Не прикасайся

Тэхен знал, что это когда-то закончится. Не жил иллюзиями, что лето с Чонгуком продлится вечно, и у них на все хватит времени. Но теперь, когда они едва успели по-настоящему сблизиться, все оборвалось слишком неожиданно. Прямо как ливень, под который он вышел в одной рубашке Чонгука, совершенно забыв о нем. — Эй, садись в машину! — сквозь шум дождя Хосок окликнул его со стороны гаража. Госпожа Чон наверняка попросила его подвезти Тэхена. А Хосок, как он понял, всегда подчиняется приказам, чтобы сохранить репутацию. Но даже несмотря на это, Тэхен помедлил, моментально промокая. Хосок не мог с ним ничего сделать, но происходящее все равно казалось ловушкой. Он все же устроился на переднем сидении, оставляя капли влаги на кожаной обивке салона. — А подождал бы минуту — я бы успел ко входу подъехать. Ты в рубашке Чонгука? Тэхен лишь молча погладил пальцами пуговицу на рукаве, замечая небольшое размытое пятнышко краски, наверняка пережившее стирку. В тот же момент он понял, что точно не вернет рубашку хозяину. — Прекрати смотреть на меня так, как будто я серийный убийца. Это моя работа. — А те попытки суицида? — Тэхен решил прояснить оставшиеся вопросы, — Со мной ты точно церемониться не стал, когда вырубил и полил кровью. — Я не пытался его убить. Его так… запрограммировали, что ли. Я уже сказал, что он однажды закрылся на кухне и включил газ. Как-то уксус выпил, но он стоял в простой прозрачной бутылке, почти как вода. Кто-то из прислуги забыл убрать. Ему долго промывали мозги. — А когда его машина сбила перед тем, как мы познакомились? — Меня не было в доме в этот день. Кажется, его сиделка просто сбежала. Он же невыносимым бывает. Ну и ему стоило бы научиться смотреть по сторонам. Они выехали из элитного района, и впереди показались обычные многоэтажки, обозначенные в пелене дождя размытыми огнями. У Тэхена совсем мало времени на вопросы. — А госпожа Чон — не его мать, так? — Она родная сестра его матери. Его родители погибли в автокатастрофе, кажется. Я почти не слышал об этом. А вот Мира растет такой красавицей, прямо в того итальянца, — он усмехнулся. — Итальянца? — личная жизнь госпожи Чон Тэхена почти не волновала, но он решил переспросить, вспомнив обаятельную сестру Чонгука. — Модельер какой-то, лет двадцать пять с виду. Я возил их часто вдвоем, а потом родилась Мира. Говорят, смешанные дети — самые красивые. Тэхен почувствовал дискомфорт, вмешавшись в чужую жизнь. — А ей сколько вообще? — Сорок пять. Чонгука ей пришлось взять себе сразу после свадьбы, что очень не понравилось господину Чону. — Ладно, — Тэхен поспешил выйти из машины, как только она затормозила у входа в подъезд, пусть ливень и не думал прекращаться, — Спасибо, что довез. Дома он созвонился с Джином и с трудом уговорил его снова навестить Чонгука, чтобы получить хоть какую-то информацию о его состоянии. Сам же Чонгук на его сообщение не ответил, и Тэхен понадеялся, что он сразу уснул после ужина и не сильно переживал из-за расставания. В спешке собрав вещи, он отключился, едва коснувшись подушки. В Тэгу он обычно чувствовал себя дома. Едва он переступал родной порог, Тэхен погружался в абсолютное спокойствие и умиротворенность, будто снова становился беззаботным школьником, которого каждый день после учебы ждали рисовые пирожки, записка от мамы с просьбой выполнить что-нибудь легкое по дому и теплые носки, связанные бабушкой. Но теперь он не мог перестать думать о Чонгуке. Ни обнимая маму, ни ужиная в приятной семейной обстановке за восторженными обсуждениями его будущего. Чонгук отписался, что уснул рано, и старается не слишком переживать. И теперь, когда приближался полдень, Тэхен знал, что ему вот-вот придется испытывать стресс от общества новой сиделки. Видимо, он пытался не жаловаться и следовать указаниям. А может, он просто не привык к общению на расстоянии. Как ни странно, новых звонков и сообщений он не получил. Тэхен ждал, что Чонгук будет постоянно звонить и писать ему, но из него снова приходилось вытягивать слова. Пришлось написать Джину и долго уговаривать его зайти к Чонгуку, чтобы проверить, как он справляется, и описать реальную картину. Спустя целый день беззаботного общения с тщательно скрытым беспокойством, он наконец решился спросить совета, оставшись с мамой наедине в гостиной. — Мам, — он окликнул ее, не решаясь посмотреть в глаза, — Ты, наверное, решишь, что я сошел с ума. Отлично, начало уже звучит ужасно. — Тот парень, с которым я работал, Чонгук, — он уставился на плетеное кресло, чтобы сосредоточиться, — Мне кажется, он начал потихоньку выбираться с моей помощью, и я боюсь, что если брошу его, все станет совсем плохо. Он привязался ко мне. Я боюсь бросать его, но мне же нужно уехать. Если я уеду, ему снова назначат совсем не подходящее лечение, и весь прогресс исчезнет. Не убедительно. Это совсем не похоже на весомый повод остаться. — Ты все равно не сможешь помочь ему, если будешь учиться в Сеуле и видеть его пару раз в неделю. Ему все равно назначат лечение. Тэ, если ты будешь помогать всем просто так, из жалости, и не просить ничего взамен, ты просто закончишься. Неужели, для тебя это повод упустить такой шанс? — его руку накрыла теплая загорелая ладонь, — Я хочу, чтобы ты ни о чем не жалел в будущем. — Мам… — Тэхен громко сглотнул. Сейчас или никогда. Если он скажет это, может, получит помощь. — Я люблю его. И он меня. Мы с ним очень сблизились. Он смеется со мной, дает себя трогать и целовать. Я стал для него ближе семьи. Он так смотрел на меня, когда я уходил, хоть и знал, что я скоро вернусь. Мне страшно его оставлять. Он совсем один, и его семью интересуют только его картины. Ведь если я вернусь через полгода минимум, он может совсем другим человеком стать, и этой связи не будет. Щеки загорелись от откровений, и Тэхен закрыл пол лица рукой. Он бы все равно не смог скрывать это вечно. Вопреки ожиданиям, на лице матери вдруг появилась легкая улыбка. — Надеюсь, ты и правда нашел человека, которого любишь. И если он действительно важен для тебя — ты не должен его упустить. Конечно, я бы выбрала для тебя карьеру и перспективы, но самое главное для меня — чтобы ты был счастлив. Думаю, ты лучше меня понимаешь все риски, и каково тебе будет жить с таким особенным человеком. В нем есть какие-то особенности, которые тебе совсем не нравятся? — Да, — Тэхену даже думать не пришлось, — Он может ударить, если ему что-то не нравится. Боится людей, в толпе может начать паниковать, так что, его сложно взять куда-то с собой. А еще, он очень эгоистичный, но это нормально с его диагнозом. А, и… — Ты должен решить для себя, готов ли мириться с таким количеством недостатков. Если сейчас они не так заметны, то со временем могут превратиться в серьезную проблему и разрушить все твои чувства к нему. Он попытался обдумать ее слова как можно тщательнее. — Что мне делать? Прямо и честно. В конце концов, именно это он и хотел узнать. — Я не могу принять решение за тебя. Взвесь оба варианта еще раз, и реши, что для тебя важнее. Попытайся представить, какое будущее ждет тебя с ним, будешь ли ты счастлив. В конце концов, это твоя жизнь, и в жизни порой надо чем-то жертвовать. Тэхен уже знал, чем будет заниматься ближайшими ночами. И теперь, когда самый мудрый человек, которого он когда-либо знал, направил его, стало чуть легче. — Спасибо. Я не справился бы без твоего совета. — Справился бы. Все равно, тебе пришлось бы в итоге выбрать какой-то путь. Дом погрузился в сумерки, когда он вышел из гостиной. Именно тогда впервые за день раздался звонок от Чонгука. Он ответил, но услышал молчание. — Чонгук? — Тэхен? Послышался судорожный вздох. Он явно был на грани истерики. — Она собралась со мной в ванную. Следить хочет. Скажи ей, что нельзя. И скажи, чтобы не ходила за мной везде. Мне хочется придушить ее прямо сейчас, она ничего не понимает. От последней фразы у Тэхена внутри похолодело. Из уст Чонгука это было реальным желанием, а не образным выражением. — Она просто работает. Так же, как и я. Дай ей трубку. По испуганному, совсем молодому и робкому женскому голосу, Тэхен понял, что она однозначно не продержится долго на его месте. Пришлось пояснять все тонкости, сложив руки на груди и накручивая круги по темным комнатам второго этажа. Она не отличалась сообразительностью, и вряд ли могла поладить с Чонгуком. — Может, ты вернешься? — голос Чонгука прозвучал совсем печально, — Я не могу так. Мне плохо без тебя. Я даже сказать ничего не могу… — Я скоро вернусь. Потерпи немного, просто потерпи. Звони мне в любое время, если тебе нужно что-то сказать. Не бойся. — Я весь день пытался… Ночью, когда Тэхен едва успел задремать в своей старой детской комнате, он позвонил, едва не плача. — Родителей нет. А она в комнате сидит. Я не могу так, не могу! Вернись, тебе же хорошо платили… От сбивчивого шепота вперемешку с частыми судорожными вдохами у Тэхена самого встал ком в горле. — Послушай, я же совсем скоро вернусь, потерпи эту и еще две ночи. Родители скоро вернутся, они всегда возвращаются поздно. Давай не будем прерывать звонок, пока они не приедут. Тэхен так и не уснул до рассвета, уже зная, что ближайшие ночи до третьего сентября будут самыми тяжелыми за последние годы.