Не прикасайся

Вместо спокойного отдыха с семьей перед долгой учебой, Тэхен получил три бессонных ночи с постоянными звонками и попытками принять решение, устал еще больше, поругался с отцом из-за нежелания сходить куда-нибудь выпить ночью и уже не чувствовал никакого энтузиазма перед поездкой. Все, на что он надеялся — это двенадцатичасовой сон в самолете в удобном кресле бизнес-класса. Тэхен уже жалел, что не последовал примеру Чимина и не улетел раньше. Тот уже успел отправить больше ста сообщений с восхищениями, фото комнаты, в которой по его просьбе поселят и Тэхена, и селфи с новыми «друзьями», с которыми он находил общий язык с невероятной скоростью. Тэхену же его восторженные комментарии, слишком личные вопросы и слишком дружеские шутки приносили дискомфорт. Все же, он был более закрытым, и не мог так легко общаться с человеком, которого едва знал. Всю дорогу до Сеула он проспал. Родители пообещали проводить его в аэропорт, поэтому пока он чувствовал лишь неясную тоску, еще не перешедшую в грусть расставания. Он уже боялся того момента, когда родители со слезами будут обнимать его и просить звонить почаще. Госпожа Чон сообщила, что он должен явиться к десяти утра, и Тэхену пришлось почти бежать на стоянку такси у вокзала, а затем с той же скоростью в квартиру, чтобы забрать туфли, подходящие к смокингу. Он быстро смирился с тем, что Чонгук останется без подарка от него. Сначала Тэхен хотел нарисовать их общий портрет на холсте, но затем подумал о нехватке времени и уже известной реакции Чонгука на его «импрессионизм», и отказался от этой идеи. Он ожидал увидеть дом семьи Чон празднично украшенным, возможно, с большими столами в просторном холле, ленточками и цветами, но он оставался все таким же ослепительно белым и пустым. Тэхен смущенно поставил пропитавшиеся дождевой водой кроссовки в самый угол, и смутился еще больше, когда его носок оставил влажный след на идеально чистом полу. Госпожа Чон быстро поприветствовала его, на ходу застегивая бирюзовый пиджак. В голове почему-то всплыло сравнение с английской королевой и ее разноцветными костюмами. — Я уеду ненадолго, заодно и привезу ваш смокинг из ателье. Думаю, Чонгук будет очень рад вас видеть. Но Тэхен едва слушал ее, увидев Чонгука на лестнице. При взгляде на Тэхена лицо моментально преобразилось, и напряженная маска тут же расслабилась. — Меня не было всего три дня! — от внезапно крепких объятий, чуть ли не до хруста костей, он не смог сдержать улыбку, — Ну ты чего, привыкать надо… Чонгук, видимо, был категорически с ним несогласен. — А может, и не нужна тебе эта учеба? — он выдохнул куда-то в шею, — Мама будет много тебе платить. Она согласилась на сумму в два раза больше за час. С образованием и опытом Тэхена эта работа была единственным шансом заработать так много, но стажировка открывала новые перспективы и возможности. Стажировка, про которую Чонгук до сих пор не знал. Тэхен вздохнул так глубоко, насколько позволяли объятия, и медленно выдохнул, упираясь руками в грудь. — Пойдем в комнату, мне нужно кое-что рассказать тебе. Чонгук, едва расслабившись, снова помрачнел. Он будто чувствовал, что Тэхен точно не скажет ничего хорошего. До комнаты они дошли молча. Тэхен присел на стул, жестом приглашая сесть рядом. — Я не смогу постоянно быть рядом, ты же знаешь. Тебе нужно привыкнуть к этому, а не переживать и бояться, как в эти дни. Чонгук смотрел внимательно, почти не моргая. Костяшки побелели, сжав в руках край рубашки. — Завтра я улетаю в Торонто. Я буду учиться там полгода. Ты можешь звонить мне, но, желательно, не так часто. Хотя бы пару раз в день, ладно? Выражение лица не изменилось. Возможно, он снова был в ступоре, не находя слов для ответа. Тэхену вдруг стало страшно. Чонгук не справится. Будет грустить днями напролет, постоянно звонить и просить приехать. А Тэхен слишком быстро устанет от этого, и любовь сменится на постоянное раздражение. Все, как описала мама. — Я не могу упустить такую возможность, думаю, ты понимаешь. Потерпи год, а потом мы сможем видеться чаще. Скорее всего, я смогу вернуться на Рождество. Общайся с Джином, чтобы не было одиноко, и никого не бойся. Отказывайся от лечения, если чувствуешь, что оно тебе не подходит. Он положил руки ему на колени, попытался заглянуть в глаза, но встретил лишь пустоту. — Ты слушаешь? Чонгук встряхнул головой, громко выдохнул и почти отвернулся. — Ты улетишь. Он сказал тихо, совсем без интонации. — Да. Но обязательно вернусь. Понял? — Я тебя не остановлю, так? Может, он и мог остановить Тэхена. Но если бы попытался сделать это не сейчас, а тогда, в темной гостиной, в интимных сумерках под шум дождя, когда для Тэхена не существовало ничего, кроме Чонгука. Но он слишком много думал, и разум постепенно обрел контроль над чувствами. — Не остановишь. Не пытайся. — Понял. Он замолчал, и Тэхен чувствовал его напряжение под пальцами. Будто Чонгук готов схватить его, сжать до хруста костей и больше никогда не отпускать. — В Канаде холодно зимой, — он вдруг всполошился, беспокойно глядя на него, — Ты будешь болеть. — У меня отличный иммунитет, не беспокойся, — Тэхен выдохнул, понимая, что угроза взрыва миновала, и его откровения прошли почти без последствий. Чонгук бросился к шкафу, где за рядом одинаковых рубашек висела теплая одежда, явно очень давно не ношенная. Он быстро нашел огромный клетчатый шарф, больше напоминающий плед, и поспешно обернул его вокруг шеи Тэхена. Учитывая то, что кондиционер не работал, а в комнате было достаточно душно, сейчас этого делать точно не стоило. — Ты хочешь согреть меня заранее? Тэхена тронула такая забота. Вряд ли кто-то любил его настолько сильно, не считая семьи. — Возьми его с собой, он очень теплый. Я путешествовал в нем в Торонто лет пять назад. Правда, почти все время просидел в отеле из-за простуды. Грелся им, отопление там было не очень, несмотря на люкс. Теперь он смотрел тепло и печально, понимая, что никак не отсрочит расставание и вряд ли сможет ему помочь, и Тэхену от этого становилось еще грустнее. Наверняка, завтра в аэропорту мама будет смотреть на него точно так же, только со счастливой улыбкой гордости. — Спасибо. Тэхен обнял его. На этот раз мягко, вдыхая привычный запах в последний раз и стараясь отпечатать его в памяти вместе с сухими теплыми ладонями. Возможно, Чонгук хотел ему что-то сказать. Да и Тэхен наверняка нашел бы подходящие прощальные слова. Но они так и просидели молча, держась за руки и рассматривая друг друга, желая сохранить в памяти любимый образ на время долгого расставания. Госпожа Чон вернулась с двумя смокингами. Чонгук ловко справился с надеванием меньше чем за пять минут, а вот Тэхен долго возился в ванной с поясом и галстуком, который нужно было завязывать, а не застегивать под воротником. Пришлось идти к госпоже Чон и краснеть, пока она завязывала аккуратные узлы, обдавая его дорогим парфюмом. В любой другой ситуации Тэхен бы посмеялся над этим, но сейчас он пытался отделаться от беспокойных мыслей. Он просто сидел на диване, смущаясь сказать, что пояс ему невыносимо жмет, и наблюдая за тем, как Чонгуку аккуратно укладывают волосы. Чонгук держался как настоящий аристократ. С идеальной осанкой, изящными движениями и безупречной прической он практически во всем превосходил Тэхена, не смевшего вдохнуть лишний раз. А когда самого Тэхена усадили в неудобное кресло перед зеркалом, он почувствовал себя совсем глупо. Спустя два часа после начала сборов собственное отражение в зеркале казалось чужим, а движения причиняли еще больший дискомфорт. Он отправил фото Чимину, вспомнив его мечту в витрине, и написал яркое описание своих эмоций. Чонгук так и не сказал ни слова, хоть и смотрел на него с восхищением. Только тогда Тэхен вспомнил, что забыл его поздравить, но хорошие слова никак не приходили на ум. Вряд ли он смог бы обрадовать Чонгука, перед этим расстроив, да и сам Чонгук не казался сильно заинтересованным в празднике, и Тэхен решил опустить поздравление так же, как и подарок. А после их и вовсе оставили в комнате вдвоем, в томительном ожидании и гнетущей тишине. Тэхен не решался отвлечься на перелистывание ленты или переписки, вместо этого слушая шум дождя. Чонгук молча смотрел. Иногда на него, но больше в стену. — И долго еще нам так сидеть? — Тэхен неловко прервал тишину, о чем тут же пожалел. Ему не ответили. Лишь когда стало темнеть, их позвали вниз, перед этим дав Тэхену указания. Вывести Чонгука в зал на полчаса для основных поздравлений, а потом держаться подальше от людей. Дать Чонгуку успокоительное, если будут выраженные признаки тревоги. Если все станет совсем плохо, отвести в свою комнату, но перед этим заставить со всеми попрощаться. К счастью, просто поклониться, а не разговаривать. Тэхен догадывался, что для Чонгука это больше похоже на ежегодную пытку, чем на праздник. — Тэхен… — Чонгук потянул его назад, когда он собрался выйти из комнаты вслед за госпожой Чон, — Ты завтра улетаешь, что ли? Большие глаза, сжатые кулаки и чуть влажный лоб демонстрировали тревогу. — Да. Пойдем, попрощаемся потом, — Тэхен потянул его к двери, поймав взгляд госпожи Чон с другого конца коридора. — Я думал, мы успеем… — Чонгук замолчал, еще больше растягивая время, — Я хотел снова испытать те красные эмоции. — Красные? — Нет, темно-бордовые, как вино, — он отчаянно отступил на шаг в комнату, будто это могло помочь наверстать упущенное, — У меня никогда такого не было раньше. Он видит эмоции в цветах. О таких отклонениях Тэхен слышал, только не подозревал, что на это способен Чонгук. — Тебя все ждут, пойдем. У нас было время, но ты просто сидел и смотрел на меня. Он потянул его за руку, силой выводя из комнаты. Ничего не оставалось, кроме как заставить его действовать по воле родителей. Представляя, как плохо будет Чонгуку в большом скоплении людей, он чувствовал себя еще хуже. Тэхен прямо сейчас тянет Чонгука, своего Чонгука, навстречу его главному страху. Хорошо, если все это закончится легким успокоительным и долгим сном. В худшем случае, это приведет к истерике, сильнодействующему уколу и паре дней полусонного состояния без сил и аппетита. Но Тэхен тянет его сквозь коридоры на звук тихой живой музыки и размеренный гул голосов. Тянет, потому что ему за это платят. — Не переживай, — он тихо шепнул в ухо, на секунду остановившись, — Я с тобой. Скажи, как захочешь уйти, и я найду способ сделать это. Чонгук кивнул, будто в трансе, и они последовали дальше. На лестнице, когда все взгляды обратились на них, он запнулся и чуть не упал, схватившись дрожащей ледяной рукой за запястье Тэхена. Им открылся преобразившийся холл дома семьи Чон, прямо такой, каким Тэхен представлял его с утра. Только у одной стены появилась небольшая сцена с роялем, струнными и трубой, а на них во все глаза смотрели женщины в роскошных платьях и сияющих драгоценностях и мужчины в смокингах, отличающихся лишь темными оттенками. Тэхен насчитал восемнадцать человек, пока они спускались вниз. Он сглотнул ком в горле, когда ногти Чонгука совсем больно впились в ладонь. Госпожа Чон перед ними шла с широкой улыбкой, а Тэхен, не зная, что должен делать, в панике несколько раз поклонился. Он почти не слышал поздравительных речей, сжимая руку Чонгука и переходя от одной разодетой парочки к другой. Несмотря на свой полностью соответствующий образ, однозначно не дешевле окружающих, Тэхен чувствовал себя белой вороной. От них буквально пахло роскошью, и Тэхену казалось, что от прикосновения обычного человека каждый готов рассыпаться в золотую пыль. — Тата! — он вздрогнул, когда его дернули за штанину, — Аджосси! На удивление, детский голос принес облегчение. — Мира! Она смотрела на него большими, черными, как переспелая вишня, глазами, с переливающимися заколками в черных локонах, в серебристом платье из блестящей ткани. Тэхен не сдержался и погладил детскую головку, стараясь не повредить прическу. Мира казалась воплощением милой непосредственности среди чопорных аристократов. — Мира, пойдем! — европейская девушка, с трудом успевшая за ребенком на каблуках, виновато улыбнулась, — Извините! — она взяла ребенка за руку, — Ну пожалуйста, не убегай! Тэхен узнал в ней няню. К сожалению, они быстро исчезли из виду, и Тэхену пришлось продолжить кланяться богачам. Когда пары закончились, мертвенно бледный Чонгук продолжал сжимать его руку до онемения пальцев. Несмотря на изобилие еды на небольших аккуратных столиках, у Тэхена совсем пропал аппетит. Он не ел с раннего утра, но вся еда казалось такой же неестественной и не живой, прямо как публика. Наверное, из-за запаха парфюма, заглушающего съедобный, он так и не притронулся ни к чему, кроме воды. — Давай выйдем. На улицу, — Чонгук прохрипел ему в ухо, когда они оказались у выхода. — Там грязно, а на нас туфли. Может, в другую комнату? — Я подышать хочу. Тэхен все же решил обеспечить ему хоть какое-то подобие комфорта, и вскоре они подошли к террасе. Музыка стихла вместе с голосами, и обоим стало легче. Хотя, судя по напряженному до предела Чонгуку с землистым оттенком лица и испариной в контрасте с ледяными руками, до «легче» ему еще было далеко. Тэхен едва сдержал разочарованный возглас, когда, оказавшись на террасе, он наткнулся на незнакомую девушку, разодетую в блестящее темно-синее платье. — О, вы тоже хотели подышать свежим воздухом, — она неожиданно широко улыбнулась и села на одно из кресел, уступая им проход, — Там слишком душно. — Мы, наверное, пойдем, — Тэхен потянул Чонгука за руку, попытавшись выдавить натянутую улыбку, — В доме есть другая терраса? — он шепнул на ухо Чонгуку, но тот уже опускался на кресло, держась за стену. Тэхен запаниковал. Он знал про успокоительное, но совершенно не представлял, что делать с полуобморочным Чонгуком, которому нечем дышать. Он было хотел развязать тугой пояс, но вспомнил, что рядом девушка. — Может, вам стоит ослабить галстук? Тэхен схватил ее за тонкое изящное запястье, когда она слишком быстро потянулась к шее Чонгука, и тут же покраснел. — Нет! То есть… — он поспешно отпустил гладкую нежную руку, — Извините. Чонгук боится прикосновений, я думал, вы знаете. — Оу, — кажется, теперь смутилась она, отстраняясь и хлопая пушистыми ресницами, — Извините, мы не знакомы. Кажется, Тэхен понял всю суть этого мероприятия. Собрать вместе богачей, обсудить огромные деньги и грандиозные планы, найдя повод для встречи. До самого Чонгука никому не было дела. — Если честно, я сначала подумала, что господин Чон — это вы, — она не переставала улыбаться, — Извините, — снова, — Я ни разу не была здесь. Приехала с родителями. Я — Энн. Ким Энн. Только теперь Тэхен заметил едва слышимый акцент, а приглядевшись, отметил и слишком светлые для кореянки глаза. — Извините, — Тэхен неловко подхватил ее манеру постоянно извиняться, — Тэхен. Ким Тэхен. Оказалось, Энн, дочь корейца и американки, прилетела на родину из Нью-Йорка, где жила с пяти лет, а ее родителей очень кстати пригласили в дом семьи Чон. Тэхен, совсем забыв о Чонгуке, завороженно слушал ее рассказы об учебе в Гарварде, в котором она отучилась на факультете журналистики, Нью-Йорке, любви к Корее и дальнем родстве с семьей Чон, кажется, по материнский линии. Несмотря на показную веселость, казалось, что ей совсем не с кем поговорить в этом сборище аристократов, и она счастлива найти себе слушателя в лице Тэхена. Чонгуку же явно полегчало на свежем воздухе, и теперь он стоял к ним спиной, смотря в сад. Энн продолжала поддерживать диалог, теперь уже расспрашивая о планах Тэхена на учебу в Торонто и приглашая к себе в гости на выходные. — Никак не прикину, сколько лететь, но совсем недолго. Может, около часа. Во всяком случае, намного ближе, чем до Сеула, — она звонко рассмеялась, — Я покажу тебе Нью-Йорк, — они успели перейти на неформальное общение, — Это тебе не скучные экскурсии! У Тэхена уже очень давно не было такого интересного собеседника. И теперь, общаясь с Энн, он чувствовал, что они вполне могут подружиться. — Обязательно! И вообще, там же совсем недалеко до… Когда Чонгук, внезапно развернувшись, отшвырнул его к стене, Тэхен ударился головой до потемнения в глазах. Сквозь звон в ушах он услышал женский вскрик, от шока кружилась голова. Сквозь пелену в глазах он успел разглядеть, что Энн, по крайней мере, цела, прежде чем его с невероятной силой рванули в коридор. Штанина зацепилась за дверь, послышался треск ткани. — Чонгук! Прекрати! — Тэхен попытался оторвать от себя железную хватку, — В чем дело? Ты… Следующий удар пришелся на переносицу. Тэхена снова оглушила боль. В полумраке он разглядел пятна крови на белой рубашке. Сунувшись в карман, он обнаружил, что забыл спасительный шприц. — Перестань! — Это ты перестань! — Чонгук угрожающей тенью двинулся на него, — Зачем ты говорил с ней?! Тебе меня мало?! Тэхен впервые по-настоящему боялся его. Так, что хотелось спрятаться, а внутри все скрутилось в тугую пружину. И это — его Чонгук? В глубине души Тэхен знал, что Чонгук может быть таким. Но до последнего отказывался верить, что тот, кто покрывал его живот поцелуями, может разбить ему лицо. — Я просто общался! Вот он. Момент, когда Тэхен наконец принял решение и перестал колебаться. — Ты мог общаться со мной! Но ты даже не взглянул на меня! — он занес руку для очередного удара, но Тэхен успел ускользнуть. — Я ухожу от тебя! — выкрикнув это, едва не плача, он с удивлением заметил, как выражение лица изменилось, — Все, я не люблю тебя! Тэхеном управлял инстинкт самосохранения. Намного больше, чем чувства Чонгука, его волновала собственная жизнь, которой тот вполне мог лишить его, ударив по голове чем-нибудь тяжелым. — И не звони! Не пиши! Ты чудовище! С каждым словом Чонгук казался все более растерянным. — Тэхен! Когда его окликнули сзади, Тэхен уже бежал сквозь темные коридоры, надеясь не заблудиться. Хоть он и представлял, что уже одно его бегство сквозь ярко освещенный зал к выходу вызовет фуррор, слезы, которые он держал до последнего, казались самым постыдным. Кажется, он сбил кого-то с ног перед тем, как вылететь под дождь и рывком вдохнуть холодный воздух. Он не остановился. Ему казалось, что Чонгук все еще бежит за ним, желая сломать пару ребер. Он позволил себе выдохнуть, только когда завернул за поворот и оказался у пустой автобусной остановки. Чонгук не гнался за ним, его голос не разрывал шум дождя. Возможно, его уже отключили успокоительными. Промокший до нитки, Тэхен пропустил пару автобусов, пытаясь осознать произошедшее. Но точно он знал только одно: то, что казалось ему безграничной любовью, оказалось одержимостью сумасшедшего, помешавшегося на нем и его внимании.