Не прикасайся

Тэхен смутно помнил, как добрался домой на почти пустом автобусе, к счастью, оставив карту под чехлом телефона, который всегда был под рукой. Он так и простоял у выхода до своей остановки, оставляя на полу капли воды вперемешку с кровью. Кажется, кто-то предложил помощь, но он отмахнулся. Голова взрывалась от боли в районе затылка и между глаз, но боль лишь изредка перебивала хаотичные мысли. Все было зря. Он должен был понимать, что Чонгук — психически больной человек, который просто не может быть полностью адекватным и предсказуемым. Что эта его «любовь», с которой он не мог отпустить его ни на день и рисовал на каждом портрете, была помешательством. Да и в конце концов, не жить фантазиями о том, что он нашел свою любовь и теперь будет счастлив. Кровотечение он остановил только дома. Вместо того, чтобы идти в больницу, он непослушными пальцами снял мокрый, испачканный кровью смокинг, просто оставил на полу у раковины и сел на пол душевой, включив горячую воду. Вроде, картинка перед глазами стабилизировалась, постепенно стены перестали раздваиваться и то надвигаться, то отъезжать дальше. На бедре наливался фиолетовый синяк, и Тэхен боялся увидеть собственное отражение в зеркале. Он отдавал всего себя Чонгуку, ослепленный любовью, хоть и знал в глубине души, что ничем хорошим это не закончится. Чонгук манипулировал им в погоне за вниманием. Может, он чувствовал Тэхена хорошо, даже слишком хорошо, чтобы надавливать на нужные места и располагать к себе. Теперь Чонгук совсем не казался ему жертвой неразумных родителей и неправильного лечения. С такой агрессией его как раз таки и стоило постоянно держать на транквилизаторах. Первый звонок телефона он проигнорировал, не находя в себе сил подняться. Во время второго он осматривал свое лицо с синяками под обоими глазами в запотевшем зеркале. Уставшее. Бледное, несмотря на пару часов под горячей водой. С синей полосой по переносице. — Да, мам, все нормально, — он включил воду, чтобы хоть немного заглушить больной голос, — Да, сейчас соберу вещи. Только зашел домой. Ничего, просто устал. После обеда приедете? Хорошо. Все правда хорошо. Спокойной ночи. Кажется, она решила, что Тэхен просто устал. Оно и к лучшему. Пытаясь заставить себя съесть хоть пару кусочков сыра с хлебом на полутемной кухне, Тэхен включил первое попавшееся видео на ноутбуке, лишь бы отогнать мысли о Чонгуке, но смотрел куда-то сквозь экран. Наверное, Чонгук давно спит. Нет, он точно спит после укола. По-другому быть не может. Тэхен понадеялся, что он забудет его слова. Он выкрикивал первое, что приходило на ум, когда понял, что этим может остановить Чонгука. Было бы еще лучше, чтобы он совсем забыл Тэхена и все это недоразумение, произошедшее между ними. Тэхен точно ошибся с профессией, раз вместо адекватной оценки состояния Чонгука погрузился в чувства. Теперь все произошедшее казалось сплошной неловкой ситуацией длиной в половину лета. Да, Чонгук особенный. Он художник, гениальный художник. А Тэхен самый обыкновенный. Без каких-либо талантов и способностей, да даже без харизмы, зато с кучей недостатков. И это знакомство его не слишком изменило. Наверное, спустя годы он снова увидит его картины на какой-нибудь важной выставке. Возможно, даже свои портреты. И вряд ли будет этому рад. Кое-как запихнув в себя хоть немного еды, Тэхен все же принялся собирать сумку непослушными руками, проглотив пару обезболивающих. Один комплект одежды — он решил полностью обновить гардероб на месте. Документы. Еще документы. Много документов. Ноутбук, зарядки от всего. Запас знакомых лекарств, которые вряд ли можно найти в Канаде. Когда он открыл шкаф, чтобы найти тональник, которым можно закрасить синяки, взгляд уперся в работу Чонгука, висящую над ним. Тэхен аккуратно сложил картины, обернул бумагой и перевязал веревкой. Затем убрал в пакет и оставил у двери. Пусть родители продадут их, пока работы Чонгука имеют такую ценность. В полночь он почти валился с ног от усталости. Но вернувшись в ванную, чтобы почистить зубы, он наткнулся на остатки краски для волос. Любое, даже самое слабое прикосновение к затылку отзывалось болью, несмотря на таблетки. Но он все равно терпеливо прокрасил корни и подождал, сидя на бортике ванной и стараясь думать о светлом будущем, а не о Чонгуке. В постель он лег блондином, уже предвкушая, что спустя неделю его волосы превратятся в пересушенную желтую мочалку. Пусть. Когда прилетит, он сходит в местную парикмахерскую, и они уж точно сотворят чудо. Естественно, Тэхен не мог уснуть. Голова болела в любой позе, даже на животе. Чонгук не шел из мыслей. Он думал о семье Чон, Хосоке и новой знакомой. В конце концов, выпил успокоительное и погрузился в тяжелый, но не очень долгий сон. Глупо было полагать, что он сможет скрыть свое состояние от матери. Поэтому, проснувшись рано утром от телефонного звонка и жуткой головной боли, он решил рассказать все. От поддержки, мудрых слов, теплого травяного чая и мягких прохладных пальцев, аккуратно распределивших крем под глазами, стало легче. Намного легче. Так, что уже по дороге в аэропорт он улыбался и весело болтал с родителями, будто ничего и не случилось. Кажется, мама была рада такому раскладу. Тэхена ждет будущее. Счастливое, успешное, полное событий. С новым окружением, где он наверняка найдет любовь намного лучше этой: взаимную, способствующую развитию, а не пугающую зависимость, вытягивающую все силы. Будущее без Чонгука, хотя совсем недавно он успел нафантазировать для них целую жизнь вдвоем. Продержавшись без слез с самого вечера, после того, как он заставил себя думать о хорошем, Тэхен не сдержался при прощании. Все же, он все еще был очень привязан к семье, даже несмотря на то, что давно жил один. По сравнению с семьей Чон, где все чуть ли не пытались перегрызть друг другу горло, семья Тэхена — самая обычная, со средним достатком и небольшими апартаментами в Тэгу, но дружная и любящая, теперь казалась идеальной. Глядя вслед родителям, он внезапно почувствовал себя совсем опустошенным. Хотелось сорваться и побежать за ними, обнять и пообещать, что он ничего не потеряет, если останется в Сеуле. Но багаж уже был сдан, а самолет, в котором его ждал бизнес-класс и шампанское, которое он, если честно, никогда не любил, уже высвечивался на табло. Тэхен вдруг почувствовал себя самым одиноким человеком во вселенной, когда остался совсем один в зале ожидания. «Счастливого пути, Тэ-Тэ, люблю тебя!» Пришлось откинуть голову на спинку сиденья, чтобы не дать слезам стечь и размыть крем под глазами, когда он прочел сообщение от мамы. Теперь буквы расплывались перед глазами. «Встречу тебя в аэропорту, заблудишься еще. Позвони перед посадкой. Куда же ты без меня» Естественно, звонить Чимину он не стал. Короткого «окей» было достаточно. Увидев новые сообщения от Чонгука, он тут же заблокировал телефон. Пришлось справиться с внезапным гневом, прежде чем снова включить экран. «Тэхен, прости меня, по…» Увидев отрывок сообщения, он не стал открывать переписку. Просто удалил ее, убедив себя в том, что Чонгук сможет справиться с переживаниями. У него есть врачи, огромное количество лекарств и родители. Тэхен же оставался один на один с неизвестностью. Устроившись в салоне, Тэхен почему-то разочаровался. Он оказался в обыкновенном кресле, может, чуть шире и удобнее эконома. Наверное, то, что он успел представить в мечтах, было только в частных самолетах. Он вытянул ноги и с тоской глянул на мокрую взлетную полосу за окном. Он еще даже не покинул Корею, а уже скучал. Когда ему позвонил Джин, Тэхен твердо решил удалить все контакты, так или иначе связанные с Чонгуком. Когда во второй раз номер уже определился как незнакомый, Тэхен все же ответил. — Вы поссорились с Чонгуком? Вот так. Даже без приветствия. Просто хриплый, тихий, явно расстроенный голос. Тэхен с трудом сдержался, чтобы не сбросить звонок. — Да. Я больше не хочу его видеть. Может, в этом и моя вина, но… — Он сиделку убил. Столкнул с лестницы, она сломала позвоночник, — прозвучало совсем опустошенно и безжизненно. На Тэхена обрушился холод. Руки покрылись мурашками, а в животе все скрутилось в тугой узел. От ужаса он не произнес ни слова. И этого человека он считал любимым. Чудовище. Убийцу. — А потом пытался убить себя. Пробил кухонным ножом легкое, хотел перерезать горло, но сил уже не хватило. Перед этим наглотался таблеток. Голос, сообщающий по громкой связи время полета, почти перебивал его. Но Тэхен не слушал. Кажется, он еще никогда не испытывал такого ужаса. Он вполне мог быть на месте той сиделки. Он рисковал жизнью, работая с Чонгуком, к тому же, пытаясь вернуть его к нормальной жизни. Только сейчас Тэхен понял, что все было зря. Все это могло бы утянуть на дно Тэхена, но не спасти Чонгука. Пришлось прочистить горло, чтобы задать единственный вопрос, который возникал после услышанного. — Он жив? Может, Джин не услышал его охрипший шепот. А может, слишком тихий ответ заглушила просьба перевести все устройства в режим полета. У Тэхена тряслись руки и подкатывала истерика, когда за окном замелькали огни. Он не любил Чонгука, никогда не любил. Или все же любил, раз сейчас не мог остановить слезы, хлынувшие по обеим щекам и размывающие крем?