Не прикасайся

После странного звонка Тэхена наконец выключило. Надолго, без снов и постоянных пробуждений. Так, что проснувшись в почти полной темноте с подсвеченным экраном ноутбука лицом Чимина на соседней кровати, он сначала не понял, где находится. Голова не болела. Она просто стала тяжелой и ватной, очистившись ото всех мыслей, кроме жажды. Он тяжело сел и потер виски, а затем глаза, осмотрелся, уже думая, что все произошедшее было странным сном, но затем все же понял, где находится. — Ты как? Тэхену пришлось прочистить горло. — Нормально… — Я сказал, что ты приболел после перелета. Тебе посоветовали отоспаться еще и завтра, — Чимин отпил что-то горячее и дымящееся. — Надо было послушать тебя и прилететь раньше. — Наверное. Я проспал два дня с перерывами на прогулки, вот выходил на пару часов, а потом снова спать. Кстати, я тебе ужин купил, вон там, — он указал на стол у окна, на котором слабо угадывались очертания пакета. Если бы не Чимин, Тэхену пришлось бы бежать хотя бы в супермаркет. Он бы наверняка забыл местные доллары и нервничал на кассе. А следующим утром ему пришлось бы мучительно объяснять свое отсутствие на английском, с которым он все так же не очень ладил. — Спасибо, — Тэхен вздохнул, пряча лицо в ладонях. Все же он слишком плохо к нему относился. — Да мне не трудно. И ты когда-нибудь меня накормишь, да? Глаза снова превратились в полумесяцы, и на душе стало чуть спокойнее. — Ты прости, ладно? У меня слишком много всего произошло в последнее время, обычно я спокойнее. — Все хорошо, я понимаю. А, твои учебники вон, — он указал пальцем на небольшую стопку у кровати, — Еле дотащил. — Она не выглядит тяжелой, — Тэхен усмехнулся, чувствуя, что он напрашивается на похвалу, — Я бы сам забрал завтра. — Кто знает, вдруг не хватило бы, — Чимин сел на кровати, по-прежнему улыбаясь, — С тебя ужин! — Эй! Кажется, Тэхен впервые рассмеялся за последние дни, полные постоянной тревоги и беспокойства. Совесть мучила уже меньше, потому что Чимин явно не обижался, а после звонка Чонгука (он убедил себя в этом) стало чуть спокойнее. Но когда Тэхен принялся распаковывать куриные ножки, слишком масляные и перемаринованные, в голову пришла очередная пугающая мысль. Звонок мог просто ему присниться. Может, уставший мозг просто создал иллюзию спокойствия, чтобы организм наконец отдохнул. Бросив еду, Тэхен включил разрядившийся телефон. Но семь пропущенных от мамы отвлекли его от изначальной цели — проверки, действительно ли был звонок с незнакомого номера. В списке вызовов его не оказалось, и Тэхен почувствовал вновь нарастающую тревогу. Но Джину он так и не позвонил. Ни на следующий день, ни даже через неделю, все еще периодически проверяя статьи. Встретив несколько новых с подтверждениями смерти Чонгука, стоя у двери в старинную аудиторию, Тэхен почувствовал, как земля уходит из-под ног. Он удержался только благодаря одному из новых знакомых Чимина, который принялся убеждать его, что новостным порталам сенсация гораздо важнее правды. Он говорил настолько убедительно, несколько раз упомянув свою сестру, работавшую в каком-то журнале, что Тэхен с облегчением ему поверил. В конце концов, учебе все же удалось затянуть его. Как и вечерним прогулкам, на которые его по началу силой вытаскивал Чимин, посиделкам с новыми знакомыми, из которых, правда, к концу первой недели общение сложилось только с соотечественниками, и английскому, который внезапно начал даваться намного лучше. — Ты вливаешься в среду, — сказал как-то Чимин, — Вот я бы вообще тут навсегда остался, мне нравится. Тэхен лишь неопределенно покачал головой. Когда спустя недели три Чимину вдруг очень захотелось кимчи, в местном корейском ресторане оказалось вкусно, но совсем не как дома, а новые друзья стали казаться слишком раздражающими. Тэхен чувствовал что-то неопределенное. Невнятную тоску, которая медленно усиливалась, но не накатывала лавиной, как на Чимина. Он подолгу говорил по телефону, хотя раньше предпочитал переписки, видел во снах дом и изредка Чонгука. Новые статьи перестали выходить где-то через неделю. И даже в такой пугающей тишине Тэхен так и не позвонил Джину. Проще было думать, что он жив, и что звонок ему все же не приснился. Тэхен знал, что если правда окажется страшной, он не сможет избавиться от мук совести. Спустя месяц, когда впечатления сгладились и сменились легкой тоской, даже несмотря на короткую поездку в Монреаль, Тэхен получил неожиданное сообщение. Он не сразу вспомнил, кто такая Энн Ким, а после пытался понять, как она достала его контакт. Получив приглашение в Нью-Йорк на выходные, он не смог отказаться. «Не против потратить полдня на музей Метрополитен? Мы вчера снимали там репортаж, и я как раз вспомнила о тебе. Хочу показать тебе кое-что.» Если Тэхен хотел лететь один, то не стоило никому рассказывать о своих планах. До Нью-Йорка они добирались впятером, и он с трудом уговорил Чимина с компанией оставить его одного. На удивление, он не заблудился и даже добрался до места на полчаса раньше. — Тэхен? — он вздрогнул, когда его окликнули сзади, и чуть не выронил кофе. Он закутался теплее на случай, если теплая золотая осень вдруг сменится дождем, и теперь выглядел слишком тепло одетым по сравнению с Энн в голубом твидовом костюме, берете под цвет и с маленькой сумочкой. Снова эта дежурная улыбка во весь рот. Тэхен даже решил, что они неплохо поладили бы с Чимином. Хотя для него она казалась слишком изящной и нежной, пусть и улыбалась так же неестественно и по любому поводу. По пути к музею они много разговаривали, и Тэхен наслаждался непередаваемой атмосферой свободы. Когда-то он слышал, что покорить Нью-Йорк — значит покорить мир. И теперь он чувствовал себя тем самым покорителем, шагая вдоль широкой авеню. Но беззаботная улыбка тут же покинула его лицо, когда он смог разглядеть одну из больших афиш. «Чон Чонгук: гений, художник, убийца.» Аккуратные, напечатаны стандартным шрифтом, белые буквы на фоне жуткого лица с той самой картины. Нечеткие очертания черепа. Мешанина из черт лица. Пугающая улыбка. — Да, это выставка Чонгука. Оказывается, он часто тебя рисовал, вот я и вспомнила, что хотела пригласить тебя к себе, — Тэхен почти не слышал приятный голос с легким акцентом, — Ты чего это? Ему пришлось зажмуриться и снова открыть глаза. Встряхнуть головой. Глубоко вдохнуть и снова выдохнуть. — Ничего. Пойдем. Ладони вдруг стали влажными, по спине прошелся холодок. Никто не упомянул тот вечер. Тэхен чувствовал благодарность за то, что не вынужден ничего разъяснять и отвечать на множество вопросов, которые могли возникнуть у Энн. — Если хочешь на экскурсию, нужно дождаться одиннадцати, — она глянула на часы, — А так, у меня обычные входные билеты. — Думаю, я знаю больше экскурсоводов, — Тэхен нервно улыбнулся, поднимаясь по лестнице. В голове уже рождались возможные отговорки, чтобы пойти на постоянную экспозицию, или вообще пойти по такой отличной погоде в Центральный парк, но он молчал. Может, Тэхену стоило увидеть картины Чонгука, чтобы еще раз почувствовать его присутствие и понять наконец, хочет ли он снова его видеть. Но ему совсем не хотелось тревожить только успокоившиеся воспоминания, из-за которых не спал столько ночей. — Вы долго общались? — Пару месяцев. Вопросы. То, чего Тэхену хочется меньше всего. — Мне жалко его, на самом деле. Лучше уж не иметь никаких особых способностей, чем жить так, как жил он. Неудивительно, что все закончилось вот так. Хотя, если бы он прожил долгую и счастливую жизнь, то она была бы не такой яркой, — она легко скользнула внутрь, когда Тэхен придержал массивную дверь, — Спасибо! — Может, у него все еще будет хорошо. Он так открылся мне, стал общительнее прямо на глазах. Тем более, тот срыв мог быть вызван таблетками. Слова будто стали вязкими и давались с трудом. Он как во сне следовал за голубым костюмом куда-то вперед, к нужным галереям, боясь услышать хоть какое-то опровержение. — Это странно, да, но я тоже чувствую вину, ведь ему тогда не понравилось, что я общалась с тобой… Жаль, что хорошо уже не будет. Тэхену показалось, что по ее лицу скользнула тень настоящего сожаления, пусть и несравнимого с его чувствами. Сердце забилось где-то в горле, когда в самом начале экспозиции он еще издалека увидел ту самую картину. Нет. Он не может. Тэхен остановился посреди коридора и быстро отвернулся, лишь бы не видеть то лицо, высвеченное на половину картины с помощью какого-то аппарата. — Не будет? — Тэхен, ты чего? Разве ты не знаешь? Тэхена будто вжало в автомобильное сиденье на огромной скорости. Уши заложило, и он почти не слышал ее слова. Откуда-то сбоку поступила темнота. — Он жив? — Тэхен пробормотал совсем тихо, неосознанно хватаясь за тонкие прохладные запястья. — Тебе нехорошо? Пойдем, вон там можно присесть… На его спину легла маленькая ладонь, и он почувствовал холод даже сквозь свитер. — Он же умер еще в начале сентября, я думала, ты знал… Нет. Тэхен смотрел статьи. Каждый день читал их в поисках достоверной информации, пока они не перестали обновляться. Чонгук жив. Этого не может быть. Он не помнил, как его довели до маленького диванчика и заставили съесть кусочек шоколада, приговаривая что-то о резко упавшем давлении.