Не прикасайся

—…Так у него больше шансов стать великим художником. Потому что все будут видеть в его картинах еще больше эмоций. У Тэхена перед глазами стоит лицо Чонгука. Только теперь не спокойное и умиротворенное, а со спутанными чертами лица, как на картине. — Он мог бы написать еще тысячи картин, но тогда они были бы не так ценны, как то, что есть сейчас. Он любил Чонгука. Точно любил. — Теперь та картина со странным лицом, возможно, станет одной из самых известных. Он в ужасе понял, что не может воспроизвести в голове голос Чонгука. Неужели он забыл его? — В конце концов, Ван Гог тоже… — Ван Гог был почти в два раза старше Чонгука! — Тэхен стряхнул руку со своего плеча. Это точно не то, что ему нужно сейчас. Ему нужно оказаться в пустой комнате, в тишине и темноте, чтобы все переварить и проплакаться. — Тэ, если мы теряем что-то, это значит, что скоро мы получим что-то взамен. Именно то, что нам нужно сейчас. — Ты считаешь, что можно заменить человека? — Да. Ему не нужны эти пустые разговоры. Тэхену нужно одиночество. — Давай пройдемся по постоянной экспозиции, если тебе тяжело смотреть на работы Чонгука. Ты говоришь так… — Я любил его! И он меня! У Тэхена будто открылась огромная дыра внутри, которая образовалась еще в сентябре, но до этого была прикрыта нежеланием посмотреть правде в глаза. Энн, кажется, не нашла подходящих слов и наконец оставила неловкие попытки успокоить его. — Вы удивительно похожи на парня с той картины, — какая-то женщина удивленно уставилась на него, — Ким Тэхен, кажется. — Мам, да все азиаты на одно лицо, тем более этот блондин, — подросток дернул ее за рукав темно-синего платья, и они двинулись вперед по галерее. Тэхен проводил их невидящим взглядом. — Мне нужно в Сеул… — Тебе нужно все обдумать. Пойдем. Его неожиданно крепко схватили за руку и потянули за собой. Тэхен не знал, куда его ведут. Он просто бездумно следовал за Энн сквозь коридоры музея, даже не глядя на картины, от которых в нормальном состоянии не мог бы оторвать глаз. Кажется, теперь он возненавидит музеи. — Хочешь проветриться? Идти минут пятнадцать вверх по Пятой Авеню, я пришла сюда пешком. Так и не получив ответа, она поймала такси и даже открыла Тэхену дверь. — Давай, — она подтолкнула его, — Нам недалеко. Ни разу в жизни он не был в настолько шикарной квартире. Намного меньше дома семьи Чон, два этажа чистого ар-деко, будто из какого-то фильма двадцатых годов. Но Тэхену было не до интерьера. Без лишних слов его отвели в простую спальню в сочетаниях бежевого и шоколадного. — Располагайся, это комната для гостей. Я не буду тебе мешать. Прошло несколько минут, прежде чем он осмелился присесть на самый край идеально заправленной кровати. Чонгука нет. Они больше не встретятся. И в этом виноват Тэхен. Если бы он остался в Сеуле, Чонгук был бы жив. Если бы Тэхен не забыл шприц и не убежал, ничего бы не случилось. Если бы. Тэхен ожидал, что его не тронут столько, сколько ему потребуется. Но вскоре в дверь постучали. — Я оставила тебе перекус около двери. Забери, ты голоден, наверное. Он дождался, пока шаги стихнут. Стоило хотя бы поблагодарить, но он не смог выдавить ни слова. Тэхен держался. Старательно и вполне достойно для такой ситуации. До тех пор, пока не увидел поднос с изящной чашкой чая, парой кубиков сахара и шоколадным печеньем. Когда Чонгук принес ему еду, Тэхен понял, что он тоже человек, а не странное дикое существо, которое боится любых контактов. Он понял, что Чонгук живой и настоящий, и тоже умеет проявлять заботу. Тэхен убил Чонгука. Он мог бы дать ему всю свою любовь, но закончился бы сам. В нем не было достаточно самоотверженности и заботы, чтобы вытянуть Чонгука, как бы он ни старался. Но в таком случае Чонгук хотя бы был жив. В горле защипало, а на глаза навернулись слезы, когда он занес поднос в комнату. Экран телефона расплылся от слез, когда Тэхен с третьей попытки написал номер Чонгука, который так и не смог забыть. Открыл переписку, отправил пустое сообщение. Все предыдущие восстановились автоматически. Зачем он это сделал? Добить себя, сделать еще больнее? Если бы Тэхена тогда спросили, о чем он думал в тот момент, он бы не смог ответить. «Тэхен, прости меня, пожалуйста. Мне сказали, что ты ушел из-за меня. Что я сделал тебе больно. Не могу вспомнить это, мне мама перед выходом к гостям дала какую-то новую таблетку, она должна была дать энергию и общительность, но что-то пошло не так. Она сейчас об этом сказала. Я знаю, что не заслуживаю тебя. Мне очень жаль, что я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Мама говорит, что тебе будет плохо со мной, и я должен тебя отпустить, но…» Буквы окончательно расплылись, грудь разрывалась изнутри. Чонгук не виноват. Его Чонгук. Чонгук, который любил его до последнего. Увидев голосовое сообщение, прикрепленное к тексту, он почувствовал, как ритм сердца сбивается. Если он сейчас нажмет на воспроизведение, то совсем закончится. «У меня очень болит голова, писать плохо…» Родной голос. Разбитый, больной, но такой привычный и теплый, что сердце готово разорваться. «Я очень люблю тебя. Это время с тобой было лучшим в моей жизни, спасибо, что позволил мне почувствовать себя нормальным здоровым человеком. Таких, как я, очень редко любят. А я чувствовал себя самым любимым. Спасибо. Прости меня, если тебе было со мной плохо. Я не буду держать тебя, не отвечай на сообщение, пожалуйста. Я люблю тебя.» Тэхен разрыдался в голос, ставя последнюю фразу на повтор. Чонгук. Его Чонгук. Чонгук, который любил Тэхена. Которого любил Тэхен. Тэхен ухватился за первую же причину принять окончательное решение и в каком-то смысле сбежал от проблем, бросив Чонгука и даже не прочитав его сообщение. Он использовал шанс, уничтожив любовь, которая, может, была дана ему единственный раз в жизни. Он не помог Чонгуку, который уже начал выбираться в более легкую форму болезни. Тэхен никогда не станет психиатром. Просто не сможет после того, что сделал с Чонгуком. Максимум, будет преподавать это в университете, но точно не лечить людей. Ему это просто не дано. Он зачем-то отправил короткое «прости», хотя знал, что никто не ответит. Кое-как прочитал мелким шрифтом, что Чонгук был в сети тридцатого сентября. Три дня назад. Наверняка кто-то из родителей что-то искал в его телефоне. Если бы Тэхен продолжал обманывать себя, он увидел бы в этом искру надежды. Но теперь он решил перестать отвергать правду. Если бы Чонгук был жив, он бы без промедления ответил на сообщение. Но сетевой статус не сменился, а оно осталось непрочитанным. Хватит успокаивать себя пустыми надеждами. Чонгука больше нет. И в этом виноват Тэхен. Ему плевать, в каких музеях выставят его картины. Какие огромные деньги получит семья Чон и в каких частных коллекциях окажутся его работы. В каких статьях Чонгука будут называть великим художником нового поколения и какие книги о нем напишут. Лучше бы Чонгук просто жил свою тихую незаметную жизнь, проживая изо дня в день одно и то же. Жил и любил Тэхена. Тэхен, поглощенный тяжелыми мыслями, невидящим взглядом смотрел в кессонный потолок. В бежевую стену. На причудливый светильник. Наконец, на погружающийся в вечерние сумерки Манхэттен за окном. Небо затягивало тучами. По улицам далеко спешили люди, а гул машин Тэхен мог слышать даже сквозь толстые окна. Они жили. Город жил. А его Чонгук — нет. В последние три месяца Тэхен засыпал, думая о Чонгуке, и просыпался, думая о нем же. Видел его во снах. И тот факт, что его просто больше не было в этом мире — даже там, за бесконечными высотками, через паутину дорог и океан — просто не было, не укладывался в голове. Он вздрогнул, когда телефон запищал, оповещая о новом сообщении. Нет, не может быть. Чонгук ответил ему. Он жив. Тэхен собирался с силами, чтобы прочитать сообщение, несколько минут, пока в дверь не постучали. — Тэхен, ты в порядке? Извини, если беспокою, но я написала тебе, а ты не ответил. Не спишь? На что он надеялся? Он же все понял. И пообещал себе больше никогда не бежать от правды. Пришлось проглотить ком в горле и вытереть слезы, прежде чем ответить. — Не сплю. Все нормально. Спасибо, что дала мне побыть одному. — Я дам тебе столько времени, сколько нужно. Нам пора ужинать. Можем пойти в ресторан на первом этаже, но тебе, наверное, хочется остаться. Я перешлю тебе меню, выбери, что хочешь, и я закажу. Тэхен и сам не ожидал, что ответит именно так. Но если бы он остался в этой комнате в одиночестве еще больше, то совсем бы потерялся в точке. — Пойдем в ресторан. Я в порядке. Умывшись в небольшой ванной, в которую можно было попасть прямо из спальни, Тэхен вдруг обнаружил, насколько опухли его глаза. Из зеркала на него смотрел все тот же измученный, будто выцветший Тэхен с ужасно отросшими черными корнями волос, высыпаниями на подбородке и вдобавок ко всему с красным носом и больным взглядом. Ну и как он пойдет в ресторан с Энн в таком виде? Но он уже пообещал. Пришлось спускаться вниз — благо, квартира Энн была намного менее запутанной, чем дом семьи Чон. Она вышла навстречу, застегивая пиджак того же самого утреннего костюма. Было странно видеть ее лицо серьезным и обеспокоенным, без привычной улыбки. Тэхен зачем-то сам виновато улыбнулся. — Извини, у меня лицо… Вот такое. Я хочу пойти с тобой, но… — Тогда просто выйдем на полчаса позже, — Энн улыбнулась, и он отчего-то почувствовал слабое облегчение. Она вернулась с каким-то флаконом, блестящей упаковкой и гелевой маской для глаз. — Это легко исправить. Капли в глаза, — она передала флакон, — Две капли в каждый. Сильно жжет, но быстро пройдет. Вот это — на глаза, после капель, — маска, наполненная фиолетовыми прозрачными шариками, приятно охладила ладонь, — Ну, а это — маска на все лицо, но тут как хочешь. — Давай. Энн устроила его на большом мягком диване с простеганной спинкой, подложила подушку под шею и помогла надеть маску. С ней почему-то стало чуть легче. Тэхен вздрогнул, когда что-то коснулось его лица. — Это снимет отек, — она провела по его щеке чем-то холодным и твердым, — Что-то вроде массажа. — Спасибо. Тэхен чувствовал, что ей хотелось пообщаться, когда они молча спустились в ресторан. Голову снова наполнили тяжелые мысли, когда она перестала говорить и стала непривычно серьезной. Улыбка официанту лишь слегка сняла вновь возросшее напряжение. — Я знаю место получше, но тебя бы туда пустили только в официальной одежде. Выбери что-нибудь питательное, ты не ел весь день, — Энн подвинула ему меню, когда они устроились за уютным столиком у окна. — Сначала ты выбери, я подумаю. — Я уже знаю, что возьму, я тут часто бываю, — она улыбнулась уже тепло и менее натянуто, — Может, посоветовать что-нибудь? Тэхен согласился с первым же ее предложением, не особо вдаваясь в детали блюда с европейским названием, и прикрыл глаза. Он устал. Эмоций не осталось. — Знаешь, для меня это отличное лекарство. Когда у меня случается что-то плохое, я иду сюда и беру этот огромный стейк средней прожарки без гарнира и красное вино. Для себя бокал, но на двоих лучше бутылку, нечего мелочиться, да? Хрупкая девушка перед ним совсем не выглядела как человек, способный съесть огромный стейк, запивая вином. Но когда она упомянула плохие ситуации, она показалась Тэхену чуть более живой и настоящей. — Ты мне тоже стейк заказала? — Тебе да. А мне хватит овощей сегодня, я не очень голодна. — Ты не похожа на людей, которые едят огромные стейки. — Ты совсем меня не знаешь, — она негромко рассмеялась. — Заедаешь стресс? — Бывает. Но тренажерки три раза в неделю хватает. После первого бокала вина Тэхену стало чуть легче. Энн, будто чувствуя, что ему это помогает, что-то рассказывала про работу, жизнь в Нью-Йорке и увлечения, отвлекая от тяжелых мыслей. В какой-то момент Тэхену показалось, что если бы она оставила его сейчас одного хоть на пару минут, он бы снова провалился в бездну скорби и боли, которая сейчас лишь тупо колола где-то внутри. После второго бокала в сочетании с тяжелым ужином веки потяжелели, и он наконец стал поддерживать легкий разговор ни о чем. В итоге, когда они наконец вернулись в квартиру, а Энн направилась в ванную и пожелала ему спокойной ночи, Тэхен ухватил ее за руку. И тут же смутился, когда она обернулась. — Побудь со мной еще немного. Пока не усну, ладно? — он покраснел то ли от неловкости просьбы, то ли от вина. Она на секунду замешкалась, но потом улыбнулась. — Я переоденусь и приду. Иди в зал, выбери какой-нибудь фильм. Не против? Под «выбери какой-нибудь фильм» Тэхен представлял поиск в интернете, но в гостиной он неожиданно наткнулся на аккуратные полки со старыми кассетами. Каждая стопка — аккуратная и ровная — подписана жанрами. Отчего-то он снова вспомнил Чонгука. Тэхен выбрал какую-то легкую комедию, стараясь выбросить из головы лишние мысли. Хотел включить, но понял, что не знает, как с ними обращаться. Энн вернулась с большим пледом и двумя пачками чипсов. — Если честно, тех овощей мне совсем не хватило, — она улыбнулась, — хороший выбор. После такого тяжелого, болезненного дня, он наконец позволил себе расслабиться, притупив боль алкоголем и общением. Он даже смог смеяться над шутками и поддерживать общение до тех пор, пока не понял, что Энн в мягкой флисовой пижаме задремала, свернувшись под пледом и положив голову ему на плечо. Милая. Нежная. Идеальная девушка, если рассматривать ее с любых аспектов. «Если мы теряем что-то, это значит, что скоро мы получим что-то взамен. Именно то, что нам нужно сейчас.» В глубине души Тэхен бы очень хотел, чтобы она заменила ему Чонгука. Но теперь он чувствовал правду и не пытался отмахнуться от нее. Может, он и правда нашел себе настоящего друга. Но сильнее, чем Чонгука, он уже никого не полюбит.