Не прикасайся

Тэхен демонстративно уставился в окно, наблюдая за серыми каплями дождя, стекающими по стеклу, и упорно игнорируя Энн. Он должен ценить людей, которым на него не плевать и которых осталось так мало. Но правда в том, что, кроме Чонгука, ему никто не нужен. Желание надеть наушники, чтобы заглушить настойчивые объяснения, так и норовило взять верх над попытками не испортить отношения. Да, он устал. Энн права, он просто гробит свою жизнь на безуспешные попытки помочь, но Тэхен ничего не может с этим поделать. Он уже потерял Чонгука однажды. И ни в коем случае не позволит этому случиться снова. Даже если в процессе потеряет самого себя. Он не выдержал, нервно перебирая в руках наушники. — А ты? — он наконец посмотрел на нее, оторвавшись от окна. — Зачем ты торчишь в Сеуле уже третью неделю? Уж точно не ради какого-то интервью, которое займет пару часов. Тэхену хочется задеть побольнее, чтобы быстрее закончить этот разговор. Он с удовлетворением заметил легкую заминку и замешательство на ее лице. — Я закончила работу с интервью две недели назад. И ждала тебя, но тебе все время было некогда, — она вздохнула, пряча ладони, наверняка ледяные, в складках пальто. — Сначала я хотела позвать тебя на одну выставку в прошлую субботу, но… — Вот. Ты точно так же потеряла две недели своей жизни, чтобы встретиться со мной. Так почему я не могу помогать Чонгуку? — Тэхен сам не заметил, как слегка повысил голос, и, поймав на себе осуждающий взгляд женщины на соседнем сиденье, смутился и замолчал. Он слишком устал, чтобы пытаться говорить тактично и выстраивать разговор так, чтобы не испортить отношения окончательно. Все было хорошо до тех пор, пока Энн не лезла в его жизнь и их разговоры сводились к искусству и повседневности. Но теперь, когда она вдруг решила, что Тэхена надо спасать от самого себя, он понял, что ничего хорошего из этого не выйдет в любом случае. — Я не потеряла время, я хотя бы отдыхала и проводила его с удовольствием. А ты просто изводишь самого себя день изо дня, даже не позволяешь себе отдохнуть и нормально выспаться. Не думаю, что будет хуже, если ты будешь приходить к нему два-три раза в неделю, а в остальное время спокойно учиться и отдыхать. — Так если тебе это не нравится, зачем вообще общаешься со мной? — у Тэхена от раздражения перехватило дыхание. — Стой, я знаю, что ты ответишь. Конечно, ты просто хочешь помочь, да. Энн было открыла рот, чтобы что-то сказать, но устало выдохнула и достала телефон. Когда она вышла на следующей остановке, прямо под проливной дождь, и промелькнула за окном с моментально намокшими волосами и без зонта, Тэхен понял, что добился своего. Он хотел избавиться от настойчивых попыток влезть в его жизнь — он это получил. Но вместо удовлетворения почувствовал горечь. Все же, ему было хорошо с ней. Ровно до сегодняшнего дня. Тэхен невесело ухмыльнулся. Он оттолкнул от себя всех, поставив Чонгука на первое место. Но, наверное, это было единственным возможным вариантом в его ситуации. Тэхен добрался до больницы, погруженный в невеселые размышления. Вот так он и проведет ближайший год своей жизни — день ото дня пытаясь пробудить Чонгука от его странного состояния анабиоза, не высыпаясь и пытаясь держать свою успеваемость по учебе хотя бы на среднем уровне до выпуска. О чем там он мечтал пару лет назад? Хотел успешно закончить учебу, получить работу в одной из лучших больниц и выстраивать карьеру, оставляя время на друзей и удачные отношения. И что у него есть сейчас? Односторонние отношения с Чонгуком, бесконечная усталость и учеба, в которой он с трудом тянул среднюю успеваемость. А его самой вероятной будущей карьерой была работа в далеко не лучшей клинике на отшибе Ансана. Тэхен с трудом сдержал истеричный смех от собственной ничтожности, когда шел по больничному коридору. Он остановился у дверей палаты, услышав голос из-за двери. Он почти открыл дверь, когда в коридоре показался Юнги. — Тэхен? Ты чего это? — он нахмурился, переводя взгляд с него на дверь. — Ты же не приходишь по пятницам. Пятница? Значит, у Чонгука Джин? Он совсем потерял счет времени, уверенно считая, что сегодня четверг. Тэхену показалось, что этот день — самый неудачный с момента его возвращения в Корею. — Я подожду, пока он уйдет. Мне захотелось прийти и сегодня, — он сказал это с максимальной честностью, отведя глаза на номер палаты. — Тэхен, — он вздохнул, — ну ты же знаешь… После пары затяжных споров о состоянии Чонгука и возможных методов лечения, к согласию они так и не пришли, зато смирились с точками зрения друг друга и стали чем-то вроде старых знакомых, которые успели высказать друг другу все претензии. Сначала Юнги вызывал у Тэхена только неприязнь. Потом он проникся уважением, увидев, как твердо тот отстаивает свои убеждения, но при этом не выражает явного несогласия с его мнением. — Не начинай, — Тэхен перебил его, — мне этого уже хватило сегодня. — Если сходишь на первый этаж и купишь мне кофе, можешь посидеть у меня в кабинете, пока Чонгук не освободится. Но ты должен понимать, что два человека в день для Чонгука — это слишком, — Юнги пересчитал ампулы в упаковке, которую куда-то нес. — Иди, я освобожусь минут через пять. Он вошел в соседнюю палату, на мгновение впустив в коридор слишком яркий для больницы свет. Кому-то точно было слишком неспокойно в темную дождливую погоду. Тэхен вздрогнул, когда дверь в палату Чонгука внезапно открылась. Он сразу приготовился защищаться, уже зная, как Джин отреагирует на его присутствие, но замер, увидев улыбку Чонгука, сидящего на кровати. Сердце забилось быстрее. Тэхену он ни разу не улыбался за все время его нахождения в больнице. Тэхен так и оставался для него пустым местом. И вот теперь, проведя время с Джином, он действительно улыбался, глядя ему вслед. Тэхена обожгло обидой. Эта улыбка должна была быть адресована ему. Ему, потому что он посвящает Чонгуку все свое свободное время, старается дать как можно больше любви и заботы. Но Чонгук улыбается Джину, который уделяет ему всего один день в неделю, и то не всегда. Джин заметил его не сразу, прощаясь с Чонгуком с широкой улыбкой. Когда он помахал рукой, покидая палату, Чонгук помахал в ответ, и Тэхен почти физически почувствовал боль. — Тэхен? — улыбка тут же сползла с лица Джина, едва он закрыл дверь и взглянул на него. — Какого черта… — И я очень рад тебя видеть. — Ты даже не спросил меня, как он себя чувствует! Тебе было настолько плевать, что ты даже не позвонил! Ты бросил его… — его лицо покраснело от гнева. — Тихо! — Тэхен прервал его. — Ты хочешь, чтобы он все услышал? — Я хочу, чтобы услышал ты! — Джин понизил голос, но менее агрессивным не стал. — Какое вообще тебе есть дело до него? Кто тебе разрешил приходить? — Меня позвали, потому что я могу помочь. А тебе какое дело до меня? Я люблю его, и хочу видеть чаще, а ты… — Любишь? — Джин уставился на него так, будто Тэхен выдал несусветную глупость. — Ты себя любишь, раз бросил его просто так, зная, в каком он состоянии. Если бы не ты, он бы до сих пор чувствовал себя относительно нормально. Уходи. — Я прихожу сюда уже больше месяца почти каждый день, — он с удовлетворением заметил удивление на чужом лице. — Он начал использовать новые краски, стал проявлять хоть какие-то эмоции. Давай не будем забывать, что я учился работе с такими пациентами, в отличие от тебя. — Но ты не врач! А я — его друг. Лучший друг, который не бросил его, даже когда он перестал обращать внимание на окружающих. — И я его не бросил. Я учился за границей, и… — Если бы ты хотел, чтобы у него все было хорошо, ты бы вообще не дал ему привязаться до такой степени! Но ты же профессионал, да… — Хватит, — Тэхен процедил сквозь зубы, открывая дверь в палату и зная, что на виду у Чонгука Джин точно будет вести себя спокойнее, — давай просто приходить так, чтобы не пересекаться друг с другом. Меня ты выгнать не сможешь. Он захлопнул дверь, оставляя Джина в коридоре, и оказался в полумраке палаты. Чонгук даже не взглянул на него. Тэхен глубоко вдохнул и громко выдохнул, пытаясь прийти в норму. Стало жарко, сердце бешено колотилось под рубашкой, а лоб покрылся испариной. Слишком много упреков и ссор за один день. За один очень неудачный день, начавшийся с несработавшего будильника. Ничего хорошего от Чонгука точно ждать не стоит. Тэхен устал. Еще хуже — теперь он не может представить свою жизнь другой. Он натворил слишком много, чтобы сейчас пытаться хоть как-то сделать ее чуть более комфортной для себя. Тэхена все ненавидят. Тэхен расплачивается за свои ошибки. Он поправил волосы дрожащими пальцами, пытаясь справиться с эмоциями. Это слишком. Для него все это просто слишком. Тэхен почувствовал, что даже самая мелочь сейчас может переполнить его чашу терпения. — Чонгук, — он заставил себя хоть как-то обозначить свое присутствие, — твой друг меня ненавидит. Отлично, — он не нашел слов лучше, зная, что все равно не получит ответ. И действительно, Чонгук, даже не взглянув на него, включил свет и направился к холсту, наполовину закрашенному светло-сиреневым. Он снова выбрал холодный цвет. Тэхену не хотелось в очередной раз размышлять, какие эмоции именно в понимании Чонгука выражали цвета. — Рисуешь? — он спросил очевидное, глядя на холст. — Рисуй. Все равно от тебя ничего больше не дождешься. Тэхен попытался сдержаться, но почувствовал, что попросту взорвется, если не отпустит хоть малую часть накопившихся эмоций. — Ну и зачем все это? Что ты пытаешься показать этими одинаковыми холстами? Вот раньше было настоящее искусство, а теперь ты подражаешь Малевичу? — ему ни в коем случае не хотелось обидеть Чонгука, но на ум почему-то пришла именно критика его «картин». Он вздохнул, подошел ближе и с тоской глянул на холст. В другом состоянии он бы оценил глубину цвета, но сейчас он видел простой безжизненный оттенок сиреневого, такой же пустой и холодный, как отношение Чонгука к нему и пустота у него в душе. — Я для тебя пустое место, да? Ты даже Джину улыбаешься, а меня для тебя как будто нет. Ты даже не смотришь на меня, — Тэхен почему-то вернулся к искусству. — Хоть бы квадратов добавил, как Мондриан. Ну или как Кандинский… Хотя, это уже требует фантазии. Ты сам придумал этот цвет или вспомнил откуда-то? В голове внезапно возник образ давно забытых гортензий, кусты которых росли неподалеку от дома семьи Чон. — Я устал. От этих одинаковых дней, от того, что ты меня игнорируешь, от тебя… — он рвано вдохнул, почувствовав подступившие слезы, и попытался хоть как-то контролировать эмоции, чтобы не расплакаться от беспомощности прямо рядом с Чонгуком. Но здравый смысл моментально перехватил контроль над эмоциями, когда Чонгук внезапно резким движением схватил тюбик черной краски и выдавил ее прямо на холст, миновав палитру. Нет. Он все слышит и понимает. Тэхен сорвался. Он не должен был демонстрировать эмоции Чонгуку. — Эй, ты чего… — он взволнованно забрал тюбик и закрыл крышку. — Ты… Я… Мне надо было сдержаться, прости… Тэхен почувствовал, что натворил что-то непоправимое, когда по нежному сиреневому оттенку начало расползаться бесформенное черное пятно. — Чонгук… Ты чего… Тэхен почувствовал себя еще более беспомощным, чем раньше. Он повлиял на Чонгука, и что с того? Это черное пятно явно не значило ничего хорошего, лишь в очередной раз доказало, насколько Тэхену не подходит выбранная профессия и как плохо он умеет держать себя в руках. — Ну не порть цвет, не надо… Я люблю тебя. Слишком сильно люблю, чтобы бросить. Может, мне перестать приходить? Черный цвет значит, что я даю тебе только плохие эмоции? Он судорожно вдохнул, и слеза все же скатилась по щеке. — Прости. Я только хотел помочь, а вышло как всегда. Просто помни, что ты стал для меня совсем как семья, и я не могу оставить все, как есть, и надеяться, что тебе поможет кто-то другой. Но я ведь тоже не могу помочь. Мне жаль, что ты встретил меня. Наверное, без меня ничего этого бы не случилось. Ты бы просто жил… Тэхен так и замер, пораженный, слишком увлекшись объяснениями и не сразу поняв, что его ладонь несильно сжали холодные пальцы, пачкая белым и насыщенным фиолетовым. Чонгук смотрел на него печально, будто извиняясь. Впервые с возвращения — прямо в глаза. Большой палец мазнул по костяшке, вверх по указательному пальцу, смешивая краски в более нежный цвет. Ладонь сжалась чуть крепче, увереннее. Затем пальцы переплелись. В горле встал ком. Тэхен не смог вымолвить ни слова, чувствуя болезненную нежность в груди. Чонгук его услышал. Чонгук попытался успокоить его. Тэхен представил по его глазам, что бы он мог сказать сейчас. «Не плачь»? «Я рядом»? «Я люблю тебя»? И означает ли этот жест прощение, которого Тэхен так жаждал? Они простояли так целую вечность, переплетя пальцы и глядя Тэхену в глаза. И впервые за много месяцев Тэхен наконец почувствовал себя любимым и нужным.