Не прикасайся

Тэхен постепенно привык. К симметрии во всем, к идеальному порядку, и даже к тому, что все еще не может найти свои вещи на привычных местах. Привык к Чонгуку, который каждый вечер не может сомкнуть глаз, не дождавшись его. Смотрит сонно и устало, сидит над душой, если Тэхен засиживается за компьютером, и всем своим видом намекает на то, как сильно хочет спать. Привык каждый раз, замечая даже самые незначительные навязчивые действия, осторожно обнимать Чонгука со спины и переплетать с ним пальцы. Кажется, это действительно помогло. По крайней мере, вскоре Чонгук перестал напрягаться всем телом и дрожать, и начал просто поддаваться. Привык к долгим разговорам ни о чем и обо всем на свете, к удивительным мыслям Чонгука, которые никогда бы не пришли в голову ему самому, и даже к все большей тактильности и эмоциональности. Теперь Чонгук все чаще кажется ему обычным человеком. Таким, будто бы они с Тэхеном могут сойти за типичных друзей или пару, устраивающую пикники в парке по выходным. Разве что, Чонгук так и не избавился от дискомфорта в окружении посторонних. Но Тэхен подстроился, пусть и никогда не любил выбираться из дома на рассвете, чтобы погулять в пустом парке, дрожа от холодного утреннего воздуха. Во всяком случае, Тэхену очень хочется верить, что они все больше походят на совершенно обычных людей, живущих самой обычной жизнью. Будто бы они — не гениальный художник и психиатр, взявший его под опеку, а простая семья. Впрочем, скорее не самая простая. Если Тэхен сразу принял свои чувства, почти не задумываясь над тем, что влюбился в человека своего пола, то признаться в этом семье оказалось слишком сложным. Тэхен придумывал всевозможные предлоги, чтобы отговорить родителей приезжать к нему на выходные, и чтобы самому не ехать в Тэгу, оставляя Чонгука одного на пару дней. С каждым новым приглашением Тэхен все больше понимал, что больше не может оттягивать встречу с родителями. Но так и не смог найти выход из ситуации, перебрав в голове множество вариантов. С одной стороны, мама всегда его поддерживала в любых начинаниях. С другой, отец, который пусть и любит его, однозначно не примет его выбор. Тэхен уже гадал, может ли оставить Чонгука с кем-то другим на выходные, и понял, что испортил отношения с Джином, а Юнги вряд ли бы нашел время на его просьбу. Кроме того, Чонгук и сам вряд ли бы позволил ему уехать, бросив его одного. Если раньше Чонгук просто привязывался к нему, постоянно ждал встречи и скучал, то сейчас он и вовсе перестал представлять себе жизнь без Тэхена. Без долгих нежных объятий каждое утро, легких поцелуев и постоянной поддержки. А Тэхен просто надеется, что в нем хватит любви и заботы, чтобы помочь Чонгуку окончательно выбраться. Он не давит, лишь будто не специально дает ему кусочки мяса из своей тарелки, предлагая попробовать, будто случайно каждый раз кладет ему чуть больше еды, чем обычно. И понимает, что его метод срабатывает, когда вскоре Чонгук уже спокойно воспринимает новые блюда. Тэхен уверен: они справятся со всем, если он будет отдавать достаточно любви. Главное, чтобы в нем самом она не закончилась раньше времени. Тэхен надеется, что когда-нибудь Чонгук снова будет таким, как за пару дней до его отлета в Торонто. Но, замечая панику, охватывающую Чонгука всякий раз, когда Тэхен случайно заставал его без рубашки, понимал, что им предстоит еще много работы. Потому что Чонгука будто током бьет каждый раз, когда Тэхен касается его шрамов. Его тянет к объятиям, долгим поцелуям и нежности, но он так и не подпускает Тэхена ближе, как бы осторожен он ни был, и как бы ни старался убедить Чонгука в том, что он прекрасен даже с красными рубцами, покрывающими шею и грудь. Снова. Чонгук вздрогнул и испуганно застыл посреди ванной, прижимая к груди рубашку до побеления пальцев, когда Тэхен открыл незапертую дверь, не ожидая, что ванная окажется занятой. Обычно Тэхен молча уходит, чтобы не смущать его, но в последнее время он все больше задумывается над тем, что с этим нужно что-то делать. — Чонгук, — он устало вздыхает, заставляя себя остаться в ванной, а не выйти ради спокойствия — и своего, и Чонгука, — Так и собираешься прятаться? Кажется, они побледнели в последнее время… — он шагнул ближе, игнорируя чужую панику. Чонгук выглядит по-настоящему несчастным, пятясь назад, но натыкаясь на стену душевой, хлопая большими ресницами и шумно вдыхая. Но Тэхену хочется наконец разобраться с этим комплексом. Примерно так же, как когда-то целовал Чонгука перед огромным зеркалом в ванной госпожи Чон. — Не волнуйся. Ты же знаешь, я не собираюсь вредить тебе, — он медленно подошел ближе, — Ты не должен так стыдиться. Знаешь, твои шрамы… — он осторожно сжал его плечо, чувствуя дрожь, — Они — часть тебя. Часть твоей истории. Представь, сколько шрамов у нас здесь, — он указал на голову, — Сколько неприятных воспоминаний, которые хочется забыть, но они все равно периодически всплывают? У каждого есть свои шрамы. Просто у тебя они — физические. И то, что они у тебя есть, означает, что ты справился. Да, шрамы остались, но они говорят о том, насколько ты сильный. Нет. Тревога во взгляде Чонгука не уменьшилась, а дрожь не прекратилась. Тэхен вдохнул побольше воздуха, чтобы попытаться убедить его. — Знаешь, все шрамы заметны. Каждая психологическая травма влияет на поведение и характер, их скрыть почти невозможно. И с твоими то же самое, понимаешь? — он потянулся рукой к его груди, желая ослабить хватку, когда слова в голове закончились. Но остановился, услышав судорожный вдох и заметив, как глаза наполнились влагой. — Просто дай мне немного личного пространства, — Чонгук прошептал совсем тихо, опуская взгляд, — Почему ты думаешь, что сможешь это изменить? Что ты от меня ждешь? — он сжал рубашку так, что на руках вздулись вены, — Что я буду нормальным? — голос задрожал, — Хочешь сделать из меня обычного человека? Мне жаль… Тэхен замер, не ожидая такой реакции. Он хотел свести все к тому, что наконец докажет Чонгуку, что он прекрасен, несмотря ни на что, но понял, что план провалился. — Дело не в этом, ты… — Ты хочешь, чтобы я был как все, — Чонгук перебил его, делая шаг в сторону, — Но я не могу. Мне жаль, что я не могу дать тебе то, что ты хочешь, — он вдруг замер, приоткрыв рот, снова не в силах произнести нужные слова. Покачал головой, вздохнул, и выдавил лишь тихое «прости», прежде чем выйти из комнаты. — Чонгук! — Тэхен бросился за ним, не успев обдумать свои действия. И, догнав его у двери в спальню уже с накинутой на спину рубашкой, крепко обнял его сзади, не позволяя пройти в комнату. На сколько его еще хватит? Как скоро Тэхен закончится сам, отдавая все чувства Чонгуку? — Я люблю тебя, — он прошептал в самое ухо, невольно вдыхая родной аромат, — Полюбил тебя особенным. Неужели ты думаешь, что я хочу сделать тебя таким, как все? Никто из этих всех никогда не привлекал меня. Только ты. И я просто хочу, чтобы ты был счастлив, и не боялся меня. Помни, что я всегда на твоей стороне. — Ты уже однажды бросил меня из-за всех этих странностей. Думаешь, я забыл? — Чонгук внезапно расслабился в его хватке, не пытаясь вырваться, — Я не осуждаю тебя. Просто… Тэхен почувствовал, как к горлу подкатывает паника из-за нахлынувших воспоминаний. Он боится Чонгука. Но все еще любит всем сердцем. — И это было моей самой ужасной ошибкой за всю жизнь. Помнишь, как перед отъездом мы целовались, смеялись и лежали у тебя в гостиной почти без одежды. Тебе ведь тоже было хорошо, правда? Тогда ты был очень близок к ремиссии, и я очень жалею, что не смог довести все до конца. Прости меня, — он ослабил хватку, теперь просто обнимая его. Бережно, как самое ценное, что у него есть. Как то, что он однажды уже терял. Чонгук лишь шумно дышал, стоя в его объятиях. Тэхен грудью почувствовал, как колотится его сердце. — Я пытаюсь вернуть тебя в то состояние снова. Хотя бы до той степени. Тогда ты перестал стесняться своего тела, смеялся, улыбался… — он сглотнул ком в горле, — Я хочу, чтобы у нас все было хорошо. Он замолчал, прислушиваясь к шумному дыханию в тишине. — Я стараюсь, — вдруг совсем тихо прошептал Чонгук, — Но иногда у меня просто опускаются руки. Прости, что наговорил тебе это… — Я знаю. У меня сейчас опустились руки, когда я пытался с тобой поговорить насчет шрамов, а ты не так все понял. Прости, — он осмелился оставить легкий поцелуй за ухом, — Скажи мне, как только поймешь, что осмелился на пластику. Надеюсь, ты сможешь. — Смогу, — Чонгук развернулся, наконец обнимая его в ответ, — Если ты будешь рядом. — Буду. Обязательно. У Тэхена в груди все сжалось от нежности, когда Чонгук полностью расслабился в его объятиях. — Помнишь, ты мечтал вернуться в Австралию? — Тэхен вдруг вспомнил о своей недавней идее, простояв так пару минут, — Там сейчас ужасная погода. Но мы можем арендовать вертолет и слетать на Чеджу. Там можно снять дом со своим кусочком пляжа… — Опять твои идеи, — кажется, Чонгук даже слегка улыбнулся, заглянув ему в глаза, — Я согласен. Люблю море. Тэхену в очередной раз захотелось плакать от счастья, когда Чонгук снова стал привычным. Смена обстановки наверняка поможет справиться с навязчивыми действиями. А еще, — но Тэхен не скажет об этом Чонгуку — загар поможет сгладить контраст между здоровой кожей и шрамами. Во всяком случае, Тэхен очень надеется, что Чонгук осмелится раздеться где-нибудь вдали, посреди моря, на небольшой арендованной яхте, которую Тэхен уже присмотрел на сайте.