Не прикасайся

У Тэхена тут же все похолодело внутри от страха. Он точно сделал что-то не так. Он не должен был кричать на Чонгука. Нужно было спокойно спросить и во всем разобраться. Но он настолько устал, что в очередной раз не смог себя контролировать. Он вовремя успел подхватить Чонгука под руки, вдруг понимая, что теперь может его поднять, хотя раньше однозначно был слабее. Сердце неприятно сжалось, когда он, быстро набрав стакан воды, опустился на пол и устроил голову Чонгука у себя на коленях. Его кожа показалась Тэхену слишком холодной. — Чонгук… — он брызнул холодной водой на лицо и похлопал по бледным щекам, — Ну давай, ты чего… Тэхен пытался вспомнить содержимое своей аптечки и был ли там нашатырь, когда Чонгук наконец открыл глаза, поморщившись и непонимающе захлопав длинными ресницами. Он было попытался встать, но Тэхен мягко остановил его, облегченно выдыхая. — Как ты? Плохо себя чувствуешь? — он нащупал пульс, замечая учащенное сердцебиение, — Полежи немного, не волнуйся. Только сейчас он вспомнил про ожог, на время забыв о боли, и торопливо потянулся к холодильнику, доставая лед и наконец прикладывая к ожогу живительный холод. — Чонгук? — Тэхен осторожно коснулся влажного лба, стирая капли и убирая прилипшие волосы, — Как ты? Чонгук заторможенно взглянул на него и уже открыл рот, чтобы ответить, но так и не произнес ни слова. Только сейчас Тэхен разглядел глубокие тени под глазами, покрасневшие белки и сухие губы с капелькой засохшей крови в одной из трещинок. Может, Чонгук тоже не мог уснуть? В любом случае, Тэхену оставалось лишь гадать, насколько тяжело ему было приспособиться к новой обстановке. — Не получается сказать? — он чуть сжал ледяную ладонь и дождался кивка, — Не волнуйся. Слабость скоро пройдет. Я не злюсь на тебя. Тэхен не знал, сколько просидел вот так — на холодном кафельном полу, с пакетом льда, от которого быстро онемела рука, и Чонгуком на коленях. В один момент Тэхену даже показалось, что он задремал, но от первой же попытки пошевелиться Чонгук открыл глаза. — Попробуй встать, — Тэхен помог ему подняться, придерживая за острые плечи, — Давай дойдем до дивана. Опирайся на меня. Приняв на себя почти весь вес, Тэхен уже в который раз с ужасом понял, что вполне может донести Чонгука. От осознания собственного бессилия на душе стало еще тяжелее. Он не может справиться с эмоциями. Он даже не может заставить Чонгука поменять привычный режим питания, чтобы набрать вес. Похоже, он вообще ничего не может сделать, чтобы помочь ему. — Я не спал, — Чонгук вдруг прошептал совсем тихо, когда Тэхен помог ему лечь, — Вообще не спал уже три ночи. Ты не виноват. Он натянул плед, тут же теплее закутываясь в него. Возможно, им стоило раньше уйти с кухни. Но Тэхен слишком боялся того, что обморок повторится. Как Тэхен не догадался сам по его вялости и постоянным подъемам в пять утра? Он представил, как Чонгук часами лежал, глядя в потолок, ворочался и ждал, когда медленные стрелки часов наконец доползут до той отметки, которую можно назвать утром. Наверняка ему было очень тяжело. Вот только Тэхен даже не заметил. — Я… — он судорожно вдохнул, — Я не специально. У меня закружилась голова, и вода вылилась. Прости. Прости, что я опять… Чонгук замолчал, прикусив губу и опустив взгляд. Тэхен вдруг понял, что его глаза наполнились влагой. — Эй… — он даже растерялся, с трудом подбирая слова и лишь комкая пушистый плед цвета молочного шоколада. Он снова ошибся. Как ему могло прийти в голову, что Чонгук мог хотеть навредить ему? Ему, своему любимому Тэхену, встречи с которым он ждал целыми днями, которому всецело доверял и позволял в разы больше, чем другим, даже самым близким. Тэхен должен был понять раньше. Но понял только сейчас. — Я не хотел делать тебе больно, — голос дрогнул, а рука вдруг сжалась на пакете льда, — Тэ, пожалуйста… У Тэхена самого в горле встал ком, а к глазам подкатили слезы. Он поступил ужасно по отношению к Чонгуку. Даже не подумал о том, что ему может быть физически плохо, не обратил внимания на бледность и дрожащие руки. Он мог бы сдержать эмоции. Но не смог. Он притянул Чонгука к себе, увидев, как по щекам скатились первые слезинки, и осознав, что просто не выдержит такого зрелища. Почувствовав, как Чонгука трясет от плача, он сам на несколько секунд запрокинул голову, пытаясь сдержать слезы. Пришлось громко сглотнуть, чтобы голос не хрипел. — Все в порядке, — он обнял его крепче, гладя спину сквозь плед, — Не переживай. Я не злюсь. Все хорошо. Прости, что накричал. — Ты кричал? — Чонгук спросил сбивчиво, сквозь слезы, прижавшись к его груди. — Не помнишь? Ничего. Все нормально. — Прости меня, — он повторил в очередной раз, вздрагивая от всхлипов. — Ты не виноват, все в порядке. Не плачь, — Тэхен прижался губами к влажному лбу, пытаясь успокоить его, — Все хорошо. — Я… плачу? — Чонгук медленно коснулся собственной щеки, ощущая влагу, — Я же… никогда не плакал, если было не больно… Тэхен обхватил его лицо ладонями, заглядывая в покрасневшие влажные глаза, и вдруг чувствуя прилив почти забытой нежности. — Гуки, — он прижался губами к щеке, собирая слезы, — Это хорошо. То, что ты плачешь. Чонгук прикрыл глаза, чуть вздрагивая от каждого поцелуя и судорожно вдыхая. — Это значит, что ты выздоравливаешь. Так ты проявляешь эмоции. Они могут быть не только хорошими, ты же знаешь… Кажется, в Тэхене за все эти годы накопилось столько нежности, что он больше не может ее сдерживать. Он невесомо целует влажные щеки до тех пор, пока не собирает все соленые капли, а затем чуть касается дрожащих век. Гладит пушистые волосы, мягко обнимает за талию и оставляет легкий поцелуй на сухих раскрасневшихся губах. Чонгук даже перестает всхлипывать и замирает, поддавшись его внезапному порыву. Лишь шумно вдыхает, все еще чуть вздрагивая, и так и не открывает глаза, когда Тэхен отстраняется. — Я люблю тебя, — Тэхен тихо шепчет, снова прижимая его к себе, — Не переживай ни о чем. Тебе явно становится лучше. Они пролежали на узком диване около часа. Тэхен надеялся, что Чонгук уснет, измотанный тремя бессонными ночами и слезами, но тот так и не сомкнул глаз, просто уютно устроившись в его объятиях. — Все еще не можешь уснуть? — он погладил мягкие волосы, чувствуя, что сам того и гляди провалится в сон. — Нет, — Чонгук развернулся и взглянул на него, — Что мне делать? — Могу сделать тебе укол, чтобы ты сразу уснул. Ты не против? Проснувшись после такого сна, Чонгук обязательно будет чувствовать себя больным и разбитым. Но разве Тэхен может помочь чем-то еще? Он перебрал в голове все возможные варианты, но быстро понял, что легкие седативные препараты точно не помогут. — Давай. Тот, который отключает? — Да. Но я не знаю, как помочь тебе по-другому. — Знаешь, он очень больной. Синяк потом появляется. Мне кажется, что мое тело как будто умирает… Я перестаю его контролировать и мне становится страшно, что я больше не проснусь. Может не надо? — Ладно, — Тэхен кое-как заставил себя выбраться из теплых объятий, — Тогда выпьешь таблетку, и я с тобой полежу, хорошо? Чонгук кивнул, тут же плотнее заворачиваясь в плед. Тэхен совершенно не уверен в том, что успокоительное нового поколения, рекомендованное Юнги, окажет хоть какой-то эффект. И все же, он возвращается с лекарством и уговаривает Чонгука перейти на его кровать, чтобы поместиться на ней вдвоем. — Надеюсь, тебе это хоть как-то поможет, — Тэхен укрывает Чонгука своим одеялом и ложится рядом, сдерживая желание обнять его. Наверняка это только помешает. Тэхен не смотрит на часы. Лишь лежит рядом, не смея лишний раз пошевелиться, и наблюдает за тем, как комната постепенно погружается в темноту. Он думает о том, как Чонгуку должно быть тяжело засыпать в непривычной обстановке. Как сложно ему будет привыкнуть, и сколько времени пройдет до того, как они наконец приспособятся к новому образу жизни. Но одно он знает точно: они обязательно справятся.