Memento mori

       — Да, это реально сварить, но таких рецептов я никогда не видел раньше, — Невилл задумчиво пожевал губы. — Возможно, это что-то из личной библиотеки его рода?       Гарри, сидевший за одной из парт в кабинете зелий, нервно провёл рукой по волосам. Фили, Кили, Леголас и Тауриэль, которых маг после долгих сомнений решил взять с собой на этот разговор, в качестве доказательства того, что он услышал Фили и готов идти ему навстречу, переводили взгляды с одного на другого.       — А что в этом сложного? — озвучил-таки волновавший их всех вопрос Кили. — Накидал в котел, перемешал, и вуаля.       Невилл с улыбкой оторвал взгляд от пергамента и посмотрел на гнома.       — Да уж, этот определённо Гриффиндор, — переведя взгляд на Гарри, произнес он.       — Кили... Если бы Директор Снейп тебя услышал... — маг скорбно покачал головой, краем уха услышав тихий смешок Фили.       — Хэй, а я-то что? — встрепенулся гном, чуть подпрыгивая на стуле и вызывая смех двух магов.       — Нельзя так просто "накидать" что-то в котел, — плавно произнес Невилл. — Зельеварение – тонкая наука. Любое неточное движение — и вместо лица у тебя месиво. А это зелье... В нем множество запрещённых ингредиентов, покупка которых одним человеком вызвала бы вопросы. А министерство не запрещает ничего просто так. Не в наше время. Либо Блейз долго это планировал и покупал их с большим интервалом, либо, что вероятнее, у него есть помощники.       Гарри со вздохом провёл рукой по лицу. Им надо понять, что варит Забини. Возможно, мистер Уизли был прав, и Тедди им нужен в качестве ингредиента. Парень прикусил губу и зажмурился. Ему очень не хотелось в это верить. Надо проверить Лютный ещё раз. Надо проверить всех, кто покупал эти ингредиенты. Надо сказать Рону и Кингсли, пусть всех осмотрят. Надо попросить Малфоя... Гарри дёрнулся. Драко. МакЛагген говорил о том, что Драко ходит в Лютный. Продавец, конечно, ничего не сказал, но кто как не Лорд Малфой может напугать его до такой степени? Неужели, Драко... Нет, не может быть. Парень прикрыл глаза и опустил голову на столешницу. Драко не мог предать его. Не мог забрать Тедди. Но, с другой стороны, кому как не Драко знать, когда Меда выходит с Тедди гулять? Меда не стала бы его подозревать. Не стала бы защищаться. Маг зажмурился до разноцветных пятен в глазах. Он совершенно запутался.       — Итак, что у нас есть? — в кабинет широким шагом вошёл Лорд Малфой. — Профессор.       — Лорд Малфой, — Невилл вернул кивок Драко. — Зелье. Ритуал. Забини.       — Ёмко, — хмыкнул слизеринец и перевел взгляд на все ещё прячущего лицо Гарри. — Эй, ты чего? Мы найдём его.       Гарри медленно поднял голову и отнял руки от лица, поворачиваясь к Драко. Малфой отшатнулся. Таким взглядом Поттер смотрел на него тогда, на шестом курсе. Когда подозревал его. Когда он был подростком без выбора и с приказом убить. Конечно, сейчас Поттер прятал это лучше, чем раньше, но и Драко ведь не зря дружил с ним столько лет. Он понимал его. Иногда они даже обходились без слов. А теперь подозрения, дожили. Малфой мрачно усмехнулся.       — Поттер, он мой племянник.       — Я не могу верить даже тебе, — прошептал Гарри, и его лицо исказилось от вины, сомнений и боли.       Драко дёрнулся, будто от удара, а его глаза тут же наполнились злостью. Он спас Поттера в войне, в которой предать Темного Лорда было равносильно самоубийству. Он переступил через себя, налаживая контакт со всезнайкой и рыжим придурком. Он, чёрт возьми, закопал свою гордость и принял дружбу Поттера. Белоснежные зубы Лорда скрипнули. Если Поттер не верит ему, он сам найдет Тедди. Продолжит поиски в одиночестве. С него хватит косых взглядов. Маг резко развернулся, заставляя полы мантии взлететь, и зашагал прочь.       — Просто скажи, где Забини живёт! — вскочил Гарри. — Докажи, что ты на моей стороне.       — Я не знаю, где его дом, Поттер, — выплюнул Драко, кидая за спину полный презрения взгляд. — И я не собираюсь никому ничего доказывать.       Дверь из черного дерева захлопнулась с оглушительным звуком, и Гарри рухнул на стул. ***        Малфой шел по Министерству Магии уверенно, широким шагом и с надменным выражением лица, говорящем каждому, что здесь Драко чувствует себя как дома. Сейчас он считал, что ему повезло. Он родился в очень выгодной семье, с очень удобной фамилией. Это в детстве ему казалось, что так и должно быть, что по-другому к нему относиться просто не могут, что он лучше других. И то, что Поттер относился к нему, как к равному, бесило Драко на протяжении всей учебы в школе. С самой первой встречи Гарри, в отличии от других детей, не понял, кто перед ним. Как будто он не знал о магическом мире, будто он – магл. Но он держался так спокойно и был таким самостоятельным, что сомнений не возникало: он – волшебник. Драко тогда ему даже позавидовал, ведь сам он в то время ходил с родителями. Парень в ту же секунду решил, что Гарри станет его другом. Если не сейчас, то когда поступит в Слизерин – точно. А потом очень удачно совпало, что этот Гарри оказывается Поттер. Человек, который достоин дружбы с Драко, имеющий фамилию, достойную стоять рядом с его собственной. Разумеется, маленькому Драко на тот момент не могло и в голову прийти, что его дружбу могут отвергнуть. Это стало шоком для него, ведь он, как ему казалось тогда, проявил щедрость, дал мальчику теплое место рядом с собой. А Поттер просто взял и отверг его, предпочтя ему Уизли. А Малфой не привык не получать то, чего хочет. Обида и, как он сейчас понимал, желание обрести равного друга, превратились в ненависть. Ненависть, которая растворилась лишь на шестом курсе.       Конец пятого курса, разбившиеся на мелкие осколки иллюзии, которые Драко питал по отношению к отцу, осознание того, что никакой он не особенный, выбили парня из колеи. Малфой помнил тот липкий страх при виде Темного Лорда. Он старался, изо всех сил пытался подражать отцу, показать уважение и благодарность. Но он знал, что Волан де Морт видит его насквозь. Тогда ему в голову пришли первые мысли о самоубийстве. Они были расплывчатыми, неосознанными, мельком проскакивали в голове. Хотелось просто, чтобы это всё закончилось. Злость и страх на Темного Лорда вылилась всё на того же Поттера. И Драко никогда бы никому не признался, что пожалел о том, что оставил Гарри в поезде буквально спустя минуту после содеянного. И что он был правда рад, когда Поттер, привычно окровавленный, ввалился в Большой Зал.       А потом пошло-поехало. Казалось, шестой курс пролетел за месяц, не более. Каждый раз, совершая очередную попытку убийства, Драко молил всех богов, о которых слышал, чтобы попытка провалилась. Он вдруг заметил, что питает странную симпатию к Директору. Уважение, благоговение, признательность. Те чувства, которые, очевидно, Тёмный Лорд пытался вызвать к себе. В какой-то момент что-то в голове Драко щёлкнуло, и он понял, что все вокруг него ошибались, что он сам ошибался. Вдруг он понял, что Грейнджер не такая уж и противная. Девочка всего лишь пыталась понять мир, в который попала. Маглы перестали казаться мелкими и недостойными. Они ничем не мешали, занимались своими делами, как и маги. Осознание обрушилось на Драко так внезапно, что он ещё неделю не мог думать ни о чем другом. Тогда задание стало для него ещё более невыносимым. Он мог бы спихнуть всё на плечи Снейпа, но почему-то чутьё подсказывало, что не стоит. Что для Профессора это будет не менее сложно. Он должен был завершить всё сам. И это убивало его. Он не знал, в какой момент начал беседовать с призраком Миртл. Просто казалось, что эта пессимистичная девочка, отчего-то, понимает его, и понимает мир, намного лучше всех окружающих. Он не видел в её взгляде презрения или осуждения. В отличии от взгляда Поттера. В том несчастном туалете Избранный чуть не спас его. Жаль, вмешался Снейп. Если бы только он умер тогда и прекратил свои страдания... Не пришлось бы видеть войну, смотреть на жертв Тёмного Лорда, которых поедает Нагайна. Не пришлось бы видеть разрушенный замок и униженного отца. Он бы не увидел, как умирает его друг, он бы ждал его по ту сторону. Ему не пришлось бы предавать родных. Ему не пришлось бы вести бессмысленную жизнь среди глупых аристократов, мнящих себя сильными мира сего. Но, увы.       Драко коротко постучался в кабинет Отдела по регулированию продаж магических веществ, пряча волнение и страх за маской надменности и презрения. Низкий, коренастый колдун немедленно открыл дверь и, увидев, кто за ней, побледнел, затем покраснел, а потом молча пригласил внутрь.       — Мне нужны отчёты с ваших точек продаж, — произнес Драко.       Колдун сделал всего один взмах палочкой, и на стол перед Малфоем приземлился шкафчик с многочисленными бумагами. Да, это займёт время. Драко знал: Забини не дурак. Он не стал бы брать ингредиенты в Лютном, где за покупку обычной ромашки могут заподозрить в преступлении. Нет, Блейз брал опасные ингредиенты в магазинах Министерства. Что ж, ради Тедди можно зарыть нос в пыльные пергаменты хоть на лет десять. ***       — Я могу хоть сейчас арестовать его, этого хорька! — Рон метался по гостиной словно огненный ураган.       — Я не сказал, что он замешан, Рон, — в сотый раз повторил Гарри, тяжело вздыхая. — Я просто не знаю, можно ли ему доверять.       Фили скучающе переводил взгляд с Гарри на его друга, которые всё ходили по кругу уже час.       — Он точно что-то знает! — воскликнул Рон, запуская пальцы в волосы.       — В тебе говорит чутье Аврора или давняя обида, Рональд? — вдруг спросила Гермиона, которая до этого безмолвно наблюдала за спором.       Фили шумно вздохнул и ткнулся лбом в плечо Поттера, тот, проведя рукой по лицу, опустил ладонь на колено гнома.       — Так ведь он наш враг, Герми!       Кили, сидящий рядом с Тау, встрепенулся и, нахмурившись, уставился на носящегося по комнате мага. Как это враг? А почему тогда Гарри с ним дружит? Или он не дружит? Леголас, рассматривающий альбом с волшебными фотографиями, выданный ему Гарри в качестве лекарства от скуки, замер.       — Он что, убил кого-то из ваших родных? — спросил Фили, приподняв бровь. Рон тут же остановился.       — Что? Нет! У нас убийства не так уж распространены. Но он же засранец! — лицо Рона чуть побагровело. — Он Пожиратель, как и его семейка. И он чуть не убил Дамблдора!       — Директора Дамблдора, — машинально поправила Гермиона.       — Рон, мы обсуждали это. Много лет назад. Ты уверен, что нам стоит возвращаться к этой теме? — в голосе Гарри явно послышалась сталь, а Фили почувствовал зарождающуюся злость.       — Да он же все школьные годы вёл себя как мерзавец, Гарри! До сих пор не понимаю, почему ты его защищаешь, — Рон плюхнулся в тёмно-зеленое кресло. — Он плохо на тебя влияет.       Фили чуть не зарычал от злости и понял, что она принадлежит не только Гарри, но и ему самому. Никто не смеет сомневаться в самостоятельности Поттера. Он же не ребёнок, в самом деле. Время, когда Фили его таковым считал, давно прошло, а тут, в этом мире, гном порой чувствовал ребёнком себя.       — То есть, у вас всё ещё детские разборки, я правильно понял? — протянул Леголас, сжимая альбом с такой силой, что побелели костяшки рук. Ему, почему-то, отчаянно не хотелось верить в то, что Драко мог быть предателем. Или в принципе плохим человеком.       — Ты ничего не знаешь! — снова подскочил аврор, сделав пару шагов в сторону эльфа. — И что ты вообще можешь знать о вражде, в твои-то годы? Я намного старше.       — Серьёзно? — высокомерно произнес Принц, становясь удивительно похожим на Малфоя. Эльф поднял подбородок, умудряясь смотреть сверху вниз на человека, который был выше него на полголовы. — Мне больше полутора тысяч лет. А тебе?       Уизли уже открыл было рот, чтобы ответить, как на него обрушилось осознание, и рот захлопнулся, а глаза округлились.       — Я не ребёнок, Рон, — подал голос Гарри. — И я не поддаюсь влиянию. Раньше — да. Но слепое следование чьим-то словам прекратилось в тот момент, когда я понял, что меня растили на убой. Что меня подталкивали к тому, чтобы я пожертвовал собой. Что с самого детства меня и мой характер тщательно создавали, лепя из меня Спасителя.       Эльфы, едва вздрогнув, внимательно слушали мага, с недоумением переводя взгляды с Гарри на гномов, которые явно понимали, о чём он говорит. Но даже не зная всей ситуации, оба понимали, что такая жизнь — далеко не то, что можно пожелать человеку. Рон сжал челюсти, а Гермиона опустила взгляд.       — Я не хотел. Прости, Гарри, — тихо произнёс Уизли.       — Знаю, — со вздохом кивнул Гарри.       Рон имел право злиться. Он пострадал в этой войне чуть ли не вдвое больше, чем Гарри и Гермиона. Ему пришлось хоронить брата. Хотя, по сути, он потерял двух. Война оставила на их семье огромный след. И ему было сложно принять то, что Гарри, которого он, будучи первокурсником, так легко принял в семью, так легко назвал братом, которого он действительно опекал, в силу своих возможностей, словно родного, младшего братика, больше не нуждается в опеке. Рон был сложным человеком, ревнивым, из-за чего чаще всего и случались ссоры, но он был преданным. Он всегда возвращался. И всегда считал своим долгом предупредить. Ему было трудно принять Гарри как самостоятельную личность, не нуждающуюся в советах, подсказках и контроле. Ведь это он, Рон, познакомил Гарри с большей частью волшебного мира. Он не мог просто так взять и снять с себя ответственность за того мальчика, которого встретил в Хогвартс - экспрессе.       — Да. Да, ты прав, — Рон устало опустился рядом с женой. — Я проверю всё, что связано с Забини. Но учти, если Малфой всё же окажется с ним связан, то я предупреждал.       Гарри хмыкнул, подзывая Кричера. Им всем нужно было немного расслабиться и выпить чаю.       — Мне, конечно, очень не хотелось бы встревать, но, Гарри, — подошёл Леголас, отложив альбом в сторону. — Не думаешь, что мы заслужили доверие и имеем право знать о том, что, Балрог задери, с тобой здесь было?       Фили, в конец потеряв самообладание, вскочил было на ноги, однако ощутил холодную, подрагивающую ладонь на своем плече. Гарри мягко вынудил гнома сесть обратно.       — Ты прав, — прикрыв глаза, произнес он. — Чтобы помочь мне, вы должны иметь представление о том, что происходило со всеми нами. О том, что это за мир и с чем вам предстоит, не дай Махал, конечно, столкнуться. Однако слова мало что смогут объяснить. Да и вам стоит об этом узнать, — Гарри глянул на гномов. — И тут уж точно, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Акцио Омут Памяти. ***       Леголас, несмотря на свои юные, по меркам эльфов, годы, видел достаточно много битв. И участвовал во многих сражениях. Для него кровь, боль и смерть не были чем-то необычным. Грустным, вгоняющим в тоску – да. Неестественным. Но обыденным. Эльф множество раз сбегал, наплевав на приказы отца, в основном вместе с Тауриэль, конечно. И он точно осознавал, на что идёт. Это был его путь. И у него был выбор. Леголас смотрел на маленького мальчика, слишком худого, с темными кругами под глазами, в мешковатой одежде, которая не очень-то скрывала синяки и кровоподтёки. Он понимал, что у этого ребенка выбора нет, и никогда не было. Было ужасно больно осознавать, что судьба этого мага была решена в тот миг, когда темный колдун убил его родителей. Будто бы одного этого факта было мало. Его же буквально выпихнули на поле боя в одиннадцать лет. Принц и представить себе не мог, каково это — лишить кого-то жизни в таком возрасте. Да, дух, что жил в этом человеке был монстром, но ведь Гарри убил и человека. Который, возможно, лишь оступился однажды и не смог уже повернуть назад. Вряд ли Гарри сам осознавал, насколько сильно это событие повлияло на его психику. А ведь взрослые должны были понимать. Леголас взглянул на Дамблдора. Он был так похож на Митрандира и в то же время так отличался от него. Гендальф тоже любил веселье, фейерверки, хорошо покушать и пошутить. Но он не был настолько... безумным? Казалось, будто Дамблдор специально скрывает свой ум и возможности за этими беспричинно яркими нарядами и поведением безумца. Ещё и наградил мальчика. Эльф с раздражением цыкнул, отвернулся и заметил, как по щеке Тауриэль прокатилась слеза. Вокруг заклубился черный дым, перемещая их в другое воспоминание.       Эльфийка знала, что делает с душой убийство. Ей было больно. За мальчика от осознания того, через что ему пришлось пройти. Она, конечно, подозревала, что у Посланника была далеко не самая счастливая жизнь, но и представить не могла, что ребёнка могут подвести к убийству. Конечно, маленький Гарри не совсем понимал, что делает, но взрослые, которые просматривали сейчас эти воспоминания, вполне трезво оценивали ситуацию. Ну, или взрослый Гарри выставил воспоминания так, чтобы они увидели всю неприглядную правду. Мальчика тренировали с самого детства. Делали из него солдата, воина. И самое ужасное то, что ему самому об этом не удосужились рассказать.       И как такая куча преподавателей умудрилась проворонить чуть ли не дракона в замке? Даже маленькая девочка смогла понять, а они нет. Эльфийка присмотрелась к маленькой Гермионе. Волшебница и в юном возрасте была необычайно умна и храбра. Настолько, что не побоялась рискнуть своей жизнью. Наверное, если бы Гарри рассказал учителям о том, что говорит со змеями, они бы тоже догадались. Но... Если бы Гарри не понимал змей, что тогда? Джинни бы была навсегда потеряна? Тауриэль вздрогнула. Она прониклась симпатией к этой семье. Сильной, дружной и преданной друг другу.       Кили нервно притоптывал, глядя на то, как неумело Гарри машет мечом. Определенно нужно научить его фехтованию. Это же чистой воды удача, что у него получилось убить эту змеюку. Кили знал, что Гарри жив и здоров, но в тот момент, когда он увидел рану на плече мальчика, его руки задрожали, кончики пальцев похолодели. Захотелось врезать этому противному Тому, с его мерзкой ухмылкой, и плевать, что он нематериальный. Мрачное удовольствие отразилось на его лице в тот момент, когда Гарри, умный малый, догадался проткнуть тетрадку, и Том заверещал. До него вдруг дошло, что это и был тот самый крестраж, о которых рассказывал Гарри. Он глянул на брата, в попытке прочитать по его лицу, понял ли он, и увидел, как Фили просто сел на пол, сгорбившись. Гном хотел было подойти, но черный дым дезориентировал его, в следующее мгновение они все находились уже в странном большом автобусе.       — Сириус Блэк, вот кто это! — со странным привыванием произнес парень, нависший над заметно вытянувшимся Гарри. — Он убийца. И его посадили в Азкабан за убийство. Он ведь был соратником Сам-Знаешь-Кого.       Кили нахмурился. Он помнил это имя, оно было слишком необычным, чтобы можно было его просто так забыть. Это был Крестный Гарри. Он был преступником? Воспоминание снова поплыло, но гном не обращал на это внимания, он пытался вспомнить, говорил ли Гарри вообще что-либо о своем Крестном кроме имени.       — Хранителем был Сириус Блэк. И он выдал эту тайну...— Гарри пошатнулся. Кили тихо выругался. Кто вообще о таких вещах говорит в трактирах?       Замелькали моменты третьего курса. О нем Гарри никогда особо не рассказывал, а тут, в попытке рассказать обо всем и сразу, он подкидывал мелкие, иногда длящиеся всего пару фраз, воспоминания. Они наполняли смотрящих тоской. Зато Кили понравился Профессор Люпин, даже не смотря на то, что тот оказался опасным оборотнем. Надо попросить мага их познакомить потом. Ну, хотя бы в том, что Сириус не преступник, он не ошибся. Надо ещё спросить у Гарри, где достать такие же... Маховики? Ведь в бою они могут дать огромное преимущество.       Не успел Кили как следует обдумать эту мысль, как воспоминание снова поменялось. И полностью дезориентировало всех смотрящих. Стояла ночь, но пламя было таким ярким, что глазам было больно. С разных сторон раздавались крики, вопли и взрывы. Люди в панике бежали, не обращая внимания ни на что. Фили был уверен: будь они все материальны, толпа бы снесла их в два счета. Раздался взрыв, и в толпе поднялась новая волна паники. Принц судорожно огляделся, хватая за руку брата. Внезапно он выхватил из толпы знакомые черты. Гарри. Фили побежал за ним. Сзади на толпу надвигалась группа людей в черных мантиях и странных белых масках. Над ними плыли мужчина с женщиной и... Фили вздрогнул. Это что, ребенок?       — Что это? — Гарри остановился в двух шагах от наблюдателей.       — Магглы, — чуть не плача прошептала Гермиона.       В тот момент в голове Фили что-то щелкнуло. И он осознал, насколько войны в его мире отличаются от той, что начиналась прямо на его глазах. Там люди, гномы и эльфы боролись против зла во плоти. Да, раньше были межрасовые войны, когда-то были конфликты и внутри народов, но... никогда никто не нападал вот так вероломно. На слабых, безоружных. И ни у кого не было такого оружия, как у магов. Как и такого количества способов уничтожить друг друга. Почему именно Гарри стал чемпионом? И почему дети настолько жестоки? Фили в очередной раз убедился, что друзья Гарри не такие уж и преданные. Не поверить, обвинить во лжи. Даже Гермиона, несмотря на всё, предпочла проводить время с Роном. Любовь.       Дракон, с которым сражался Гарри был в разы меньше Смауга, но он был совершенно неразумным, поэтому был намного опаснее. С каждой секундой Принцу становилось всё труднее сдерживаться. Хотелось броситься и защитить этого подростка. Либо уйти, убежать, выйти из этих воспоминаний и не видеть того ужаса, в который превратилась волшебная сказка. Даже Хогвартс теперь не казался сказочным. Сгустился туман. Который превратился в черный дым, унося жителей другого мира в воспоминание, которое перевернуло жизнь Гарри с ног на голову. Возрождение Тёмного Лорда. Зелёная вспышка ослепила всех. Леголас задрожал от холода, зла и страха, что пропитывали его при виде этого монстра. Душераздирающие крики Гарри вызвали судорожные рыдания Тауриэль. Не в силах стоять на ногах, она упала на землю. Фили зажал уши руками, мечтая оглохнуть. Песнь феникса на секунду наполнила их всех надеждой, но следом опустилось воспоминание о лже-Грюме. Лето, нападение дементоров. Ложь министерства, Амбридж с её розовыми котятами. Казалось, будто на Гарри и весь этот мир со всех сторон опускается тьма. Воздух становится спёртым, дышать уже невозможно.       Смерть Сириуса была такой глупой. Такой нелепой, неожиданной. Такой жизненной. Просто упасть. Неудачно упасть в арку. На лицо Римуса смотреть тогда было едва ли не больнее, чем на Гарри. Оборотень знал этого мага большую часть своей жизни. Встретиться с другом после долгой разлуки, чтобы вскоре его потерять навсегда. Перед Фили после этого момента всё поплыло, сливаясь в один большой кошмар.       Леголас смотрел на плачущего, сломленного Драко, прекрасно понимая, что, как и у Гарри, у него не было выбора. Вряд ли Малфой осознавал всю серьёзность возложенной на него задачи до того момента, как предпринял первую попытку убить Дамблдора. И он мог лишь беспомощно наблюдать за тем, как его жизнь рушится.       Тауриэль пустым взглядом окинула палатку, в которой Гермиона тихо плакала, зовя Рона. Да, люди оступаются. Но разве можно было бросать друзей просто так? Хотя, наверняка это всё из-за крестража. Хорошо, что Рон успел вернуться. Что бы там ни было, он всегда успевал вернуться и помочь.       Невилл действительно был героем. Кили улыбнулся, глядя на его шальную ухмылку. И ведь, несмотря на все угрозы, они победили. Смотреть на то, как Гарри добровольно идёт на смерть, было в разы больнее, чем просто слышать об этом, но тот дух единения, что охватил их всех мог, сравниться с духом орды гномов, идущих в бой за Узбадом. И та боль, что витала в воздухе, несмотря на победу, была подобна боли которую испытали гномы у врат Мории. Видя, как брат теряет брата, как дети остаются без родителей, как погибают целые семьи, острее ощущаешь потребность в жизни.       А потом наступает хаос. После войны без достаточно сильного правителя любое государство сбивается с курса. Даже не так. Оно теряет его абсолютно. Кингсли казался хорошим правителем, но он не мог заставить людей молчать. И люди начали портить жизнь своему Спасителю. Отвратительно.       Последнее, что увидел Фили, это газета с кричащим заголовком: "Гарри Поттер — новый Тёмный Лорд?" и злого мага, швыряющего её в камин.