***
Четвертый дистрикт. За день до жатвы. Старый тренировочный зал был наполнен ярким светом, не терпящими возражений наставлениями тренера и тяжелой отдышкой спортсменов. Каждый выкладывался на пределе своих возможностей: до звона в ушах и сведенных мышц, пока каждый новый удар не начнет отдаваться невыносимой болью во всем теле, а перед глазами не появятся черные точки, сопровождающиеся ускользающим сознанием. Тот, кто хотел выжить на предстоящем турнире, должен был выработать как боевые умения, так и навыки выживания в природе: добыча воды, разведение огня, маскировка. – На сегодня все. Отлично поработали, парни, – кивнул тренер своим подопечным, распуская их по домам. Несмотря на то, что он лично тренировал каждого своего ученика, шанс выстоять в резне с другими расами невысок, а использование рун едва ли уравновешивает силы. Тренер чувствовал ответственность за каждого обученного им бойца и с тяжелым сердцем провожал их на убой, чувствуя, что с каждым не вернувшимся, на его шее сильнее затягивается удавка, а нервы сдают. – Закроешь, когда закончишь, - обратился мужчина в годах к подошедшему, бросая ему ключи и направляясь в раздевалку. Собираясь уже выходить, у двери тренер встретил еще одного своего ученика и, мило ей улыбнувшись, пропустил внутрь. Парень уже разминался, делая кое-какие легкие упражнения на растяжку. – Как на счет спарринга, братец? – предложила с ехидным взглядом девушка, окутанная рунами. – Я думал, ты, как всегда, опоздаешь, – перетягивая локоть за голову и следом чуть наклоняясь, на выдохе произносит брюнет, оборачиваясь к сестре. – Постаралась прийти вовремя, – Изабель взяла с оружейной стойки «бо» и подбросила в сторону парня, проверяя его реакцию. – Сегодня «бодзюцу»? – с легкостью поймав металлическую палку, поинтересовался тот. – Нам не помешает разнообразие. Алек в шутку закатил глаза, а его сестра пожала плечами. Без предупреждений парень сделал несколько шагов к своей сопернице и почти произвел удар, но реакция Изи не подвела. Быстрым движением рук она отмахнулась, и сама выполнила ряд приемов для нападения. Удары выполнялись быстро и поочередно, сменяясь неожиданными перекатами и проскальзыванием сбоку от противника, выискивая слабые места и сбивая их ритм. Поначалу они оба поддавались друг другу, выполняли все с такой легкостью и грациозностью, что это больше напоминало танец, нежели поединок, но после очередного нападения Алек с разворотом отстранился от сестры, давая им минутную передышку. Придя в себя, старший Лайтвуд посмотрел на нее особым взглядом и показал жест, что означал «нападай». Завязалась настоящая драка. Со стороны Изабель сыпались грубые приемы в виде уколов, которые ее брат мгновенно блокировал, и, используя маховые удары, предпринимал попытки уложить девушку на лопатки. Та благополучно перепрыгнула все намеренные трюки с тренировочным оружием, совершая взмах вбок с уверенностью, что застала брата врасплох. Ее оружие проходит в паре сантиметров над головой Александра, который, сидя уже на корточках, изворачивается, все-таки сбивая с ног и проделывая следующий прием захвата, дабы обездвижить сестру. – Вот же, – недовольно фыркнула Изабель, понимая, что упустила очередной шанс наконец одержать победу над братом. В ответ послышался смех. – Не смейся, у меня же тоже есть свои приемы, – обиженно надула губки младшая Лайтвуд, но уже в следующее мгновение гаденько ухмылялась, давая знать о маленьком ноже, что находился у большой грудной мышцы парня. – Мы играем не по правилам? – сдался Александр, но все равно улыбнулся хитрости сестры. – Не ты ли говорил: «Нужно добиваться цели всеми способами»? – Изи поднялась с пола и смахнула невидимые пылинки со своей одежды. – А еще я говорил не уподобляться тем уродам с арены, которые используют свои грязные трюки, убивая друг друга, – поднялся и произнес парень тем самым голосом «старшего брата». – Даже не начинай, Алек. Я не хочу представлять, что будет, если кто-либо из нас... – Я знаю, знаю, Изабель. Но ты должна быть готова ко всему, – брюнет поцеловал сестру в лоб и прижал к себе, унимая собственную дрожь.***
– Доброе утро, четвертый дистрикт, – на сцене появилась красивая, молодая девушка в роскошном, персиковом платье, украшенном перьями из дихроического стекла, переливающегося под солнечными лучами. Ведущая открыто и доброжелательно улыбалась, широко разводя руки, будто пытаясь обнять весь дистрикт целиком. Ее голос был четким и хорошо поставленным, передавая всю гамму чувств, которые испытывала девушка, сменяя тональность голоса в нужных моментах. – Добро пожаловать на церемонию инициации Шестых Новых Голодных Игр. С этих слов и началась жатва. Все население четвертого дистрикта – дистрикта нефилимов – выстроилось на центральной площади, согласно их возрасту и полу. Несмотря на то, что отборочная церемония считалась торжественным мероприятием, едва ли не праздником, люди выглядели так, словно пришли на обряд погребения. Платья, обувь, костюмы, даже изредка мелькавшие шляпы, все было белого цвета, цвета потери и траура. – И прежде, чем мы начнем, представляем вашему вниманию распорядителей игр новой Эпохи, бывших трибутов, роковых любовников и героев восстания 2172 года, освободившего нас от деспотичного правительства! – подхватил мужчина настроение своей спутницы. Его костюм был также подобран не менее талантливыми стилистами: светло-голубого цвета, украшенный все тем же поблескивающим на свету многослойным стеклом, из которого были выполнены резные пуговицы на пиджаке. – Китнисс Эвердин и Пит Мелларк! Люди, что стояли сейчас на сцене, пытались улыбаться, но при взгляде на пустые лица давно похоронивших себя детей, подсохшие дорожки от несдержанных слез, в сердце пробирались сомнения: а так ли это необходимо, ежегодно собирать детей на убой? Неужели нет другого способа спасти человечество от вымирания? Ведь от одной мысли, что едва вставших на ноги и определивших себя молодых людей каждый год вывозят на смертельный турнир, из легких выбивало воздух, а из головы вылетал текст с заученных наизусть карточек, искривлялись улыбки и срывался голос. Они, как клоуны, должны всем своим видом излучать радость, пока все люди сходят с ума из-за страха. – В прямом эфире из Капитолия. После этих слов, позади ведущих мигнул проектор, на экране которого появились два человека: женщина и мужчина. Оба были подстать друг другу: одетые с иголочки, они мягко улыбались в камеру, в ожидании сигнала. «– Мы приветствуем вас на ежегодной торжественной церемонии отборов трибут для участия в Голодных играх. Четверо девушек и юношей каждого дистрикта будут отважно сражаться за возможность выйти победителем, – первым заговорил Пит, немного нервничая из-за мысли, что передачу транслируют одновременно во всех дистриктах. – Не буду врать, это бесславная победа... – все-таки вырвалось у женщины, которая, кажется, не старалась скрыть своих эмоций. – ... но она – символ нашего единства, – подправил жену Мелларк и, не глядя, сжал ее руку в своей, сплетая пальцы. Они вместе попали на игру, вместе победили и теперь вместе стоят перед камерой, поддерживая друг друга. – Наша надежа, – подхватила Китнисс и подняла их сплетенные руки над головой, показывая их сопереживание всем дистриктам. – Счастливых вам Голодных игр.» – Итак, приступим к самому главному, – нервно хохотнув, девушка дала знак организаторам и на сцену вынесли два глубоких контейнера с записками. Ведущая встала у того, что с мужскими именами, а ее спутник у свободного. – Первым участником 6-ых Голодных игр будет – божечки, как же это волнительно – Кэмпбелл Элиот, – выдержав интригующую паузу, запоздало понимая, что это только увеличит страх, произнесла девушка, тут же раскрывая второй листок, чтобы не усугублять ситуацию сильнее. – Второй участник турнира – Александр Гидеон Лайтвуд. Какое чудесное имя у этого молодого человека! Сердце старшего сына Лайтвудов пропустило удар, когда он услышал свою фамилию. Люди стали оглядываться на парня, кто-то даже пытался подтолкнуть окаменевшего брюнета. В отличии от Кэмпбелла, парень долго приходил в себя, ровно до тех пор, пока миротворцы не взяли его под руки и не повели к сцене. – Алек! – послышалось отчаянное со стороны, после чего их глаза встретились. В растерянном выражении лица парня читались вина и испуг, но его сестра сжала руки в кулаки, бросила уверенный взгляд, пусть и со слезами на глазах, и крикнула, громко и ясно: «Ты справишься!». На это старший Лайтвуд приподнял уголки губ в намеке на улыбку и кивнул, послушно присоединяясь на сцене к своему «брату по несчастью», пожимая друг другу руки. Остальные слова, имена, люди и взгляды были упущены. Очнулся от своих мыслей парень лишь тогда, когда к его губам поднесли микрофон, предоставив возможность сказать что-нибудь напоследок перед съемочными камерами. Что-нибудь воинственное и ободряющее, может быть. Парень перевел взгляд на женщину рядом, на контейнер с именами, на толпу людей, пока не остановился на зарёванном и таком прекрасном личике Изабель. Решив что-то для себя, новый трибут набирает побольше воздуха в легкие и предав голосу уверенности, произносит: – Смерть Огненной Китнисс. Слова брюнета вызвали ажиотаж среди населения. Если представители власти думали, что им сойдет с рук возвращение системы, назначив Китнисс – девочку-мученицу, потерявшую сестру, и победительницу 74-х игр, страстно влюбленную в трибута из своего уничтоженного двенадцатого дистрикта – в роли распорядительницы игр, то они ошибались. Прямо сейчас Александр Лайтвуд одной фразой пошатнул веру в «Сойку-пересмешницу» и зародил сомнения в неспокойных душах угнетенных людей. Он распустил слух о предательнице, по ошибке называемой избавительницей. Он вселил надежду. Закон о Голодных играх писали люди. Они же могут его отменить.***
– Но почему? Вы не можете просто увезти его! Дайте хотя бы минуту, прошу вас, пожалуйста! – молила Изабель, желая обнять брата в последний раз, но ее не пускали. За брошенную Алеком фразу его должны были убить, но посчитали, что участие в голодных играх – достаточное наказание для выскочки, оскорбившего их символ, ведь, вероятнее всего, там он и умрет.