Я - твоё сердце

      Отчаянный, полный тягостной боли крик раздался над лесом. Крик запутался в хвойных верхушках, разбудил стаю маленьких птиц, отразился от глухого неба и сорвался вниз, к самой земле. Протяжный и надрывный, этот стон мог задеть даже самые чёрствые души. Мог бы, но жители леса смотрели сны, безмятежно прикрывшись хвостами.       Торжествующая злая улыбка уколола потухший взгляд. Надменные глаза безжалостно сожгли последнее, что осталось от воли и чести. Горькая несправедливость легко встретила робость и боль.       Двое котов склонились над жалким, едва различимым во мраке клубком. Каждый раз, когда небо пронзала молния, малиново-синий кант очерчивал их рослые силуэты. Над их головой сгустились тучи, и небосвод с особенной грустью кропил слезами остывшую землю. Несмотря на дождь, было душно; казалось даже, будто какой-то невиданный зверь пришёл и втянул в свои ноздри весь кислород из воздуха. Ветра не было, и всё было неприятно, досадно и тускло в эту мрачную ночь.       – Живой ещё? – спросили презрительно, будто речь шла о чём-то насущном, рутинном. Свет молнии выхватил из тьмы третий силуэт, самый плечистый и мощный. Силуэт вовсе не двигался и напоминал камень, оцепенелый и равнодушный.       – Живой. – ответил один из котов, поднимая голову. Его глаза ехидно блеснули в темноте. Голос звучал прерывисто, тонко. – Сейчас я его…       И он замахнулся когтистой лапой, готовый с наслаждением впиться в измученную плоть. Клубок зашевелился, затрясся и замер всем своим существом. Это был ещё один кот, совсем некрупный, настолько хрупкий, что напоминал едва выпавшего из яслей оруженосца. Большие круглые глаза испуганно моргнули, а затем и вовсе закрылись, лишь бы не видеть больше злобных обидчиков.       – Стой! – каменный кот властно взмахнул хвостом, останавливая обагрённую кровью лапу. – Не смей. Мы ещё не закончили.       Обведя присутствующих самодовольным взглядом, он сделал несколько шагов вперёд, поравнялся с остальными и повернулся к кромешному мраку.       – Ты ждал, что избежишь расправы, но ты забыл, с кем имеешь дело. За содеянное нужно платить. А если дело касается того, что мне дорого – платить придётся в двойном размере. – сказал он низким, негромким и вкрадчивым голосом, наклонившись к самому уху бедняги. Тот лишь дрогнул под его тяжёлой тенью. – Теперь прощай.       Словно по молчаливой команде, воздух затрясся и наполнился едким запахом грубой мокрой шерсти. Оглушительный, невыносимый для тонких перепонок шум ударил по кошачьим ушам и заставил их прижаться теснее к затылку. Послышался топот, такой громкий, будто все племена разом заполонили этот спящий лес. Прямо на них, беснуясь и задыхаясь, бежало громадное чудовище, готовое истребить всё на своем пути.       Переглянувшись, пригладив вставшую на загривках шерсть, коты обменялись ухмылками и разбежались в разные стороны. Коварно притаившись в тени, постыдно спрятавшись за деревья, они наблюдали за брошенным в центре лесной поляны трепещущим клубком. Клубок обессилел, клубок смирился, и теперь лишь дрожал и безмолвно мучился от предстоящей расправы. Он лежал, положив пред собой искалеченные лапы, обернув себя рваным хвостом, и теперь только ждал освобождения.       Раздался свирепый лай, блеснула в темноте голодная хищная пасть, и новый крик пронзил сонный лес, ещё пронзительнее, ещё громче, ещё отчаянней.

***

      – Ай!       Щедрый клок пожухлой белой шерсти уцепился за когти. Златолапка выронила из зубов влажный мох и рассеяно потрясла лапой, стараясь избавиться от приставшего комка. Получилось не сразу, и она сердито нахмурила брови.       – Будь осторожнее! Шерсти и так совсем не стало. – проворчала Хвоя, недовольно дёрнув худым костистым плечом. Подставив бок рассветному солнцу, старейшина со всем удобством, которое полагается бывалому воину и заслуженной кормилице, улеглась у входа в палатку и уложила рядом с собой хрупкие лапы. – Ох, посмотрела бы ты, Златолапка, на мою ухоженную шерстку всего несколько лун назад. Как волшебно она переливалась на солнце! Если бы ты только видела. Завидный, хороший мех…       Но Златолапка и бровью не повела. Утонув в своих мыслях, она по известной последовательности избавляла старую шерсть от блох. Палатку наполнил сладкий утренний свет, игриво бросая отблески на сплетённые ветви. Лагерь только начал просыпаться, и за стенами можно было услышать негромкие разговоры воителей вместе со звонкими криками оруженосцев. Всё было так тихо, уютно и бережно в это утро, что даже несносные котята не захотели бы покидать свои тёплые гнёздышки.       Но ей было всё равно. Палатка старейшин была одним из её самых любимых мест в лагере, укрытием, наполненным спокойствием и порядком. Она любила, заглянув и вежливо поздоровавшись со всеми обитателями, слушать покрытые томной пылью повести и рассказы. Закрывая глаза и зажмуривая их крепко-крепко, она словно путешествовала во времени, делая новые открытия. Однако сегодня, в это странное утро, она совершенно не чувствовала себя расслабленно и безмятежно.       – Ты снова говоришь глупости. Снова всё забыла, старая, – фыркнул с юношеской запальчивостью Ястреб. Лёжа на своём гнездышке, он лениво провел языком по своей бурой шерсти, без особой охоты имитируя утренние процедуры. – сколько мучила меня своими жалобами на редкий подшёрсток. Как сейчас помню. Рискнешь утешить, скажешь, что лучше шерсти не найти, так в ту же секунду будешь обвинён во лжи. А возьмёшь на себя храбрость нести из уст только правду – тебя и вовсе упекут куда подальше, в самый тёмный угол воинской палатки, и поминай как звали.       – Ястреб! – Хвоя вспыхнула и дёрнулась под лапами Златолапки, так что та потеряла из виду очередного шустрого паразита. – Сейчас же перестань путать мысли молодёжи. У них сейчас и так голова не на месте, понятно и без разговоров. Будешь меня злить – выселю, и мне будет совершенно всё равно. Будешь ютиться среди котят. Или и вовсе спать возле палатки. Станешь добычей назойливых мух.       Когда-то эти двое любили друг друга самой горячей любовью, о которой шептались на ужинах сплетницы-кошки. Была и ревность, была и страсть, была и нежность, и даже романтика. Но, оставив на прощание плод в виде двух котят, любовь взмахнула хвостом и исчезла за поворотом. Кратковременная и волшебная, как в сказке, она уступила место склокам и полному непониманию. Если бы Златолапка прислушивалась к разговору, в этот миг она бы сказала себе, что ни за что не хочет стать старой, вредной и ворчливой. Но вместо этого, ушедшая в себя, она вырвала очередной клок, ещё больше предыдущего.       – Что ты творишь, зайцеголовая! Я с тобой совсем облысею! – зашипела Хвоя, сердито сверкнув глазами в сторону ликующего Ястреба.       – Что происходит, Златолапка? Ты сама не своя. – раздался голос из самой тени палатки. Там, выставив вперёд лапы и уложив на них голову, лежала третья старейшина, всё это время пытавшаяся безуспешно уснуть. Ледоколка, добрая кошка с прекрасной отливающей голубым шерстью, совсем недавно переселилась в палатку и теперь старательно привыкала к своему новому статусу и соседям. – Если хочешь, поделись своими мыслями с нами. Станет легче. И я наконец отдохну от этих вечных споров.       Её уставший взгляд внимательно обвёл сжатые зубы, то и дело подрагивающий розовый нос, нахмуренные брови и рассеянные глаза медового цвета. Златолапка съежилась под этим взглядом, и вся она будто стала очень маленькой, словно котёнок из яслей.       – Никак не выкину из головы произошедшее сегодня на рассветном патруле. То, что нашли наши воины… – она отложила мох и остекленело уставилась на свои лапы, будто пыталась понять, кому они принадлежат. – я ведь видела всё своими глазами. Ничего не осталось, совсем ничего… только лужа крови и клочья шерсти. И всё это на нашей границе, и никто не услышал, и никто…       – Это бродяга, а не наш воин. Мы не должны были приходить на помощь. – коротко фыркнула Хвоя, не глядя на трепещущую Златолапку. Поднявшаяся на загривке шерсть выдавала страх старейшины, скрытый за колкими словами.       – Не говори ерунды! – пресёк её Ястреб, принимая сидячее положение. Его спина выпрямилась, хвост обогнул лапы, а брови встретились у переносицы. Словно в один миг, наткнувшись на острую колючку в своём гнездышке, он подскочил и занял бдительную позицию. – Сколько я себя помню, племя Ветра никогда не позволяло себе жестокости и несправедливости. И уж тем более, никогда бы не снесло подобного происшествия. Это же надо: наскочить целой кучей из клыков и костей на одного, беззащитного и захудалого.       – Кедровка сказала, что такие порезы не могли принадлежать кошачьим когтям. На бедняжку явно напала собака... – Златолапка поёжилась, представляя огромное брызжущее слюной чудище. Пусть Звёздное племя убережёт её и её любимых от встречи со стражами Двуногих. – но на теле нашли ещё раны. У меня совсем не укладывается в голове! Сначала над ним издевались коты, а затем пришло это существо, огромное и с клыками. Бедный, бедный котик! Столько бед ему пришлось вынести, совсем одному, такому маленькому, такому беззащитному…       – Хватит болтать, Златолапка. – перебила её Хвоя, сердито хлестнув себя хвостом по боку. Эта белая кошка никогда не отличалась тактичностью и терпением, а в свои сто с лишним лун и вовсе потеряла сдержанность. – мне абсолютно плевать на этого бродягу. Меня больше волнует наше племя, которое явно находится в опасности. Ты сказала, что всё случилось на границе! От этого у меня под шкурой забегали мурашки.       – Это были блохи. – поправил Ястреб, но Хвоя окинула его таким диким взглядом, что он даже втянул голову в плечи. Если бы Златолапка не была сосредоточена на разговоре, она бы поморщила носик, забавляясь очередной склокой двух стариков.       – Ясно, что происшествие связано с объявившейся пару лун назад шайкой. Такая безжалостность и кровожадность… – подала голос Ледоколка, задумчиво разглядывая кончик своего хвоста. – раньше они никак не давали о себе знать. Разве что время от времени крали у нас из-под носа мышек и кроликов. Но случившееся переходит все рамки! Обязательно нужно что-то предпринять. Объединиться всеми племенами и выгнать их раз и навсегда.       – Вот ещё что! Ни за что не свяжусь с жабоедами и рыбоедами! – вспыхнула Хвоя, и Ледоколка украдкой возвела глаза к небу, уставшая от вспыльчивости соседки. Златолапка сочувственно покачала головой. Она открыла рот, чтобы высказаться, но её опередил гулкий голос предводителя, заглянувший в каждую палатку: Вранозвёзд призывал племя Ветра собраться на главной поляне.       Ученица облегченно вздохнула, потопталась немного в палатке, отвесила каждому по вежливому поклону и зайцем вылетела на поляну. Ей стало слишком душно, неуютно и тесно в полной прений обители старейшин.       Центр лагеря заполонили разноцветные кошачьи шкуры. Все, от мала до велика, высыпали сюда, чтобы услышать волю вождя. Воины и ученики исступленно обступили скалу, на котором неподвижно стоял предводитель. Котята весело топтались возле взволнованных матерей, освещённые ранним солнцем, невинные и наивные, далёкие от мирских забот. Старейшины высунули из палатки свои головы, лениво щурясь и сгорбив спины. Повидавшие тысячи собраний, пережившие множество испытаний и бед, лишь они оставались спокойны и размерены, словно всё шло своим чередом.       Вранозвёзд был талантливым вождём и прекрасным воином, но чёрствым и отстранённым семьянином. Его смелость и самоотверженность вызывала уважение, его резкость и проницательность ввергала в страх. Он был непредсказуем и вспыльчив, но обладал острым умом и безмерной преданностью племени. Пепельно-серую шкуру предводителя украшали шрамы – свидетельство его многочисленных боёв. Зелёного цвета глаза смотрели с прищуром, вкрадчиво, подчас крайне сердито. Королевы с осторожностью рассказывали о нём котятам, благоразумно пропуская леденящие детали в своих историях, а старейшины ежечасно ворчали на излишнюю пылкость и страстность нынешнего лидера. Златолапка души в нём не чаяла: Вранозвёзд был полон противоречий, и это приводило её в восторг.       – Не буду тратить время на приветствия, ситуация слишком экстренная. Все вы знаете, что произошло сегодня утром: прямо на нашей границе с лесной местностью был найден разорванный в клочья труп бродяги. Виновники очевидны: произошедшее – дело лап преступной группировки, что поселилась в тени хвойного леса. Проклятой шайки, которая и ранее орудовала на наших землях, однако теперь рискнула обагрить кровью наши границы. – произнес предводитель, коротко и строго, так что даже у бывалых воинов заледенела кровь.       Матери заохали, закрывая уши любопытным восторженным котятам, старейшины забубнили себе под нос, недовольные ни откровенной речью вождя, ни происходящим нынче в кошачьем мире. Ученики горячо зароптали, поддерживаемые своими наставниками, и вся поляна наполнилась возмущенным гулом. Златолапка, скрывшаяся в тени вереска, похолодела, заметив, насколько пылко спорят друг с другом воители. Мнения разделились: часть мечтала сейчас же вырвать глотки преступников, другая половина настаивала на благоразумии, ведь неизвестно, сколько кровожадных бродяг насчитывает группировка.       – Первое, что необходимо сделать – увеличить количество наших воинов ровно на одного. Негусто, но сколько-нибудь эффективно. Вы лучше меня знаете, насколько смелее, увереннее и самоотверженнее ощущает себя новоиспечённый воитель. – продолжил Вранозвёзд, одним взмахом хвоста прекратив пререкания. Эта способность только взглядом жёлто-зелёных глаз, или едва видимым движением плеча, или изгибом кончика хвоста остановить шум и споры изумляла и вдохновляла Златолапку. Задумавшись, она пустыми глазами уставилась на предводителя, пытаясь вспомнить, в каком из минувших боёв он уложил трёх окруживших его вражеских воинов одновременно.       Из ностальгического тумана на неё обрушился резкий толчок в бок.       – Совсем оглохла? Тебя посвящают. Не заставляй никого ждать, – самым противным образом прошипела ей в ухо Голубка, соседка по палатке. С этой несносной ученицей они чуть ли не ежедневно сцеплялись в единый полосато-кремовый ком. Ком из противоречий и непониманий. – Вперёд к скале.       И она посчитала нужным ещё раз ткнуть её в щуплый бочок. Златолапка посмотрела на предводительский камень. Вранозвёзд глядел прямо на неё, недовольно и хмуро, возмущённый внештатной задержкой. Затем она заметила, что в неё уткнулись взгляды вообще всех присутствующих, и ей стало не по себе.       – Утони в своем нетерпении, – фыркнула Златолапка, обращаясь к Голубке, а затем резво направилась к скале, напоследок ещё ударив соседку полосатым хвостом.       Дальше всё происходило, словно в тумане. Она так и не сумела снять с себя оцепенение. Делала всё по инерции: бездумно потёрлась о плечо предводителя в знак глубочайшего почтения, простилась с Туманом и поблагодарила его за проделанный труд, выслушала лишённые энтузиазма выкрики нового имени, прошлась взглядом по равнодушным глазам всех цветов и оттенков, а затем снова вернулась в свою вересковую тень.       Теперь она Златоглазка, воительница племени Ветра. Но что дальше? Ничего не изменилось. Она не испытала ни восторга, ни гордости, хотя мечтала об этом последние пару лун. Старательно отрабатывая свои приёмы с Туманом, она раз за разом воспроизводила в голове долгожданное событие. Но сейчас, стоя под предводительским камнем, она совсем ничего не почувствовала! Всё было скомано, урезано, перемотано чьей-то властной лапой. Племя Ветра было слишком увлечено произошедшим кошмаром, чтобы уделить ей хоть сколько-то внимания. Даже Пчелокрылка, её лучшая подруга, не одарила её ободряющей улыбкой. Она чувствовала себя опустошённой, растерянной и до безумия разочарованной... но нужно было идти в охотничий патруль.