Небесный принц: Новое чудо

Когда будильник разбудил к завтраку, у Манами смогло появиться только одно желание: забить на все и снова отключиться, а лучше вообще впасть в кому на пару недель. Он просто жутко не выспался. Ночью он вернулся в спальню только ближе к трем часам. В тот момент ему было плевать на последствия, потому что он едва не умирал от счастья и был вообще где-то за пределами реального мира. Мысленно он все еще был с Онодой, все еще лежал вместе с ним на траве квиддичного поля, мучительно медленно целовал его губы, распаляя желание вновь, но не делая ничего для получения новой разрядки. Хорошо, что они смогли воспользоваться такой теплой ночью. И плохо было то, что Манами совершенно не вспомнил о том, что утром как-никак его ждали занятия. Встав с постели только с пятого раза, он двинулся в ванную последним, а когда вернулся, староста прошел мимо, натянуто улыбнувшись и вручив ему пергамент с расписанием. Продолжая зевать, Манами снова уселся на свою кровать и заметил, что сегодня пройдут два интересных урока. Сразу после завтрака стояли заклинания, а после обеда — защита от Темных искусств. Кажется, будет отличная возможность поближе познакомиться с новым преподавателем и проверить теорию Кабураги. Здорово, что этот урок все еще проводился совместно с гриффиндорцами — для Манами это было приятным дополнением, потому что он мог сесть вместе с Онодой, а еще в классе будут Наруко и Имаизуми, и, наверное, он будет чувствовать себя просто отлично. Вспомнив об этом странном побочном эффекте магического артефакта, Манами свернул расписание и задумался о том, что он, по сути, поделился своими ощущениями только с Тодо, а больше так никому и не сказал. Может быть, стоило обсудить все с кем-нибудь из взрослых? С директором школы, например, который и придумал способ создания, или хотя бы с профессором Пьером, хотя… С другой стороны, не хотелось откровенничать с людьми, которые скрывали от него прошлое, что-то очень важное из прошлого, а то, что происходило сейчас с ним и артефактом, Манами почему-то воспринимал как нечто очень личное. В какой-то степени так оно и было, наверное, потому что ощущения, которые он испытывал, смутно напоминали ему крепкую привязанность или даже, Боже, любовь. Он чувствовал что-то подобное на третьем курсе к Оноде, когда его серьезно накрыло первой влюбленностью и воздушным осознанием, что с Онодой можно целоваться и что его губы самые потрясающие в мире. Было бы неловко сейчас обсуждать ощущения подобной природы с кем-то посторонним. Нет, Манами, конечно, не испытывал бесконтрольного желания поцеловаться с Наруко или Имаизуми — кошмар какой, это было просто жутко, но вот потребность почувствовать их присутствие рядом была слишком очевидной, чтобы ее отрицать. И Манами она, честно говоря, не совсем нравилась. Иногда, как, например, сейчас, он чувствовал себя так, будто кто-то заставляет его, и он бы очень хотел узнать, как все будет, если убрать браслеты с ошейником. К сожалению, такая мечта могла остаться лишь мечтой, потому что артефакт нельзя было снять, и приходилось только мириться со своей участью, хотя она с какой-то стороны, возможно, была не такой уж и плохой, пока это гриффиндорское трио было на его стороне и было не против, чтобы Манами находился рядом. Неохотно оторвавшись от мыслей, Манами вспомнил, что ему нужно поторопиться, если он хочет успеть позавтракать, поэтому пришлось переодеваться в быстром темпе, скидывать в сумку нужные вещи и бежать в Большой зал. Внутри к тому времени уже было очень шумно и оживленно. Манами занял место теперь за своим, слизеринским столом рядом с однокурсниками и взялся за сэндвичи. Краем глаза он заметил Оноду, который с неожиданным энтузиазмом раздавал первокурсникам какие-то бумажки (возможно, расписание) и о чем-то рассказывал. Прежде чем сесть на скамейку и приняться за завтрак, Онода все же почувствовал на себе взгляд Манами, посмотрел в ответ, улыбнулся и, о Боже, он смутился. Манами тоже на секунду почувствовал себя неловко, вспомнив их ночную прогулку и то, чем они занимались на квиддичном поле, а потом приподнял ладонь в приветственном жесте. Вернувшись к еде, он подумал, что нужно будет обязательно повторить это, но вскоре от приятных мыслей пришлось отвлечься, потому что кто-то снова смотрел на него, и это был уже не знакомый человек. Манами невольно удивился, когда понял, что это всего лишь девочки с младших курсов. Вместо того чтобы завтракать, они, похоже, говорили о нем, а когда заметили его взгляд, то начали глупо улыбаться и в смущении прятать глаза. Что еще за фигня? — напряженно подумал Манами и, быстро опустошив кубок сока, решил уже отправиться на свой первый урок в этом году… и первый за долгое время нормальный, полноценный урок с другими учениками. С непривычки он чувствовал себя немного странно. Оказаться в шумном классе, погрузиться в атмосферу оживленной учебы было словно в новинку. Словно он никогда раньше не бывал на таких уроках. Он смотрел на сокурсниц со своего факультета, пока они обсуждали нового преподавателя по защите от Темных искусств, не в силах дождаться самого урока, и практически переставал верить, что он действительно здесь. Он здесь. Когда входная дверь снова скрипнула, чтобы впустить на этот раз профессора, Манами на секунду повернул голову и его взгляд зацепился за одну дальнюю парту, а точнее за девушку, которая сидела за этой партой со своей подругой. Ну ничего себе, — подумал тут же Манами, увидев, что Мияхара безжалостно отрезала свои длинные волосы. Сейчас они едва достигали хрупких плеч, и с этой прической она выглядела очень необычно. Словно другой человек — Манами мог бы и не узнать ее сразу, если бы они не дружили на ранних курсах. Подумать о том, что могло послужить причиной столь кардинальной перемены, не хватило времени: профессор начал урок и начал очень энергично, словно он тоже соскучился по занятиям, хотя его перерыв составлял всего лишь каких-то два месяца. Первые пятнадцать минут он болтал ни о чем, в основном вспоминая результаты экзаменов за пятый курс, но делал это так, что отвлечься было сложно. — Я очень рад, что к нам вернулся кое-кто, кто всегда может стать отличным примером для вас всех в заклинаниях, — бодро и весело сказал профессор, что получилось довольно внезапно, потому что он перескочил с темы и посмотрел прямо на Манами. Манами почувствовал неловкость, мечтая сейчас спрятаться под партой и очень жалея, что их занятия проходят не с гриффиндорцами, потому что так бы профессор ставил в пример ученикам Имаизуми, а на Манами никто бы не обратил внимания. Но нет. Теперь полкласса смотрело на него, и от этого было слишком дискомфортно. — Надеюсь, что в этом году ты так же покажешь нам отличные результаты, потому что мы переходим к очень сложной теме, — улыбаясь, добавил профессор и зашагал к доске, чтобы что-то записать. Чужое внимание отпустило, и Манами выдохнул. Он был готов поклясться, что несколько рейвенкловцев посмотрели на него с явным опасением, хотя уж они-то должны были понимать, что его здесь не было бы, если бы он представлял для кого-то из них опасность. Или же против иррационального страха здравый смысл был бессилен? Интересно, а Мияхара тоже смотрела? — невольно задумался Манами, но взглянуть в ее сторону так и не решился. Интересно, что она чувствовала теперь? Что думала о нем? Сможет ли он вообще узнать это? Размышляя над этими вопросами, Манами успешно пропустил следующие слова профессора, но все же вернулся в реальность, когда всему классу был задан вопрос. — Итак, кто-нибудь из вас уже пробовал практиковать невербальные заклинания? Ученики молчали, и Манами мог бы спокойно поднять руку, но не стал, потому что это было его маленьким секретом. Его палочка прекрасно подходила для этого, он отлично справлялся с невербальными заклинаниями — по крайней мере, справлялся отлично до середины четвертого курса, пока не появилась проблема с обскуром, но в последнюю пару месяцев он начал постепенно возвращаться к невербальному колдовству, хотя это уже оказалось сложнее, чем научиться в первый раз. Сейчас он мог бы сделать какое-нибудь легкое заклинание, возможно. — Я понимаю, — снова сказал профессор, начиная бродить перед доской. — Такая практика невероятно сложная, мало кто может обучиться ей самостоятельно, тем более в таком возрасте, но нужно когда-то начинать, верно? Ребята снова молчали, просто наблюдая за тем, как преподаватель вдруг зачем-то вытаскивает из ящичка белое перо для письма и кладет его на середину своего стола. — Очень надеюсь, что уже сегодня хотя бы один из вас покажет нам удивительную красоту невербального заклинания… Ну что? — спросил он, с улыбкой повернувшись к классу. — Кто рискнет попробовать? Мисс Мияхара? Не хотите? Насколько я помню, на вашем первом курсе вы первой освоили чары левитации. Как и все, Манами на автомате взглянул в сторону Мияхары, но сразу же почувствовал себя так, словно совершает преступление. Мияхара смотрела вниз, плотно сжав губы, а потом отказалась, сказав тихо: — Простите. Я не смогу. Манами, конечно, помнил тот самый момент, о котором сказал профессор. И, к сожалению, тот успех был не совсем честным, потому что не Мияхара подняла свое перо в воздух, а Манами сделал это за нее, надеясь таким образом отплатить за помощь с домашней работой. Но тогда он и не думал, что это будет важно… сейчас. — Как насчет тебя, Манами? — обратился к нему профессор, отстав от Мияхары, и Манами тихо вздохнул, поднимаясь с места. — Ладно. Попробую. Честно говоря, это было нежелательным вариантом. Манами не хотел в первый же учебный день становиться центром внимания, даже если это было всего для одного класса, но, видимо, выбора у него не было. Профессор смотрел на него с такой надеждой и верой в глазах, что внутри все сжималось. Разбить его мечты сейчас было бы таким неприятным действием. Поэтому, подойдя к учительскому столу, Манами позволил профессору взять себя за плечи и развернуть, чтобы всем было хорошо видно. — У тебя все получится. Но учти… я буду следить за твоими губами, и не волнуйся, если практика займет некоторое время. В первый раз никогда не получается… Профессор все говорил. Манами устал, не дослушав до конца, просто вытянул руку с палочкой и, сделав движение, молча заставил перо оторваться от поверхности стола. — Невероятно! Какой быстрый результат! — восхищенно воскликнул профессор, совершенно игнорируя, как браслет на руке Манами, показавшийся из-за манжеты рубашки, слабо засветился белым сиянием. Только вот он привык к этому, потому что видел не в первый раз, но насчет других все было иначе, конечно. Манами услышал очень тихие переговоры шепотом, которые начались почти сразу со стороны парт, и от этого стало неприятно. Наверняка после этого урока одной из самых обсуждаемых тем среди учеников будут попытки предположить, как именно работают браслеты. Заставив перо подняться повыше, Манами положил его обратно на стол и опустил волшебную палочку. — Пятнадцать баллов, — довольно сказал профессор, похлопав по плечу. — Хочешь получить еще? Манами удивленно моргнул и посмотрел в его сторону. — Как? Профессор улыбнулся, а потом достал из ящичка чистый пергамент и расправил его на столе. Манами с непониманием наблюдал, и класс тоже притих в ожидании того, что будет дальше. Достав еще и баночку с чернилами, профессор поставил ее рядом с листом и объяснил: — Напиши свое имя, используя невербальное заклинание, и, если сможешь, получишь сорок баллов. Класс удивленно загалдел, потому что это было действительно очень большим вознаграждением за одно задание, но если Манами сделает это… Слизерин только за этот урок получит пятьдесят пять баллов, и они непременно хотя бы на неделю вырвутся далеко вперед в соревновании между факультетами. Что ж, предложение было очень заманчивым — Манами решил попробовать и, кивнув, снова поднял палочку. После нужного движения перо снова зашевелилось. Поднять его в воздух было довольно легко, но вот заставить перевернуться или написать что-то… Напряженно нахмурившись, Манами сжал губы и постарался максимально сосредоточиться, даже если чужие взгляды сильно нервировали его и мешали. Понадобилось немного времени, но перо наконец перевернулось, приняв удобное положение для того, чтобы опустить кончик в чернильницу. С этим Манами справился вроде неплохо, но, когда черная капля упала на лист пергамента, он понял, что дальнейшие действия требуют слишком большой искусности. Имаизуми бы, возможно, справился. Нет, он справился бы точно, а вот Манами приходилось большую часть концентрации тратить на то, чтобы не выпустить слишком много магии, иначе перо просто воткнется в стол и сломается. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем на бумаге появилась далеко не очень ровная буква «С». Профессор подбодрил его, Манами продолжил, чувствуя, как от напряжения начинает дрожать рука. Он сосредоточился так сильно, что не сразу заметил, как некоторые из учеников покинули свои места и подошли ближе, с любопытством наблюдая за процессом. Все смотрели на то, как перо словно само пишет буквы, и, кажется, уже даже не обращали внимания на то, что браслет на руке Манами светится и роняет крошечные искры на пол. Фамилия получилась уже ровнее и аккуратнее. Манами вывел последнюю букву и с шумным вздохом опустил руку, мысленно радуясь, что это сложное испытание закончилось. Перо упало, нарисовав еще один случайный штрих, но в целом задание было выполнено, профессор смотрел пораженным взглядом, а потом случилось то, чего Манами уж точно не мог ожидать. Кто-то за его спиной захлопал. Сначала тихо и неуверенно, но потом аплодисменты подхватили и другие. Это оказались ученики Рейвенкло, которые осмелились подойти ближе, и, увидев их, Манами слабо улыбнулся, кивнув в знак благодарности. Было… необычно. Даже парочка девушек со Слизерина похлопала ему, и Манами, получив свои заслуженные баллы, пошел на место почти довольным. Если так и дальше пойдет, он выиграет Кубок школы, обогнав другие факультеты только своими собственными баллами. Вот Юто утерся бы, подумал Манами и подавил рвущийся наружу смешок. Первый урок ему определенно понравился. Он забыл о всяком дискомфорте и покидал класс с мыслями, что в следующий раз, когда вернется сюда, он должен снова получить баллы за какое-нибудь достижение. Его маленькое мысленное празднество было прервано в тот момент, когда он вышел за дверь и столкнулся с глазами Мияхары. Она стояла недалеко от выхода, у стены, смотрела именно на него и довольно однозначным взглядом. Манами замедлился, дождавшись, пока парочка учеников за ним пройдет мимо и они останутся только вдвоем. Только после этого он улыбнулся и подошел к Мияхаре. — Хэй, а ты не пришла посмотреть на то, как я пишу свое имя. Мияхара слабо улыбнулась в ответ, теряя свой нахмуренный вид и протягивая вперед правую руку. Манами сделал еще шаг навстречу и обнял ее, на пару секунд прижимая к себе, а потом отпуская. — Ну, я знала, что ты сделаешь это, — мне не нужны были подтверждения, — ответила Мияхара, в неловкости убирая за ухо прядь волос, и Манами удивился тому, как же он вырос за то время, что они не виделись. Мияхара теперь была такой… крошечной. — Спасибо, что сохранила мой секрет, — улыбнулся Манами, разворачиваясь и опираясь спиной о стену. — Лицо профессора было бесценно, когда он подумал, что я сделал невербальное с первого раза. — Было приятно увидеть его довольным, — ответила Мияхара, копируя позу Манами, и теперь смотрела куда-то в сторону высокого окна, за которым светило утреннее солнце. — И тебя тоже. Если что, я думаю, ты честно заслужил полученные баллы — у тебя ведь действительно талант. — Ты бы тоже могла попробовать, когда он тебя пригласил, — решил сказать Манами, но его собеседница только покачала головой. — Я пробовала — у меня не получается пока что. — Вскоре обязательно получится — потренируйся еще немного, — попытался заверить Манами, и Мияхара, взглянув на него, снова улыбнулась. — Ты как вообще? Задумчиво подняв голову, Манами покусал губу и ответил: — Смотря что тебя интересует… Каждую неделю я должен посещать целителя для осмотра, и пока что мое состояние можно назвать нормой, немного притянув, конечно. А если ты о моем настроении, то… здесь сложно сказать однозначно — я и сам еще до конца не понял, как чувствую себя. — Он неловко посмеялся, но улыбка Мияхары исчезла. Она снова отвернулась, продолжая смотреть в окно. — Вчера после ужина… — нерешительно начала она, — в гостиной все только о тебе и говорили. И, наверное, вся школа говорит. Поэтому я волновалась. Честно, не знаю, как бы я ощущала себя на твоем месте. — С этим ничего не сделаешь, — пожал плечами Манами. — Когда-нибудь они все равно успокоятся. Привыкнут. — Я точно не смогу. Я даже… не могу поверить, что сейчас действительно разговариваю с тобой. Что ты… все еще Сангаку, которого я всегда знала. — Это я. — Манами тихо посмеялся. — Может быть, я немного изменился, но ты ведь тоже изменилась, разве нет? — Не так, как ты, — покачала головой Мияхара. — Но я все время думала… Я знала, что не могу спросить и сейчас не должна, но… — Научный интерес? — улыбнулся Манами. — Так ведь ты это называешь? Мияхара на секунду посмотрела на него, а потом опустила взгляд. — Знаешь, — задумчиво проговорил Манами. — Перемена скоро закончится, а у меня сейчас окно. Тебе не нужно на занятие? — Нет — у меня тоже свободное время до обеда, — ответила Мияхара, и Манами, улыбнувшись, схватил ее за запястье и потянул за собой в сторону выхода с этажа. — Удача. Значит, сходишь со мной в библиотеку — мне в субботу сдавать зелья за пятый курс, и сама знаешь, какая это задница. Надо взять парочку книг из дополнительного материала. — С-сангаку, я не… — запротестовала Мияхара всего на момент и почти сразу сдалась. — В твоих интересах пойти со мной, — отпустив ее руку и развернувшись, чтобы некоторое время идти спиной вперед, сказал Манами и подмигнул. — Я попробую утолить твое… неиссякаемое любопытство. Мияхара ничего не ответила на это — только едва заметно кивнула, и они дошли до библиотеки в молчании. Там Манами сразу же направился к большой секции, посвященной зельеварению, и Мияхара следовала за ним тихая, как призрак. — Это как разбиться надвое, — сказал Манами между делом, пока оглядывал высокий стеллаж со старыми книгами. — Что? — непонимающе спросила Мияхара, подняв голову. — Если заглянешь в свои воспоминания, то найдешь что-то такое. Это бывает почти с каждым. Одна часть тебя хочет что-то, а другая понимает, что так нельзя, и ты начинаешь сражаться. Иногда сдаешься, — сказал Манами, а потом оживился и дотянулся рукой до книги, чувствуя, что именно она и нужна. — Может быть, сейчас ты сделала именно это? — улыбнулся он, повернувшись к Мияхаре, и, заметив в ее глазах тревогу, пожал плечами. — Пойдем присядем, ладно? Выбрав пустой стол неподалеку отсюда (хотя сейчас все столы были пустыми), Манами отодвинул стул и, положив книгу, бросил рядом свою сумку. Мияхара села напротив, с другой стороны стола, и так ее напряженный вид еще больше бросился в глаза. — Если честно… — снова заговорил Манами, проведя пальцами по корешку старого учебника. — Я не знаю, возможно ли объяснить что-то подобное. Я уже не чувствую… ничего необычного внутри себя. Но он там. Я знаю это. Просто знаю. Мияхара снова не ответила, не подняла взгляда, и казалось, что она сейчас вообще задрожит. — Магический мир не всегда такой потрясающий и классный, да? — усмехнулся Манами. — Обскур — наверное, самое худшее явление, которое может случиться, но теперь уже ничего не сделаешь. Мы немного усмирили его амбиции, с помощью этого, — сказал он, поставив локоть на стол и немного дернув рукав вниз, чтобы браслет на левой руке снова показался, — так что можно пока жить, не думая о том, что он что-то разрушит или навредит кому-нибудь. — У тебя… — тихо сказала Мияхара, вроде бы начиная приходить в себя. — И на другой руке есть? И на шее… — Ага, — ответил Манами, положив руку. — Этот магический артефакт состоит из трех вещей. Рассказать тебе про него? Мияхара пару раз кивнула, что вышло довольно бодро, и это заставило Манами снова усмехнуться. Его подруга детства сейчас была прямо олицетворением фразы «страшно, но интересно». И он рассказал все. Начиная с самого начала. Про то, как директор впервые принес браслеты и ошейник, которые оказались непригодными к использованию, про то, как они работают и как он сам несколько месяцев пытался повторить все три стадии колдовства. Про Оноду, Наруко, Имаизуми, и даже про то, что этим артефактом он, кажется, привязал себя к ним, словно протянув невидимые цепи от каждого элемента. Говорить оказалось тяжело, но Мияхара внимательно слушала, и это было, наверное, меньшим из того, что Манами мог сделать. — Прости, — сказал он в самом конце и поймал на себе удивленный взгляд. — Я чувствую себя виноватым из-за того, что у нас с тобой все так получилось. Обскур появился, и... — Не извиняйся, — тихо попросила Мияхара, грустно улыбнувшись. — Это не твоя вина, а скорее моя. Я должна была быть мужественней, но в итоге я как будто просто сбежала. Так что это я здесь должна просить прощения. — И я тоже молодец… — вздохнул Манами. — Мог бы написать тебе хоть раз, но решил, что ты теперь не хочешь забивать себе голову моими проблемами. — Ужасно получилось, — неловко и тихо рассмеялась Мияхара. — Давай просто забудем? Незачем тревожить прошлое сейчас. — Ага, — согласился Манами. — Только вот не пойму… зачем ты обрезала волосы? Они ведь были такими длинными уже, — все-таки спросил он. — А, волосы. — Мияхара определенно смутилась от этого вопроса и занервничала, словно что-то скрывая. — Ну… мне они мешали, вот и все. Сейчас гораздо удобнее. — Тебе идет, — кивнул Манами. — С такой стрижкой ты выглядишь взрослее. Ну, не так, будто тебе все еще тринадцать. — Сочту за комплимент, — уклончиво отвечая, улыбнулась Мияхара и медленно поднялась со стула. — Ладно, Сангаку, я пойду — скоро обед уже начнется, а мне нужно еще зайти к себе. Поболтаем еще как-нибудь. — Поболтаем конечно, — согласился Манами. — Увидимся, — кивнула Мияхара и поторопилась сбежать, или Манами так просто показалось. Может, я задел запретную тему? — задумался он, но потом отвлекся, потому что в библиотеке стало как-то слишком шумно. Они что, проговорили весь урок? Забрав сумку, Манами вышел из-за стеллажа, чтобы направиться к стойке библиотекаря и записать книгу на себя, но там уже толпилась небольшая кучка девочек со Слизерина. Блин, это снова были те младшекурсницы. Увидев Манами, они запищали, и одна из них подпрыгнула к нему с записной книжкой. — Привет, Манами, дай автограф, пожалуйста, — попросила девочка, протягивая уже раскрытую книжку. — Чего? — не понял Манами, выгнув бровь. Это шутка такая? — Пожалуйста, всего один, — сказала девочка, и за ней столпились другие с совершенно странными выражениями на лицах. Они были то ли напуганы, то ли восхищены. То ли все вместе сразу. — Зачем он тебе? — рискнул спросить Манами, все еще ничего не понимая. — Ну… — Девочка замялась, краснея и прижимая книжку к своей груди. — Ты крутой… Ты ведь обскуриал и уже почти взрослый! А расскажи, как ты сдерживаешь обскур! Остальные почти запрыгали на месте, начиная поддакивать, словно стая маленьких птиц, которые просили еды. У Манами едва голова не закружилась от всего этого безумия, однако… он вдруг быстро придумал, как можно извлечь выгоду из ситуации. Улыбнувшись, он немного наклонился прямо к девочкам и ответил: — Я его не сдерживаю. Его нельзя сдержать. Девочки ахнули, задрожали, а потом, кажется, начали восхищаться еще больше. Господи, они что, совсем тупые? Манами устало выдохнул, расписался в записной книжке протянутым пером, а потом добавил: — Уделяйте побольше времени учебе. Мы ведь Слизерин — а значит, должны быть самыми лучшими и должны выиграть школьный Кубок в конце года. Девочки энергично закивали, а потом одна из них обратилась с вопросом: — А ты позанимаешься с нами уроками? — Мм… — задумчиво протянул Манами, а потом ему пришла идея. — Знаете, я так не люблю учиться, но кое-кто с нашего факультета точно не откажет. Вы смотрели квиддич в прошлом году? — Девочки закивали, и Манами снова улыбнулся. — Значит, вы его знаете. Подойдите к Юто с домашкой — он обожает таких милых и маленьких девочек, как вы. — Правда? Он нам поможет? — спросили у Манами с недоверием. — Конечно! — заверил он. — Только скажите, что тоже хотите выиграть школьный Кубок. — Хорошо, — ответили девочки едва не хором, а потом ушли с взятыми учебниками, и Манами, пытаясь не хихикать, положил свою книгу на стойку библиотекаря. Знакомая женщина, видимо все прекрасно услышавшая, недобро глянула на него поверх очков, но молча выписала разрешение и попрощалась. Манами вернулся в свою спальню, оставил взятую книгу, поменял содержимое сумки и отправился в Большой зал, где должен был уже начаться обед. Сидевший за слизеринским столом Юто еще пока ничего не подозревал, но Манами знал: скоро начнется настоящее веселье. Он сел на другое место специально, чтобы все было видно, и ему не пришлось долго ждать. Те второкурсницы, с которыми он говорил, подбежали к Юто уже через пятнадцать минут и начали лепетать про домашку. Юто от такого повышенного внимания покраснел не хуже помидора, а потом сбежал из зала, едва не запинаясь по дороге. Манами усердно пытался не засмеяться, но добился только того, что суп чуть не потек из носа, и после этого трапезу пришлось закончить. За гриффиндорским столом было все еще шумно, когда Манами незаметно подошел к Оноде, а потом обнял его со спины, наклоняясь. — Хэй, ты даже не вздрогнул, — почти с обидой протянул Манами, прижимаясь губами возле уха. Отпустив Оноду, он присел на краешек скамейки рядом, но случайно уперся лопатками в плечо Наруко. — Привет, что сегодня на обед? — спросил Манами, повернув голову, и Наруко практически пихнул ему в лицо кусок мяса. — Куриные ножки. Объедение. Хочешь попробовать? — Господи, тут же просто дохрена перца, — поморщился Манами и отодвинулся поближе к Оноде. Пару раз чихнув, Манами прижал ладонь к носу и подумал, что у него сейчас глаза даже заслезятся. — Нужна салфетка? — предложил Онода, потянувшись куда-то вперед. — Не, порядок, — отказался Манами и улыбнулся, когда сидевший с другой стороны стола Имаизуми, не отрываясь от чтения газеты, приподнял ладонь, чтобы поприветствовать его. — Кстати, — снова обратился к Оноде Манами, — похоже, мы первыми проверим теорию Кабураги? — Какую теорию? — поинтересовался Наруко с набитым ртом. — По поводу нового профессора, — ответил Онода. — Ага, — кивнул Манами. — Мы поспорили о том, окажется он хорошим или строгим. — Господи, вы что, дети? — устало спросил Имаизуми. — Ладно Кабураги, но не говори мне, что и ты туда же, Сакамичи. — Эй, я тоже хочу поспорить! — вмешался Наруко. — Я за то, что он классный! Имаизуми тяжело вздохнул, а потом откуда-то издалека послышался знакомый голос: — Только не говорите, что у вас сейчас ЗОТИ! Я должен был быть первым! Манами повернул голову и удивился, увидев через несколько мест возвышающегося над остальными ребятами Кабураги с непомерно обиженным видом. — Исса, пожалуйста, не вставай на скамейку ногами — с нас могут снять баллы за это, — обреченно сказал Онода, и Кабураги спрыгнул на пол, чтобы быстро подойти к ним. — Нет, ну почему вам первым поставили этот урок? Что за несправедливость? — оскорбленно возмутился он, размахивая руками. Наруко ехидно улыбнулся и показал ему язык. — Просто учебное расписание такое — нам больше повезло, — ответил Манами. — Можно я с вами пойду? Я тоже хочу посмотреть на нового профессора, — начал просить Кабураги, дергая Манами за рукав. — Мне применить к тебе уменьшающее и засунуть тебя в сумку? — спросил Манами, с трудом освободившись. — А можно? — засветился Кабураги. — Нет! — резко возразил Онода, подпрыгнув на месте. — Вы не будете делать ничего такого. Исса, ты пойдешь на свой урок. ЗОТИ у тебя… — Онода задумался с напряженным видом, а потом договорил: — В четверг. Подожди день еще. — Только в четверг! — обреченно простонал Кабураги. Он вдруг обогнул Оноду с другой стороны, зачерпнул большой ложкой соус и, подкравшись к Наруко, который снова принялся за еду, сзади, вылил ему эту ложку прямо за шиворот. Манами округлил глаза и раскрыл рот от потрясения. — Вот блять, ты че сделал, мелкая зараза? — Наруко подпрыгнул на месте и быстро вытащил свою палочку, чтобы послать какое-нибудь заклятие следом за убегающим с места преступления Кабураги. Манами едва успел надавить на запястье Наруко, и палочка выстрелила в пол. — Да твою ж мать, парни, — выругался рядом Онода, и после этого предел безумств, которые мог воспринять Манами за один раз, был превышен. — Черт, Шустряк, помоги мне! — застонал Наруко, дергаясь обратно. — У меня, блять, вся спина в соусе! — Сам разбирайся — нечего было его злить с утра, — спокойно ответил Имаизуми, все еще читая газету. Кого злить? Кабураги? — спросил про себя Манами, а потом суетливо зашарил по карманам, пытаясь найти собственную палочку. — Я уберу? — нерешительно предложил он, и Наруко снова поежился — видимо, ощущения были вовсе не из приятных. — Только быстрее. Манами кивнул и осторожно сунул кончик палочки за ворот рубашки, применяя очищающее заклинание. — Ну что, все? — спросил он, и измученное выражение лица Наруко сменилось на облегченное. — Ага, спасибо. — Вы, ребят, просто дикие какие-то, — прокомментировал Манами, убирая палочку. Естественно, произошедшее не осталось незамеченным. Гриффиндор получил минус десять баллов от собственного декана за сквернословие, и им еще повезло, что она не видела, как из палочки Наруко вылетело заклинание. Тем не менее сам Наруко из-за потери баллов не расстроился — наоборот, как будто повеселел и, пока они шли на урок, без умолку потешался над тем, как накосячил на трансфигурации и поменял цвет волос Имаизуми на розовый. В кабинете было еще мало учеников, но постепенно класс заполнялся, и многим, похоже, не терпелось познакомиться с новым преподавателем. Активнее всего переговаривались девушки, и их восхищенные вздохи доносились даже до парты Манами, где он сел вместе с Онодой. — Я слышала, как он разговаривал с директором. У него небольшой акцент, представляешь, но голос такооой приятный — кажется, я умираю. — И шрамов никаких нет — он точно не мракоборец. — Где он работал до этого, интересно? — А кольцо на пальце есть? — Кажется, он даже популярнее тебя в этой школе, — хихикнул Онода, осторожно толкнув Манами локтем. — Еще бы, — улыбнулся Манами, говоря почти шепотом. — Он же красавец-иностранец. Кто я вообще рядом с ним? — Хэй, — обиженно, но с улыбкой произнес Онода. — Ты самый красивый парень в мире — не веришь мне? Никакому, даже самому молодому профессору не переплюнуть тебя. — Перестань, — засмеялся Манами, смущаясь от этих слов. Он и не заметил, как все вокруг резко затихли. Вместе со звоном колокола в кабинет наконец вошел сам профессор, и почти все ученики не могли оторвать от него взгляда. «Нет, ну что за пиздец — он же не вейла какая-нибудь», — услышал Манами голос Наруко, и это снова было что-то странное, как вчера на станции Хогсмид. Он посмотрел на парту перед ними, и да, он был уверен, что Наруко не открывал рта в последние несколько секунд. Он просто сидел с хмурым видом, подперев голову одной рукой, а другой ковыряя царапину на парте. Да что такое? — подумал Манами и поморщился. Почему он опять услышал голос? Это слуховые галлюцинации? Он сходил с ума? Или… Наруко действительно мог думать об этом сейчас? Может быть… стоило спросить его об этом? Нет, бред полный, — быстро решил Манами и поднял голову, взглянув на профессора, который остановился возле учительского стола и дружелюбно улыбнулся. — Шестикурсники, — сказал он, обведя класс взглядом. — Значит, теперь начнутся по-настоящему интересные уроки. Что ж, в правда приятном голосе правда звучал небольшой акцент, а еще этот человек выглядел ну действительно слишком необычно для того, чтобы преподавать защиту от Темных искусств. Ему, возможно, подошло бы что-нибудь точное и искусное, вроде трансфигурации, подумал Манами и снова заметил, с каким благоговением смотрят на профессора девушки. — Ну, пришло время познакомиться, наверное, — снова улыбнулся профессор и, откинув полы идеально выглаженной мантии, присел на краешек стола. — Меня зовут Котаро Ишигаки. Я — ваш новый преподаватель по защите от Темных искусств. Надеюсь, мы хорошо сработаемся — вы ведь уже совсем взрослые ребята, верно? Несколько рук взметнулись к потолку — кажется, ученики уже не могли сдержаться с вопросами. Профессор тихо рассмеялся. — Вижу, вас многое интересует. Давайте по очереди, — сказал он, и начался хаос. — Профессор Ишигаки, а как давно вы приехали в Англию? — Профессор Ишигаки, вы работали мракоборцем? — Профессор, вы имели дело с опасными существами? Вопросы все сыпались и сыпались. Ученики уже пытались перекричать друг друга, но профессор приподнял ладонь, призывая всех успокоиться. — Вы так интересуетесь всеми новыми преподавателями? — спросил он. — Я обычный волшебник с ничем не примечательным прошлым. И нет, в Англии я совсем недавно. Я не был мракоборцем, но надеюсь, вы не думаете, что это значит, что я буду неважным учителем. Я работал в шведском драконьем заповеднике. Вот здесь уже оживился Наруко. Услышав заветное слово, он быстро отвлекся от своей парты и тоже вытянул руку вверх, привстав со стула. — А там был хоть один Китайский огненный шар? Это мой любимый! Потому что он красный? — улыбнулся про себя Манами. — О да, один был. Просто красавец, — ответил профессор. — Я принесу к следующему уроку колдографии и покажу тебе, если хочешь. — Ваа! Обязательно принесите! Большое спасибо! Манами не выдержал и хихикнул в кулак — ну вот, кажется, еще одно сердце было покорено, а Наруко удивительно быстро мог меняться в настроении. Онода тоже улыбнулся, заметив реакцию Манами, а после этого ученики более-менее успокоились, и начался полноценный урок. — Что ж, совсем скоро каждый из вас станет совершеннолетним, — говорил профессор Ишигаки, медленно расхаживая перед доской. — Министерство считает, что к такому важному событию любой волшебник должен познакомиться с самыми страшными заклятиями, которые существуют в этом мире… — Несколько учеников посмеялись, и профессор продолжил. — Шучу. Дело, конечно, не в вашем дне рождения, и это не значит, что на своем празднике вы должны хвастаться тем, что представляете, что такое Круциатус. — Я все-таки надеялся, что мы не начнем тему Непростительных так рано, — шепотом сказал Онода и немного поморщился. — Не хочу об этом слушать. — А мне вроде интересно — он хорошо рассказывает, как будто мы просто беседуем, — так же тихо ответил Манами, пододвинувшись ближе. Профессор продолжал говорить, и все до единого его слушали, хотя подобное было редким зрелищем на каком-нибудь из уроков. Он неторопливо прошелся по трем Непростительным заклятиям, пока что затрагивая только основы, и смог сделать это так, что Манами показалось, что он впервые услышал о них. Убивающее заклятие, пыточное заклятие, заклятие, подчиняющее своей воле. Из уст профессора эти рассказы звучали как фантастическая и страшная сказка, в которую сложно было поверить. Сложно было представить, что такие заклинания действительно существовали и что некоторые волшебники действительно прибегали к ним. — Профессор, можно вопрос? — поднял руку один из учеников Слизерина, когда преподаватель снова вернулся к теме о пыточном заклятии. — Да, попробуй, — улыбнулся тот, остановившись. — А вы… вы когда-нибудь применяли Круциатус к кому-нибудь? Дракон… или, может быть… человек? — Хорошая попытка для того, кто хитрым путем хочет добиться признания о преступлении, — ответил профессор, получая несколько тихих смешков от ребят. — Нет. Я никогда не применял это заклятие, но… Один раз мне пришлось испытать его на себе. Класс снова оживился, руки взметнулись вверх. — Кто это сделал? Это был преступник? — При каких обстоятельствах произошел этот случай? — Что вы почувствовали? — Хороший. Хороший вопрос, — ответил профессор, снова поднимая ладонь и призывая учеников к молчанию. — Я думаю, что, испытав на себе действие такого заклятия, каждый из вас раз и навсегда забыл бы о мысли применить его к кому-то другому… Боль, — сказал он, пару секунд помолчав. — Жуткая, нестерпимая боль пронзает каждую клеточку тела. Вы не можете вздохнуть, не можете двинуться, не можете думать. Только мимолетно приходит короткая, как вспышка, мысль… «Пожалуйста, просто убей меня». Многие волшебники сходили с ума после увлеченного использования на них этого заклятия. В классе повисла такая мертвая тишина, что Манами услышал, как где-то за окном пролетела птица. — Представить это сложно, даже если вы стараетесь, — продолжил профессор, сев за учительский стол. Он вдруг достал волшебную палочку и положил ее рядом со свитком пергамента возле своей руки. — Но я могу попробовать показать вам. Любому желающему, если такой найдется, конечно. Вы не почувствуете физическую боль, однако увидите воспоминания об этой боли. Только слабую ее тень. Даже этого может показаться достаточно. Ребята продолжали молчать — никто не рисковал вызваться проверить слова профессора, но Манами, низко опустив голову, думал. Он и сам не понимал, почему чувствует такой нарастающий сильный, почти одержимый интерес. От этого было некомфортно и почти страшно, но он хотел… увидеть. — Хорошо. Вставай и иди ко мне. — Голос профессора вырвал из транса, и Манами только теперь понял, что поднял руку, кажется сделав это совершенно бессознательно. — Сангаку? Ты серьезно? — очень тихо и испуганно спросил Онода, и Манами, сглотнув, медленно поднялся со стула, а потом пошел… «Ну нахер — не делай этого», — сказал Наруко в его голове. Манами слабо улыбнулся и удержался от желания направить ответную мысль «не беспокойся». Он нерешительно подошел к учительскому столу и взглянул на профессора, который выглядел очень доброжелательно, но словно немного сочувствующе. Профессор взял свою палочку и спросил: — Тебя зовут Сангаку, кажется? Манами кивнул. — Хорошо, Сангаку. Ты уверен в том, что хочешь этого? Ты ведь понимаешь, что тебе не понравится? — спросил профессор. — Д-да, — ответил Манами, но его голос чуть дрогнул. — Хорошо, — снова повторил профессор, приподнимая палочку и направляя ее на Манами. — Расслабься и старайся ни о чем не думать. Манами глубоко вздохнул, пытаясь сделать как сказано, а потом услышал знакомое слово, которое до этого видел лишь на страницах учебников. — Легилименс. Моргнув, Манами почувствовал, как пол будто проваливается, уходит из-под ног, перед глазами стало так мутно, будто у него резко и очень сильно ухудшилось зрение — он мог видеть лишь расплывчатые неразборчивые образы. Тело стало неестественно легким, будто земное притяжение исчезло, а потом он почувствовал себя очень странно. За один миг его душа каким-то неестественным образом наполнилась жгучим отчаяньем, безысходностью и бесконечным, бесконечным ужасом. Это было так… как при встрече с дементором. Это было так, как при создании магического артефакта. Это было знакомо. Слишком знакомо. Манами почувствовал желание вырваться, прекратить все это, а потом вдруг смог различить среди мутных пятен перед глазами что-то… напоминающее человеческое лицо и… поднятую ладонь… Ладонь без палочки. Когда его швырнуло обратно из чужих образов, Манами снова увидел учительский стол и пошатнулся, едва устояв на ногах. Он увидел и профессора, который все так же сидел на своем месте, и прижал ладонь к щеке, вытирая соленую влагу. — Тот… кто сделал это… — едва слышно произнес Манами, частично приходя в себя, — он был близким для вас? Только спустя пару секунд дошло осознание, что вопрос был слишком личным — Манами стало неловко, и он опустил взгляд, стараясь не смотреть в глаза, которые на мгновение стали удивленными. — Ого, — произнес профессор, и в его голосе почему-то слышалась задорность. — Ты смог увидеть больше, чем я хотел тебе показать. Мои новые коллеги не приукрашивали, когда говорили, что ты очень талантливый ученик. Возможно, легилименция тоже хорошо дастся тебе, если ты решишь обучиться ей. — Простите, — тихо извинился Манами за свой бестактный вопрос. — Ничего. Иди на свое место, — ответил профессор, и Манами повиновался. Он сел обратно за парту, не поднимая глаз, но все равно знал, что Наруко и Имаизуми сейчас обернулись и смотрят на него. Онода смотрел. И некоторые другие ученики тоже, словно все разом испугались за него. — И как это… было? — нерешительно спросил Имаизуми. Манами поднял голову и постарался улыбнуться, хотя его глаза наверняка все еще были влажными. — Неописуемо. Лицо Наруко же было скорее подавленным и удрученным, чем взволнованным. Он быстро отвернулся, что вызвало у Манами новое удивление, а потом он отвлекся, когда Онода на пару секунд сжал его ладонь. — Не надо было тебе идти. Ну чего ты добился? Манами не ответил, слушая, как профессор снова встает и просит учеников достать пергаменты для небольшой записи под диктовку. Мысли, конечно, все еще были о произошедшем. Манами не понимал, почему он так отчетливо вспомнил свою первую встречу с дементором, когда Эли, вырвав какое-то неизвестное воспоминание из его памяти, вынудил ощутить его так сильно, что Манами просто закричал от боли. И что это вообще было за воспоминание? Он до сих пор не знал этого, не мог догадаться сам или решиться спросить у мамы, но… Неужели когда-то давно кто-то применил к нему нечто вроде такого же Круциатуса, о котором рассказывал профессор? Почему? В чем он так провинился? Он был настолько плохим ребенком? Совсем загрустив от таких мыслей, Манами пропустил мимо ушей почти всю оставшуюся часть урока. Когда профессор объяснил домашнее задание, которое было и так довольно маленьким, то добавил, что не будет снимать баллы, если кто-то не успеет сдать его вовремя. Кабураги, похоже, выиграл их спор. Ну или по крайней мере был очень близок к этому. — И еще одна вещь, о которой я хотел сообщить вам сегодня, — сказал профессор перед самым концом урока. Он весело улыбнулся и снова окинул взглядом свою аудиторию. — Кто из вас знаком с магическими дуэлями? — Класс тут же оживленно и воодушевленно загалдел. — Если вам так нравится это слово, у меня для вас просто отличная новость, — сказал профессор, чуть повышая голос, чтобы его услышали. — Я собираюсь обучить желающих дуэльному мастерству, так что с начала следующего месяца будет введен особенный факультатив, который будет проходить в Большом зале после ужина раз в неделю. Это не обязательный урок, но прийти может каждый. Сообщите мне о своем решении на следующем уроке — я составлю список. От этой информации все, кажется, были в восторге. Видимо, профессора Ишигаки ждала всеобщая любовь до конца его работы, и Манами уже сомневался, что это впечатление изменится. Но, отпуская учеников после окончания, профессор снова обратился к нему и попросил подойти. Манами кивнул и вскоре вновь стоял возле учительского стола, чувствуя себя растерянным. Ученики сзади все еще покидали класс с шумными обсуждениями, но уже спустя полминуты стало тихо. — Наверное, нелегко каждый день ходить с такой штукой, да? — с улыбкой спросил профессор, указав пальцем на свою шею, после чего принялся складывать пергаменты на столе. Манами напрягся и отвел взгляд. — Если вы хотите спросить про обскур, то вынужден разочаровать вас… — О нет, — сразу возразил профессор и неловко рассмеялся. — Я вовсе не хотел обидеть или расстроить тебя. Я позвал тебя по другому вопросу. Как ты относишься к магическим дуэлям, позволь спросить. Манами немного удивился и пожал плечами. — Не знаю. Мне не особо… интересно, наверное? И я никогда не пробовал практиковать атакующие заклинания, которые не входили бы в программу, а с прежним преподавателем мы их редко затрагивали и почти не тренировались. — Вот такой подход мне и не нравится, — ответил профессор Ишигаки, улыбнувшись и снова присев на стул. — Я думаю, каждый волшебник должен уметь защитить себя, ведь жизнь долгая и непредсказуемая — случиться может что угодно. — Манами ничего не ответил на это, и профессор продолжил: — Ты ведь должен сдавать мне экзамен за прошлый курс по моему предмету, хотя… ты получше многих здесь знаком с темной стороной магии, правильно? — На что вы намекаете? — вздрогнул Манами. — Я думаю, мы с тобой можем договориться о небольшой сделке, — объяснил профессор. — Ты запишешься на мой факультатив, посетишь несколько занятий — и я зачту тебе экзамен. Как смотришь на это? — Вы… — Манами здорово растерялся, — хотите, чтобы я сражался с кем-то на волшебных палочках? — Это будут тренировочные дуэли, — поспешил успокоить профессор. — Безопасно и под моим присмотром — не о чем беспокоиться. Ох… прости мне мое любопытство, но ты действительно уникальный волшебник и обладаешь огромным магическим потенциалом, судя по всему. Я бы хотел увидеть тебя в действии… хотя бы один раз. Манами снова опустил взгляд, не зная, что и делать. С одной стороны, он, конечно, не хотел соглашаться на что-то подобное, не хотел обрекать себя даже на самую крохотную возможность причинить кому-то боль с помощью магии, но… рассчитаться с экзаменом на халяву. Он и без этого жутко устанет сдавать все остальные предметы, и если можно будет забыть хотя бы об одном… — Ладно, — сказал Манами, соглашаясь. — Я приду на несколько занятий. — Отлично, — улыбнулся профессор. — Значит, мы договорились, но… ни слова никому об этом, хорошо? Манами кивнул и постарался улыбнуться в ответ.

* * *

После первого дня учебы жизнь в Хогвартсе понемногу начала казаться чем-то привычным, хотя Манами и не ожидал, что это чувство придет так скоро. У него не было свободного времени: после уроков он приходил в библиотеку, чтобы готовиться к экзаменам, которые должен сдать, и возвращался в гостиную своего факультета только перед отбоем. Это было, пожалуй, единственным местом в замке, где ему все еще было некомфортно, потому что каждый раз, когда отворачивался, он чувствовал чужие взгляды, от которых было неприятно. Юто не стремился испортить ему жизнь, но и мириться тоже не собирался, что было также не радужным обстоятельством с учетом того, что он остался практически единственным из тех, с кем Манами общался до того, как его забрали в Мунго. Со вторым загонщиком команды, который, как и Манами, доучивался последние два года, отношения после возвращения тоже оказались какими-то натянутыми, и общая ситуация с собственным факультетом просто вгоняла в тоску. В первую субботу пришлось снова вставать раньше, вместо того чтобы отдыхать. Манами сдал сложный экзамен по зельеварению за прошлый курс, а потом снова засел в библиотеке, чтобы сделать домашнюю работу на следующую неделю, потому что до этого момента даже не притронулся к ней. На пару часов к нему присоединился Онода, но большую часть времени он уделял своему эссе или перебиранию пачки разрешений на посещение Хогсмида, сравнивая со старыми и проверяя, не подделал ли какой-нибудь ученик его факультета родительскую подпись. Когда до ужина оставалась пара часов, Манами с трудом вспомнил, что сегодня должен посетить больничное крыло для осмотра, и, быстро собрав пергаменты и учебники, поспешил на выход. Целительница их школы, мадам Бланд, была рада снова его увидеть, и Манами тоже не смог не улыбнуться, когда невольно вспомнил, как она заботилась о нем раньше каждый раз, когда он заболевал и не мог посещать уроки. — В последнее время я намного реже простужаюсь, — рассказал он, когда мадам Бланд спросила о его самочувствии. — Болел в конце августа, но обошлось даже без температуры. Ну а сейчас все просто отлично, наверное. — Хорошо, — ответила целительница, присаживаясь на край одной из кроватей и доставая палочку. — Я быстро посмотрю тебя — и можешь быть свободен. Манами кивнул, скидывая мантию на стул, расстегнул рубашку и подошел ближе. Мадам Бланд подняла руку, чтобы медленно провести волшебной палочкой от самого подбородка до кромки брюк, не касаясь кожи, а потом повторила это действие, вдумчиво глядя куда-то в сторону окна. — Ты стал совсем высоким, хотя прошло только чуть больше года с того времени, когда я видела тебя в последний раз, — тихо сказала она. — Дети так быстро растут, ага? — улыбнулся Манами, но целительница не улыбнулась в ответ и напряженно сказала: — В отчете, который я получила от целителей Мунго, ничего не сказано про твое сердце. — Мое сердце? — удивленно переспросил Манами. — А что с ним? Покачав головой, мадам Бланд зажала волшебную палочку между большим пальцем и ладонью, а потом прижала эту ладонь к солнечному сплетению, словно к чему-то прислушиваясь. — Ничего, извини, — сказала она, убирая руку. — Не беспокойся об этом. Манами недоверчиво приподнял бровь, но ничего не ответил и просто начал застегивать пуговицы. — Ты ведь летал на метле после прибытия в школу? — спросила целительница, убирая палочку. — Ага, — кивнул Манами, возясь с мелкими пуговицами. — Я очень люблю летать. — Да, я знаю. Поэтому у меня к тебе есть небольшая просьба. — Целительница постаралась улыбнуться, но это только насторожило еще больше. Что? Что такое? Сейчас ему скажут, что летать больше нельзя? — Не перенапрягай себя на больших скоростях, — сказала она. — Если почувствуешь себя плохо, сразу спускайся и не рискуй, ладно? А лучше бери себе в партнеры кого-нибудь каждый раз. Это просто… ради безопасности. Ты можешь летать, но тебе нужно беречь себя, понимаешь? Твой организм слабый, и он стал еще слабее. И даже если пока твоей жизни ничего не угрожает, перегрузки ни к чему хорошему не приведут. Манами прикусил губу, едва не задрожав, а потом рискнул спросить: — А если бы… если бы я захотел играть в квиддич, вы бы сказали, что это недопустимо? Мадам Бланд тихо вздохнула и отвернулась. — В твоем положении лучше ограничить любую физическую нагрузку. Будет не очень здорово, если после каждого матча ты будешь оказываться здесь, да? Манами ничего не ответил. Ему было больно это услышать, но еще больнее было осознавать тот факт, что он даже не сможет проверить эти слова, потому что… никакой квиддич ему больше не светил. Команде он не нужен. — Я могу идти? — тихо спросил он, забирая мантию. Получив в ответ короткое согласие, Манами больше не задержался ни на секунду. Он чувствовал себя просто кошмарно, когда торопливо шел по коридору, — в груди все сдавило, и каждый вздох давался с трудом, потому что нет, он не мог принять то, что ему сказали. Не мог ограничивать себя в полете. Не стал бы делать этого, даже если бы пришлось расплачиваться попаданием в больничное крыло. Сейчас полеты оставались, наверное, единственной вещью, в которой он был пока еще свободен. Как он мог лишить себя этого? Разве недостаточным было то, что он лишил себя квиддича? Добравшись до входа в гостиную, Манами заставил себя остановиться и переждать легкую одышку. У него слезились глаза, он совсем не хотел появляться среди своих товарищей в таком виде, однако плюнул на все и назвал пароль. То, что он увидел, когда спустился по небольшой лестнице, снова заставило его задохнуться. Ему показалось, что это видение, иллюзия, потому что как… Как этот человек мог быть здесь сейчас? Это невозможно, пытался убедить себя Манами, но только вздрогнул, когда услышал голос, который все-таки заставил его поверить, что это действительно Курода. — Извинись перед ним, ясно тебе? — говорил Курода кому-то, полностью закрыв собой обзор, и оказалось, что перед ним стоял Юто, который ответил почти с яростью: — Нет, ни за что! Это не мне нужно извиняться! Манами не понимал, что делает. Кажется, его тело двигалось само по себе, потому что он и сам удивился тому, как стремительно подошел к Куроде и как обнял его за шею, едва тот успел развернуться. — Сангаку? — В голосе, который оказался таким необходимым сейчас, послышалось смятение, но Манами только крепче прижался, утыкаясь лицом в плечо и жмурясь. — Ой, да ладно! Вы серьезно? — возмутился Юто, но остался без ответа. Курода с какой-то осторожностью взял Манами за плечи, чтобы отодвинуть от себя, а потом потянул куда-то за локоть, сказав лишь короткое «пошли». И Манами пошел. Не разбирая дороги, не понимая, куда они, потому что перед глазами было мутно от слез. Только когда его усадили на что-то мягкое, он смог вытереть лицо и узнать свою кровать. В спальне было тихо и пусто. Курода сел рядом, положив ладонь на плечо и погладив. — Эй, ты как? Порядок? Манами кивнул два раза, прикусил губу, а потом снова вытер щеки. — Я тут услышал кое-что интересное, — вздохнул Курода, взяв за подбородок, развернул лицо Манами к себе и попытался что-то разглядеть. — Я убрал его. Нет следов, — вывернулся Манами, поняв, что Курода искал подтверждение того, что Юто и правда не поскупился на удар. — Мне жаль. Я надеялся, что он остынет, но ошибся. — Это ерунда, мне все равно, — мотнул головой Манами, но ему не поверили. — Действительно? Ты мне врешь или себе? — Курода очень слабо улыбнулся, но Манами заметил и улыбнулся в ответ. — Что ты здесь делаешь, а? Я чуть не упал, когда зашел в гостиную и увидел тебя. — Мой отец состоит в попечительском совете школы. Я не говорил тебе? — объяснил Курода, и Манами пожал плечами — может быть, такое и было, но он забыл. — Я здесь по его поручению. Он очень занят, поэтому попросил меня проверить совятню. — Совятню? Что? — не понял Манами, изумленно выгнув бровь. — Он хочет выделить деньги на ремонт — нужно было прикинуть, сколько нужно, — сказал Курода. — И так как я быстро справился, то решил зайти сюда. Так и знал, что не увижу ничего хорошего. — Из-за Юто? — спросил Манами. — Все нормально, правда. Я не обижаюсь. И если ты просил его извиниться передо мной, то не надо. — Сангаку, — позвал Курода, развернувшись сильнее, и его колено коснулось колена Манами. — Ответь мне, ты действительно думаешь, что здесь твое место? Удивившись вопросу, Манами поднял голову и попытался найти в глазах Куроды причину его слов, но не смог. — Что? Конечно. Здесь мое место — я потратил много сил, чтобы вернуться… В ответ на это Курода слабо улыбнулся, опуская взгляд, и Манами окончательно перестал понимать что-либо. — Может быть… ты просто плохо искал? Ты не думал об этом? — спросил Курода, и Манами, покачав головой, отвернулся. Искать? Зачем? Зачем ему было искать что-то другое, когда в Хогвартсе были самые дорогие ему вещи? Даже мысли об этом казались чем-то совершенно неуместным. — Как твои экзамены? — продолжил разговор Курода, переведя тему. Манами переключился не сразу, но потом ответил, глядя на комод возле своей кровати. — Сегодня сдал зелья. Но в следующую субботу придется сдавать два экзамена друг за другом — надеюсь, справлюсь. — Ну, ты должен, раз уж так цепляешься за это место, — хмыкнул Курода, на что Манами не сдержался и несильно толкнул его в плечо. — Эй, ты уже школу закончил — тебе все равно, конечно. Курода в ответ на его действие только улыбнулся, и Манами устало вздохнул. Забравшись на кровать с ногами, он задернул зеленый полог с одной стороны, чтобы их не увидели, если кто-то вдруг решит ворваться в спальню. — Я могу летать здесь, — сказал Манами, рухнув на покрывало и оказавшись лицом за спиной Куроды. — Но знаешь… — Курода переместился в сторону, чтобы развернуться, и Манами снова стало больно, когда они на мгновение встретились взглядами. — Я сегодня ходил к мадам Бланд, и она сказала… сказала не перенапрягать себя. Она сказала, что я больше не должен летать… свободно. Я слышал много страшных слов. Я слышал, как мне говорили, что я не проживу долго, но это… это хуже всего. Рассказать об этом кому-то было нелегко, но после стало чуть спокойнее, хотя Манами очень боялся расплакаться. Он боялся снова выглядеть слабым, но каково было его удивление, когда он увидел, как отворачивается Курода, как начинают дрожать его плечи. — Эй? Что? — испугался Манами, приподнимаясь на руках и пододвигаясь ближе. Он коснулся ладонью чужого плеча, но Курода в ответ на его действие только отвернулся еще сильнее, словно пытаясь спрятаться. Он что, плакал? — Юки… — еле слышно позвал Манами, не зная, что делать. — Если это из-за меня, прости — я не должен был ничего говорить. Мне жаль, что я расстроил тебя. — Это мне следует извиняться, — так же тихо ответил Курода, и Манами впервые услышал его голос таким. Слабым и дрожащим от слез. — Потому что я провалился. Я должен был заботиться о тебе, но я не справился даже с таким простым заданием. Единственное, что я смог, — это испортить все еще больше. И меня… меня просто не покидает мысль, что я мог предотвратить… — Эй, — мягко позвал Манами, прерывая его, и снова положил ладонь на плечо. — Не говори так. Здесь никогда не было твоей вины. Никого в этой школе, на самом деле. Виновата только моя собственная ошибка. Больше ничего. Курода вроде попытался успокоиться. Он развернулся обратно, прижимая ко рту тыльную сторону ладони, и Манами действительно заметил слезы на его щеках… Боже, это было так ужасно. Ну почему он мог только причинять страдания другим людям? — Мне приятно, если я не безразличен тебе, — снова заговорил Манами, опуская голову. — Но, пожалуйста, не страдай из-за меня. Иначе мне… мне будет еще хуже. — Это то, что ты хотел рассказать мне, но не смог? Ошибка, о которой ты говоришь, — тихо спросил Курода, и Манами кивнул, даже если собеседник и не смотрел на него в этот момент. — Я попробую объяснить тебе, когда найду в себе смелость на это, и если… тебе все еще будет нужно, я расскажу. — Если тебе сложно, не заставляй себя, — ответил Курода. — Я останусь на твоей стороне, даже если никогда не смогу понять твои действия. Это не имеет значения. — Спасибо, — грустно улыбнулся Манами, чувствуя слабое тепло в сердце. — Но я правда думаю, что ты сделал достаточно, чтобы иметь право знать правду. Похоже, это единственное, чем я могу отблагодарить тебя, — поэтому я должен сделать это рано или поздно. Но в обмен... могу я попросить тебя об одном маленьком одолжении? — Курода посмотрел на него вопросительным взглядом, и Манами продолжил: — Позаботься обо мне еще немного? Потому что я там, где никто, кроме тебя, не сможет это сделать.