* * *
Манами засиделся в спальне гриффиндорцев почти до самого отбоя. Они долго болтали, постоянно съезжая на обсуждения завтрашнего матча Слизерина и Хаффлпаффа, а потом, отвлекшись на шум, заглянули в уборную и обнаружили там кошку Наруко, которая бешено гоняла рулон постепенно разматывающейся туалетной бумаги по полу. Все, кроме Имаизуми, ржали до упаду, и Манами признавал, что уже очень давно не чувствовал себя так хорошо. По-настоящему хорошо. Вчетвером они спустились в Большой зал, чтобы перекусить перед сном, после чего все же пришлось разойтись с ними и отправиться в свою спальню. По пути, конечно, нужно было пройти через гостиную, где стояла несколько напряженная атмосфера. Ребята разговаривали вполголоса, а квиддичная команда сидела в углу и что-то сосредоточенно обсуждала, глядя на большой кусок пергамента, разложенный на журнальном столике. По бумаге ездило несколько цветных мелков, что-то рисуя под командованием капитана. Манами слабо улыбнулся, глядя на них, а потом проскользнул в спальню никем не замеченным. Он спал, к удивлению, хорошо и даже умудрился проспать субботний завтрак, хотя проблемы в этом не было — матч все равно был назначен на послеобеденное время. К ланчу он пришел вовремя, даже немного переел из-за усилившегося аппетита и слишком поздно вспомнил о том, что еще не подумал, где будет смотреть игру. Снова поднимется на трибуну к ребятам со своего факультета или… Была еще возможность пойти с Онодой, Наруко и Имаизуми. Первый вариант был правильнее, но второй искушал не хуже полетов на метле, и Манами обреченно закусил губу. Из-за тяжких раздумий он едва не упустил момент, когда слизеринская команда поднялась из-за стола, чтобы отправиться к квиддичному полю на разминку. Манами дернулся следом почти на автомате, остановил себя, а потом поднялся уже спокойнее. Он заметил, что Юто шел последним, даже немного отстав, — похоже, ему нужно было личное пространство, чтобы настроиться, и беспокоить его в такой момент не хотелось, но… — Юто, — негромко окликнул его Манами, миновав высокие двери в Большой зал. Юто остановился. Обернулся почти в недоумении, но секунду спустя вернул лицу спокойное выражение. — Чего тебе? — спросил он, снимая маску, которая снова была на боку головы. Он попытался засунуть ее в карман мантии, но она не влезала туда. — Разминка, да? — попытался улыбнуться Манами, чувствуя себя неловко. — Ага, — буркнул Юто, оставив попытки спрятать маску, и просто опустил руки. Между ними повисло неловкое молчание. Мимо прошла парочка учеников с Хаффлпаффа, Юто быстро проводил их взглядом, на секунду прикусил губу и посмотрел на Манами чуть нахмурившись. — Что ты хотел? — Пожелать… удачи, видимо, — ответил Манами, расслабив плечи и уперев взгляд в ботинки Юто. — Я думаю, вы победите сегодня. Но реакция Юто удивила. Даже застала врасплох, хотя и не была особенно непредсказуемой. — Еще бы мы не победили, — сказал он, и в его голосе послышалось явное самодовольство. То самое самодовольство и уверенность, которые, как казалось Манами, члены их квиддичной команды навсегда потеряли. — Мы жопу рвали на тренировках, чтобы снова стать лучшими. Удача нам ни к чему — не смей даже сомневаться в наших силах. — Звучит грозно, — неловко засмеялся Манами. — Так и есть, — с азартом ухмыльнулся Юто. — Эта игра… станет объявлением войны. — Объявлением войны? Кому? — спросил Манами чуть удивленно. — Всей школе, — ответил Юто, заставив едва не задохнуться. — Здорово. — Смотри в оба, — продолжая ухмыляться, сказал Юто и развернулся, чтобы уйти. Манами улыбнулся, глядя в его спину, а потом все же не сдержался. Сказал тихо и почти себе под нос: — Мы сильнейшая команда. Но Юто, должно быть, услышал. Потому что он снова остановился и, не оборачиваясь, ответил: — Мы должны побеждать. Всегда. Ни одного поражения. — Договорив, он фыркнул, что больше было похоже на смешок, а потом все же обернулся через плечо, чтобы взглянуть на Манами. — Фраза этого занудного Фукутоми, да? Мне он не особенно нравился, но в этом я с ним соглашусь, пожалуй. Юто ушел, на этот раз ускорив шаг, чтобы догнать команду, и Манами не стал его больше задерживать. Развернувшись, он подумал вернуться в зал, но тут же столкнулся с Онодой, Наруко и Имаизуми. — Пойдем смотреть разминку? Заодно и места получше займем, — предложил Наруко, с энтузиазмом улыбаясь, но Манами замялся. Он подошел к Оноде и обнял его руку в области локтя. — Вы с Шунске идите. Мы потом вас догоним, ладно? Сегодня просто прохладно на улице, — сказал Манами, на что Наруко скривил недовольную гримасу, но упрямствовать не стал. — Ладно, — пожал плечами он и слабо толкнул Имаизуми в спину. — Пошли, Шустряк. Оставим этих неженок наедине — я почти уверен, что они просто хотят пообжиматься где-нибудь без нас. Онода от этого недовольно посмотрел в сторону уходящих друзей и, краснея, поправил очки. — Ты только что разговаривал с Юто? — спросил он, взглянув уже на Манами. — А, да… Ты видел? — Ага. Все нормально? Он больше не доставляет проблем? — поинтересовался Онода тоном заботливого родителя. Прямо как Тодо. — Нет, — тихо засмеялся Манами. Юто не доставлял проблем. У него даже не было этого на уме — он просто пытался… манипулировать им в своих каких-то, совершенно абсурдных для Манами целях. — Не беспокойся об этом — нет необходимости. — Хорошо, — как-то неохотно согласился Онода. — Вернемся в зал? — Да, — ответил Манами, разворачивая Оноду вместе с собой. — Смотреть разминку скучно — не понимаю, зачем на нее вообще ходить. Они сели за гриффиндорский стол, который уже начинал пустеть, и Манами выпил кубок тыквенного сока. — Эх, колы бы сейчас, — устало сказал он, подперев щеку рукой. — Попросить маму прислать для тебя баночку? — спросил Онода, но Манами покачал головой. — Не надо. Не утруждай ее ради моих прихотей. — Ей вовсе не сложно сделать это, — усмехнулся Онода, положив ладонь на капюшон мантии Манами, а потом зарылся пальцами в его волосы на затылке. Было приятно — Манами чуть не замурчал от этой ласки, закрыв глаза. — Иначе тебе придется ждать очень долго — мы ведь на рождественские каникулы здесь остаемся, — напомнил Онода. Рождественские каникулы, — повторил про себя Манами и мечтательно вздохнул. Скорее бы. Ну почему время не могло пойти быстрее? Ждать еще целый месяц. Даже чуть больше. Но это будут самые незабываемые рождественские каникулы, обещал себе Манами. Вдвоем только с Онодой. Наконец-то им никто не будет мешать. Ни родители, ни друзья. Они будут предоставлены друг другу. Они смогут сделать все что угодно. Даже заняться сексом. Попробовать то, на что не решались и к чему не располагали возможности. — Иногда я начинаю завидовать Наруко, — сказал вдруг Онода, отрывая от мыслей. — О чем ты думаешь с таким отсутствующим видом? — О тебе, — честно ответил Манами. — Обо мне? — переспросил Онода, и его пальцы, перебирающие волосы Манами, дрогнули. — Ну конечно, — сказал Манами, чуть разворачиваясь в его сторону и сдерживаясь от желания обнять. — Я так хочу… тебя. — Сангаку, — почти с упреком сказал Онода, опуская руку, но Манами перехватил его ладонь и трепетно сжал. — Да, Сакамичи? Ты имеешь что-то против? — Нет… нет, — ответил Онода, опуская взгляд и краснея. — Я просто… Это тяжело. Иногда мне хочется наброситься на тебя — я едва сдерживаюсь. Манами тихо засмеялся, а потом посмотрел на Оноду с азартом. — Как круто. Значит, ты тоже в нетерпении? Наши зимние каникулы. Мы будем… — Наверное, — сглотнув, ответил Онода. — Не наверное, — поправил Манами. — Жизнь бывает только раз, Сакамичи. Попробуй взять от нее все. И… — сказал он, приблизившись к самому лицу, — секс со мной тоже. — Тебя тянет на такие разговоры, только когда мы среди людей, да? — спросил Онода. Он все еще краснел, но не отстранился и не стал вырываться. — Или перед квиддичными матчами. — Кажется так, — засмеялся Манами. — Может быть, меня возбуждает квиддич или скопления людей? — Ммм, выглядит очень похоже, — ответил Онода, обреченно вздохнув, и Манами, обняв его за плечо, прижался к его голове своей. — В любом случае хочу быстрее, — сказал он, оторвав от грозди виноградину, и поднес ее к губам Оноды. Онода помешкал, приоткрыл рот, но Манами отодвинул руку, почти снова смеясь. — Прости, — извинился он и в этот раз положил виноградину Оноде в рот. — Как я мог забыть, что ты обожаешь играть с едой? — сказал тот, прожевав. — Только когда ты рядом, — добавил Манами. Кажется, у них обоих было хорошее настроение, и они покидали Большой зал самыми последними. Разминка к тому времени должна была уже закончиться, и с такой задержкой они вообще могли опоздать к началу игры, хотя Манами этого не хотел. Они шли к квиддичному полю замотавшись в шарфы и немного торопливо, но чем ближе Манами становился к цели, тем сложнее ему было. Он все еще не знал, какую трибуну выбрать, даже если Онода в любом случае пойдет за ним. Приводить его к слизеринцам и портить их настрой не хотелось, идти к гриффиндорцам и снова чувствовать себя предателем — тоже. Тем не менее, когда они остановились при входе на лестничный пролет, Манами понял, что все же оказался возле трибуны, на которой должны были разместиться Имаизуми и Наруко. Скорее всего, они даже держали для них места. — Подожди… — попросил Манами, когда они с Онодой миновали первую лестницу и завернули за угол на вторую. Здесь было темновато: плотная ткань, которая завешивала трибуны до самой земли, почти не пропускала света, но выражение удивления на лице Оноды разглядеть не составило труда. — Что? — Давай не… — уже было начал Манами, но его прервало объявление диктора. Игра началась. — Ой, мы пропустим первые минуты, — сказал Онода, сделав еще один шаг вверх, но Манами быстро схватил его за запястье, останавливая. — Сангаку? Что? — Давай не пойдем. — Не пойдем? — снова удивился Онода. — Почему? — Останемся здесь, — предложил Манами. — Но мы же ничего отсюда не увидим, — озадаченно ответил Онода. — Ну и ладно, — выдохнул Манами. — Я не хочу смотреть. Я боюсь. — О… — тихо произнес Онода, но потом кивнул и, подмяв под себя полы мантии, просто сел на деревянную ступеньку. — Хорошо. Если тебе так будет лучше, можем и здесь посидеть — во всяком случае диктор все озвучивает. И правда — в следующую секунду бодрый голос диктора, который из-за разделяющей трибуны и поле ткани доносился немного приглушенным, объявил о потрясающей атаке слизеринского охотника, принесшей команде первые десять очков. — Так быстро открыли счет, — произнес Манами, чувствуя, как задрожал, а потом поспешно сел рядом с Онодой. — Угу. Как будто слушаем радиовещание. Забавно. Никогда не пробовал следить за квиддичным матчем таким образом, — сказал Онода. — За кого болеешь? — спросил Манами с легкой ухмылкой, и Онода ответил смешком. — Ни за кого. Я нейтрален. — Очень удобная позиция, правда? И никакого разочарования. Онода только пожал плечами. Манами больше ничего не сказал и принялся просто слушать, только теперь начиная осознавать, что диктор не замолкает ни на секунду. Он постоянно что-то говорил, комментируя абсолютно все, хотя, когда сидишь на трибуне сверху и смотришь, его голос часто ускользает от внимания, потому что все воспринимается в основном глазами. И вот, Слизерин снова заработал очки — Манами не сдержал улыбки, когда до него донесся шум слизеринских трибун. Они радовались. Они искренне радовались за свою команду — ну наконец-то. — Юто Шинкай, что ты вытворяешь с этим бладжером? — продолжал диктор, почти засмеявшись. — Вы только посмотрите — он маленький, но в укрощении квиддичных монстров ему, похоже, нет равных! Я не видел ничего подобного за всю учебу в школе! — Из-за тебя я не увижу, как играет Юто, — усмехнулся Онода. — Он стал еще страшнее, да? — Ага, — ответил Манами, чувствуя гордость. — Не позавидую тому, кто окажется его целью. Онода замолчал и, кажется, тоже прислушался. Хаффлпафф так же удостоился похвалы: их вратарь отлично держал оборону, но все же не достаточно для того, чтобы не пропускать атаки слизеринцев. Манами слушал, покусывая губу в напряжении, а когда Онода наклонился вперед, оперевшись локтями на колени, чтобы принять другое положение, взгляд зацепился за его волосы и светлую оправу очков за ухом. В его позе тоже читалась напряженность, даже если он и мог бы сказать, что квиддич его не волнует. Это было не так — Манами все еще ощущал это. Забывшись, он умудрился уплыть в свои мысли и кусал губу уже по другой причине. По причине Оноды. Его плеч под тканью утепленной мантии, его рук, одна из которых обхватывала запястье другой… Он был его. Он принадлежал ему… Самый потрясающий ловец в этом мире. Эта идея была, конечно, глупой, но Манами не знал, как себя сдержать. Медленно он тянулся к Оноде, пока тот не видел, смотря куда-то перед собой. Приблизившись к его уху, Манами постарался не дышать, но не смог. Его теплое дыхание опалило кожу, и Онода вздрогнул. — Тсс, — прошептал Манами, приоткрывая рот, чтобы прижаться губами и провести языком по ушной раковине вверх. — Что ты делаешь? Не здесь же, — так же тихо сказал Онода, словно их мог кто-то услышать. Нет. Все смотрели матч, шумели и были далеко, конечно. — Будем считать, что квиддич меня возбуждает, — хихикнул Манами и, наклонив голову удобнее, втянул в рот мочку. Онода издал звук, отдаленно напоминающий стон. — Иди ко мне, Сакамичи. Иди, пока я не сошел с ума. Онода подчинился. Возможно, ему тоже хотелось — не важно. Манами не собирался об этом думать. Он просто развернулся, когда Онода развернулся ему навстречу, и впился в его губы жадным поцелуем, едва воспринимая слова диктора, звучавшие на фоне, и крики трибун. Его сознание снова опьянилось — хватило всего пары секунд, всего нескольких движений языка Оноды внутри его рта. И даже если сидеть на лестнице было холодно, этот поцелуй оказался в контраст горячим, даже жарким. Способным расплавить остатки мозгов. — Сакамичи, — выдохнул Манами, на секунду отрываясь от губ Оноды и запуская пальцы в его волосы на затылке. Это сводило с ума. И будет сводить с ума всегда? Манами подумал, что с магическим артефактом он точно обречен на это, а потом повалил Оноду на ступеньки, напирая всем телом и не позволяя освободиться от возобновившегося поцелуя. «Эй, парни, где вас черти носят?» — это снова был голос Наруко. Манами успешно проигнорировал его, выцеловывая, почти вылизывая приподнявшийся подбородок Оноды, когда тот чуть запрокинул голову. Естественно, Онода снова сделал что-то похожее на стон. «Только не говори мне…» — Наруко уже звучал потрясенным. «Мы внизу», — ответил ему Манами, не останавливаясь ни на секунду, уже оттягивая шарф Оноды, чтобы добраться губами до его шеи. «Не смейте там трахаться, я кому сказал, серьезно, блять!» Только немного, — со смешком подумал Манами и не услышал больше ничего, хотя и был уверен, что Наруко негодовал. Кажется, у Манами по сильному желанию игнорировать действительно получилось заблокировать связь. Он бы порадовался в любой другой момент, но сейчас был слишком занят. Он практически сходил с ума. Сгорал. Руки Оноды впивались в его плечи, шея Оноды расцветала красными следами от его засосов. Манами не знал, как насытиться. Пробирался рукой под ткань мантии, скользил ладонями по свитеру, очень жалея, что нельзя задрать всю мешающую одежду. Ну почему было так холодно? — Заканчивай… увидят… — попросил Онода, и от его сбитого тяжелого дыхания у Манами окончательно встал. — Кто? Сюда никто не пойдет, пока игра не закончится, — ответил Манами, оглаживая поясницу Оноды и пытаясь подобраться к его ягодицам, прижатым к ступеньке. — Если поймают снитч, я услышу. — Ничего ты не услышишь, — засмеялся Онода, только крепче обнимая за плечи. — Озабоченный. — Это все из-за тебя, — сказал Манами, снова прижимаясь губами к его шее. Здесь действительно было холодно? Потому что если так, то сейчас он определенно ощущал что-то другое. Жар, точнее говоря. Отодвинувшись только для того, чтобы размотать и скинуть с себя шарф, Манами снова наклонился и заткнул Оноду поцелуем — кажется, тот пытался что-то сказать, но слова сейчас были не нужны. Действиями можно было сказать куда больше. Движением ладони, проскользившей по внутренней части бедра, — «я так хочу тебя». Движением губ, обхвативших нижнюю губу, — «я безумно люблю тебя». Движением языка, снова проникшего в рот, навстречу такому же жадному и требовательному языку, — «ты мой, только мой, я не отдам тебя». Любить его было так потрясающе и так мучительно одновременно. — Ох, не надо, — попросил Онода, развернув голову в сторону и освободившись от поцелуя, когда Манами положил ладонь на его ширинку и сжал. Это было глупым, конечно. Потому что там, под тканью брюк, ждала уверенная твердость. Сдающая Оноду со всеми потрохами. — Я тебя люблю, — прошептал Манами, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться зубами в шею, попавшую под губы. — Люблю, люблю. Дай мне. — Восемьдесят очков, Слизерин! Как же давно на этом поле счет не рос так быстро! — надрывался диктор, а Манами надавливал шариком пирсинга в языке на сонную артерию, чувствуя, как сильно бьется пульс под кожей. — Это я тебя люблю, — ответил Онода, раздвигая колени, словно в немом приглашении. — Больше всего на свете. — Да, — прошептал Манами, прижимаясь ртом почти к самому уху. — Да, люби меня так. Его рука практически сама делала все остальное. Вытаскивала заправленную рубашку из брюк, чтобы коснуться пальцами кожи на животе Оноды. Чтобы расстегнуть ремень, потом пуговицу, а потом и молнию. Сунув ладонь в боксеры, Манами сразу же сжал член, и Онода позволил себе застонать уже несдержанно. Боже, это было даже круче, чем слышать, как команда Слизерина набирает очки. В совокупности это казалось раем. Поэтому Манами продолжил. Сжал ногами бедро Оноды и двинул рукой, снова находя его губы. Следующий стон утонул в поцелуе. Манами мысленно проклянул мешающую одежду, но не замедлился, пытаясь удобнее перехватить член Оноды и задать темп настойчивее. Онода проскулил ему прямо в рот, цепляясь уже за волосы почти до боли, но это вряд ли могло отвлечь. Манами двигал рукой, сгорая от собственного возбуждения, желая прикоснуться к себе, или лучше, чтобы прикоснулся Онода. — Сто тридцать очков у Слизерина, а погоня за снитчем становится все ожесточеннее — кажется, решающий момент близок! — смутно услышал Манами прямо в тот момент, когда Онода кончил в его руку, вздрогнув и почти выгнувшись на ступенях. Манами и сам был близок. Он мог кончить от одних только приглушенных своими губами стонов, от одних только этих действий, когда он держал Оноду так, но сделать это, не прикоснувшись к себе, было сложно. Да и время… — Сто сорок! И… ДА! Снитч за Слизерином! Практически одновременно! Потрясающая победа! — кричал диктор, и шум трибун почти перекрывал его голос. Пытаясь восстановить дыхание, Манами поцеловал Оноду еще раз. Медленно и тягуче. После чего осторожно вынул руку, отодвинулся и вернулся в сидячее положение. Он достал палочку, чтобы применить к своей ладони очищающее заклинание, и взглянул на Оноду, едва сдерживая коварную улыбку. Онода все еще лежал, распластавшись на ступеньках. Он тяжело дышал, и даже при плохом освещении был заметен его яркий румянец на щеках. — Полностью побежден, — сказал Манами, все же улыбнувшись. Онода простонал еще раз и закрыл глаза запястьем.* * *
Наконец-то за слизеринским столом стояла оживленная атмосфера. Ужин был в самом разгаре, и ребята действительно… радовались. Шумно обсуждали прошедший матч или смеялись. Такой игрой, на самом деле, сложно было не восхищаться: Слизерин разбил Хаффлпафф с большим разрывом, и, даже если Манами не видел лично, он был уверен, что победа получилась действительно потрясающей. «290:50». Отличное начало — не придраться. Манами даже казалось, что их нынешняя команда сыграла лучше, чем та, в которой еще были Фукутоми, Тодо, Аракита и старший Шинкай. Он, конечно, отгонял такие мысли, чувствуя некоторый стыд за то, что признал кого-то лучше их, но все равно не мог убрать с лица слабую улыбку. В гостиную своего факультета Манами вернулся поздно: после ужина он присоединился к Оноде, Наруко и Имаизуми за гриффиндорским столом, и они с Онодой наблюдали за партией в волшебные шахматы. В первый раз победил Имаизуми, во второй — Наруко, и Манами убедился снова, что скучнее этой игры никакой нет. Слизеринцы же устроили небольшой, но тем не менее праздник в своей обители. Манами понял это быстро — как только миновал проход в стене и спустился по недлинной лестнице. В нос ударил слабый запах сливочного пива и, возможно, даже чего-то покрепче. Квиддичная команда была в центре внимания, их доставали с расспросами и парни, и девчонки, и даже тот старшекурсник, с которым Манами повздорил на матче Гриффиндора и Рейвенкло, стоял неподалеку и, улыбаясь, что-то обсуждал с сокурсницей Манами. Вот так все и должно быть, — вместе с чувством облегчения пришла мысль. Да, после каждого матча Слизерина. Успокоившись, Манами решил отправиться в свою спальню — он мог поболтать с Наруко перед сном или попросить его передать Оноде какое-нибудь послание — и очень удивился, когда кто-то вдруг налетел на него со спины, закидывая руку на плечо. — Эй, эй, ты видел это? Видел, да? — смеясь, спросил Юто, и, повернув голову в его сторону, Манами снова уловил запах сливочного пива. Ну да, у Юто в свободной руке вообще-то была почти уже пустая бутылка. — Ты же понимаешь, что это значит? Двести девяносто очков — среди остальных факультетов мы лидируем! — Ага, и правда, — натянуто улыбнулся Манами, чувствуя тяжесть на своих плечах, потому что Юто практически повис на нем, словно не мог стоять на ногах самостоятельно. И его голос был слишком бодрым и задорным. Таким, каким Манами его не слышал уже очень давно. — Сколько ты выпил? — Э? Эта первая, — ответил Юто, с озадаченным комичным видом приподнял перед своим лицом бутылку и качнул ей в воздухе. — А по виду уже третья, — усмехнулся Манами. — Отличное было объявление войны. Получилось очень эффектно — мне даже жаль, что я не смог увидеть игру собственными глазами. — Что? — разочарованно протянул Юто, отходя чуть в сторону и с укором глядя на собеседника. — Ты не пришел на игру? — Пришел, — ответил Манами, пытаясь не засмеяться. — Правда, на трибуну не поднялся — знаешь, эти лестницы такая подлость, они просто уничтожают меня. — Все же рассмеявшись, он быстро взял себя в руки и добавил: — Мне было страшно, наверное. Извини. На какой-то момент мне показалось, что своим присутствием я могу все испортить. — Еще чего? — возмутился Юто почти обиженно. — Это не так — ты не можешь ничего испортить, ты нужен… — Что? — непонимающе спросил Манами, когда Юто резко прервал себя и, отведя взгляд в сторону, прижал тыльную сторону ладони ко рту. — Хочешь немного выпить? — спросил вдруг Юто, и Манами подумал, что мир точно перевернулся с ног на голову. Нет, ну почему вообще Юто вел себя так странно? Чего он добивался своим поведением? Своей враждой, потом провокациями, потом… этим. — Сливочное пиво? Эм… я не любитель, — неловко ответил Манами, но Юто все равно схватил его за рукав и потянул к свободному месту на диване. Вместо сливочного пива он дал ему кубок тыквенного сока, и Манами, пожав плечами, сделал пару глотков. — Ты бы хотел сыграть? — спросил Юто, сев рядом и переходя на шепот, чтобы никто, кроме Манами, не услышал его. — В волшебные шахматы? — ухмыльнулся Манами, оценив шутку. — Нет! Квиддич! — раздраженно фыркнул Юто, и Манами устало вздохнул. — Тебе не стоит пить — ты начинаешь нести какую-то хрень. — Ты не ответил на вопрос, — упрямо и настойчиво сказал Юто, и он был слишком близко, чтобы игнорировать его невидимое давление. — О чем ты вообще? Ты ведь это не серьезно, — сказал Манами, взглянув на кубок сока в своих руках. — Этот вопрос не имеет смысла… Договорив последнюю фразу, он едва не вздрогнул, заметив… Рукав мантии Юто. На нем была кошачья шерсть — совсем немного, но она бросилась в глаза, потому что была… белой и выделялась на черной ткани. Какого… Быстро вспомнив о Куроде, Манами медленно поднес кубок к своим губам и сделал еще глоток. Курода говорил что-то о матче. Намекал на то, что хочет вернуть Манами в игру. Он и забыл об этом, а теперь… Да нет, этого не могло быть. Курода ведь никому не рассказал, что умеет принимать животное обличье. Это был другой кот или кошка. У младшекурсницы с их факультета была бело-рыжая кошка, это вполне могли быть ее следы. Правда же? — А что, если в этом есть смысл? — спросил Юто, отрывая от мыслей. — Просто представь. Манами поморщился. Даже думать об этом было больно. — Я не знаю, — ответил он. — Не знаю, ясно? И прекрати это. — Прекратить что? — нахмурился Юто. — Делать вид, что перестал ненавидеть меня, — сказал Манами, коротко взглянув в его сторону. В лицо, которое все еще было близко, потому что Юто имел какие-то совершенно чудные привычки игнорировать правила приличия, когда дело касалось личного пространства. — Я знаю, что ты обижен. Сильно обижен. И мне очень жаль, что я не могу дать тебе объяснения, хотя сомневаюсь, что это что-то исправило бы. — А я думал, мы были друзьями, Манами, — ответил Юто, к удивлению улыбнувшись, хотя улыбка и получилась хищной. — И тебя не было больше года — знаешь… люди за такое время могут измениться. — Ты о себе, что ли? — спросил Манами. — Если так, то ты и правда изменился. Только я еще не понял как. Может быть, стал… — Расчетливее? — подсказал Юто. — Расчетливее, — повторил Манами, снова поднимая к губам кубок. — Я научился кое-чему. Я могу поставить интересы команды выше своих чувств, — проговорил Юто почти медленно, а потом приподнялся, чтобы сказать следующее уже на ухо. — Я тебя ненавижу, да. Потому что ты кидала, но у тебя была причина кинуть нас, верно? А сейчас… тебя все еще терзает чувство вины. Ты не можешь с этим чувством… жить. — Чего ты добиваешься? — спросил Манами, не шелохнувшись. Нет, он не собирался проявлять слабость или сбегать. Он перестанет себя уважать, если прогнется под Юто. — Добиваюсь второго шанса для тебя. Манами со смешком улыбнулся. — Это не второй шанс. И даже не третий. И это противоречит твоим предыдущим словам, не так ли? — Нет. Потому что ты и есть моя команда. Всегда был, — ответил Юто, отодвигаясь. — Я оценил твою заботу, — кивнул Манами, поставив кубок на журнальный столик сбоку от себя, и поднялся на ноги. Возможно, Юто хотел сказать что-то еще. Возможно. Только Манами больше не выдержал бы ни секунды этого разговора. Он пришел в спальню, направился к своей кровати и тут же задернул полог, чтобы ему никто не мешал. Снимая мантию, он все еще чувствовал это… Дыхание, которое обожгло ухо, слова, произнесенные после этого. «Ты не можешь жить с этим чувством». Он не мог жить с этим чувством. Оно тянуло на дно. Все глубже и глубже. Настолько, что Манами уже и рассчитывать забыл на то, что когда-нибудь, может, у него получится снова подняться. У него не было на это… сил, да. И даже Юто не вытянет его. Даже Курода… Снова вспомнив о последнем, Манами небрежно бросил мантию на спинку стула, а потом устало опустился на кровать, убирая назад упавшие на лицо пряди волос. Курода и Юто. Могли ли они сговориться? Это казалось абсурдом сейчас, но в то же время рождало слабую надежду. И желание тоже. Желание поддаться им обоим. Подчиниться, позволить. — Тогда вытащите меня, — едва слышно произнес Манами, глядя на свои подрагивающие ладони. Если вы можете, сделайте это.