Небесный принц: Новое чудо

Не то чтобы приходилось сильно на это рассчитывать, но тем не менее будни после окончания квиддичного сезона стали спокойнее. В такое время жизнь учеников школы всегда менялась: тренировки заканчивались, начиналась усиленная подготовка к экзаменам, которая обычно длилась весь май. Напряжение в ожидании квиддичных результатов уступало место волнениям об оценках, но на шестом курсе, к счастью для шестикурсников, не было ответственных аттестаций. Можно было действительно немного расслабиться, и Манами старался не упускать ни одной возможности. Он пользовался и хорошей теплой погодой, и выпадавшим свободным временем, когда уроки заканчивались, а домашнее задание можно было отложить на потом. Вместе с Онодой Манами все чаще выбирался на свежий воздух, чтобы погулять по зеленым окрестностям замка, посидеть на берегу озера или полетать на метлах. Он забывал о квиддиче, забывал о том, что предстоит в следующем году, отдаваясь совсем другим мыслям. Тем, которые тоже могли запросто помочь почувствовать себя живым. Когда в одну из суббот, последнюю субботу мая, Онода вернулся из Хогсмида, куда отправлялся по просьбе своего отца для встречи, Манами сжал его в жадных объятиях практически сразу, как только увидел во внутреннем дворе, и нетерпеливо уткнулся губами в открытую шею. — Давай пойдем к озеру, — проговорил он, едва не мурлыкая от любимого запаха. — Спрячемся где-нибудь и будем целоваться до самого вечера. — Сангаку, — словно с предостережением попросил Онода и сжал пальцами его плечи. — Стой. У нас проблема. — Проблема? — спросил Манами, без удовольствия отодвинувшись, и Онода оглянулся по сторонам, видимо, чтобы убедиться, что ученики, находящиеся во внутреннем дворе помимо них, достаточно далеко, чтобы не услышать разговора. — Твой отец сказал что-то? — Конечно, — напряженно подтвердил Онода и усадил Манами на скамейку. — Ты же не думал, что он встречался со мной для того, чтобы гостинцы передать? У него были новости. И это плохие новости для нас. — Почему? Что случилось? — расстроился Манами, обреченно понимая, что у Оноды, видимо, не будет сегодня настроения целоваться. — Мидосуджи исчез, — сказал Онода, понизив голос до шепота. — В смысле… — Он больше не появляется в Министерстве. Он уволился по какой-то причине и место жительства тоже сменил. Отец сказал, что сожалеет, но он не знает, где Мидосуджи сейчас и что делает. — Ух ты, — произнес Манами, глядя на землю перед собой, и интуиция неприятно кольнула его. — Так мы что… Теперь мы точно в опасности, да? — Сложно сказать, но обезопасить себя не помешало бы, — ответил Онода, и Манами снова услышал в его тоне напряженность. — И как мы должны это сделать? — рискнул спросить он, но ответ получил далеко не сразу. Онода отчего-то мялся, а когда начал говорить, то сжался так, будто и сам хотел исчезнуть. — Тебе не понравится. Я сказал отцу, что ты не согласишься на это, но, может быть, на время летних каникул… — Что? Говори как есть, пожалуйста, — настойчиво попросил Манами, взяв Оноду за руки и сжав его ладони. — Ты же понимаешь, что было бы лучше, если бы никто не знал твое местоположение? — сказал Онода, взглянув Манами в глаза. — Ты… Я что, должен спрятаться где-то? — поморщился Манами, кажется начиная понимать, но то, что он понимал, ему и правда уже не нравилось. — Да. Да, — подтвердил его догадку Онода. — В Хогвартсе было бы безопасно, не будь здесь профессора Ишигаки, но он может… может что-то сделать, и мы не знаем, к чему готовиться. Особенно теперь. Отец не хочет рисковать, с учетом того, что связь между ними действительно подтвердилась. — Всегда мечтал променять одно заточение на другое, — невесело усмехнулся Манами, и Онода в ответном жесте сжал его ладони. — Это не будет заточением. Мой отец мог бы предоставить тебе дом, скрытый ото всех нежелательных лиц. Он готов наложить на него Фиделиус. Ты знаешь, что это? — Магия доверия, типа того? — мотнул головой Манами, припоминая, что читал об этом что-то. Год назад. Когда и правда был в заточении. — Да. Там ты будешь в безопасности. И ты сможешь гулять, когда тебе захочется… Ну, почти всегда, — неуверенно проговорил Онода, и Манами снова усмехнулся. — Под оборотным зельем и с группой мракоборцев за спиной? Кто захочет прожить остаток жизни так? Я не захочу этого. — Я знаю, — резко ответил Онода. — Это можно было бы сделать только на время. Хотя бы на летние каникулы. В магловском мире ты будешь еще в большей опасности, чем здесь. — Так ты, значит, предлагаешь мне просидеть все каникулы взаперти, да еще и в одиночку? Заманчивая перспектива, слушай. — Не в одиночку. Я с тобой буду, ты же знаешь. — Запрешь меня вместе с собой? — ухмыльнулся Манами. — А презервативы у нас будут? — Что угодно, — выпалил Онода и обреченно опустил голову. — Боже, Сангаку, будет все, что тебе нужно. Я знаю, как сильно ты хочешь жить нормальной жизнью. — Я хочу играть в квиддич. — Мы вернемся в сентябре и будем играть в квиддич. Я обещаю. — Готов принять мое желание, даже если это может угрожать моей жизни? — провокационно спросил Манами, и Онода все же поднял болезненный взгляд. — Мой отец считает это безрассудностью. Рисковать, чтобы провести еще один год в школе, но я сказал ему, что ты выберешь именно это, даже если Мидосуджи займет пост директора. — Хорошо меня знаешь, молодец, — улыбнулся Манами, на что Онода почти застонал. — Господи, я бы и сам спрятал тебя где-нибудь, пусть это было бы полным безумием… Я так боюсь потерять тебя. Я не хочу снова жить этим страхом, что конец может быть близок. Услышав это, Манами почти мгновенно успокоился. Слова Оноды отрезвили его от заполнившего все чувства несправедливости и дали понять, что он собирался повести себя как полный эгоист. Неужели сыграть с Онодой в квиддич он действительно хотел больше, чем просто сделать его счастливым? — Извини, — тихо сказал Манами, ощутив неприятную тоску. — Ты сказал своему отцу, что я в любом случае выберу остаться в школе… Ты веришь в то, что мне наплевать на твое спокойствие и на то, что будешь чувствовать ты, если со мной что-то случится? — Оу, ну… — растерянно проговорил Онода и на какое-то время замолчал. — Знаешь, мне это напомнило кое-что. То время, когда был конец четвертого курса. Когда я понял, что могу продлить тебе жизнь, впитывая твою магию. Мне… тоже было плевать на то, что со мной будет, выживу ли я вообще. Я хотел спасти тебя, даже если это убьет меня, и Тодо сказал мне тогда, что тебе не нужна будет жизнь такой ценой. Пока он не сказал, я этого не понимал. Я… тоже эгоист в какой-то степени. — У тебя была благородная цель, Сакамичи, — слабо улыбнулся Манами. — Более благородная, чем у меня. Я не должен поступать так, как хочу поступить. — Послушай, я тебя не принуждаю ни к чему, — возразил Онода, потянув Манами за руки и заставляя посмотреть на себя. — Не заставляю делать выбор. И мой отец тоже. Я знаю, как для тебя важен последний год в школе, потому что это, может быть, последняя возможность играть в квиддич так, как ты хочешь. Лишить тебя этого… почти так же ужасно, как лишить тебя жизни. И я понимаю это, пытаюсь принять это, но мне… мне и правда будет спокойнее, если ты будешь в безопасности. — Хорошо, — кивнул Манами, видя, как на лице Оноды появляется слабая улыбка надежды. — На время каникул я согласен на заточение, — сказал он, невольно усмехнувшись. — Но насчет остального времени… могу я подумать? — Да, конечно, — быстро ответил Онода. — Можешь думать хоть все лето. — А моя мама? — Да, твоя мама… Отец сказал, что он уже обсуждал этот вопрос с ней. Она в курсе всего, и… хоть ей и тяжело, ты сам знаешь, она предпочтет, чтобы ты жил. Снова опустив погрустневший взгляд, Манами попытался отогнать из мыслей теплую мамину улыбку, но это было так сложно. Он не видел ее с самого сентября, и как часто они смогут видеться летом, если он не будет жить дома? — Мне нужно с ней поговорить, — сказал Манами, вспоминая важную вещь, которую хотел сделать еще с зимы. — Дома и чтобы нас никто не слушал. Я могу провести с ней хотя бы день? — Да, думаю, это не проблема, — согласился Онода, напряженно кивнув. Манами устало вздохнул, поднимая голову к слепящему голубому небу. Мысли о маме навевали воспоминания. Далекие и такие теплые сейчас, даже если раньше он не любил свое прошлое. Но там, в прошлом, он был всего лишь ребенком, немного отличавшимся от своего окружения. Ему было скучно, но он жил и не думал о том, что спустя всего несколько лет у него появятся целых два весомых повода бояться скорой смерти.

* * *

— Могу поздравить вас — вы все довольно неплохо сдали экзамен по моему предмету, — стоя возле учительского стола, удовлетворенно улыбнулся профессор Ишигаки. Перед этим он объявил результаты шестикурсников, которые сейчас, притихшими, сидели за партами, но после того, как все было закончено, класс снова заметно оживился. Они и правда неплохо справились с защитой от Темных искусств — стоило ли что-то говорить, когда профессор во время теста ходил по кабинету и услужливо помогал всем нуждающимся, а на практике завышал баллы? В конце концов никому не хотелось провести экзамен так, как это было при прежнем преподавателе, и жаловаться ни у кого бы не хватило духу. Манами такое положение дел тоже устраивало — он все равно не мог прилично подготовиться к ежегодной аттестации, поскольку все еще не особенно любил сидеть за книгами и слишком много внимания уделял другим мыслям и проблемам. Главная заключалась в том, что он все еще не знал, как поступить в следующем учебном году. Остаться в безопасном месте или вернуться в Хогвартс. Иногда Манами казалось, что он и к концу лета не сможет решить, и он так сильно хотел избавить себя от этого выбора. Он еще не знал, что эта возможность представится ему так скоро. — Я знаю, что мы с вами провели лишь год вместе, но тем не менее я успел к вам привязаться, — продолжил говорить профессор Ишигаки, обращаясь к классу, и ребята смотрели на него, улыбаясь. Только вот ответная улыбка профессора вдруг стала грустной, и Манами, заметив это, удивился. — Мне даже немного тяжело сообщать вам это, но, к сожалению, в следующем году я не смогу вас учить. — Что? Почему? — почти в один голос разочарованно загалдели ученики. Манами удивился еще больше — вот уж новость, очень, очень неожиданная новость. Что случилось? И самое главное, связано ли это как-то с Мидосуджи? Вопрос пришел в голову сам, но интуиция не давала никаких подсказок, хотя так сильно хотелось узнать хоть что-то. Наруко и Имаизуми тоже ничего не понимали, хотя их удивление не выделялось на фоне других учеников, а вот Онода стал очень напряженным, словно ожидал какого-то подвоха. А был ли он здесь? — Мне нравилось у вас преподавать, — виновато улыбнувшись, сказал профессор, когда одна из гриффиндорок с первых парт всхлипнула и достала платок. — Я бы очень хотел остаться, но по личным обстоятельствам мне придется уехать. По личным обстоятельствам, — повторил про себя Манами и тоже почувствовал, как напряжение сковало все тело. Так это правда? Профессор Ишигаки собирался уйти? Каким образом тогда он будет шпионить для Мидосуджи, или что он там делал? Какой смысл во всем этом и почему исчез сначала один, а теперь исчезнуть собирался и второй? Манами уже перестал понимать что-либо и не знал, как достать ответы на новые вопросы. В конце урока Имаизуми и Наруко лишь коротко переглянулись с ним, и по их взглядам несложно было сказать, что у них тоже нет ни единого предположения о том, что происходит. И даже покинув класс, ученики все не умолкали, продолжая обсуждать такой внезапный и нежелательный уход профессора. Они собирались сделать ему какой-нибудь большой подарок на прощание — Манами поначалу слушал, а потом снова утонул в своих мыслях и вопросах без ответов. Их снова становилось слишком много. Совершенно дурацкая и, наверное, безрассудная идея пришла в голову, когда он разминулся с гриффиндорцами, чтобы пойти на следующий урок. Манами очень старался себя остановить, образумить, но какая-то его часть требовала, чтобы он вернулся. За целый год, что он наблюдал за профессором, он никогда не ощущал реальной опасности, исходящей от него. Ишигаки казался ну если не ангелом во плоти, то очень хорошим и добрым человеком, и любой из его учеников, Манами был уверен, согласится с этим, даже не раздумывая. И его действительно следовало опасаться? Остановившись в коридоре, Манами проводил взглядом уходящих сокурсников со своего факультета и снова попытался прислушаться к ощущениям. Интуиция молчала, хотя сейчас так необходим был хоть какой-нибудь знак. Сам не зная, чего ждет, Манами глупо стоял на одном месте еще минуту или две, а потом все же резко развернулся и пошел обратно. Сейчас разгар учебного дня, в самом деле, — что может случиться? Такое мысленное ободрение вряд ли, конечно, могло помочь перестать чувствовать себя полным идиотом. Манами собирался сделать почти безумную вещь, но останавливаться было уже поздно — ноги будто сами несли его к кабинету, из которого он вышел десять минут назад, и ему повезло, что профессор еще никуда не ушел. Он сидел за учительским столом, перебирал пергаменты, сортируя их в разные кучи, и выглядел занятым. Грустным. Он был действительно грустным. — Ты что-то забыл, Сангаку? — отвлекшись от своего занятия, спросил Ишигаки, когда Манами решился пройти в пустой класс. — Нет, — улыбнувшись, ответил Манами, проходя мимо рядов парт. — Хотел спросить: у вас есть следующий урок? Ишигаки посмотрел на него почти с удивлением, но вряд ли растерялся. — Нет. Я свободен до конца дня. Хотел разобраться с бумагами и начать собирать вещи. Но вот у тебя есть урок, — ответил он, слабо улыбнувшись, и Манами сделал вид, что слышит это в первый раз. Он подошел к первой парте, стоявшей напротив учительского стола, и уселся на столешницу, болтнув ногами в воздухе. — А вы все еще профессор и можете снять с моего факультета баллы за то, что я прогуливаю? — Пока еще профессор, — согласился Ишигаки, отодвинув стопку пергаментов в сторону, и взглянул на Манами с любопытством. — Но насчет снятия баллов подумаю. У тебя ко мне какое-то дело? — Скорее разговор, — согласился Манами, задумчиво кивнув. — Это будет нагло с моей стороны, но ваш уход связан с Мидосуджи, так? Задав прямой вопрос, он выжидающе посмотрел на Ишигаки, думая, что вызовет хотя бы растерянность, но ее не было. — Так вот почему ты стал вести себя осторожнее. Ты что-то узнал, — улыбнулся Ишигаки, и Манами снова не смог не улыбнуться ему в ответ. — Я много чего знаю. И на моей стороне люди, которые готовы помогать мне, защищать меня, даже умереть за меня. — Теперь об этом несложно догадаться, — согласился Ишигаки. — Но тебе нет смысла запугивать меня. Я тебе зла не желаю. — А об этом догадался я, — усмехнулся Манами, снова качнув в воздухе ногой, и, оперевшись на обе ладони, наклонился чуть вперед. — Почему же, интересно? Я знаю, что вы в сговоре с тем, кто желает мне зла, — я видел его в ваших воспоминаниях. Я почти уверен, что он собирается достать из меня обскур. — И может это сделать, когда придет время, — тихо ответил Ишигаки, и его улыбка пропала. — Как тебе удалось узнать его имя и цели? — Я же сказал, на моей стороне люди, которые хотят мне помочь, но вы о них не узнаете, — нахмурился Манами, тоже потеряв улыбку. — Легилименция здесь не поможет — я просто вас заблокирую. — Я верю, — сказал Ишигаки, опустив взгляд. — Ты талантливый волшебник — я убедился в этом много раз. Умный и сильный, способный к быстрому обучению. Когда я сам учился в школе, я знал мальчика с такими же удивительными способностями. Ты напоминаешь мне его. Чистая и светлая душа, которой пришлось вытерпеть слишком много. — И что стало с этим мальчиком? — спросил Манами, невольно почувствовав напряжение. — Он вырос, — грустно улыбнулся Ишигаки. — Вырос вместе со своей мечтой. Не каждый способен иметь настоящую мечту, правда? Но у тебя тоже есть такая? Есть что-то, чего ты желаешь больше всего на свете. К чему ты готов идти любой ценой. Играть в квиддич с Сакамичи, — подумал Манами, мысленно отвечая на вопрос. Выигрывать ради своей команды. Что ему нужно было еще? — Это квиддич, я прав? — следом добавил Ишигаки, и Манами усмехнулся. Он, значит, как раскрытая книга? — И что? — Иметь мечту — это прекрасно, — сказал Ишигаки. — Я всегда восхищался такими людьми. Он тоже был одним из них. — Этот способный мальчик, про которого вы говорили? — спросил Манами. — Да. И я действительно хотел помочь ему. Я рассчитывал, что справлюсь, убеждал себя, что цель оправдывает средства, но я… Я проиграл эту борьбу, а он просто перестал мне доверять. — Скажите мне кое-что, — невольно усмехнулся Манами, когда Ишигаки подавленно замолчал, глядя на стол перед собой. — Можно ли назвать мечтой то, что включает в себя лишение кого-то… жизни. — Мечтой можно назвать все что угодно, — ответил Ишигаки. — Даже самое, самое аморальное и безнравственное желание может стать ей. — Интересно, — кивнул Манами. — И кому же ваш замечательный мальчик собирается отдать обскур? Это должен быть волшебник с невероятно большим магическим потенциалом. — Никому, — качнул головой Ишигаки. — Он возьмет его себе. Себе, — произнес Манами и снова не удержался от смешка. Боже, да он бы в голос сейчас расхохотался, если бы мог. Вот она, мечта, иметь которую так прекрасно, по словам профессора. Лишить кого-то жизни, чтобы забрать его силу себе. А для чего? Чтобы стать непобедимым и захватить весь мир? — Что он сделает, если добьется этого? — спросил Манами, слыша в своем голосе отчаянье. — Он развяжет войну в магическом мире? — Войну? — удивился Ишигаки, словно его спросили откровенную чушь. — Нет. Ему не нужна война. Не нужен магический мир, и мир маглов тоже. Если он сделает задуманное, никто не станет с ним сражаться. Не найдется такой силы, которая будет способна противостоять ему. Он будет… — Кем-то вроде Бога? — предположил Манами, и Ишигаки слабо улыбнулся. — Удвой мысленно свою силу и представь, что тебе не нужна палочка для совершения какой-либо магии. Ты бы запросто стал Богом. Люди не сражаются с богами. Они им поклоняются. Манами замолчал, не зная, что ответить на это. Он чувствовал себя почти напуганным осознанием, что все, чего они опасались, подтвердилось, и больше нет смысла надеяться, что пронесет. Не пронесет. Ему действительно грозит опасность — он может умереть раньше, чем обскур убьет его. — Я бы хотел тебе помочь, — снова заговорил Ишигаки, отвлекая Манами от переживаний. — Ты хороший юноша, и я понимаю, почему тебя хотят защитить, но я не могу пойти против него. И содействовать ему тоже больше не буду. С этими словами Ишигаки отодвинул стул и поднялся, собираясь уйти в личный кабинет в конце класса. Может, как раз собирать вещи. — Он ищет того, кто запечатал магический артефакт, — резко сказал Манами, тоже встав на ноги. — Пока я ношу его, я бесполезен, и мой обскур не забрать. Ишигаки остановился и ответил вполоборота: — Я не знаю, что он делает сейчас. Но ты с ним встретишься. Обязательно встретишься. Возможно, уже скоро. — И вы больше ничего мне не скажете? — потребовал Манами. — Что я должен делать теперь? Я могу остаться здесь в следующем году? — Хогвартс — довольно безопасное место, — сказал Ишигаки. — Но если ему понадобится, он доберется до тебя. Может, это потребует времени, но он добьется своего — я практически уверен в этом. — Значит, вы уже считаете меня покойником, — невесело усмехнулся Манами. — Нет. У тебя тоже есть шанс спастись. Вопрос лишь в том, не помешает ли в этом тебе твоя мечта, — ответил Ишигаки и больше не стал задерживаться. Он скрылся за дверью, оставив Манами одного в пустом классе наедине со своими чувствами, которые вновь запутывали мысли. Намек был ясен, если честно. Ишигаки тоже считал, что на месте Манами лучше спрятаться, залечь на дно, обеспечив себе максимальную безопасность. Максимальную? В этом ли была действительно максимальная безопасность? Задумавшись об этом, Манами развернулся и направился к выходу, понимая, что он уже сильно опоздал на свой урок. Но, с другой стороны, разве лучшим вариантом было просто бегать от проблемы, надеясь, что она не настигнет их? Мидосуджи был угрозой, и от него… нужно избавиться. Усмехнувшись своим мыслям, Манами подумал, что его мышление начинает напоминать Наруко. Вот уж кому точно не понравилась бы перспектива трусливо прятаться, словно крыса. И у него точно бы хватило безрассудства и храбрости сразиться с тем, кто сильнее и очень опасен. Лето можно и переждать, чтобы придумать новый план и найти способ противостоять волшебнику, которому для боя не нужна палочка. Манами снова чувствовал себя безумцем, всерьез размышляя об этом, но от своей собственной мечты он тоже не собирался отказываться. Только не так легко.

* * *

До конца семестра и отъезда Хогвартс-экспресса оставалось не больше недели, когда Манами снова пришел в больничное крыло для привычного короткого осмотра. Он чувствовал себя хорошо, если не считать легкого насморка, появившегося после того, как он ослушался Оноду и искупался в Черном озере. Ну а что? День был жарким, а вода в озере такой холодной и классной. Манами не жалел о своем поступке, но вот целительница снова отругала его за беспечность, когда услышала ответ на свой вопрос о том, где было можно схватить простуду в такую хорошую сухую погоду. Она быстро провела осмотр и с хмурым видом, как она любила, убрала палочку в большой карман передника, сказав Манами застегивать рубашку. Похоже, она снова вспоминала о том, что он собрался играть в квиддич в следующем году и, по крайней мере, недовольным лицом пыталась показать свое отношение к этому, но теперь Манами был совершеннолетним по меркам магического мира. Он мог колдовать вне Хогвартса, а еще… сам отвечал за свою жизнь. — Я почти с нетерпением ждал, когда смогу тебя увидеть, — сказал неожиданный незнакомый голос, и Манами, отвлекшись от застегивания нижних пуговиц, поднял голову. Он почти удивился, когда в глаза ему бросились ярко-голубые волосы, подстриженные аккуратным каре. Молодой парень, стоявший недалеко от кровати, на которой сидел Манами, видимо, подошел совершенно бесшумно, а теперь смотрел на него странным, действительно нетерпеливым взглядом, будто усердно сдерживал себя от чего-то. — Меня? — немного растерянно спросил Манами, ткнув на себя указательным пальцем. — А ты кто? На школьника незнакомец вроде бы был не похож, хотя и, несомненно, выглядел очень молодо, но Манами точно никогда не видел его раньше. — Это Кишигами Комари, — вместо парня ответила вернувшаяся целительница и протянула Манами маленький пузырек зелья, которое должно было помочь от насморка. — В следующем году он поработает здесь стажером. — О, так ты целитель? — улыбнулся Манами, снова взглянув на вызывающие голубые волосы. — Только что окончил академию, — склонив голову, вежливо улыбнулся Комари. — Я слышал, что в этой школе учится один интересный… мальчик. — Обскуриал? — вздохнул Манами, сдержавшись от того, чтобы не закатить глаза. — Ну да, я прямо знаменитость. Все хотят посмотреть на меня, как на редкую достопримечательность. — Я не хотел тебя обидеть, извини. Манами пожал плечами и, сунув в карман лекарство, застегнул последние пуговицы рубашки. — Ничего интересного во мне нет, если не брать в расчет то, что мне больше десяти лет, — с усмешкой сказал он, встав и собираясь уходить. Комари улыбнулся краешком губ, и на секунду Манами показалось, что сейчас он протянет к нему руку, чтобы… что? Потрогать? А этот парень забавный — он что, не верил, что Манами настоящий, из плоти и костей? Решив оставить свои смешные догадки при себе, Манами коротко попрощался и поблагодарил целительницу за заботу. Кажется, он будет скучать по ее наставлениям и доброте летом, но в сентябре ведь обязательно вернется? Он действительно рассчитывал на это, с каждым днем обретая все большую уверенность, даже если еще ни на шаг не продвинулся в том, чтобы придумать план, который позволит без преград выполнить обещания, данные Оноде и не только ему. Манами собирался сделать все для того, чтобы сыграть в квиддич снова, а значит, стоит настраиваться и на то, что он, скорее всего, будет появляться в лазарете несколько чаще. Подумав об этом, он почувствовал короткий укол интуиции и непонимающе остановился недалеко от выхода. Обернувшись, Манами не увидел ничего необычного. Мадам Бланд все еще стояла возле кровати и что-то объясняла новичку Комари, который, внимательно слушая, записывал ее слова на куске пергамента. Ничего необычного. Может, он окажется не совсем умелым целителем? — с новой усмешкой подумал Манами и развернулся, чтобы уйти, надеясь, что не ему придется проверять это предположение.