Небесный принц: Новое чудо

Ночь прошла практически без сна — но зато с приятными компенсациями. Все началось с легкого позднего перекуса на кухне, продолжилось спонтанным совместным походом в ванную, предложение о чем поступило от Манами, а закончилось в постели. Онода к пяти утра вырубился так стремительно, будто упал в обморок, и Манами, в принципе, ненадолго от него отстал. Уже потом, ближе к началу дня, их разбудил будильник, напомнив о том, что сегодня как-никак суббота, на которую было назначено какое-то событие, и о котором они оба, кажется, забыли из-за однообразных дней, проходивших в одном и том же духе. Манами с трудом нашарил рукой смартфон Оноды, каким-то образом оказавшийся под подушкой, отключил будильник наугад, даже не открывая глаз, и только потом (когда Онода с усталым стоном зашевелился, смазанно поцеловал в висок и встал с кровати) окончательно понял, зачем нужно было вообще его ставить. Ну да, поход в Косой переулок за учебниками и прочей ерундой, — сквозь сон подумал Манами и мысленно порадовался, что ему не нужно никуда идти. Он чувствовал себя настолько измотанным и невыспавшимся, что вряд ли бы смог быстро раскачаться и отправиться куда-то в ближайшее время, но вот у Оноды, похоже, не было выбора. Ему предстояло купить все необходимое для них обоих, а еще вроде как заморочиться с парадными мантиями, потому что в конце учебного года, который начнется уже совсем скоро, их всех ждал еще и выпускной. Задумавшись об этом лишь на секунду, Манами снова отключился, а когда проснулся в следующий раз и соизволил выбраться на кухню для завтрака, Онода уже стоял в коридоре и завязывал шнурки на кроссовках. Рядом с его ногами лежала пока еще пустая спортивная сумка, и даже если она была достаточно большой, ее объема могло и не хватить, чтобы уместить там все, что было в двух списках вещей. — На кухне в сковородке яичница — я оставил половину для тебя, — сказал Онода, заметив покинувшего комнату Манами, и выпрямился. — Ага. Ты уже уходишь? — подавив желание зевнуть и прикрыв рот ладонью, отозвался Манами. — Я, честно говоря, забыл про Косой переулок. Извини, что не дал нормально отдохнуть ночью. — Я был не против, — усмехнулся Онода, хотя выглядел он все же скорее уставшим, чем бодрым. — Постараюсь вернуться быстрее, так что не скучай тут. — Я снова вырублюсь, похоже, — удрученно ответил Манами, делая первый шаг по направлению к Оноде. — Такое ощущение, будто не спал неделю. Онода издал непонятный звук, когда Манами встал уже совсем рядом и мягко поцеловал его, прижавшись губами к уху. — Хорошо. Возьму тебе что-нибудь вкусненькое. — Онода со смущенной улыбкой прижал ладонь к обнаженной груди Манами, осторожно отодвигая от себя, и его теплое прикосновение принесло ленивое осознание отсутствия всякой одежды, кроме боксеров. — Уф, не искушай меня сейчас. — Сегодня довольно жаркое утро, — только и сказал в свое оправдание Манами, после чего развернулся в сторону ванной. Входная дверь закрылась раньше, чем он успел включить воду и взять зубную щетку. Онода ушел, и лишь на какое-то короткое мгновение Манами почувствовал неприятный холодок по спине, словно сигнал интуиции о каком-то нежелательном событии. Тем не менее он не думал, что в Косом переулке, где в такой день уж точно будет полно людей, может случиться что-то плохое, учитывая, что их единственная угроза старалась действовать осторожно. Оставшись при этом мнении, Манами довольно быстро позавтракал, попутно полистав свежий номер «Ежедневного пророка», и снова отправился в постель, чувствуя, что его мышцы все еще нуждаются в покое после ночи. Забравшись под одеяло, он нашел в складках простыней собственный смартфон и, набрав ответ на мамино сообщение, поступившее еще в десять утра, снова начал засыпать в способствующей этому тишине и пустоте спальни. Ему вроде что-то снилось. Какие-то странные неуловимые образы того самого места, куда отправился Онода. Тесные, наполненные людьми улочки Косого переулка, неразборчивые, сливающиеся в кашу разговоры прохожих, детский смех. Манами будто куда-то торопился, а потом почувствовал, как что-то тормозит его, схватив за правую руку. Острая и сильная боль пронзила запястье — это был неизвестный черный зверь на четырех лапах и с опасными зубами, которые сомкнулись вокруг браслета. Манами испугался, увидев его, попытался нащупать волшебную палочку, но раньше, чем получилось, он резко проснулся, хотя боль никуда и не ушла. Правая рука под алмазным браслетом ныла и словно горела, а спустя несколько секунд, пока Манами пытался прийти в себя и сообразить, что случилось, заболело и левое запястье. С минуту или две он не мог понять причины такого странного эффекта, а когда начал догадываться, в чем могло быть дело, его бросило в дрожь. Онода и Имаизуми. Магический артефакт отзывался на них, с учетом, что они были сейчас в одном городе. Подобное уже происходило раньше, но Манами не помнил, чтобы это сопровождалось такой болью. Случилось что-то ужасное, — понял он и, откинув одеяло, вскочил с кровати. Едва осознавая, что делает, он принялся торопливо одеваться. Натянул на себя джинсы, стараясь игнорировать пульсирующую боль в запястьях, надел смятую футболку, схватив ее со спинки стула. Кажется, он всерьез собирался рвануться в Косой переулок, но стоило ему только сунуть палочку за пояс джинсов и сделать шаг к выходу из комнаты, как к боли в руках прибавилась еще одна напасть. Заболела голова. Резко и так сильно, что все вокруг закружилось. «ТАМ! САКАМИЧИ!» — заорал в сознании голос Наруко, и Манами едва не промазал мимо кровати, когда сел и вцепился пальцами в волосы у корней. Перед глазами вспышками замелькали картинки. В них узнавались стеллажи с длинными рядами книг, деревянный пол, окно света, почти ослепившее своей яркостью. Манами зажмурился и застонал от боли, не зная, что ему следует сделать сейчас: смотреть дальше или попытаться заблокировать их ментальную связь с Наруко, чтобы все-таки отправиться на выручку, пусть он и понятия не имел, что конкретно случилось. Дыхание сбилось и потяжелело. Такое было впервые — Манами словно уже был там, бежал куда-то, испытывая при этом небывалый страх. Еще несколько секунд — и перед глазами оказались спины Оноды и Имаизуми, они прятались под щитовыми чарами. От чего или… от кого? «Инкарцеро!» — вскрикнул Наруко, а картинка поплыла. Вместо этого Манами почувствовал мерзкий запах земли, гнили и чего-то еще. Словно откуда-то сзади зазвучали крики встревоженных людей. — Нельзя медлить, я должен… — едва соображая, проговорил себе под нос Манами, пытаясь снова встать и хотя бы немного ослабить контакт с сознанием Наруко. Не получалось. Почему ничего не выходило в такой момент, когда это было нужнее всего? Боль в запястьях все еще напоминала о себе, под ошейником заныло тоже, и в следующую секунду Манами поразила только одна потребность — снять с себя этот чертов артефакт, потому что ощущения от него становились уже просто невыносимыми. «Ступефай! Петрификус Тоталус!» — оглушал голос Наруко. Атакующие заклинания сыпались бесконечно; Манами зажал руками уши, словно это могло помочь, и снова попробовал сопротивляться, но бесполезно. Артефакт будто насмехался над ним, не позволяя ничего сделать. Это было просто ужасно и никак не заканчивалось. Уже вскоре Манами не смог ничего воспринимать — ни то, что было вокруг него самого, ни то, что происходило с Наруко где-то там, в Косом переулке. Он едва держался на ногах, его бил озноб, и дверной косяк, оказавшийся вдруг под ладонью, был каким-то неестественно мягким, будто проминающимся. Только хлопок трансгрессии, донесшийся из коридора, помог немного прийти в себя и снова обрести способность думать. Собственный страх тут же окутал Манами с головой. Что с Онодой? Что с Наруко и Имаизуми? Они могли пострадать, и Манами, все-таки шагнув за дверь, ошарашенно застыл на месте, держась рукой за стену. Онода был уже здесь, с его отцом, и от новой информации вновь закружилась голова. Что произошло вообще? — Сангаку! — вскрикнул Онода и, бросив на пол сумку, быстро подбежал ближе. — Боже, что ты? Ты такой бледный! Тебе нужен целитель? Онода был испуган до смерти, хотя, как было понятно, совсем не только из-за его состояния. — Нет. Нет, — слабым голосом выдохнул Манами, когда Онода придержал его за плечи. — Просто… артефакт взбунтовался. Я сам в порядке, лучше скажи… — Сидите здесь, — прервал их строгий голос отца Оноды. — Никуда не выходить сейчас, ясно? Подняв голову, Манами моргнул, потому что картинка перед глазами снова плыла, но то, что отец Оноды ужасно напряжен, было видно отлично. Он, похоже, уже собирался трансгрессировать, но сын не дал. — Отец! — резко позвал Онода и, отпустив Манами, рванулся обратно. — Ответь мне! Ответь… это были… — Инферналы, — сухо сказал отец Оноды, и Манами вздрогнул, начиная лучше понимать произошедшее. Вот что случилось. Косой переулок был атакован инферналами — ожившими трупами. Откуда они там взялись? — Но они… Они… — сорвавшимся голосом и почти на грани истерики продолжил Онода. — Скорее всего, переместились через портал. Скорее всего, сделанный тем же человеком, который их и поднял, — еще сильнее помрачнел отец Оноды, отвечая на самые очевидные вопросы. — То есть оживил? Ты это хочешь сказать? — спросил Онода. — Это сделал он? Это он был? — Вероятнее всего. — И ты ничего не можешь предпринять? Ты даже не знаешь, где он сейчас! Голос Оноды все еще дрожал от эмоций, а отчаяньем было пропитано каждое слово. Слушая его, Манами даже о дискомфорте от артефакта забыл, пока левое запястье снова не заболело так, что он едва сдержал в себе стон. — Прости, Сакамичи. Пока что я не могу это выяснить — он хорошо скрывается, — с поразительным спокойствием в контраст ответил отец Оноды. — Так найди его через сову, не знаю! Ты собираешься ждать, пока пострадает кто-то еще? — снова повысил тон Онода. — Через сову? — переспросил его отец с промелькнувшей на лице озадаченностью. — Как я нашел путь к Сангаку, когда сбежал из школы на пятом курсе! Как я нашел дорогу в Лондон, когда полетел на четвертом в Мунго! Слипи показала мне! И если ты не пообещаешь мне, что хотя бы попробуешь… Если ты не… — Я знаю про те случаи, — перебил отец Оноды, похоже все-таки начиная терять свое идеальное самообладание. — Я понял тебя. Сиди дома, ты меня слышал? С остальным я разберусь. Онода шагнул назад, тихо всхлипнув, и его отец наконец исчез. Конечно, ему было некогда — нужно было избавиться от остальных инферналов, и их, судя по тому, как он торопился, было немало. С его уходом Манами отпустил себя. Позволил стону все-таки вырваться из горла, а ногам — окончательно ослабеть. Он сполз по дверному косяку вниз, опускаясь на колени, и Онода испуганно вздрогнул, обернувшись. — Это все артефакт? — обеспокоенно спросил он, снова оказавшись рядом, и придержал за спину, помогая встать. — Что с Наруко и Имаизуми? — сказал Манами, проигнорировав вопрос. — Не знаю, — напряженно ответил Онода, подводя его к кровати и усаживая сверху на сбившееся одеяло. — Отец перенес меня сюда, ничего не сказав, и я не видел, куда они делись. — Но туда же были вызваны мракоборцы, верно? — Да, но я все равно… — Правый печет ужасно, — поморщился Манами, едва находя силы для того, чтобы просто сидеть и держать равновесие. — Да и у Наруко… — добавил он, закрывая глаза и пытаясь расслабиться. Там определенно что-то происходило. Манами почти сразу пожалел, что перестал препятствовать их связи, потому что в ту же секунду им снова завладел чужой страх и паника. В мыслях Наруко теперь творился настоящий хаос — ничего толком не разобрать, но кое-что… — Один из его братьев, — сказал Манами, приоткрывая глаза и встречаясь с испуганным взглядом Оноды. — Шинго — это он. Не знаю, что случилось, но он, похоже, ранен. Ах… — простонал Манами, потому что в висках снова стало невыносимо больно. — Черт! — выругался Онода, вскакивая с кровати, куда только что сел. Он метнулся к старому столу, заставленному всякими вещами вроде использованных тарелок и пакетов из-под выпечки, выдвинул ящик, едва не выдернув его полностью, достал оттуда и положил на стол чистый лист бумаги и уже схватился за перо, но остановился. Пытаясь не сойти с ума от головной боли, Манами наблюдал за ним, и отчаянье медленно начинало брать верх. Онода сжал в кулаке бумагу, смяв ее, наклонился над столешницей и задрожал. — Почему? — прошептал он едва слышно. — Почему он забрал меня? Я должен был остаться. Должен был защитить их. — Твой отец обеспечил тебе безопасность, — объяснил Манами, морщась и снова прижимая ладонь к голове. Он не знал, как ему удалось сказать эти слова, — он и сам мучился от желания пойти в Косой переулок и… что? Помочь? А что бы он сделал? Что могли сделать они на самом деле и почему реальность так сильно отличалась от ожиданий? Вот он уверенно был готов сражаться — и вот он сидит сейчас здесь, не в силах встать на ноги… — Он обеспечил мне безопасность, и я должен оставаться дома, не убедившись, что с моими друзьями все в порядке? — спросил Онода, резко выпрямившись и обернувшись. — Он даже не спросил моего мнения! Ему плевать на вещи, которые важны для меня! Манами ничего не ответил. Укладываясь на кровати, чтобы уже точно не упасть, он снова попробовал узнать что-нибудь и смог услышать голос Имаизуми. — Они сейчас вместе. Что бы там ни было, — сказал Манами, положив руку на свои закрытые глаза. — Что? — воскликнул Онода и торопливо подошел обратно к постели. — Ты видишь? — Я слышал Имаизуми, — ответил Манами. — Но Наруко сейчас в слишком большом потрясении. Подожди, дай мне попробовать достучаться до него. Он попытался позвать, пару раз в мыслях повторил его имя, однако результатов это не дало, и он, в принципе, ожидал этого — Наруко был полностью поглощен своими эмоциями и переживаниями. — Напиши ему, — сказал Манами, взглянув на Оноду, который застыл в тревожном ожидании, сидя на краю кровати. — Так будет эффективнее. Думаю, он ответит тебе, как только сможет. — Ладно, — напряженно согласился Онода и снова встал, чтобы подойти обратно к столу. Он взял новую бумагу для записки, писал текст около минуты, а потом ушел на кухню, чтобы со Слипи отправить послание. Манами, слушая его удаляющиеся шаги, судорожно вздохнул — его снова всего трясло, и боль, которая была сосредоточена только на запястьях и шее, распространялась уже по всему телу. И даже если до возвращения Оноды в комнату прошло совсем мало времени, он едва не потерял сознание. Он был почти на грани этого, когда прохладная ладонь легла на лоб, а матрас рядом прогнулся под весом чужого тела. — Господи, ты прямо горишь, — послышался голос Оноды словно сквозь туман. — Я сниму его. Давай я сниму браслеты и ошейник? Манами хотел отказать, но вместо этого согнул в локте левую руку, приподнимая. Действие вышло неосознанным, и он поддался ему, понимая, что действительно больше не выдержит. Онода зашевелился, что было слышно по шороху одежды, — видимо, он доставал палочку, а потом тихо произнес знакомое заклинание, чтобы оставить на одном из пальцев глубокую царапину. Манами почти не почувствовал, как ладонь Оноды задела браслет, но зато почувствовал сполна то, как запястье освободилось. Сначала левое, потом правое. В последнюю очередь Онода прикоснулся к ошейнику. Манами пришлось немного приподняться, чтобы снять его, после чего он рухнул обратно на подушку, и это было как упасть в ванну с прохладной водой. Неразборчивый шум в голове затих, оставив после себя странное опустошение, боль в запястьях стала мягче и начала затихать. Это облегчение Манами не мог сравнить ни с чем. После него сразу захотелось просто отключиться и уснуть, но сон не шел, сбиваемый собственными страхами Манами и его переживаниями. Пока Онода, видимо залечив свой порез еще одним заклинанием, бережно гладил его по волосам, устроившись рядом, Манами чувствовал, как вместо опустошения приходит сожаление, множась где-то внутри, под ребрами. Это было из-за него. Все, что произошло сегодня, было из-за него — он знал, ему даже не нужны были подтверждения. Случилось то, чего он боялся больше всего, да в таком виде, о каком он и предположить не мог. Каким же наивным и жалким казалось сейчас собственное рвение избежать худшего, убеждение, что ситуация все еще под контролем. Ага, как же. Вся эта затея спрятаться здесь изначально была ошибкой, если в конечном счете она привела к такому исходу. Скрываться больше было нельзя. Ни в коем случае, если он не хотел нового кошмара, куда будут втянуты невинные люди. В этих тягостных мыслях, к которым Манами себя вроде готовил, но которые все равно оказались неожиданно тяжелыми, прошли минуты, а может, и целый час. Он потерял счет времени, пытаясь успокоиться и взять себя в руки, и даже не сразу заметил, что Онода, прижимающийся к нему, снова задрожал. — Эй, Сакамичи? Ты что, плачешь? — спросил Манами, но, когда открыл глаза и повернул голову, не увидел слез. Лицо Оноды было почти спокойным, хотя что-то в нем и казалось странным. Он полулежал рядом, уперев локоть в подушку, и смотрел куда-то в сторону завешенного шторами окна. — Нет. Я не… — ответил он немного растерянно. — Ты дрожишь, — сказал Манами, и Онода мотнул головой, после чего уткнулся носом и губами в его лоб, застывая в таком положении. — От злости, — глухо произнес он. — Я теперь, кажется, понимаю, о чем ты говорил. И я не хочу позволить произойти чему-то подобному снова. Только не тогда, когда дело касается тебя и моих друзей. Я тоже хочу сражаться. Я хочу сделать все, что могу. — Теперь нам уж точно не отвертеться, — согласился Манами, тихо вздохнув. — Тебе легче? Лучше себя чувствуешь? — поинтересовался Онода, немного отодвинувшись и заглянув в глаза. — Ага, — слабо кивнул Манами. — Но непривычно. Я словно оглох, знаешь. Даже твое присутствие рядом ощущается иначе. — Как будто я тебе не нужен? — спросил Онода, и Манами усмехнулся. — Нет. Как будто ты нужен мне, потому что так и есть на самом деле. Я ведь и до создания артефакта хотел быть с тобой. Ничего не изменилось. — Ладно, это сейчас не важно… Он хотел договорить, но раньше этого в комнату влетела Слипи и приземлилась на спинку стула. Она широко раскрыла большие крылья и, переминаясь с лапы на лапу, громко ухнула. В клюве у нее была зажата бумажка. — Ответ! — всполошился Онода, мгновенно вскакивая с кровати, чтобы подбежать к сове. Быстро взяв послание и развернув его, он начал читать, и Манами невольно нахмурился, только теперь заметив, что из заднего кармана джинсов Оноды торчит что-то светлое и плоское, — похоже, клочок бумаги. — Плохо. Шинго в больнице, хотя целители и обещают, что он поправится, — напряженно сказал Онода, разворачиваясь обратно. — Сам Шокичи в порядке, как он написал. Шунске тоже. — Подожди. — Поднявшись следом, Манами подошел к нему и вытащил из кармана Оноды бумажку. — Что это? — удивленно спросил тот, видимо понятия не имея о том, как это оказалось в его кармане. С нервозностью развернув сложенный вдвое кусочек листа, Манами пробежался взглядом по небольшому посланию, написанному незнакомым ему почерком, и множество неприятных чувств тут же охватило его. — «Если будешь прятаться, это повторится снова», — прочитал он вслух, и записка вдруг выпрыгнула из его руки, словно что-то невидимое дернуло ее вверх. Через секунду она вспыхнула, сгорела в огне и осыпалась на пол между Манами и Онодой темными мелкими хлопьями пепла. — Это… — произнес Онода не своим голосом, и Манами на этот раз тоже почувствовал. Злость, которая поднималась откуда-то изнутри, стремясь захватить контроль над разумом. — Кто-то подложил ее тебе. Зная, что она дойдет до меня. — Но я не… — растерялся Онода. — Я не понимаю — ко мне никто не подходил. — Или ты не заметил этого, — ответил Манами, опуская руку и сжимая кулаки. — Как мило с его стороны. Будто мертвецов было недостаточно для приглашения. — В каком смысле «для приглашения»? — поморщился Онода. — Что ты имеешь в виду? — Он, возможно, брал в расчет вариант, что я не поеду в школу, — объяснил Манами. — Он узнал, что меня не было дома этим летом, и предположил, что и в Косой переулок я не пойду. Зато он каким-то образом выяснил, когда пойдете вы. Перехватил почту или что-нибудь еще. — Значит, он… — начал Онода и не договорил. — Судя по записке, он хочет, чтобы я ехал в школу, — закончил за него Манами. — Мог бы сразу уже личную встречу назначить. Чего мелочиться? — добавил он и невесело усмехнулся. — Но школа… — нахмурился Онода. — Почему там? Разве это не слишком сложно? Как он сможет попасть туда, если профессор Ишигаки больше не будет преподавать? Единственный, кто мог ему помочь, ушел. — Я думаю, у Мидосуджи уже есть план, — ответил Манами, отходя назад. Он сел обратно на кровать рядом с лежащим в складках одеяла магическим артефактом. Было даже странно — он в таком напряжении, а обскур не стремится воспользоваться его состоянием и вырваться. Он словно слушался на самом деле, понимал, что сейчас рано. — Но Хогвартс… это не только место, куда сложно попасть. Оттуда так же сложно уйти — трансгрессия ведь там невозможна из-за барьера. Внутри и на территории замка я буду как в ловушке — даже твой отец не сможет быстро забрать меня. — …Получается, — сказал Онода, недолго помолчав, — есть только два варианта развития событий? — Ага, — кивнул Манами, взяв один из браслетов и взвесив его на ладони. — Либо Мидосуджи получит свое, либо я докажу ему, что имею право на жизнь.

* * *

Невозможность вернуться домой до отбытия Хогвартс-экспресса хотя бы на один день стала едва ли не наказанием. Больше всего Манами хотел увидеться с мамой, но решил ограничиться только телефонным разговором с ней, потому что теперь совершенно не знал, чего ждать от своей жизни. Он терял уверенность в собственных же словах и предположениях, и он холодел от страха каждый раз, когда представлял себе, кто именно может оказаться рядом с ним из его близких людей, когда настанет роковая минута. Сложнее всего было понять, правильно ли решение, которое он принял. Собираясь сразиться с Мидосуджи, он таким образом открыл бы ему правду о том, что никакой ключ от магического артефакта искать не надо. Если Манами проиграет, Мидосуджи добьется своего. У него будет обскур, чью силу он сможет попробовать сделать своей. И даже пусть поначалу Манами не особенно задумывался о его дальнейших целях, теперь он запутался окончательно, не понимая, зачем кому-то с такой одержимостью охотиться за этой силой, если после ее обретения не покуситься на власть. Или может, Мидосуджи рассчитывал, что с силой обскура власть уже будет у него в кармане? Нет, обязательно же найдутся люди, которые будут противостоять ему. Если бы только можно было вернуться в прошлое и расспросить об этом подробнее во время того разговора с профессором Ишигаки. Теперь это было невозможно, и Манами терялся в догадках, пытаясь предположить, чего будет стоить его поражение. Он все еще мог поступить иначе — сделать вид, что не знает, кто запечатал магический артефакт, и не позволить Мидосуджи это выяснить. В таком случае они выиграют время, а потом… Что будет потом? Единственное, чего Манами хотел сильнее всего, — это возможность снова вступить в квиддичную команду и отыграть все свои игры. Естественно, ему было невыгодно становиться пленником или проигрывать в битве с врагом, хотя первый вариант все-таки сохранял ему жизнь. Думая обо всем этом в последние дни августа, он пришел только к одному ответу — он должен был попросить совета у единственного взрослого, которому мог полностью довериться. У того, кто и подал идею о том, чтобы не ставить блок на браслеты и ошейник. Отец Оноды должен был зайти за ними и сопровождать их на вокзал Кингс-Кросс первого сентября — это была возможность поговорить с ним, не прибегая к услугам почтовых сов, а значит, так было безопаснее, и Манами собирался воспользоваться этим шансом. Оставалось только дождаться этого дня, но ожидание неприятно затягивалось. Атмосфера в доме стала совсем не такой, как раньше. Каждый день Онода с внимательностью вчитывался в «Ежедневный пророк», с жадностью поглощая статьи о происшествии с инферналами, которые печатались чуть ли не в каждом выпуске. От упоминания имен пострадавших он становился совсем напряженным, и Манами из-за этого старался лишний раз не подходить к нему, даже когда хотелось банальных успокаивающих объятий, потому что Манами действительно хотел хоть иногда чувствовать спокойствие, даже если Онода в нем теперь, похоже, не нуждался. Совы от Наруко и Имаизуми тоже прилетали почти каждый день. Их записки были тягостными и необнадеживающими, и еще хуже стало, когда Наруко сказал, что его брата не выпишут из больницы в ближайший месяц, а Имаизуми предупредил о том, что не сможет поехать в школу в обычное время. У него были какие-то проблемы и разногласия с родителями — они не хотели отпускать его в Хогвартс из-за случая в Косом переулке. Не хотели отпускать вообще куда-либо, как догадался Манами, и все эти новости совершенно не прибавляли уверенности в себе или своем плане. Тем не менее к первому сентября они так и не запечатали составляющие артефакта. Манами было немного тревожно из-за этого, хотя он и потратил достаточно времени для практики, чтобы изменять их цвет на красный с помощью трансфигурации. Они были неотличимы от заблокированной версии — никто ни о чем не догадается, если не забывать каждый день обновлять чары. Но из-за этого он почему-то чувствовал себя так, будто никакой дороги назад уже нет, и, когда утром перед отъездом проверял в последний раз свои собранные вещи, ему было здорово не по себе. Хотя может, это было потому что он согласился покинуть безопасное убежище и отправиться навстречу неизвестному и опасному? Но он ведь сам это выбрал, правда? Когда пришел отец Оноды и переместил их в какое-то пустое служебное помещение в здании вокзала Кингс-Кросс, у Манами кошмарно закружилась голова и сильно скрутило в желудке. Он едва не забыл о том, что хотел успеть поговорить с ним, но Онода сам первым попросил отца задержаться и ответить на вопрос о выслеживании Мидосуджи. — Он, по всей вероятности, использует защитные заклинания, — отрицательно качнув головой, сказал отец Оноды, и Манами почти физически ощутил разочарование Оноды, узнавшего этот нежелательный ответ. — Совы сбиваются с пути. Я использовал трех разных — они не могут найти его. — Мы точно в полной заднице. Он придумает способ проникнуть в школу, а мы даже не будем знать, когда он решит это сделать, — сказал Онода, напрягшись всем телом. Его отец уже собирался что-то ответить, но Манами, наконец придя в себя, вмешался: — Меня больше другое беспокоит. Его мотивы. У вас есть предположения о том, зачем именно ему обскур? Что бы он стал делать с этой силой? Отец Оноды посмотрел на него будто с подозрением. — Если он получит эту силу, у него будет больше возможности собрать союзников, а потом попробовать захватить власть в стране. Другой вопрос, как именно он изменит привычный устрой, если добьется этого. Этого я предположить не могу — не хватает информации. — Власть, — тихо повторил Манами и опустил голову. — Это что-то вроде… самого очевидного варианта? Но что, если настоящая цель в чем-то другом? — Управлять ему нравится, — ответил отец Оноды. — Пока он был в Министерстве, я успел понаблюдать за ним. Он из тех людей, которые испытывают удовольствие, манипулируя другими, менее умными. Честно признаться, я был поражен тем, как он умеет подбирать слова для того, чтобы добиться желаемого. Он мог бы занять очень высокую должность рано или поздно, если бы остался. Естественный путь его не привлекает — возможно, по той причине, потому что его идеи не поддержат. — Поэтому он уволился? — спросил Манами, глядя на пустые пластмассовые ведра для мытья полов и швабры, поставленные в углу. — Но может быть, Министерство его все-таки не интересует? — Информация, которую я нашел о нем и изучил, не дает никаких весомых наводок. Я смог встретиться и поговорить с профессором из его школы. Акира Мидосуджи выделился лишь тем, что поначалу не мог проявлять свои магические способности. Не мог колдовать с помощью палочки. Услышав это, Онода вздрогнул и испуганно посмотрел на отца. — Не мог? Но он же… Он ведь не такой, как я? Вначале у меня не получалось освоить магию, потому что мои способности еще в детстве изменились. — Я не думаю, что он такой, как ты, Сакамичи. Проблема скорее в том, что ему не подходит привычный образ создания магии. Над ним насмехались из-за этого первое время, но не настолько, чтобы обозлиться на весь мир. Он мог бы отомстить им по отдельности, но это не стало его целью. В школе он не проявлял никакой агрессии или подозрительного поведения. — Или не проявлял, потому что папочка с детства научил его вести себя осторожно, — невесело усмехнулся Манами, а потом спросил: — Вы правда разговаривали с его профессором? Какой серьезный подход к делу. — Я стер его память после нашей встречи. На всякий случай, — ответил отец Оноды. — И, если цель Мидосуджи все же заключается в чем-то другом, придется узнать его еще лучше или залезть ему в голову. Проблема в том, что близких друзей, кроме Котаро Ишигаки, у него не было. Его мать умерла, а отец находится в одной из магических больниц — к нему я, к сожалению, не попаду ни под каким предлогом. Либо он сам, либо кто-то еще позаботился о том, чтобы информация из его памяти не попала в чужие руки. Возможно, усердная зачистка и привела в конечном счете к помрачнению сознания. — Жуть полная, — дослушав его, поморщился Манами. — У Мидосуджи и слабых мест как будто нет. — Тебе нужны его слабые места? — почему-то усмехнулся отец Оноды. — Уже собираешься бросаться в бой? — Если придется, — пожал плечами Манами. — Ты же не думал, что я отпущу тебя и Сакамичи в школу, не обезопасив вас настолько, насколько можно? — неожиданно сказал отец Оноды. — О чем это вы? — непонимающе нахмурился Манами. — Похоже, ты собираешься взять на себя то, что тебе не стоит. Кое-кто присмотрит за тобой, поэтому делай то, что хотел сделать. Играй в квиддич, живи, — ответил отец Оноды, отчего у Манами все в голове перемешалось. Что это все значило? Они тут решились на отважное и рискованное сражение, а для чего? Чтобы услышать сейчас это? — Кто присмотрит? — все же спросил Манами, совсем теряясь. — Кто-то из профессоров? Человек из Министерства? Я думал, об этой истории никто не знает. — Можно сказать, у меня тоже есть союзники, и я доверяю им на сто процентов, — сказал отец Оноды. — Тебе не о чем беспокоиться. — Но… кто это? — настойчиво поинтересовался Манами, хотя уже и понял, что настоящего ответа не получит. — Думаю, ты узнаешь об этом. Но не сейчас. На этом, кажется, было все. Отец Оноды больше не собирался ничего рассказывать, будто вообще не воспринимал их всерьез, хотя, похоже, так оно и было на самом деле. Все просто — у него были решения всех проблем, козыри в рукавах, только вот почему инферналы все же напали на Косой переулок? Почему пострадали невинные люди? Почему брат Наруко сейчас был в больнице и не имел возможности поехать в школу с остальными? Это все начинало походить на дурацкую опасную игру, от которой запросто можно было выйти из себя, и только теперь Манами почему-то вспомнил, что он хотел узнать еще кое-что. О своем отце… Он мог спросить прямо сейчас, когда еще был шанс, но пока он мешкал и решался, отец Оноды, взглянув на часы, сообщил, что они опаздывают. Из-за этого пришлось быстро уходить, чтобы потом с тяжелыми чемоданами выйти из здания вокзала и направиться к барьеру между девятой и десятой платформами. Возможность поговорить без посторонних ушей была потеряна — на вокзале сновали толпами маглы, а когда они трое пересекли барьер, то сразу же оказались в шуме другой толпы — на этот раз уже волшебников и их детей. Настроение людей с первого взгляда казалось таким же, как обычно, — можно было даже подумать, что никто из них, встретившись со старыми знакомыми, не обсуждал то, что произошло в Косом переулке. Но здесь — Манами был уверен — были и те, кто видел все своими собственными глазами. Здесь были те, чьи родственники или друзья пострадали, были и те, кто сам оказался испуганным до ужаса или раненым. Когда вообще люди в последний раз видели инферналов, да еще и в таком количестве? Из газет Манами знал, что журналисты писали о грядущей более страшной угрозе. Они строили самые разные предположения, но что сказали бы все эти встревоженные люди, если бы им открылась правда о том, что напасть с мертвецами произошла именно из-за него? Из-за того, что он спрятался. Снова ощущая неприятное чувство вины, Манами почти ничего не замечал вокруг себя, пока вместе с Онодой шел к багажному вагону, чтобы оставить внутри свои вещи. Отец Оноды ушел, как только убедился, что они зашли в поезд, и напоследок сказал лишь, что часы, которые он дал сыну, будут работать и в Хогвартсе. Это означало, что в случае непредвиденной, опасной ситуации Онода сможет послать сигнал тревоги, — проблема заключалась лишь в том, что его отец не сможет прийти сразу, снова по причине того, что в Хогвартсе трансгрессия была невозможна. Так оставался ли смысл в этих заколдованных часах? Ко всему прочему, Манами все еще волновал вопрос о том, кто же такой собирался присматривать за ним? Как он будет это делать? Заметит ли сам Манами слежку за собой? А если да, разве не прибавит это ему лишней паранойи? И почему нельзя было просто сказать сразу о личности этого человека, чтобы они были спокойны и не начали подозревать всех подряд? Суть всего этого начинала неумолимо ускользать, рождая лишь больше вопросов. Так Манами снова должен был просто довериться и смириться с тем, что им не позволено узнать всех деталей? Голова начинала болеть, но еще хуже было то, что он так и не спросил у отца Оноды о том, как ему все же следует поступить, если произойдет столкновение с Мидосуджи. Но отец Оноды, похоже, считал, что до такой крайности не дойдет, или даже был уверен в этом, что приводило только к еще большей озадаченности. Запутавшись в своих мыслях, Манами шел по коридору следующего вагона после багажного и не сразу услышал, что их кто-то зовет. Он остановился, только когда Онода схватил его за рукав толстовки и потянул. — Даже не знаю, уместно ли будет сказать, что я рад видеть вас, ребята, — мрачно взглянул на них подошедший Наруко, уже переодетый в школьную форму, но после вдруг ухмыльнулся в своей обычной манере. И да, он, по крайней мере, точно знал, что произошедшее с его младшим братом напрямую связано с Манами. Что он чувствовал теперь из-за всего этого? — Шокичи, — растерянно застыл Онода с клеткой в руках, где сидела Слипи, и Наруко как-то скованно хлопнул его ладонью по плечу. — Не надо. Все могло быть хуже, на самом деле. Я там, кстати, купе свободное нашел, можем поехать втроем, — сказал он, указывая большим пальцем куда-то себе за плечо, и мимоходом объяснил, что его второй брат (который в отличие от первого, к счастью, никак не пострадал) составил компанию своим сокурсникам, по которым соскучился за лето. Втроем, — мысленно повторил Манами, и желудок скрутило болезненным спазмом. Так Имаизуми действительно не пришел? Он не мог поехать в школу в нужный день, а все снова из-за Манами и его проблемы, которая зацепила уже слишком многих. Все это было так неправильно. Манами чувствовал эту ужасную ошибку, и слова отца Оноды о том, что он должен просто жить и играть в квиддич, начинали казаться все абсурднее. — Значит, Шунске… все-таки остался дома? — спросил Манами, когда Наруко открыл дверь одного из купе, в котором оставил свой чемодан, и вошел внутрь. Они с Онодой вошли следом, и Онода нервно повернул голову, будто все равно пытался увидеть здесь еще одного человека. — Он писал, что это на пару недель или около того, — ответил Наруко, присаживаясь к окну. — Я и насчет тебя до самого конца не был уверен. — Я должен был поехать, — сухо сказал Манами, закрывая за своей спиной задвижную дверь. — Мне же выбора не оставили, считай. Наруко на это ничего не сказал — только отвернулся к окну со сложенными на груди руками. Поезд тем временем уже медленно начал набирать ход. Онода, поставив клетку на противоположное сиденье, сел рядом с ней и снова потянул Манами за рукав, призывая тоже не стоять. — Как Шинго? — сев прямо напротив Наруко, спросил Манами, хотя и мысленно тут же обругал себя за этот вопрос. Это стало уже больной темой; зачем он спрашивал, когда Наруко всего два дня назад сказал в письме, что ничего не изменилось и что его брата не выпишут раньше времени? Он пропустит целые недели учебы, как и Имаизуми, а еще… скорее всего, о месте в квиддичной команде на этот год ему придется забыть. — Целитель нам сказал, что в октябре он сможет вернуться в школу, — пожал плечами Наруко, все так же продолжая смотреть в окно. — Ничего нового. — Хорошо. Тогда прости, — со вставшим в горле комком проговорил Манами, и Наруко наконец окинул его вопросительным взглядом. — Ты не знал, что это случится. И не надо говорить так, будто это ты во всем виноват. Это сделал он, а не ты, — напряженно ответил Наруко. — Сангаку, послушай… — попытался вмешаться Онода, но Наруко дал понять, что не закончил. — Хотя, может быть, в чем-то об этой теме ты должен объясниться, — сказал он, и Манами почувствовал ощутимое покалывание под ошейником. — Объясниться, почему ты недоговариваешь. Мы ведь все еще на одной стороне, верно? — Вы что, собираетесь ссориться? В такой момент? — обреченно простонал Онода. — Никто не ссорится, Сакамичи, — ухмыльнулся Наруко, откинувшись на спинку сиденья. — Я серьезно, — недовольно нахмурился Онода, окинув взглядом сначала Манами, потом и Наруко. — Мне нужно к старосте школы зайти — я могу быть уверенным, что вы не разругаетесь здесь за время моего отсутствия? — Конечно можешь, о чем речь? — отмахнулся Наруко. — Мы же не дети малые, в самом деле. Иди спокойно по своим делам старосты. Онода снова предостерегающе посмотрел на них, но потом все же покинул купе, оставив клетку со Слипи, — та при его уходе демонстративно сунула голову под крыло, выказывая свое отношение к ситуации. Похоже, не их одних здесь все достало. И первую минуту Манами даже казалось, что никаких разборок, как попросил Онода, действительно не будет, что они просто отдохнут, но Наруко, конечно, не был бы собой, если оставил все, как есть. Он, хоть и явно сдерживался, вскоре все же заговорил снова, и Манами заранее понимал, о чем будут его слова. — Почему ты не сказал нам обо всем сразу? — начал Наруко, но Манами не взглянул в его сторону — теперь и сам делал вид, будто вглядывается в пригородный пейзаж за окном. — О чем? — спросил он скорее для того, чтобы просто потянуть время, нежели потому, что ему действительно нужен был ответ. — О том, что ты говорил с профессором Ишигаки в конце года, — напомнил Наруко, и его тон стал мрачнее. — Я знаю, что ты ходил к нему — Шустряк рассказал мне, а ему рассказал Сакамичи, когда мы были в Косом переулке. Я серьезно, как тебе в голову взбрело это? Ты просто взял и решил пойти к нему? Даже не посоветовавшись перед этим с нами. — Это было довольно спонтанное решение, — ответил Манами, подавляя желание тяжело вздохнуть, — и без угрюмого тона Наруко было уже тошно. — Это оправдание, по-твоему? — недовольно спросил тот. — Я думал, мы типа команда. Что мы действуем сообща. А ты просто выдумал что-то в одиночку и сделал это. Хотя бы на секунду ты вообще задумался о том, что можно было сказать нам? — Какая теперь разница? — поморщился Манами и поднял руку, чтобы поправить ошейник, под которым уже снова покалывало. — Может, я ошибся. Теперь уже не исправить того, что вышло. — Ошибки нужно осознавать, чтобы не допустить их снова. Но ты не только не сказал нам о своем решении — ты даже не удосужился рассказать то, что узнал. — То, что я узнал, — это так важно? Это ничего не дает. — Так мы тебе нужны или нет? — вдруг вспылил Наруко, резко поднявшись на ноги. Манами посмотрел на него и почти вздрогнул, увидев выражение его лица. Эта эмоция была чистым отчаяньем. — …Вы с Шунске дороги мне, — снова отвернувшись, тихо ответил Манами. — Я беспокоюсь о вас так же, как Сакамичи беспокоится. И в свои проблемы я не хочу вас втягивать. Особенно теперь, когда ситуация стала опаснее и я точно знаю, чего ждать в конце. — Мы уже втянуты! — возразил Наруко, похоже совершенно не собираясь успокаиваться. — Мой брат в больнице! Он мог погибнуть! — Мне бесконечно жаль из-за этого! — уже не сдержался Манами, тоже встав с сиденья, и они оказались лицом к лицу. Наруко поднял голову, чтобы не разрывать зрительного контакта, и в его глазах теперь стояли горькие слезы, от которых перехватило дыхание. — Прости меня! — вскрикнул Манами. — Прости! Я не знаю, что сейчас могу сделать для тебя! — Мне не извинения твои нужны! — ответил Наруко сорвавшимся голосом, после чего вцепился руками в ворот толстовки Манами. — Я хочу сражаться вместе с тобой! — Чего? — опешил Манами. — Я хочу сражаться! Я должен защищать людей, которые мне дороги! А что я сделал, когда напали эти мертвые твари? Ничего, кроме того, что облажался! — почти скороговоркой сказал Наруко, полный уверенности и злости. Это была ярость. Точно такая же, как у Оноды. — С чего… ты взял, что я собираюсь сражаться? — тихо спросил Манами, шагнув назад на слабеющих ногах. Наруко постепенно расслабил пальцы и отпустил его ворот, глядя теперь куда-то вниз. — …Потому что ты вернулся… Ты едешь в школу. — Но это не значит, что я уверен в том, что мне делать, — ответил Манами, говоря практически правду, и Наруко, подавленно прикусив губу, мотнул головой. — А ты хочешь мщения. Хочешь, чтобы я поощрил твое желание рискнуть собой ради этого. Чего ты добьешься? — Я хочу стать сильнее… — Хочешь стать сильнее — найди себе тренировку полегче, чем противостояние волшебнику, который может применить к тебе Непростительное, при этом даже без палочки, — сказал Манами с неприятной тяжестью на сердце. — Я серьезно, Шокичи. Ты вроде иногда такие благоразумные вещи говоришь, но сейчас ты просто на эмоциях, — добавил он, хотя и чувствовал почти отвращение к себе из-за того, что сказал. Ему ли было просить других не бросаться в крайности? Но Наруко не спешил отвечать. Он словно прислушался к словам Манами и пытался сладить со своей злостью, но раньше, чем они оба успели успокоиться и сесть на свои места обратно, дверь купе вдруг распахнулась. И слишком неожиданно для того, чтобы это мог сделать Онода. — Я слышал звуки срача? — спросил удивленный Кабураги, появившийся на пороге, и Манами внезапно вспомнил, что они все еще в поезде, где их могли услышать и, похоже, услышали. — Вы чего орете, парни? — Уже неважно, — ответил Наруко, падая обратно на сиденье, чтобы недовольно нахохлиться, как воробей. — Да все нормально. Просто небольшие разногласия, — натянуто улыбнулся Манами и тоже опустился на место, замечая за спиной Кабураги его друга, который, судя по виду, пытался предотвратить это бесцеремонное вторжение в купе. — А где все вообще? — поинтересовался Кабураги, проходя внутрь, после чего сел со стороны Манами недалеко от клетки совы. — Онода? Капитан наш? Мне нужно с ним поговорить. Со словом «капитан» Манами вспомнил и о том, какую должность в квиддичной команде занимал Имаизуми. Но что теперь будет во время его отсутствия? Кто возьмет его обязанности на себя? — Сакамичи ушел к старосте школы по каким-то делам, — ответил Наруко, нервно потирая нос. — А Шустряк вообще не едет. — Чего? — воскликнул Кабураги, и Данчику, еще немного постояв в дверях, тоже опустился на сиденье с удивленным лицом. — В каком смысле? Где он? С ним что-то случилось? Почему мы ничего не знаем? — Да все с ним в порядке, — раздраженно сказал Наруко, сверля Кабураги суровым взглядом. — Его просто не будет в школе пару недель. Родители вынудили его сидеть дома из-за того случая с инферналами в Косом переулке. Не знаю, может, они ждут, что на Хогвартс нападет полчище вампиров! Не сдержав смешка от этой фразы, Манами поймал на себе три вопросительных взгляда и прижал ладонь ко рту, стараясь сделать серьезный вид. — Но он же капитан команды! — снова завелся Кабураги. — Сейчас тренировки начнутся! Нам что, типа нового поставят? А где можно подать свою кандидатуру? — Серьезно, как вы решили эту проблему? Кто-то должен подменить его на время отсутствия? — спросил Манами, глядя на застывшего с открытым от возмущения ртом Наруко. — Естественно! — резко ответил тот. — Мне придется исполнять его обязанности, пока его нет! — О, круто, — улыбнулся Манами под разочарованный возглас Кабураги. — Может, и отборочные будешь проводить? — Ну и проведу! — огрызнулся Наруко. — Мне всего-то нужно найти нового загонщика. — Вместо Шинго? — моргнул Манами. — А ты сам разве не хочешь ее занять? Ты же вроде любил эту позицию. — Я играю охотником, — недовольно отмахнулся Наруко. — Есть еще одна вещь, которую я должен закончить. — Вау, сколько вас здесь, — прервал их разговор удивленный голос Оноды. Он незаметно для всех появился в дверях, и Манами почувствовал себя гораздо лучше, увидев его. — Сакамичи! — вскочил с места Кабураги. — Ты хотя бы не передумал? — А? Что? О чем? — растерялся Онода, когда Кабураги с беспокойным видом схватил его за плечи. — О том, чтобы быть ловцом, конечно! Если дылды не будет в составе, а гном останется на позиции охотника, мы точно проиграем все игры без тебя! — ЭЙ, СЛЫШИШЬ ТЫ! — заорал Наруко, тоже вскакивая со своего места. — Ты как о своем капитане говоришь?! Я сказал, что его отсутствие временное, а не навсегда! И что еще за «гном»? Совсем забылся? Он уже сунул руку в карман мантии и почти вынул волшебную палочку, чтобы произнести какое-нибудь ужасное заклинание, — Манами схватил его, не позволяя двигаться. — Мы еще даже в школу не приехали, в самом деле! — рассердился Онода, и Данчику, поступив самым благоразумным сейчас образом, потащил Кабураги на выход. — А какого он должен быть капитаном? — возмутился, уходя, Кабураги. — Вас что, серьезно и на полчаса нельзя одних оставить? — спросил Онода, закрывая дверь прямо перед его носом, и в купе снова остались только они втроем. — Сейчас не то время, чтобы ссориться и портить себе настроение еще больше! — Извини, Сакамичи, — виновато улыбнулся Наруко. — Хотя его вопрос все еще в силе. — Какой? О твоей подмене Шунске? — удивился Онода, на что Наруко махнул ладонью. — Да нет! Я про твою позицию! Если мне придется проводить отборочные, я рассчитываю заняться поиском второго загонщика. Или мне и с ловцом нужно что-то думать? Озадаченно моргнув, Онода бросил на Манами как будто невольный взгляд, после чего мотнул головой и быстро ответил: — Я в деле. Все нормально. Если не умрем между, отыграю все матчи. Похоже, они должны были посмеяться над этой шуткой, но сил у всех хватило только на слабые улыбки, и Онода снова занял свое место, тут же зашуршав пачкой пергаментов, которые принес с собой. С этим все вроде успокоились, и разговор, к счастью, приобрел более нейтральный характер. Вскоре они купили себе еды для перекуса с тележки, и следующие часы прошли в обсуждении новых сладостей, так заинтересовавших Наруко, и финала квиддичного Чемпионата мира. Как писал «Пророк», американская сборная одолела болгар в последнем матче с небольшим отрывом, и подробности игры Наруко ближе к середине пути начал зачитывать из свежих спортивных журналов. Это показалось уже даже необычным — вот так провести время как обычные школьники. Манами и правда забылся, а настроение у всех стало гораздо лучше. Только под конец дороги они снова заговорили о Мидосуджи, и Онода немного настороженно объяснил, что его отец послал присмотреть за ними кого-то из своих людей. Наруко, конечно, здорово удивился, и Манами мог понять его. В том, что они не могли узнать личность этого человека, похоже, был какой-то особый смысл, хотя это совсем и не облегчало ситуацию. Но тем не менее каким-то чудом Манами теперь начинал ощущать себя спокойнее — интуиция напомнила ему о том, что отцу Оноды все же можно доверять, а значит, можно доверять и его помощнику, кем бы он ни был. Уже ближе к прибытию Хогвартс-экспресса в Хогсмид, когда за окнами сильно потемнело, а за дверкой купе заходили ученики, Манами вызвался принести их с Онодой мантии из багажного вагона, чтобы они успели переодеться перед выходом. Пройдя мимо ребят — некоторые слизеринцы довольно радушно поприветствовали его, невольно напомнив, что он теперь вроде как обладает особыми привилегиями, — Манами вошел в пустой тамбур, чтобы перейти в следующий вагон, но приостановился, потому что тамбур показался пустым лишь на первый взгляд. Возле двери вполоборота стоял парень в мантии, а еще он курил прямо в окно, и, когда чуть обернулся на вошедшего, Манами узнал в нем своего однокурсника с общего факультета. Вот забавная новость! — Магловскими развлечениями балуешься? — усмехнулся Манами, сделав еще один шаг к другой двери. Он собирался просто пойти дальше — ему было все равно, кто как предпочитает проводить время, хотя боковым зрением он все же заметил, что сигарета отправилась в воздух и скрылась за пределами окна. — Будь хорошим мальчиком и сделай вид, что ты ничего не видел, — услышал Манами, прежде чем дверь за его спиной закрылась, и озадаченно обернулся. Ему что, послышались игривые нотки в этом голосе? И к чему вообще такое странное дурацкое обращение? Забыв об этом случае уже спустя минуту, Манами взял из своей сумки и чемодана Оноды их одежду, а потом вернулся обратно в купе, больше не столкнувшись по дороге ни с чем, что могло бы зацепить его внимание. Переодеваясь, он напомнил себе о том, что мама просила его зайти к целительнице уже на следующий день после приезда для общего осмотра. Завтра еще предстояло пойти на уроки, и больничное крыло вообще могло подождать до субботы, подумал он и решил, что, скорее всего, действительно оставит это на выходные. Покидая купе последним, когда поезд наконец остановился, Манами на пару секунд обернулся и взглянул на пустые сиденья, вид которых почти вогнал в тоску, потому что они и правда проделали этот путь до станции Хогсмид без Имаизуми. Всю поездку до замка в экипажах по неровной дороге Манами то и дело возвращался к этой мысли, надеясь, что вскоре они все же воссоединятся, и пытался представить, каким будет начало этого года, последнего года в Хогвартсе. С какой-то стороны даже не верилось, что такое первое сентября у них с Онодой и Наруко действительно последнее. Манами казалось, что только совсем недавно он впервые прошел эту дорогу на своих ногах, потому что заснул в поезде и опоздал на лодки, когда всех первокурсников доставляли в школу через озеро. Миновали годы, а это время сейчас почему-то ощущалось таким близким. Сможет ли он вообще доучиться до конца и главное — сделать то, чему хотел бы посвятить себя полностью? От всех этих раздумий можно было запросто загрузиться снова, но одно движение Оноды, когда он незаметно от других сжал ладонь Манами, пока они медленно приближались к замку, отогнало тревоги, позволив понять, что он точно не оставит его до самого конца. С его присутствием запросто можно было почувствовать себя сильнее, и Манами хотел поддаться этому ощущению, успокоиться. Впереди еще ждал традиционный праздничный пир, хотя перед этим, конечно, всем придется посмотреть распределение первокурсников на факультеты. Может, все будет хорошо пока что? Проходя вместе с остальными учениками в огромный холл замка, Манами не ждал ничего необычного от, казалось бы, самой привычной дороги до Большого зала, и, когда у него заболело в груди, он поначалу успешно проигнорировал это, но не смог просто не обращать внимания немного позже, уже на своем месте за слизеринским столом, потому что боль только нарастала и от нее начинало подташнивать. Еще этого не хватало, — с раздражением и досадой подумал он, сжимая в кулаке ткань рубашки под галстуком. Если уж случаться проблемам, то всем сразу, да?