* * *
Матч продолжался двадцать минут, когда Манами в первый раз пришлось удержать своего соперника от поимки снитча. Не то чтобы он планировал это специально в этот момент — ему, на самом деле, просто повезло. Ловцом Хаффлпаффа сейчас играл мальчик, которого, судя по его росту и телосложению, вполне можно было принять вообще за первокурсника, — Манами так и подумал, когда увидел его перед собой во время построения. Юто либо знал все наперед, либо просто угадал, но он совершенно не зря дал своему ловцу почувствовать, что значит играть против того, у кого есть преимущество в весе. Во второй раз уже не получится сделать это с таким же успехом, подумал Манами, зависнув в высоте после нелегкой и затяжной погони. Снитч выдавал поразительные трюки, убегая от своих преследователей, а в самом конце Манами использовал свой вес себе на пользу, чтобы оттеснить в сторону соперника и позволить цели ускользнуть. Это получилось лишь потому, что он успел его догнать, — иначе все могло бы закончиться плачевно для команды Слизерина. Во второй раз может закончиться плачевно, — мысленно сказал себе Манами, на несколько секунд отрывая ладонь от рукояти метлы и прижимая к своей груди. Там, под ребрами, начинало покалывать, да и в целом Манами чувствовал себя не очень. Словно его закрыли в огромной стиральной машине и поставили «отжим». Его подташнивало, и в голове кровь пульсировала от давления так, что он буквально чувствовал ее. Сейчас у Слизерина было сорок очков — Юто сказал, было бы неплохо набрать 250 за всю игру. Он словно хотел перестраховаться, на случай если одна из команд заработает много очков в целом за все игры, и Манами его понимал. Победы в отдельных матчах не всегда приносили финальную победу — прошлый год отлично показал это, и теперь слизеринцы, естественно, не хотели допустить повторения подобного. Именно поэтому следовало потянуть время уже в этом матче. На всякий случай. Манами мог бы отлично с этим справиться, если бы не маленький вес его соперника и не хреновое здоровье самого Манами. Два чертовых «но», которые здорово мешали сыграть ему так, как он всегда играл. Ему не оставляли выбора — он снова должен был подключить мозги и придумать какую-нибудь уловку, чтобы привести свою команду к победе. Ему уже можно было начинать ненавидеть это? — Пожалуйста, не появляйся в ближайшее время, — попросил Манами, шепча себе под нос и глядя вниз. Но едва охотники слизеринской команды забили еще два раза, как снитч вылетел на западную часть поля словно из ниоткуда. Манами сдержал себя, надеясь, что хаффлпаффский ловец не заметит, но он заметил. Он сорвался к снитчу, и пришлось последовать за ним. Манами отстал, но на двух поворотах смог догнать и только благодаря опыту. Дальше стало сложнее. Снитч взял ровную траекторию по ветру, ловцы были у него на хвосте и не дали бы путей отступления. Игрок Хаффлпаффа приближался быстрее, и Манами, заметив это, понял, что сейчас как никогда нужна спонтанная идея. Что угодно. Ладно, представь, что ты на квиддичном Чемпионате мира, — мысленно сказал он себе, стискивая зубы. Все или ничего. Он практически не думал, когда его левая рука потянулась вперед. Хватило секунды, чтобы схватить чужую метлу за прутья, резко потянуть на себя, а потом затормозить. Ловца в желтой мантии развернуло в сторону, Манами развернуло следом по инерции, и только тогда он отпустил. Снитч успел ускользнуть за это время и исчезнуть из виду. — А вот это было очевидное нарушение со стороны ловца Слизерина, — объявил диктор. — Тем не менее погоня прервана, а Слизерин получит штрафной бросок. Игра продолжается! Трибуны зашумели, и — Манами не хотел даже верить в это — большинство болельщиков кричали одобрительно. — Не поощряйте меня, когда я нарушаю правила, — усмехнулся он, направив метлу вверх и слыша, как диктор подтверждает свои предыдущие слова. Один из слизеринских охотников уже пару раз тоже нарушил правила за сегодняшнюю игру, но вратарь команды и в третий раз отлично справился со своей задачей, не позволив квоффлу залететь в одно из колец ворот. В любом случае матч мог продолжаться — это было главным, и Манами постарался не очень уж сильно корить себя за свой поступок. Это было впервые, когда он умышленно и открыто нарушил правила во время игры. Он думал, что никогда не сможет ничего подобного, особенно после того, что случилось на третьем курсе, но вот… он сделал это. Действительно сделал и, кажется, даже не жалел. «А я и не думал поощрять тебя, хотя мне понравилось, как ловко ты провернул это», — услышал Манами в голове ответ на свои слова и невольно улыбнулся. Наруко, значит, смотрел на него в оба в такой момент. Это даже льстило. «Научился кое у кого», — мысленно сказал Манами, замедляясь и всматриваясь вниз. В следующий раз он собирался ловить, и поэтому лучше будет, если он первым полетит за снитчем, выиграв себе время. К тому моменту, как это случилось, его команда смогла набрать даже 120 очков. Манами почувствовал себя невероятно везучим, потому что ему удалось использовать свои рефлексы, чтобы поймать снитч, когда тот решил попытаться ускользнуть снова. Ветер подсказал нужную сторону, в которую стоило протянуть руку, и все сработало идеально. Матч завершился со счетом «270:40» в пользу Слизерина. Это было действительно удачным началом сезона для Манами и его команды — он был так счастлив этому, что поначалу даже успешно мог игнорировать свое физическое состояние. Какая разница, что болит или как сильно кружится голова, когда он снова смог принести победу своей команде? Он ни о чем не беспокоился до самого ужина. Не беспокоился в тот момент, когда в гостиной в очередной раз получил восторженные поздравления от товарищей по факультету. Не беспокоился в тот момент, когда недалеко от Большого зала Онода обнял его, не обращая внимания на чужие взгляды, и держал почти минуту. Манами действительно чувствовал себя счастливым, забыв обо всем на свете, и у него был вполне хороший аппетит, когда он принимался за еду. Все изменилось после небольшой порции печеного картофеля с мясным фаршем. Манами почувствовал себя так, будто только что проглотил что-то несъедобное, что-то давно испорченное, протухшее. Его резко затошнило, он прижал ладонь ко рту, испугавшись, что сейчас вырвет прямо на стол. Этого нельзя было допустить. Только не здесь и не сейчас. Выругавшись про себя, он быстро встал и пошел к выходу, не волнуясь о том, как выглядит, — не до этого было. Тошнота отступила только через пару минут. Он был на пути к ближайшему туалету и остановился, пытаясь оценить свои ощущения. Кажется, отпускало? Не зная, как лучше поступить, Манами решил отправиться обратно в спальню, надеясь, что сможет просто отлежаться, таким образом вымолив прощение у своего организма за сегодняшнюю игру. Только вот добраться до кровати он не смог. Оказавшись снова в гостиной факультета, пока еще пустой, Манами вновь почувствовал себя плохо. Приступ тошноты повторился, в голове стало очень мутно. Он дошел до спальни своего курса, завернул в уборную и едва не упал, схватившись за стену, возле дальней кабинки туалета. Его вывернуло, едва он успел наклониться над унитазом, вцепившись в края пальцами, потому что иначе бы точно не удержал равновесия. В носу болезненно защипало, а желудок скрутило спазмом. Манами бессильно соскользнул на пол, задевая плечом стену кабинки, и ему стало страшно. Он всхлипнул, почти расплакавшись от боли и ощущения безнадежности, и прижал ладонь к лицу, чувствуя, как что-то потекло из носа. Взглянув на пальцы, он увидел кровь и понял, что все-таки не может сдерживать слезы. Дотянувшись до туалетной бумаги и отмотав побольше, Манами попытался вытереться. Как же выглядело его лицо сейчас, перепачканное в рвоте, слюне и крови? Наверное, просто ужасно. Выкинув использованную бумагу в унитаз и нажав на смыв, с трудом достав до него, Манами снова прижался плечом к стене и низко опустил голову, опираясь ладонями о холодный кафельный пол. А все было из-за того, что с обскуром нельзя договориться. Обскур убивал его, разрушал его тело изнутри, и у Манами не было ни единой мысли о том, как это исправить, — у него не было вариантов, к которым он мог бы прибегнуть, чтобы спасти себя. И он не понимал, как должен был смириться с этим. Надеясь, что хотя бы на сегодня его мучения закончились, Манами попытался встать, но практически сразу его снова вырвало. Он застрял здесь, в конце концов потеряв счет времени, и он не мог ничего с собой поделать, даже когда услышал, как входная дверь открывается. К счастью, кто бы это ни был, он ушел, никак не потревожив, и Манами потребовалось еще около десяти минут, чтобы наконец удостовериться, что больше его не вырвет. Уже было нечем. Когда он все-таки смог подняться на ноги и толкнуть дверцу, он увидел, что не один здесь. Юто ждал его, стоя спиной к раковинам, и вид у него был не сулящий ничего хорошего. — Ты знаешь, — ослабевшим голосом сказал Манами, скорее утверждая, чем спрашивая. Он подошел к ближайшей раковине, открыл холодную воду и прополоскал рот, пока Юто так и продолжал молчать. Он не заговорил и после того, как Манами выпрямился и звук воды затих. Манами все еще чувствовал себя плохо, а от этого молчания становилось лишь хуже. Хотелось сейчас же прервать его, хоть чем-то, не важно, чем именно. Манами так зациклился на этом, что спустя пару секунд все вентили резко провернулись до предела, и вода снова хлынула мощным потоком, но на этот раз и из остальных кранов тоже. Юто чертыхнулся, отскакивая от раковин. Он быстро повернулся и начал закручивать вентили обратно, выключая шумевшую воду. Когда он добрался до последней раковины, ему пришлось практически отодвинуть Манами в сторону, и на момент Манами почувствовал себя безвольной тряпичной куклой, потому что у него действительно не было ни на что сил. Даже помочь исправить последствия всплеска своей магии. — Господи, я просто волновался, — раздраженно объяснил Юто, закрыв последний кран. — Староста сказал мне, что ты здесь и что тебя тошнит. Все. Больше ничего. — Больше ничего, — тупо повторил Манами, невидящим взглядом глядя в белую раковину. — Ничего мне больше не скажешь? — А что я должен сказать? — фыркнул Юто. — Что лучше не станет? Ты и без меня это знаешь. Так может, пора остановиться? Пока ты не угробил себя раньше времени. — Нет, — тихо сказал Манами, поворачиваясь. Он сделал шаг вперед, но остановился, а потом сжал пальцы, вцепившись в мантию развернувшегося следом Юто в области плеча. — Ты… — снова заговорил Манами, опуская голову. — Ты сказал, что я сам могу выбирать. И разве ты не говорил только о игре против Сакамичи? — А ты до нее дотянешь? — саркастично спросил Юто, не двигаясь и не предпринимая никаких попыток убрать руку Манами. — Ты дотянешь до этой игры, чтобы выбрать? Я поддерживаю тебя как могу, но всему есть предел. — Это… не твоя забота. Пользуйся мной, — ответил Манами, разжимая пальцы и опуская руку, но Юто резко перехватил ее за запястье. — Ты пугаешь меня! — жестко сказал он. Не таким тоном признаются в подобных чувствах. — Мне страшно за тебя, понятно? И дело только в тебе! Ты заставляешь меня постоянно менять свое мнение. Раз за разом. Это происходило всегда. Да, я хочу выиграть чертов Кубок в конце сезона, но ты напоминаешь мне о том, что я не должен закрывать глаза и на другие вещи, существующие помимо моего желания. — И что? Выгонишь меня? — невесело усмехнулся Манами, чувствуя, как пальцы Юто сжали запястье почти до боли. — Нет, — тихо ответил тот, когда они столкнулись взглядами. — Приму тот факт, что ты эгоист, который не видит ничего, кроме собственных желаний. — …Все остается в силе, — сказал Манами, высвободив руку. — Прости. Ему было нечего сказать кроме этого. У Юто, видимо, тоже закончились мысли. Манами оставил его позади, уходя, а когда вошел в свою спальню, то просто проигнорировал все заинтересованные взгляды в свою сторону и задернул полог своей кровати. Упав на одеяло, он прижал запястье к глазам и больно закусил губу, стараясь не плакать, но несколько капель все равно скатились по коже вниз. Целитель из Мунго ведь говорил о чем-то подобном? Он предупреждал, что станет хуже, а Манами только усугублял ситуацию своим стремлением играть в квиддич. И отказаться сейчас… когда он снова чувствовал обретенную надежду… Как он мог сделать это? Как мог лишить себя последнего шанса? «Сакамичи хочет увидеться с тобой. Эй, ты в порядке?» — спросил голос Наруко в голове, и Манами почти застонал. «Не могу сейчас. Скажи ему, что я просто очень хочу спать», — попросил он, мысленно проговаривая слова, и Наруко на минуту замолчал. «Ты себя нормально чувствуешь? Я знаю, что ты ушел с ужина раньше». «А ты как думаешь?» — поморщившись, спросил Манами. «Я должен сказать, что ты идиот?» — серьезно спросил в ответ Наруко. «Нет, я знаю».* * *
По всем разумным соображениям с самого утра следовало пойти в больничное крыло для повторного осмотра, пусть он уже и проводился на этой неделе. Манами не мог сказать однозначно, изменилось ли к лучшему его состояние, но ночь тем не менее прошла без происшествий — он проспал до самого завтрака, а когда встал, чтобы пойти умыться, голова не кружилась и сознание было вполне ясным. Помещение ванной комнаты быстро напомнило ему о произошедшем вчера, и Манами практически так же ярко, как недавно, испытал страх и безнадежность от своей ситуации. Игнорировать не было смысла — проблема никуда не уходила, а становилась только сложнее, и он должен был… и дальше пытаться найти решение, зная, что его не существует? Звучало как отчаянное безумие. Так может, лучше было поступить по-другому? Тратить все силы на поддержание своего здоровья, а не губить его еще сильнее. Пытаться продлить свою жизнь в рамках реальной ситуации, а не тешить себя пустыми надеждами и иллюзиями. Лучше не станет, как сказал Юто. Сколько еще понадобится приступов, чтобы Манами наконец принял это и поступил правильно? Даже не желая думать об этом, Манами отправился в Большой зал на завтрак, но с едой постарался быть осторожнее. У него не было аппетита, даже с учетом того, что он почти ничего не съел вчера, и страх, что снова затошнит, вернулся, как только Манами проглотил первую ложку каши. Поев совсем немного, он взглянул в сторону наполовину пустого гриффиндорского стола и понял, что Оноды, Наруко и Имаизуми еще нет. Вспомнив об Оноде, Манами почувствовал стыд, ведь он, в сущности, попросил вчера Наруко соврать ему, и, по всей видимости, Наруко просьбу выполнил, даже если не одобрял все это. Возможно, это было нечто вроде благодарности за помощь с травологией, но лучше это ситуацию не делало. Расстроившись из-за этого, Манами с раздражением встал из-за стола и покинул Большой зал. Первую минуту он не знал, куда идти и чем занять сегодняшний день, но почти сразу что-то словно заставило его взять курс к лестницам, а потом на четвертый этаж. В библиотеке к этому времени было полно учеников Рейвенкло и некоторых с других факультетов, но все же большинство столов были свободны. Манами не совсем понимал, что ему нужно, он не хотел распалять надежду, зная, как будет больно, когда она не оправдается, но все равно пошел искать информацию, собираясь пока что обойтись легко доступными источниками. Это заняло некоторое время. Когда Манами с парочкой старых пыльных книг направился к самым дальним столам, он невольно заметил, что новых учеников в библиотеке прибавилось. Расположившись возле окна, сквозь которое в зал проникали редкие лучи осеннего солнца, Манами открыл оглавление первой книги, испытывая смешанные и неоднозначные эмоции от своего занятия. Он серьезно собирался вести себя так, будто для него на самом деле существует надежда? Тем не менее вскоре он увлекся — по-видимому, ему действительно было нужно отвлечение, и он не ждал прихода Оноды. Тот появился практически бесшумно, и на его лице была грустно-нежная улыбка, когда Манами оторвал голову от книги и увидел его. — Привет. Наруко сказал, что я здесь? — спросил Манами, наблюдая, как Онода пододвигает стул, чтобы сесть рядом. — Да. Правда, ему пришлось очень постараться, чтобы понять это. Похоже, ты хорошо научился скрывать от него свои мысли. — Это оказалось не так-то сложно на деле. Я даже не задумываюсь теперь, — кивнул Манами, и Онода мельком заглянул в его книгу. — Оу, не похоже на домашнее задание. Читаешь что-то отвлеченное? — поинтересовался он. — Это про Философский камень, — ответил Манами, проведя пальцами по краю обтрепанной пожелтевшей страницы. — Пытаюсь понять, насколько эффективна была бы такая вещь в моем случае. — Философский камень? — растерянно переспросил Онода. Похоже, было в магическом мире еще что-то, о чем Имаизуми ему не рассказал. — Да. С его помощью можно приготовить эликсир жизни, который, судя по всему, способен излечить любую болезнь и продлевать жизнь принимающего этот эликсир столько, сколько он захочет, — попытался коротко объяснить Манами. — Что? — удивился Онода. — В мире существуют такие вещи? — Существовали, вернее сказать, — вздохнул Манами. — По всем официальным источникам камень был уничтожен, а второго такого нет. Но как было бы здорово, если бы он был… Я хотел найти что-нибудь о том, как камень был найден или сделан… — Тебе же о чем-то таком Мияхара рассказала? — спросил Онода уже спокойнее, и Манами не стал врать. — Да, так и есть. — Поэтому ты просил меня подождать, когда говорил о том, что хочешь найти способ спасения для себя, — понял Онода. — Но… — Похоже, нет никакого способа, — признался Манами и горько усмехнулся. — Нет способа, который я реально мог бы использовать. Это все было впустую. — Нет способа, который ты мог бы использовать? — спросил Онода, внимательно прислушиваясь к каждому слову. — Но все-таки существуют способы спасти тебя? Вот оно. Ухватился за надежду. Правильно ли Манами поступил, допустив это? — Это не обсуждается, Сакамичи, — ответил Манами, опуская голову. — Для такого способа нужна человеческая жертва. Нужно, чтобы я убил кого-нибудь, а я этого не сделаю. — Обязательно должен быть ты? — спросил Онода, и Манами застонал. — Сакамичи… — Извини... Я просто… — сказал Онода, притихнув. — Ты ведь все равно пришел сюда, читаешь об уничтоженном камне… Вчера что-то случилось, я прав? — Ты понял? — спросил Манами, снова чувствуя вину. — Ну, я уже научился определять, когда ты врешь мне. И мы вроде договорились, что ты не будешь так делать? Потом я волнуюсь еще сильнее. — Прости, — извинился Манами. — Я… наверное, не хочу сдаваться. И квиддич бросать не хочу. После этого года я больше не смогу играть. Никогда. Онода замолчал, напряженно глядя на стоявший впереди стеллаж с книгами, и Манами почувствовал, как довольно однозначно заболело левое запястье. — Сакамичи, — снова позвал Манами, найдя ладонь Оноды и сжав пальцами. — Скажи мне… кто еще мог знать о твоей способности впитывать магию? — Что? — растерялся Онода, вырвавшись из оцепенения. — О моей способности? — Да, — кивнул Манами. — Кому ты рассказал? — Ну… — замешкался Онода, опуская взгляд. — Немногим. Наруко и Имаизуми я рассказал в конце четвертого курса. Примерно тогда рассказал об этом и Тодо. Профессор Пьер еще знает. — Это все? — спросил Манами. — П-почему ты спрашиваешь? — спросил Онода, поморщившись и мотнув головой. — Потому что о тебе знает кое-кто, кто не должен знать, — объяснил Манами. — Наш одноклассник с моего факультета. Возможно, Комари тоже примерно понял, что ты умеешь, раз он чувствует чужие способности. Это становится опасным. — При чем тут твой одноклассник? — непонимающе спросил Онода. — Возможно, он знает и про Мидосуджи тоже, — ответил Манами. — Допрашивать я не стал. Я подумал… что он, возможно, тот человек, о котором говорил твой отец. Меня смущает лишь то, что он наш ровесник, по сути. Не знаю, как с ним связан твой отец, но может быть, он решил все рассказать ему. А о твоей силе твой отец мог узнать от профессора. Ты ведь его ребенок, ему должны были рассказать. — Что? Какой смысл доверяться подростку? — снова поморщился Онода. — Кто это вообще? — Элфий. Элфий Росс. Он был в больничном крыле, когда я пришел на осмотр, а у тебя болела рука. Тогда еще случилась та странность с Комари… — Оу, — понимающе произнес Онода, озадачившись, кажется, еще больше. — А ты уверен… что он не… — Знаешь… — начал Манами, уже собираясь возразить, но тут до него дошло то, о чем он сразу не подумал. — Черт… — Что? — испугался Онода. — Это странно, — задумчиво сказал Манами. — Ведь он сказал мне о другом способе. Сказал, что ты должен вытащить обскур, а потом заменить освободившееся место своей магией. Разве не этого хочет Мидосуджи? Вытащить обскур… Я совсем запутался. — Я не могу… — задрожал Онода. — У меня же была похожая идея, но я не могу отдавать магию. — Дело не в этом сейчас, — тихо возразил Манами. — Может, об Элфии лучше спросить у твоего отца? — Ты пытаешься меня отвлечь? — спросил Онода, с приподнятой бровью взглянув на Манами. — Я не хочу тебя отвлечь, — вздохнул Манами. — Просто эта ситуация немного тревожит меня. Было бы неплохо хотя бы убедиться в том, что нам не стоит опасаться Элфия… — Еще есть время до обеда, — сдался Онода. — Пошли к отцу, спросим у него? — Ага, — согласился Манами, закрывая книгу. — Может, застанем его в кабинете. Прежде чем уйти, он поставил книги на место, но поймал себя на мысли, что пытается запомнить, откуда взял их. Он собирался вернуться к этому снова? Видимо, собирался, сам не зная зачем. Когда они вдвоем покидали библиотеку, Манами слабо улыбнулся Оноде, на пару секунд снова сжав его ладонь и пытаясь ободрить. Это вряд ли, конечно, было тем, что нужно, но Манами действительно не мог дать сейчас чего-то большего. Вместе они спустились на третий этаж и направились к кабинету ЗОТИ, надеясь на удачу. Кабинет мог быть и заперт, но, как выяснилось чуть позже, им все-таки повезло. Манами приоткрыл дверь после короткого стука, заглянул внутрь и вошел первым. В классе было пусто и тихо. Отца Оноды тоже не было здесь, как показалось с первого взгляда, но, пройдя немного дальше, Манами заметил приоткрытую дверь в другом конце кабинета. Оттуда донеслись едва различимые голоса, и Манами, повернувшись к застывшему в дверях Оноде, махнул ладонью, подзывая к себе. — Идем. Он вроде на месте. Онода пошел как-то неохотно, и Манами, решив его не ждать, направился к внутреннему кабинету, минуя ряды пустых парт. Он приблизился, планируя просто войти, но не сделал это, потому что замешкался, увидев через приоткрытую дверь того, кто именно разговаривал в той комнате. Это и был объект его интереса. Это был Элфий. Манами видел его, сидящим на краю стола в непринужденной позе, откинувшись немного назад, опираясь руками о столешницу. Он улыбался. И разговаривал о чем-то с отцом Оноды так, как вряд ли принято разговаривать ученикам со своими учителями. Манами замер, словно испугавшись. Приподняв руку, притормозил Оноду, и они оба застыли, не издав ни звука, который мог бы хоть как-то указать на их присутствие. И нет, Манами уже не собирался идти и расспрашивать отца Оноды о чем-то. Ему хватило этого… Хватило той улыбки, которая была на лице Элфия. Хватило его жеста, когда он коснулся кончика галстука отца Оноды и помял ткань пальцами, продолжая говорить. Отодвинув Оноду в сторону, чтобы они исчезли из поля зрения, Манами прижал палец к своему рту, намекая молчать, и Онода напряженно кивнул, поджимая губы. Ушли они тихо — наверное, их так и не заметили, а если и заметили, то проигнорировали, и Манами, на самом деле, догадывался, что это может значить. Сейчас он догадывался о таких вещах, от которых волосы могли дыбом встать. Лишь оказавшись снова в коридоре, он позволил себе дышать нормально и потянул Оноду за руку в сторону лестниц. Манами остановился только недалеко от выхода с этажа и развернулся, наконец сталкиваясь с обеспокоенным взглядом. — Ты это видел? — глупо спросил он, как будто Онода не стоял там рядом с ним. — Я… не совсем понял, что я видел, — растерянно ответил Онода, опуская глаза, и Манами вздохнул. — Они… — произнес он, чувствуя, как все тело охватывает дрожь. — О Боже, этого не может быть. — Что? — спросил Онода. — Они и правда сообщники? Ой… Манами шатнулся к стене и уткнулся в нее лбом, неприятно стукнувшись. — Нет. Я не могу в это поверить. Это не так. Это просто… мой одноклассник. — Сангаку… — взволнованно позвал Онода. — Я не хочу, — зажмурился Манами, отрицательно мотнув головой. — Ничего не спрашивай о нем. Я не хочу ничего знать. Онода издал неразборчивый звук и резко замолчал, видимо поняв, о чем думает Манами. Наверное, теперь он тоже был в шоке. — …Да ладно. Такого и правда не может быть, — все-таки сказал Онода. — Наверное, он просто владеет какой-то полезной информацией или что-то в этом роде. Но если ты не хочешь… — Не он наша проблема, — ответил Манами, отодвигаясь от стены, чтобы снова посмотреть на растерянного Оноду. Онода напряженно кивнул, опуская глаза. — Что мы будем делать? — спросил он. Хотел бы Манами ответить на этот вопрос иначе, только вот другого ответа, кроме как «не знаю», все еще не было.* * *
На протяжении следующих двух недель Манами чувствовал себя глупо и продолжал делать то, что к этому чувству и приводило, — он всеми силами избегал любого контакта с Элфием, даже зрительного. Догадка, которая посетила Манами в тот день, когда он случайно увидел одноклассника разговаривающим с отцом Оноды, не давала забыть о себе и тревожила, вызывая не самые приятные чувства. Об этом даже думать не хотелось, если честно. Это было… чем-то невозможным (невозможным?) и в довесок ужасным. Все оказалось настолько плохо, что Манами, как уже бывало когда-то, мечтал потерять память. У него были проблемы. У него была целая куча проблем, раз на то пошло, и он не хотел, чтобы к вещам, которые беспокоили его, прибавилась еще одна. Лучше было мысленно уговаривать себя думать, что его одноклассник, учившийся с ним шесть лет, все еще был просто его одноклассником. (У которого оказалось что-то полезное для защиты Манами?) Лучше, но не проще. К счастью, другие важные вещи тоже не давали забыть о себе. После хэллоуинской недели ждал новый квиддичный матч, и Манами здорово взволновался, когда осознал, что ему наконец удастся снова увидеть Оноду на поле. С последнего раза прошло действительно много времени. Больше двух лет. Естественно, Манами успел соскучиться по этому зрелищу, и он в какой-то степени был счастлив сейчас тому, что Онода тоже вернулся в квиддич. Это был отличный шанс для него понять, хочет ли он заниматься этим и после школы, и Манами очень надеялся, что Онода примет решение продолжать. Возможно, так Манами бы почувствовал, как несут его собственные стремления, а он бы отдал очень многое за то, чтобы жить и играть в квиддич и после школы. Когда наступила новая игровая суббота, Манами старался не думать о плохом и сосредоточиться на предвкушении — он получит незабываемые эмоции, как это было всегда, даже если Онода ошибется пару раз по причине своего долгого перерыва. Манами знал, что все равно будет сидеть в приятном напряжении, а возможно, даже простоит на ногах всю игру возле ограждения, чтобы видеть все как можно ближе, чтобы не упустить ни одной малейшей детали, малейшего движения. Была и еще одна хорошая новость, помимо матча Оноды. В школу вернулся отсутствовавший брат Наруко, и сейчас он тоже был где-то на трибунах среди ребят своего факультета. Сам Наруко едва ли не разрывался от радости и удовлетворения. И даже если Шинго не будет играть вместе с ним, Наруко, похоже, настроился показать себя с самой лучшей стороны. Манами собирался и на него посмотреть, пока снитч не появится, а уж потом… Потом наступит его время. Матч начался чуть позже трех часов. Манами разместился вместе со своей командой на одной из трибун, и Юто сел рядом с ним, поставив на колени большой пакет с разнообразными сладостями, — ну, о еде точно волноваться не придется, если игра затянется. Только вот аппетита у Манами снова не было. Такое происходило слишком часто за последнее время, и, похоже, он даже немного сбросил вес из-за того, что плохо ел. Он знал, что это последствия воздействия обскура на его организм, но в такой день решил не думать об этом, и получалось на удивление легко. Потому что на поле уже вышли игроки, и, когда прозвучало имя Оноды при объявлении участников матча, слизеринцы за спиной Манами начали взволнованно переговариваться, а Юто с силой сжал пустую упаковку от шоколадного батончика, процедив сквозь зубы с нервной улыбкой: — Я должен быть там. — Чего ты заводишься снова? — спросил Манами, в непонимании покосившись на него. — Не люблю, когда у меня забирают что-то мое, — неоднозначно ответил Юто, но вроде успокоился и принялся за новую шоколадку. — Онода собирается в квиддич после школы? — Возможно, — пожал плечами Манами. — Тогда расквитаюсь с ним позже, — снова улыбнулся Юто. — Главное — пойти в другую команду. Манами не стал никак комментировать последнее высказывание. Ко всему прочему, игра уже почти началась, а спустя еще минуту пришлось взять омнинокль и сосредоточить все внимание на охотниках Гриффиндора — Наруко смог самым первым завладеть квоффлом. Собираются ли они набрать побольше очков за эту игру? С умениями Имаизуми и Онодой в качестве ловца они легко могли сделать все, что захотят. «О чем вы договорились перед игрой?» — невольно спросил Манами и прикусил губу, понимая, что не должен отвлекать. «Можешь не волноваться, ни к чему сбивать темп», — все равно ответил Наруко в его голове. Манами улыбнулся — они собираются выиграть, набрав 200-300 очков. Так даже лучше. — Выглядишь так, будто уже знаешь, чем закончится матч, — заметил Юто, и Манами едва расслышал его из-за шумевших трибун и громкого голоса комментатора, который объявил о присуждении десяти очков команде Рейвенкло. — Предполагаю, — ответил Манами, пододвинувшись к Юто немного ближе. — Ты хотел набрать побольше очков, но думаю, этого не понадобится. — Все равно, — отмахнулся Юто. — Важнее обогнать всех по очкам в финале. — И что будет с Сакамичи, если я откажусь от последней игры? — слабо улыбнулся Манами. — Каждая твоя атака будет по его душу? — Думаешь, я поверю, что ты откажешься? — усмехнулся в ответ Юто. — Ну ты ведь зачем-то сказал мне об этом, — напомнил Манами. — Угу, — согласился Юто. — И в этот же день ты ясно дал понять, что мне лучше засунуть свое мнение в вопросах о том, как тебе жить, куда-нибудь подальше. — Извини, — виновато улыбнулся Манами. — Я не хотел, чтобы это выглядело подобным образом. — Твоя жизнь — это твоя жизнь в конечном счете, — ответил Юто, запуская руку в пакет в поисках какого-нибудь нового угощения. Мысленно поблагодарив за последнюю фразу, Манами продолжил следить за матчем и вскоре снова увидел ту впечатляющую атаку Наруко, когда Имаизуми бросал ему квоффл, делая пас через одно из колец ворот. Их, правда, попытались блокировать, но умений, чтобы делать это эффективно, у охотников Рейвенкло, по всей видимости, не хватало. У Оноды тоже все было хорошо. Он первым заметил снитч, в отличие от своего соперника, и уверенно догонял его, пока не помешал бладжер, посланный кем-то из загонщиков Рейвенкло. Было потрясающе, как и ожидалось. Онода еще никогда не избегал бладжеры так ловко, и даже если снитч был упущен, у Манами мозги в голове перевернулись, и он почувствовал то, что и должен был. Он почувствовал желание. Жажду. — Как я могу отказаться от возможности быть там с ним? — спросил Манами, не думая, что Юто на самом деле его услышит, но он услышал. — Понимаю. Он восстановился. Восстановился и успел стать лучше. Сложно устоять перед таким. — У меня нет выбора, — невесело усмехнулся Манами, неотрывно наблюдая, как Онода снова занимает позицию высоко в небе. — А что насчет него самого? — задал неожиданный вопрос Юто. — Он выбирает сражаться против тебя? — …К чему ты клонишь? — спросил в ответ Манами, понимая, что вряд ли готов думать сейчас, пока идет матч. — Да так, — туманно сказал Юто, после чего замолчал, — Манами и не смог бы больше вникать в его слова. Чувства захватили его. Унесли куда-то далеко от реальности — возможно, в будущее, когда случится то, что он так сильно хотел испытать снова. Вопреки всему, что было. Вопреки всей боли и последствиям. Почему это было так… желанно? Почему он был таким застрявшим? Когда Онода завершил игру со счетом «300:110», обойдя соперника и поймав снитч, у Манами сердце едва из груди не выпрыгивало. Прямо сейчас он был пьян от собственного счастья, и все казалось таким неважным, даже если позволять этому чувству захватить себя было лишь очередной ошибкой. Об этом ему все твердили. Это видели другие со стороны и не хотел видеть сам Манами. Он поддавался и тянулся к тому, что неизбежно заставит его или Оноду испытать разочарование. Просто иначе не могло было случиться. Он поднимался со скамейки, не в силах бороться со своими ощущениями, а эмоции били в голову, делая все еще хуже. Сложнее. Он знал, что весной случится то, от чего ни он, ни Онода не станут убегать. Но до этого… кажется, должно было произойти что-то еще.