Иногда Клауд ловил себя на мысли, что ему до сих пор не верится. Он думал, что
в скором времени весь их безумный план сорвется, что обязательно что-то пойдет не так, ведь то, что они делали, было не просто абсурдом — это было преступлением в первую очередь.
Услышав идею Тэнгоку в первый раз (после того, как ему не удалось выяснить, где скрывается Мидосуджи), Клауд ответил «нет» даже не раздумывая. Он и без того уже более года продолжал то, что недопустимо было при его должности, — он скрывал информацию и местонахождение человека, которого, по сути, должен был отдать под суд. Более того, этот самый человек вполне серьезно намерился ухудшить эту ситуацию еще больше — Клауд быстро понял, что Тэнгоку не шутит. Это было видно по глазам. Тэнгоку собирался пойти даже на самые крайние меры, чтобы защитить сына, и Клауд порой поражался этой ответственности, возникшей на почве… А что вообще для Тэнгоку стало причинами? Проснувшаяся совесть? Осознание того, что у тебя есть ребенок? Некоторые вещи приходят только с возрастом, да? Хотя, может, было все-таки еще что-то?
Что-то, что хотя бы частично смогло бы оправдать тот ужасный способ, который они выбрали для того, чтобы Тэнгоку смог беспрепятственно проникнуть в Хогвартс. Они смогли это вместе, раз уж на то пошло. Клауд предложил директору свою кандидатуру на пост одного из преподавателей очень поздно, практически перед самым началом семестра. Директор был такой новости удивлен, когда они встретились для разговора, и сказал, что даст свой ответ позже. У него имелись и другие варианты, следовало предположить, — просто Клауду повезло, что он оказался лучшим из них. Мракоборцы, тем более мракоборцы с неплохим стажем работы, ценились больше всего для должности профессора защиты от Темных искусств. Возможно, директор просто не устоял от искушения заполучить в свою команду кого-то аж из начальства мракоборческого центра, и к Клауду у него был всего лишь один маленький вопрос. «Почему?»
Почему кто-то достигший таких высот на своей карьерной лестнице решил уйти и заняться чем-то менее престижным, менее оплачиваемым?
В ответ на это Клауд сказал только одно. «Я обрел ценность собственной жизни». И это
на самом деле являлось одной из причин.
Другая причина была, конечно, все еще в детях. Нельзя было позволить им отправиться в школу одним, зная, что они не будут там в полной безопасности. Их враг затеял серьезную игру, доказав, что он не остановится ни перед чем и обязательно доведет дело до конца. Он провоцировал Сангаку вернуться в школу, а значит, имел какой-то план, как проникнуть в Хогвартс и добраться до цели.
И даже если в этом не приходилось сомневаться, в ситуации оставалось еще много неизвестного и сложного, а Тэнгоку усложнял все еще сильнее, рискуя тем, что они совсем не так давно обрели. Его идея идеально подходила мышлению преступника. Похищение человека, едва успевшего стать совершеннолетним,
подростка можно сказать. Удержание в неволе. Использование Непростительного заклятия. Им нужно было изловчиться провернуть это перед самым Хогвартс-экспрессом. Заманить в безлюдное место, оглушить заклинанием, бросить волос в оборотное зелье и принять его. Преступление чистой воды. Клауд уже был на взводе, когда искал информацию о семьях всех учеников, поступивших на седьмой курс Хогвартса в этом году. Им нужен был лучший вариант. Кем будет проще всего притвориться, хотя сама мысль об этом уже казалась полной дикостью, ведь каждый вариант имел свой устоявшийся образ среди его окружения. Безопаснее было взять первокурсника, о котором еще никто не знал, которому только предстояло подружиться с другими ребятами, но Тэнгоку выбрал семикурсника. И, конечно же, со
Слизерина. По очевидным причинам.
Клауд поначалу очень нервничал. Только на второй день сентября Тэнгоку, используя легилименцию, проник в сознание мальчишки, которым притворился, чтобы разузнать о личных предпочтениях, об увлечениях, о самом близком круге знакомых в школе. И все равно это не давало уверенности в том, что никто ничего не заподозрит. Тэнгоку, конечно, обладал талантом к обману, но все же сейчас ситуация была сложнее. Стать совершенно
другим человеком на неограниченное количество времени — та еще работенка, очень напоминавшая Клауду шпионскую миссию. Ему даже когда-то давно приходилось заниматься чем-то подобным по работе, чтобы найти нужную информацию для дела. И поэтому он представлял, как это может быть сложно, — притвориться тем, кем ты на самом деле не являешься.
К счастью, его собственная роль была куда проще. Врать ему приходилось только в тех случаях, когда кто-то пытался расспросить об инферналах, напавших на Косой переулок. В остальном он оставался собой, постепенно привыкая к своей новой работе. Клауд не знал, справится ли он с ней, — у него не было опыта в обучении, но остальные профессора Хогвартса, с которыми он разговаривал об этом, советовали ему не беспокоиться и найти собственный стиль преподавания. Конечно, он был не первым, кого взяли на работу совсем без опыта общения с подростками, — он знал это из неофициальных источников, но это все равно не сильно его успокаивало. Приходилось осваиваться со всем необходимым в ускоренном темпе, и когда начало получаться, Клауд наконец испытал хоть какое-то облегчение за долгое время.
У Тэнгоку тоже не возникло особых проблем — он справлялся. Смог снова стать учеником школы, как будто ему все еще семнадцать. Смог получать примерно такие же оценки, как получал Элфий Росс. Всегда следил за наличием оборотного зелья, которое Клауд приносил в школу из дома.
Зелья нужно было много. Очень много. Первую партию Клауд выкупил. Во второй раз решил не рисковать и взял ингредиенты у разных поставщиков, чтобы сварить зелье дома. У многих профессоров была очень удобная привилегия — личный камин в кабинете, и Клауд пользовался им практически ежедневно, возвращаясь домой.
Он наложил на комнату, в которой они оставили настоящего Элфия Росса, все защитные чары, которые знал. Запирающие, заглушающие, чары невидимости на дверь. И это еще хорошо, что парень отлично поддавался действию Империуса. Тэнгоку отдал Клауду свою личную палочку, пока сам пользовался палочкой Элфия, чтобы Клауд не запятнал свою палочку Непростительным. На всякий случай. На случай, если их каким-то образом кто-то раскроет и им придется отвечать за свой поступок. За то, что пока Элфий в блаженном забвении слонялся по комнате, ничего не соображая, волшебник, скрывающийся от закона, умерший по официальным данным, в его облике учился в Хогвартсе. Боже, да это даже звучало как полное сумасшествие, но до сих пор (это действительно порой казалось просто каким-то чудом) самая большая проблема возникла только в том, что настоящий Элфий предпочитал делать все по режиму и ложиться спать пораньше, когда у Тэнгоку с этим было просто ужасно.
Сейчас Клауд чувствовал себя более-менее уверенно. С начала его новой работы и старта их «операции» прошло больше двух месяцев. Ученики его признавали и уважали, один из друзей Сакамичи даже просил заниматься с ним отдельно, да и в целом атмосфера была какой-то спокойной. В такой даже можно было забыть о том, зачем они здесь на самом деле. Клауд действительно почти забывал. Особенно в те моменты, когда Тэнгоку приходил к нему ненадолго просто посидеть в его кабинете или попроситься хотя бы на пару часов домой.
Ученикам, конечно, запрещалось без ведома директора или декана факультета покидать территорию школы, но разве уместно было говорить это в их случае? Когда на самом деле Тэнгоку и не был учеником этой школы уже довольно долгое время. Да, вопрос, несомненно, спорный.
Это случилось снова в одну из пятниц. В день перед очередной квиддичной игрой. Третьей в этом сезоне. Клауд приходил на предыдущие, ему можно было посидеть на трибуне с директором, другими преподавателями и диктором, который комментировал оттуда матч. Клауд слушал, как профессора обсуждают и дискуссируют о возможных результатах, — многих квиддич действительно зажигал, и он, кажется, только теперь начинал понимать это чувство.
Просто для каждого была своя причина. А ему всегда не хватало на поле игроков, за которых он действительно хотел бы поболеть.
Тэнгоку тоже мог бы здорово сыграть, когда учился в школе. Если бы его, конечно, привлекал квиддич. Тэнгоку сейчас стонал от усталости.
— Действие зелья скоро снова начнет заканчиваться. А если выпью еще, помру точно, — сказал он со страдальческим видом, наклонившись над спинкой кресла и уперевшись в нее грудью.
Клауд сделал вид, что не слышал. Он сидел за столом и пытался успеть проверить тесты пятого курса до того, как отправится домой, чтобы прибраться в комнате Элфия и взять еще оборотного зелья.
— Я серьезно. Как долго я вообще могу пить его без опасности для здоровья? — снова заговорил Тэнгоку.
Он уныло свесил руки, когда Клауд мельком взглянул в его сторону. Ну прямо ребенок. В этом теле так точно.
— Это была твоя идея, — невозмутимо ответил Клауд, снова опуская глаза на исписанный пергамент и сверяя ответы с верными. — Насколько я знаю, оборотное зелье не представляет угрозы для организма, не важно, как часто его употреблять.
— Но меня уже тошнит от его вкуса, — не сдавался Тэнгоку. — Возьми меня с собой. Ты все равно вернешься через пару часов. Я успею в спальню до отбоя.
— Поражаюсь, — сказал Клауд, вычеркивая пером неправильный ответ. — Как еще никто не заподозрил, что ты не тот, за кого себя выдаешь? Ты слишком беспечен.
— Ну, один, кажется, заподозрил, — задумчиво ответил Тэнгоку, и Клауд снова посмотрел на него. — Сангаку. Я с ним разговаривал, и потом…
— И что ты успел ему наговорить? — устало вздохнул Клауд, понимая, что не хочет лишних трудностей. Они ведь договорились скрывать эту игру Тэнгоку до самого конца.
Он сам хотел.
— Да так, — неопределенно пожал плечами Тэнгоку, сбив кончики светлых волос. — И он видел меня здесь в прошлом месяце. Наверное, пришел спросить что-то у тебя, но зассал и сбежал.
На последней фразе Тэнгоку открыто хихикнул, и Клауд озадаченно приподнял правую бровь.
— Что за словечки? Это ты от юного поколения нахватался?
— Слышал, так выражается капитан нашей квиддичной команды.
— Ладно, — снова вздохнул Клауд. — Пойдешь со мной. Но это в последний раз. Еще не хватало, чтобы кто-то узнал об этом.
Тэнгоку ответил не сразу. Тем не менее он оторвался от кресла и подошел к столу, а затем нагло присел на край, задев один из пергаментов.
— И что будет? — спросил он подозрительно веселым, но томным голосом. Чужим голосом. Клауду он не нравился, он не мог привыкнуть. — В школе появится скандальный слух о романе между преподавателем и учеником?
Сказав это, Тэнгоку медленно обхватил пальцами подбородок Клауда и приподнял его лицо. Они встретились взглядами. Темный и светлый. Но настоящий цвет глаз Тэнгоку тоже был темным.
— Может, еще поцелуемся? — спросил Тэнгоку, коварно улыбнувшись, но Клауд отодвинулся назад, освобождаясь от его пальцев.
— Перестань, — сказал он, пытаясь сделать это строго, но против воли получилось с усмешкой. — Только не говори, что тебя забавляет подобное. Ты — это ты. Я хочу видеть тебя собой, а не кем-то другим. Тем более не моим учеником.
— Хэй, мне нравится слушать тебя на уроках, — снова улыбнулся Тэнгоку, но на этот раз просто с мягкостью. — У тебя отлично получается, знаешь. Я даже не ожидал такого.
— Не верил в меня? — спросил Клауд, тоже улыбнувшись, но Тэнгоку лишь сделал притворно-недовольное лицо.
— Что ты думаешь? Когда все закончится, куда ты пойдешь? — спросил он.
— Останусь здесь, думаю, — ответил Клауд, опуская взгляды на пергаменты. Иногда от проверок тестов и эссе болела голова. Иногда надоедало составлять планы уроков, но… — Кажется, мне вполне по душе эта работа. И кое-кто сказал… что не хочет, чтобы у меня появились новые шрамы.
— Кое-кто? — усмехнулся Тэнгоку. — Не думал, что ты послушаешь. Ты… довольно упрям, ты в курсе об этом? Упрямее тебя только твой сын, по всей видимости.
— А ты действительно этого хочешь? — спросил Клауд.
— Чего? Чтобы ты был в безопасности? Конечно, — ответил Тэнгоку и указал большим пальцем себе на грудь. — Этот парень жутко взбунтуется, если кто-то попробует отнять тебя у него.
— Никогда не привыкну к тому, что ты так говоришь, — немного растерянно сказал Клауд.
— Я просто более сдержан, — снова усмехнулся Тэнгоку. — Часть меня — это ярость во плоти… эм… в энергетической плоти. Но и она умеет привязываться, как странно это ни звучало бы. И лучше его не расстраивать. Мой контроль очень хорош, но я, если честно, не знаю, смогу ли сдержать обскур при сильном эмоциональном потрясении.
— И что было бы, если бы не он?
— Захотел бы я остаться с тобой? Да.
Клауд почти вздрогнул, услышав этот явно уверенный ответ. Тэнгоку продолжил:
— Я до сих пор поражен тем, что ты сделал. И я говорю не о следовании пророчеству. Я говорю о том, что ты любил меня, когда я даже не смотрел в твою сторону. Ты любил меня, даже когда думал, что я умер. Столько лет. Я не могу представить, как сложно и больно тебе было. Но ты любил меня, хотя
я даже ничего не сделал для тебя.
— Правда? — спросил Клауд. — А по-моему, ты сделал для меня больше, чем кто-либо. Просто ты не знаешь об этом. Но ты стал моим стремлением к изменениям. Моей смелостью сделать что-то, на что я, как мне казалось, был просто не способен. Я пошел учиться на мракоборца, хотя мне было очень страшно. Я бросил себе вызов. Думая о тебе. О том, что
ты бы не испугался.
— О, перестань, — очень странным тоном попросил Тэнгоку, спрыгивая со стола и отворачиваясь. — Я не заслуживаю слышать такие смущающие слова от тебя.
— Серьезно? — улыбнулся Клауд. — Тебя может что-то смутить?
— Знаешь, это не смешно, — сказал Тэнгоку, повернувшись обратно, и на его щеках краснел слабый румянец. — Я еще столько не знаю о тебе. О тебе мы практически никогда не говорили.
— Ладно, — ответил Клауд, откладывая пергамент в сторону, сдаваясь. Придется допроверять тесты перед сном. К тому же в светлых волосах уже начали пробиваться темные волнистые пряди. — Пошли домой. Я расскажу тебе, если хочешь.
Тэнгоку радостно улыбнулся и уже через две секунды с довольным видом стоял возле камина. Клауд слабо улыбнулся в ответ.
Бросив короткий взгляд в темноту за окном, он подошел к камину следом и уступил право быть первым Тэнгоку. Тот быстро зачерпнул из чаши горстку летучего пороха, бросил ее в слабо горящий огонь и вскоре уже исчез в зеленом пламени. Клауд был вторым. Бросил летучий порох, назвал адрес, вошел во взметнувшееся пламя.
Дом встретил его спокойствием и тишиной. Здесь можно было действительно расслабиться, какое-то время не думать ни о чем.
Тэнгоку прошел в гостиную, конечно же, и тут же схватился за пульт от телевизора, чтобы посмотреть магловское ТВ. Оставив его отдыхать, Клауд занялся своим делом. Нужно было проверить Элфия и, если потребуется, снова наложить Империус. Клауду было даже не по себе оттого, что он, кажется, привык к этому заклятию. Его упекут в Азкабан, если узнают, что он делает, и никто не посмотрит на его достижения в качестве мракоборца.
Защищал мир от преступности, а теперь сам стал преступником? Должен был бороться со злом, но примкнул к нему? В каком-то смысле так и было.
Пройдя на кухню, Клауд начал готовить. Нужна была еда на два дня. Продукты заканчивались, а значит, ему придется задержаться в воскресенье и сходить в магазин. Он и без того тратил целый час, а порой и больше, на готовку.
Когда все было закончено, он поставил кастрюли и сковороду на большой поднос. Поместил между ними бутылку с питьевой водой и коробку сока. Донеся поднос до нужной двери, которая из-за магии полностью сливалась со стеной, Клауд поставил его на комод, а потом взял из ящика спрятанную палочку Тэнгоку. Сняв с комнаты чары, Клауд вошел внутрь и сразу же захотел выйти обратно. Он ощущал это снова. Противную неправильность.
Элфий сидел по-турецки посреди комнаты с полностью отсутствующим взглядом. Рядом валялась книга. Одна из. Клауд оставлял их, думая, что юноша сможет почитать, но в этом, кажется, все еще не было необходимости. Книга была раскрыта. А вырванные из нее страницы валялись вокруг, разодранными на кусочки. Видимо, какой-то сбой в сознании из-за заклятия.
Клауд прошел глубже в комнату, к столу. Поставил поднос, снял с него всю посуду и заменил на использованную. Нужно будет унести на кухню. После этого Клауд всегда убирал импровизированный туалет в углу комнаты, недалеко от окна, закрытого шторами, которые он заставил окаменеть с помощью магии, чтобы их было невозможно сдвинуть с места.
Это была тюремная камера, пусть она и выглядела как обычная комната. А он снова использовал чьего-то ребенка для своей цели. Для цели Тэнгоку точнее сказать, но не суть. Они действительно были последними подонками, если делали это. Пытались защитить своих детей, но какой ценой? Снова за старое, да?
Жаль только, чувство вины не было достаточно сильным, чтобы сейчас же прекратить все это. Вернуть ни в чем не виноватого юношу к нормальной жизни. Подумать о том, в каком смятении он будет, когда вернется в школу с измененной памятью, считая, что он учился там со всеми, как и обычно. Он может не успеть нагнать программу и провалить один из будущих экзаменов.
Они могут испортить ему жизнь. И все было потому, что они поставили желания сына Тэнгоку и его защиту выше.
Клауд думал об этом ровно две минуты. Ровно то время, которое ему потребовалось, чтобы снова наложить на комнату чары, чтобы отнести на кухню поднос и очистить посуду. Ровно до того момента, пока он не оказался в гостиной и не увидел
его.
Внешность Тэнгоку снова стала его внешностью. Он был собой, да. Лежал на диване в белой рубашке со слизеринским галстуком, и брюки были забавно коротки ему, потому что он был выше того, в кого обращался. Клауд моментально вспомнил, как порой умирал от жажды увидеть его лицо снова, его густые волнистые волосы, его глубокие темные глаза. Сердце, похоже, на миг остановилось.
— Ты уже закончил? — улыбнулся Тэнгоку, отрываясь от просмотра телевизора.
Он принял сидячее положение, чтобы уступить место Клауду, и поправил небрежно брошенную мантию на спинке дивана.
— Оборотное зелье, по всей вероятности, не причинит тебе вреда, но вот от Империуса может и крыша поехать, — сказал Клауд, присев рядом.
— Я знаю. Придется еще подождать, — ответил Тэнгоку, но в голосе вряд ли прозвучало беспокойство и сострадание. Вот же. Они друг друга стоили. — Иначе я не могу быть рядом с ним.
Это правда, вспомнил Клауд, безразлично глядя на мелькающий экран, где транслировали какой-то концерт классической музыки. Тэнгоку, в сущности, выполнил одну из своих целей. Он увиделся с сыном. Более того, он видел его каждый день. Ел с ним за одним столом, ходил на совместные уроки, даже спал в одной спальне, пусть их кровати и стояли в противоположных углах.
— Ты доволен? — невольно спросил Клауд и прикусил губу.
— Чем? — отозвался Тэнгоку немного непонимающе.
Пришлось отвечать.
— Ты увиделся с Сангаку. Даже поговорил с ним, как ты сказал. Это тебя удовлетворило?
— Уф… — произнес Тэнгоку. — Наверное, даже более чем. Он… как бы тебе сказать… Классный?
—
Классный? — усмехнулся Клауд, взглянув на него, и Тэнгоку неловко пожал плечами.
— Я еще мало чего знаю о нем. Он любит сладкое, любит поспать, любит посидеть с видом, как будто улетел в неведанные миры, и действительно любит квиддич. Он с трепетностью относится к своей гоночной метле. Он хочет поступать лучше, и ему не нравится, когда обстоятельства заставляют его идти на крайние меры. Святоша. Я же говорил.
— И говоришь, что мало знаешь, — с серьезным лицом кивнул Клауд, хотя эта ситуация повеселила его.
— Это так, — согласился Тэнгоку. — Я понимаю, что он носит в себе очень многое, что не лежит на поверхности. Мне интересно. Я хочу узнать больше. Я хочу узнать все, потому что он, кажется, начинает вызывать у меня восхищение. Или гордость. Поэтому я сделаю все, чтобы защитить его. Ради того дня, когда я смогу наконец спросить его обо всем. Когда он, возможно, захочет мне рассказать.
Это было хорошим ответом. Клауд признал, и это невольно вызвало у него другие мысли. О том, что Тэнгоку и с Тэррой захочет увидеться рано или поздно. Что, если его потянет к ней снова, пусть он и говорил, как разочаровался в их любви?
— А ты не хочешь, чтобы Тэрра узнала о том, что ты жив? — тихо спросил Клауд, понимая, что лучше бы он никогда не услышал ответ на этот вопрос.
— Ну, — неоднозначно протянул Тэнгоку. — Я, конечно, не думаю, что она отыщет меня, чтобы запустить пару заклятий мне в голову, но все равно боюсь ее в какой-то степени. Я знаю ее лучше тебя, и поверь — она способна на большее, чем кажется. Возможно, она сама этого не осознает, но тем не менее. И не волнуйся — я уверен, что она уже давно не скорбит по мне. Скорее она считает, что так даже лучше. Что мертвым я, по крайней мере, не смогу навредить ее ребенку, которого она так любит. К чему вообще этот вопрос? О чем ты думаешь? — спросил Тэнгоку, покосившись на Клауда. — Боишься, что я захочу воссоединиться с семьей? Разве я не говорил, что это не для меня?
— Ты мог передумать, — ответил Клауд. — После встречи с Сангаку.
— Сангаку — это другое, — вздохнул Тэнгоку, откидываясь на спинку дивана. — Он вообще — нечто новое для меня, в отличие от Тэрры. Когда я был рядом с ним, семнадцать лет назад, я даже не мог воспринимать его как личность. Да он ей и не был еще. Просто маленький ребенок, которому только предстоит научиться говорить первые слова и ходить. Я… словно не мог ценить тот факт, что он мой сын. Но теперь все иначе. Он уже не маленький ребенок, но человек. Со своей историей, своими особенностями и чувствами. Он — целая история, которая существует потому, что я дал ей жизнь. И я должен эту жизнь сохранить, потому что она — моя ответственность. Мне понадобилось слишком много времени, чтобы осознать это. Хорошо, что я не опоздал.
— Хорошо, что ты не опоздал. Без тебя я бы не справился, — согласился Клауд.
— Но есть еще одна проблема, — вдруг помрачнел Тэнгоку. — Его организм… Он разрушается. Недолго ему осталось, если ничего не сделать.
— …Что? — нахмурился Клауд, даже не сразу переварив информацию. — Ты говоришь об этом только сейчас?
— Спокойно, — ответил Тэнгоку, слабо ухмыльнувшись. — Я собираюсь вмешаться. Но после встречи с Мидосуджи. Я догадывался, что могу помочь, и я убедился в этом, когда Сангаку случайно услышал мою игру на скрипке. Его обскур отзывается даже лучше моего, судя по всему.
— Отзывается? — озадачился Клауд.
— Так я научился успокаивать его, — попытался объяснить Тэнгоку. — Подавлять его активность. Сводить к нулю. Через музыку. Я наполняю музыку магией.
— Это реально? — удивился Клауд.
— Как видишь, — кивнул Тэнгоку. — Я могу отрубить его. Не навсегда, но на какое-то время. На годы, как мне подсказывает интуиция. Лет пять, например. Потом он, конечно, проснется. И, возможно, будет еще свирепее, чем прежде, но, по крайней мере, это продлит Сангаку жизнь.
— Тогда ты обязательно должен сделать это, — ответил Клауд. — Ты уверен, что следует дождаться встречи с Мидосуджи?
— Честно говоря, нет, — поморщился Тэнгоку. — Но возможно, усложнять все сейчас — не лучший выход. Пока подождем.
— Мы ведь даже не знаем, как и когда он явится, — напомнил Клауд. — Не на метле же он в Хогвартс прилетит?
— Так можно, конечно, но… — задумался Тэнгоку. — Полагаю, у него все-таки есть сообщник в школе. Кто-нибудь вроде того помощника в больничном крыле. Он любит исчезать. Я пытался проследить за ним, но всегда терял его. Возможно, он просто меняет свою внешность — он же метаморфомаг. Никакие оборотные зелья не нужны. Не отказался бы я от такой способности.
— Я должен попытаться найти информацию о нем? — настороженно спросил Клауд.
— Не нужно, — мотнул головой Тэнгоку. — Пусть он делает, что должен, если это действительно он. Я хочу побыстрее разобраться с Мидосуджи.
— Уверен, что справишься?
— Ага. Семья — лучшая мотивация, не так ли?
— Ну… — неоднозначно протянул Клауд. — Ты ведь понимаешь, что это, возможно, будет битва не на жизнь, а на смерть?
— Ага. И я не должен ее проиграть, — ответил Тэнгоку.
— Если ты вдруг… — начал Клауд, но не смог продолжить. Нет, у него просто не хватало духу сказать это вслух.
— Эй, ты забыл? — усмехнулся Тэнгоку. — У меня все еще есть обскур. И не запертый, как у Сангаку. Меня не так-то легко убить. Даже Авады не хватит. Понадобится штук пять. А вот насколько смертен Мидосуджи?
— Собираешься взять и эту ответственность на себя, — понимающе кивнул Клауд.
— Посмотрим, — ответил Тэнгоку, перестав усмехаться. — Я хочу для начала узнать, зачем именно ему нужен обскур. Это же огромный риск, если он собирается сожрать его. Сколько у него шансов пережить поглощение такого огромного обскура, как у Сангаку? Что ты там говорил? Он за пару секунд снес квиддичное поле?
— Я до сих пор не представляю, как можно поглотить чужой обскур, — сухо ответил Клауд.
— Нет, что-то здесь нечисто, — сказал Тэнгоку. — Я не могу понять, ради чего стоит так рисковать. Если ему нужна разрушительная сила обскура, проще попытаться подчинить своей воле волшебника с обскуром, сделать своим союзником, а там уже дальше по плану. Возможно, он все-таки не хочет его поглощать, невзирая на эксперименты его отца? Это действительно слишком опасно.
— Я не знаю, — покачал головой Клауд. — У меня нет предположений, кроме версии о том, что он попытается захватить власть в стране. Но рисковать своей жизнью только ради этого — немного безумно и правда.
— Скоро узнаем, думаю, — вздохнул Тэнгоку. — …Кошмар. У меня мозг кипит от этих рассуждений.
— Да уж, — согласился Клауд. — Можем поговорить о чем-нибудь другом, пока у нас еще есть время. Отвлечься. Принести тебе чего-нибудь?
— Ага, — лениво ответил Тэнгоку. — Хочу тот странный магловский сок в коробках.
Клауд кивнул и встал с дивана, чтобы снова пройти на кухню. В холодильнике у него была еще одна упаковка апельсинового сока. Он открыл ее, наполнил стакан и, недолго подумав, несколько секунд погрел его согревающими чарами.
— У меня сигареты заканчиваются, — улыбнулся Тэнгоку, когда Клауд вошел обратно в гостиную со стаканом сока. — Купишь немного после выходных?
— Да, конечно, — ответил Клауд, передав стакан, и сел на свое место.
— Спасибо, — поблагодарил Тэнгоку и быстро опустошил половину стакана.
По телевизору все еще шел концерт. Показывали девушку, которая играла на скрипке, и Клауд заметил, как на мгновение поморщился Тэнгоку. Он так делал, когда слышал хотя бы маленькую фальшивость, незаметную для обычного человека.
— Я так и не спросил, как тебе возвращение в Хогвартс? Наверное, ты не рассчитывал когда-нибудь увидеть его снова, — продолжил Клауд, решив завести новый разговор.
— О да, — усмехнулся Тэнгоку, опуская стакан и сжимая его двумя руками между своих коленей. — Я практически ненавидел эту школу и людей в ней. Некоторые из них не меняются, знаешь. Все еще подвержены предрассудкам, хотя… кое-что меня все-таки порадовало.
— Да? И что это? — спросил Клауд.
— Друзья Сангаку. Некоторые из них — гриффиндорцы, — улыбнулся Тэнгоку. — Он, конечно, очарователен, но вряд ли они его приняли из-за этого. Никогда раньше не видел гриффиндорцев, которые дружили бы со слизеринцами. Это прямо новшество.
— А, да, — понимающе кивнул Клауд. — Я знаю, о ком ты говоришь. Еще двое, помимо Сакамичи, кто сделал магический артефакт.
— Еще одна интересная вещь в его истории, — добавил Тэнгоку. — Они подростки. Но создали нечто столь удивительное. Никогда бы о таком не подумал. Подобная штука могла бы сильно облегчить мне жизнь, когда проснулся
мой обскур… Только у меня не было никакого артефакта. Пришлось справляться самому.
— Прогресс не стоит на месте, — ответил Клауд, хотя вряд ли шутки были сейчас уместны.
Тем не менее Тэнгоку слабо усмехнулся.
— Я узнал много нового. И то, что квиддич бывает увлекательным, — сказал он.
— Когда есть на кого посмотреть? — предположил Клауд.
— Да, именно так, — снова усмехнулся Тэнгоку. — Как будто даже самому захотелось попробовать сыграть.
— Ты все еще можешь прийти на тренировку и попробовать, — улыбнулся Клауд.
— Вот тогда меня точно заподозрят, — со смешком ответил Тэнгоку и снова поднес к губам стакан. Он допил сок и потянулся к журнальному столику, чтобы поставить стакан. — Кстати, мы все еще говорим обо мне. Я думал, ты хочешь перестать быть скромником и рассказать что-то о
себе.
— И что бы ты хотел услышать? — немного замешкался Клауд.
— Задушевные истории из детства? — пожал плечами Тэнгоку.
— Ну… — задумался Клауд. — Когда я был ребенком, еще до Хогвартса, я любил сочинять истории и записывать их.
— Ого. Правда? — переспросил Тэнгоку.
— Да, — ответил Клауд. — Постоянно пытался представить мир без магии и то, как живут люди, которые не могут вымыть посуду по велению волшебной палочки. Я никому не показывал свои рассказы. Боялся, что не поймут. Люди в моем окружении маглов недолюбливали, и друзей у меня особо не было. Чаще всего я общался со старшим братом. Всегда ждал, когда он приедет на каникулы и расскажет новые истории про Хогвартс.
— Кажется, ты говорил что-то про брата, — кивнул Тэнгоку.
— Да. Когда мне было девять, он пытался учить меня летать на метле. Не очень получалось, — сказал Клауд. — У меня с детства было плохое зрение, но я наотрез отказывался носить очки. Брат все время брал их с собой, когда мы шли летать, и уговаривал меня надеть их, чтобы я лучше видел.
— Что изменилось сейчас? — улыбнулся Тэнгоку. — Повзрослел? Поумнел?
— Почему сейчас я все время ношу очки? — усмехнулся в ответ Клауд. — Ты не помнишь, конечно же… Что ты сказал мне в наш единственный разговор в школе, когда я был на шестом курсе, а ты был выпускником.
— Хм, дай подумать, — озадаченно нахмурился Тэнгоку и поднял глаза на потолок. — Господи, у меня сейчас в голове встает это твое мелкое лицо, и мне становится смешно. Я правда помню тебя подростком.
— А я-то тебя как помню, — улыбнулся Клауд.
— Очки у тебя были другие. Не такие изящные, как сейчас. Они были почти на пол-лица, — сказал Тэнгоку и посмеялся. — Но тем не менее тебе было неплохо с ними.
Это я сказал?
— Ага. Примерно, — согласился Клауд, поддаваясь воспоминаниям. Они проносились перед глазами яркими картинками. Словно это было только вчера. Словно он снова стал несуразным подростком, неумехой.
Сейчас он был не здесь. Не в своей гостиной. Он был на площадке для летных уроков первокурсников. Сидел на траве с толстой книгой, и Тэнгоку сидел рядом с ним. Мог бы Клауд подумать, что спустя столько лет они окажутся вместе? Связанными слишком многими вещами так, что не разорвать.
— Значит, тебя интересовали маглы и в детстве, — отметил Тэнгоку после небольшой паузы.
— Да, — подтвердил Клауд. — Представь, что я чувствовал, когда нашел на Слизерине парня, которому тоже нравятся маглы?
— Кто это? Не познакомишь? — посмеялся Тэнгоку. Похоже, он прекрасно понял, что речь была именно о нем.
— Ты был необычным. Другим, — слабо улыбнулся Клауд, глядя вниз. — И ты не боялся быть таким. Быть собой. Когда я не мог. Я предпочел притворяться таким как все, лишь бы не трогали. Поэтому меня тянуло к тебе. Потому что я тоже хотел стать смелым и не бояться ничего.
— Ну вот. А я ведь правда думал, что тебе мое лицо нравится, — с новым смешком добавил Тэнгоку, явно довольный тем, что услышал.
— Мне все в тебе нравилось, — словно с облегчением вздохнул Клауд.
— И что с братом сейчас? — вдруг спросил Тэнгоку, видимо заметив, что тема немного перескочила.
— Ну, мы редко общаемся теперь, — ответил Клауд. — Он переехал в Швецию, и у него своя семья. Сын и дочь. Близнецы. Оба уже взрослые, конечно… Я виделся с ними около пяти лет назад. Ребята занимаются музыкой, и у них вроде даже своя группа есть.
— Музыка — это мне нравится, — удовлетворенно сказал Тэнгоку и потянулся к пульту.
Он переключил канал, где транслировали музыкальные клипы с более бодрым и современным мотивом.
— Так. — Поднявшись, Тэнгоку зачем-то отодвинул журнальный столик в сторону, а потом вернулся на середину комнаты и огляделся.
— Что делаешь? — спросил Клауд.
— Давай. Иди сюда, — весело позвал Тэнгоку, поманив к себе руками, и Клауд растерянно встал.
Еще секунда — и Тэнгоку схватил его запястья, чтобы положить ладони себе на талию, а свои поместил на плечи Клауда, медленно ведя к шее, чтобы сцепить за ней пальцы. Их лица оказались на одном уровне — разве что Тэнгоку был немного ниже.
— Я должен был догадаться, — почти обреченно сказал Клауд, и Тэнгоку тихо засмеялся.
— Раз уж нам скоро уходить — я хотел сделать этот вечер немного особенным, — сказал он в свое оправдание и шагнул в сторону, пытаясь двинуться в подобии танца.
Клауд сдался не сразу, но уже через несколько секунд сделал то, что от него хотели, и Тэнгоку радостно улыбнулся, совсем как ребенок.
Он сменил движения. Перехватил руку Клауда, чтобы поднять ее над своей головой и сделать разворот.
Клауд не смог сдержать улыбку, когда они снова встретились взглядами, и в глазах Тэнгоку сияла задорность. Он веселился. Умел развеять любую гнетущую атмосферу, и Клауд не в силах был не поддаться его настроению.
— У тебя остались твои рассказы? — спросил Тэнгоку ближе к концу.
— Может быть, парочка. Где-нибудь в дальнем углу дальнего ящика, — ответил Клауд, отстраняясь, когда Тэнгоку перестал двигаться и отпустил.
— Хочу почитать. Если можно.
— Ты серьезно? — невольно усмехнулся Клауд.
— Да, — подтвердил Тэнгоку. — Мне интересно. Вдруг выяснится, что в тебе умирает писатель, который мог бы написать пару детективных бестселлеров на основе своей прошлой работы, — добавил он и весело подмигнул.
— С твоими идеями я себя потом перестану узнавать, — не теряя усмешки, ответил Клауд и приподнял рукав мантии, чтобы взглянуть на наручные часы. — Я поищу их позже — нам пора возвращаться. Отбой будет через пятнадцать минут.
— Снова мучиться, — грустно вздохнул Тэнгоку.
Клауд захотел прикоснуться к нему еще раз, но сдержал себя, словно все еще сомневался. Нет, он будет сомневаться всегда. А достоин ли? Прикасаться к кому-то столь потрясающему? Нереальному. Восхитительному.
Он едва не дрожал, когда отнес стакан на кухню и достал из шкафа три бутылочки оборотного зелья. Вернувшись в гостиную, он увидел, что Тэнгоку уже надел мантию и повесил сумку через плечо. Он так забавно смотрелся в этой слизеринской форме, которая была ему коротка. И все равно был самым прекрасным в мире. Клауд порой действительно не понимал, как можно гореть кем-то столько лет.
Это было его даром. Его проклятием до конца жизни. Ничего не изменится.
— Держи, — сказал Клауд, отдав Тэнгоку одну бутылочку, а другие положив в его сумку.
Тэнгоку со страдальческим видом откупорил крышечку, чтобы сделать глоток, но Клауд перехватил его запястье, останавливая. Он и сам удивился своему внезапному действию. Чего он хотел?
— Еще две секунды, — попросил он, подаваясь вперед, и прижался губами к щеке Тэнгоку.
Тэнгоку застыл на месте. А потом резко повернул лицо, положил свободную руку на затылок Клауда и протолкнул в его рот свой язык.
Сладкий. Напоминающий вкус апельсинов.
Не надо, — хотелось сказать ему.
Когда ты целуешь меня так, я готов попрощаться с остатками рассудка.
Я начал терять его еще в тот день, когда впервые увидел тебя.
Но Клауд не сопротивлялся. Никогда не делал этого. Позволял целовать себя, отвечал, чувствуя воздушное головокружение, чувствуя, как Тэнгоку напирает, словно напоминая, заявляя свои права.
В его поцелуях было немое «ты принадлежишь мне».
Все твое — теперь мое, потому что ты первым отобрал у меня то, что не было твоим. Это равносильная плата.
— Время… — едва слышно успел сказать Клауд, когда Тэнгоку ослабил давление, практически оторвался от его губ.
— Всегда это чертово время, — со смешком ответил Тэнгоку, закрыв глаза и уткнувшись носом в щеку Клауда. — Я увлекся. Особенно после того, что ты сегодня рассказал мне.
— Ты ведь не собираешься сбежать после того, как все закончится? — спросил Клауд, медленно отодвигаясь.
— Я знаю — еще успеем, — грустно улыбнувшись, ответил Тэнгоку и поднес ко рту бутылочку с зельем.
Клауду меньше всего этого хотелось. Чтобы внешность его возлюбленного терялась на глазах, превращаясь во что-то другое. Чтобы волосы выпрямлялись, удлинялись и светлели, чтобы рост уменьшался, а черты лица становились снова чужими.
Но так было нужно. Приходилось терпеть.
— Идем, — сказал Тэнгоку голосом Элфия и закупорил бутылочку.
Он первым направился в кабинет, готовый к новому путешествию через каминную сеть, и они оба вернулись обратно в Хогвартс так же быстро, как исчезли из него.
Тэнгоку попрощался, тут же собираясь поторопиться в гостиную Слизерина, но его отвлек стук в окно. Клауд тоже обернулся, обронив мысленное «доставка почты», и увидел за стеклом проступающий силуэт светлой совы.
Он открыл окно, впустив в кабинет холодный уличный воздух, и с тем поздняя гостья прыгнула на подоконник, приподнимая лапку с привязанным конвертом. Сова выглядела незнакомо.
— Что, письмо от старшего брата? — со смешком спросил Тэнгоку, так и оставшись стоять где-то в дверях, но Клауд только озадаченно нахмурился.
— Нет, это… — Он повернул в руках белый конверт. — Никак не подписано. Брат так не делает. Или кто-то еще из тех, кого я знаю.
Это действительно настораживало. Тэнгоку, видимо, тоже заинтересовался. Он подошел обратно и наблюдал, пока Клауд открывал конверт, чтобы прочитать письмо.
Мой путешествующий друг, я рада приветствовать Вас снова и обращаюсь к Вам с очень важной просьбой. Вы наверняка помните меня — да, я уверена, что такое забыть невозможно, и я тоже не забыла, даже если с возрастом память и начала подводить меня. Я знаю, что все мои предсказания сбылись. Я знаю, что Ваша любовь сейчас, возможно, стоит рядом с Вами, но эта история еще не закончена, верно? У Вас появилась новая трудность, о которой Вы не подозревали, о которой я ничего не знала и поэтому не могла предупредить. Но могу сделать это сейчас. Вы должны прийти ко мне для разговора. Вы должны прийти и узнать — то, что я назвала трудностью, может быть решением другой трудности. Я жду Вас завтра утром.
Вместо подписи стояли только инициалы, написанные неровным почерком, как и весь остальной текст, но Клауду и не нужна была расшифровка, чтобы понять, кто являлся автором этих строк.
Тэнгоку стоял рядом, прижавшись щекой к его плечу, и тоже прочитал каждое слово.
— Вау, — пораженно выдохнул он, кажется тоже понимая. — Та старая ведьма. Предсказательница?
— Более чем вероятно, — поморщился Клауд, испытывая неприятное чувство. Ему все это не нравилось.
— И она написала, что ждет тебя завтра, — заметил Тэнгоку. — Она знала, когда именно сова доставит тебе письмо. Вау, — снова повторил он. — Вот это дает. Что она имеет в виду, говоря, что трудность может стать решением другой трудности? Это ведь о Мидосуджи? Она знает, что он собирается сделать? Может, она знает, чем все это должно закончиться?
— Без понятия, — тихо ответил Клауд. — Я пытаюсь понять, мог ли узнать о пророчестве кто-то посторонний. О том, что я вообще ходил к ней.
— Думаешь, это письмо — подделка, — кивнул Тэнгоку. — Как будто тебя пытаются выманить.
— Да. Выглядит так, — согласился Клауд. — Мне придется отлучиться почти на целый день, если я пойду к ней.
— А где она живет? — спросил Тэнгоку словно с любопытством.
— На границе Англии и Шотландии. В окрестностях замка Килдер. Там есть маленькая смешанная деревушка, в которой обосновались волшебники, а рядом лес, где и живет эта прорицательница. Найти ее дом не так-то просто — на нем какие-то сильные чары, неясные мне. И проводить туда никто не может. Нужно идти одному.
— Это настоящее письмо, — вдруг сказал Тэнгоку. — Если тебя это беспокоит.
— Ты уверен? — Клауд бросил на него взгляд.
— Я? Да, — пожал плечами Тэнгоку. — Но можешь мне и не верить, конечно, — тут же ухмыльнулся он.
— Я верю тебе, — ответил Клауд и снова посмотрел на письмо. — Просто… Что мне делать? Она может сказать что-то полезное, но, с другой стороны, я не хочу покидать школу так надолго.
— Я останусь здесь, — напомнил Тэнгоку.
— Но… если что-то случится? — спросил Клауд.
— Что случится за один день? Завтра квиддичный матч. После завтрака все пойдут на поле. Что может пойти не так? Хотя…
— Что?
— Будет очень забавно, если именно завтра это и случится, — улыбнулся Тэнгоку.
— Это не смешно, — нахмурился Клауд.
— Прости. Я знаю, — виновато произнес Тэнгоку. — Но мне кажется, ты должен пойти. А я тогда просто постараюсь быть внимательней завтра. Мало ли что.
— Ладно, — вздохнул Клауд. — Я уйду перед завтраком. Использую камин снова.
— Хорошо, — кивнул Тэнгоку и недовольно скривился. — Черт. Я все-таки опоздал в спальню.
Клауд на это только слабо улыбнулся. Пришлось отпустить, пожелав удачи. Тэнгоку убежал, оставив наедине с мыслями, и в голову сразу полезло всякое. Хорошее и нет. Клауд не знал, сможет ли уснуть сегодня.
* * *
Наверное, не было удивительным то, что он проснулся с головной болью наутро. Клауд выключил будильник и засобирался, мысленно ругая себя за то, что отрубился прямо на неудобном диване. У него ломило шею, что вряд ли оказалось приятным дополнением к легкой мигрени.
Эта проблема тем не менее отошла на задний план, когда он, снова воспользовавшись камином, вернулся домой. Он проверил Элфия. Даже сам не зная зачем — просто, видимо, его мучили нервы. Казалось, что что-то непременно пойдет не так. Работа мракоборца сделала из него параноика, который ожидал неприятностей на пустом месте, но нужно было взять себя в руки.
Он постарался немного перекусить, мысленно пытаясь убедиться, что верно вчера вспомнил название маленького паба, через который он когда-то очень давно покинул деревню после встречи со старой прорицательницей. Старой… Она действительно была старухой уже в то время. Возможно, ей было больше ста лет. Что, если она просто двинулась рассудком в преклонном возрасте?
Да уж, не самые обнадеживающие мысли.
Клауд выругался про себя, прожевывая наспех сделанный бутерброд. Здесь, в Лондоне, стояла совсем другая погода, нежели в Хогвартсе. В Хогвартсе было пасмурно и холодно сегодня, а за окном его дома светило утреннее солнце, словно напоминая, что он действительно далеко от того места, где должен был быть. Успеет ли он вернуться вовремя, если вдруг его часы отреагируют на сигнал Сакамичи? Хотя вряд ли это произойдет. Вчера, спустя час после отбоя, Клауд дошел до Гриффиндорской башни и предупредил его о срочном деле. Пришлось перед этим потревожить декана Гриффиндора и узнать временный пароль от входа — будь его смена дежурства сейчас, лишние действия бы не потребовались.
Ладно, я постараюсь справиться как можно быстрее, — мысленно успокоил он себя и выпил немного воды перед отправлением.
Камин почему-то не захотел разжечься с первого раза. Клауд направил в него три Инсендио подряд, чертыхнулся, а потом высыпал себе на ладонь горсть летучего пороха.
Бросив его в огонь, он вздохнул и сделал шаг вперед, одновременно произнося: «Поющий тритон».
Несколько секунд — и его вытолкнуло из другого камина. Клауд даже глаза не рискнул открыть сразу, переживая, что он увидит что-то незнакомое, окажется не в том месте, но… Стоило ему оглянуться, как он понял, что ошибки не произошло. Он действительно вышел в маленьком, немного мрачном пабе, который все еще смутно помнил. Кажется, здесь даже ничего не изменилось с того времени, когда он был здесь в последний раз. Несколько совершенно пустых столиков, хозяин, протирающий стулья тряпочкой. Прямо руками.
— Оу, здравствуйте! — резко и взволнованно сказал он, заметив посетителя и определенно не ожидав увидеть здесь кого-то в такой час. — Вы, вероятно, ошиблись адресом?
— Нет, — сухо ответил Клауд, проходя в сторону двери и попутно отряхивая мантию от золы. — Я попал куда нужно. Прошу прощения за неожиданное вторжение.
— А, вы, наверное, в гости к Смиттам, — улыбнулся бармен. — Я слышал недавно, что у них сломался камин…
— Нет, — снова повторил Клауд, не собираясь задерживаться. — Простите, я очень тороплюсь.
Хозяин паба (он был здесь и управляющим, и барменом, и официантом, и уборщиком одновременно) произнес что-то неразборчивое — Клауд не стал оборачиваться и переспрашивать. Он покинул небольшое деревянное здание, осмотрелся и с силой втянул через нос чужой воздух. Как же здесь было тихо и пустынно. Он трансгрессировал поближе к лесу, потом второй раз. Дальше было сложнее. Он знал, что дом старой прорицательницы найти непросто, даже если знаешь, в какую сторону идти. Использовать палочку как компас было бессмысленно — это не давало результатов. Клауд помнил, что дом появлялся словно из ниоткуда. Возможно, он показывался только тому, кто действительно хотел его найти. Или же здесь было что-то другое. Но Клауд знал, что его ждут.
Он прошел между деревьями, сам не зная, куда именно идти. Набравшись терпения, он просто шел вперед, пока не устал запинаться за кочки и проваливаться на размокшей после дождя земле. Так можно было и заблудиться.
Все же достав палочку и определив сторону света, Клауд пошел по направлению к деревне и, потратив на это еще около сорока минут, едва не пропустил нужное место. Он вздрогнул, словно его что-то остановило. Подняв голову и повернув ее, он наконец увидел тот самый дом, который помнил слишком хорошо, зная, что будет помнить его до конца своих дней. Здесь и жила та самая ведьма, чье пророчество стало отправным пунктом к неизбежности. К тому, что он снова оказался здесь спустя столько лет.
Сглотнув, Клауд упустил еще одну минуту, чтобы собраться и заставить себя шагнуть к крыльцу. Он слишком остро ощущал дежавю. Слишком некомфортным было это чувство, напоминающим о том, что он, по сути, стал причиной многим плохим вещам. Что бы произошло, если бы он попытался избежать исполнения пророчества? Каким бы образом оно стало реальностью?
Приподняв руку, Клауд неуверенно постучал, но даже спустя минуту не услышал никакого ответа. Может быть, они все же ошиблись? Что, если это все было лишь обманом, а он как дурак повелся? Нет, Тэнгоку ведь сказал, что письмо настоящее. Тогда…
Чувствуя неловкость, Клауд рискнул попробовать открыть дверь, и она поддалась, впуская его внутрь, как желанного гостя.
— Простите, — сказал он, входя и осторожно осматриваясь.
Кажется, хлама в доме стало еще больше. К старым звездным картам прибавились новые, книги громоздились неровными стопками возле заполненных разными предметами стеллажей. На первый взгляд, хозяйки не было, даже если в воздухе улавливался запах свежеиспеченного хлеба.
Клауд прошел немного вперед, двигаясь к гостиной, и ведьма наконец показалась. Она вышла к нему с улыбкой, в длинном платье и фартуке, перепачканном мукой. Она совсем не изменилась.
— Доброго утра! — сказала она явно громче, чем того требовала ситуация. — Я как раз ждала вас. Вы, наверное, стучали, но я не заметила — слух совсем испортился, — виновато объяснила она, махнув рукой в сторону правого уха. — А вы повзрослели. Стали мужчиной, правда? Прошли долгий путь длиной почти в двадцать лет. Убедились во всем, что я говорила?
— Э… Да, — растерянно ответил Клауд и вытащил из кармана немного помятое письмо. — Я пришел из-за этого. Вы отправили мне это письмо?
— Я ведь уже сказала, что ждала вас, — снисходительно улыбнувшись, напомнила ведьма и развернулась. — Присядьте. У меня действительно есть к вам важный разговор.
Клауд хотел сказать, что у него мало времени, но не решился, понимая, что прорицательница, скорее всего, задержит его настолько, насколько посчитает нужным.
Он послушно сел, наблюдая, как она уходит на кухню, а потом дожидаясь, когда она вернется. Пришла обратно она с подносом.
— Чай с ромашкой, — сказал Клауд раньше, чем увидел содержимое чашек, и ведьма улыбнулась.
— Еще немного — и сможете занять мое место, — ответила она с очевидной насмешкой и поставила поднос на журнальный столик перед гостем.
— Все повторяется, — поморщился Клауд. — Я прихожу сюда, вы приносите мне тот же чай. Я действительно не понимаю…
— У вас есть вопросы, у меня — ответы. Чего непонятного? — невозмутимо ответила ведьма и присела в кресло с накинутым сверху старым покрывалом. — Возможно, было бы сложнее, если бы вы проигнорировали мою просьбу прийти. Вряд ли бы это сильно изменило то, что произойдет, но так вам хотя бы станет чуточку яснее сама ситуация.
— Откуда
вы знаете о ситуации? — поинтересовался Клауд. — Все благодаря вашему дару?
— А вы его все еще недооцениваете? — снисходительно улыбнулась ведьма. — Я знаю немногое. Но достаточно для того, чтобы понять, что вы не должны этому противиться.
— Противиться? — спросил Клауд, уже устав от этих загадочных и туманных фраз.
— Их встреча должна произойти, — кивнула ведьма. — Юноша, который когда-то научился забирать магию. Юноша, который когда-то запер магию внутри себя. И юноша, который когда-то осознал, что обладает наивысшим контролем магии. Три проявления чудес в этом мире.
— Вы имеете в виду… — задохнулся Клауд, догадываясь, о чем говорит ведьма.
Первый — Сакамичи. Второй — Сангаку. Третий… Мидосуджи.
Какого черта происходило?
— Да, вы поняли правильно, — снова улыбнулась ведьма. — Их столкновение изменит многие вещи. Важные вещи. Их столкновение решит их разногласия.
— Хотите сказать, я просто должен допустить это? — нахмурился Клауд. — Я что, похож на безумца?
— Я знаю, как это звучит, — ответила ведьма. — Но спросите у себя, что является вашей конечной целью?
Клауд прикусил губу, отводя взгляд. Его пытались запутать. Запудрить мозги. Как это было и в прошлый раз.
— Я просто хочу защитить сына Тэнгоку, — сухо сказал он. — Не позволить ему угодить в плохие руки.
— А долго ли ему осталось жить? — спросила ведьма, и Клауд почти вздрогнул, тут же вспоминая слова Тэнгоку о том, что организм Сангаку разрушается. — Вы хотите спасти его от временной угрозы, хотя спасать его стоит в первую очередь от смерти.
— Это возможно? Каким образом? Тэнгоку сказал, что он может исправить положение лишь на время. Пять лет. Что это в сравнении с целой жизнью?
— В том и дело, что этого недостаточно. Нужен более радикальный способ.
— И вы знаете об этом способе? — спросил Клауд, ощущая надежду. Неужели все еще можно было исправить? Они могли подарить Сангаку настоящую долгую жизнь?
— Не знаю, — ответила ведьма, и Клауд тут же сник. Зачем тогда вообще весь этот разговор? — Но я знаю, что все к этому и ведет. Поэтому я позвала вас сюда в такой день.
— Что? — выдохнул Клауд, не понимая, но по спине уже пробежал холодок.
— Чтобы вы не мешали, — улыбнулась ведьма. — Вы там не нужны.
Клауд вскочил на ноги, чувствуя нарастающую панику, которая путала мысли сильнее, чем слова ведьмы, заставляла задрожать.
— Не говорите мне, что он явится в этот день, сегодня! — почти выкрикнул он, теряя контроль над собой. — Вы все подстроили!
— Не беспокойтесь так сильно, — сказала ведьма, совершенно не реагируя на чужие эмоции. — Все скоро закончится, и придет заслуженное облегчение.
— Черта с два! — прошипел Клауд и, не медля больше ни секунды, трансгрессировал, нацеливаясь на здание паба.
В мыслях вертелись только две вещи.
Хоть бы успеть.
И…
Где их искать на огромной территории Хогвартса?
