Садясь на свое обычное место за слизеринским столом, Манами едва ли чувствовал аппетит. Более того, его даже немного отвращал вид еды, которую он всегда любил, ведь в Хогвартсе кормили очень вкусно. И пусть он не играл сегодня в квиддич, состояние организма было, кажется, хуже, чем обычно. Возможно, виной всему были нервы, но в целом — обскур, конечно. Манами хотелось, чтобы все стало хоть немного проще наконец. И неужели им и правда больше не придется думать о Мидосуджи и ожидать его прихода?
Для того, чтобы убедиться в этом, нужно было узнать все детали ситуации, а получить их можно было, по всей видимости, только от отца. Он действительно смог проникнуть в мысли Мидосуджи и выяснить его истинные цели?
Манами снова стало не по себе — он еще не привык думать об отце как о ком-то живом, о ком-то, с кем он может
поговорить. Все произошедшее сегодня до сих пор казалось просто слишком реалистичным сном, поверить в который было очень сложно. Манами пытался, и это раз за разом приводило к ощущению неправильности всего, хотя в первую очередь ему следовало поблагодарить человека,
спасшего их: его, Оноду, Наруко и Имаизуми тоже. Страшно подумать, что случилось бы, если бы отец не пришел или опоздал хотя бы на минуту. Им всем грозила смертельная опасность — и отрицать это было бы глупо. Так что оставалось?
Просто быть благодарным? Простить все, за что Манами мог обижаться на него, и за все противозаконные действия?
Ответить на эти вопросы однозначно оказалось нелегкой задачей — Манами не думал, что сможет сделать это быстро, к тому же в голову лезли и другие разные мысли. Об Имаизуми, о разговоре с ним, который состоялся возле лазарета. Об Оноде и о его изменившихся способностях. У них и правда появилась новая надежда, а Манами даже не мог пока осознать это?
Все слишком запуталось в голове, возвращая ощущение переутомленности. Манами вздохнул и попробовал поесть, про себя надеясь, что его не вывернет. Он не ел с самого утра и должен быть голодным сейчас по всем соображениям. Еще бы почувствовать этот голод.
Пару секунд подумав о том, что когда-нибудь он сможет исцелиться, Манами мысленно усмехнулся, понимая, что в такое даже поверить сложно. И нет, он не хотел заглядывать в будущее специально, потому что не знал, как справится, если увидит свою собственную смерть, которая, возможно, произойдет через пару лет. Что, если ничего не выйдет? Если он так и не сумеет спастись.
Сакамичи, — про себя сказал Манами, и имя отдалось болью где-то на глубине души. Так и есть. Онода просто не выдержит, если произойдет худший расклад. Глаза едва не заслезились, и Манами решительно подумал, что должен сделать все возможное. Он должен бороться ради того, кого любил, кто любил его в ответ самой сильной любовью. Не это ли должно стать самой главной целью?
Запнувшись на последней мысли, Манами внезапно вспомнил,
зачем вообще приехал в школу, свое первостепенное желание, и стало так противно и тоскливо. Он был идиотом, вероятно. Одержимым квиддичем и возможностью сыграть в свой последний год, хотя жизнь буквально тыкала его лицом в то, о чем он должен был думать в первую очередь. Так ему еще не хватило? Не хватило всего того, что с ними произошло, чтобы перестать уже быть таким отвратительным эгоистом?
От этих размышлений еда буквально вставала в горле, но каким-то чудом Манами все-таки смог немного поесть. Погрузившись в себя, он практически не слышал, как его факультет бурно обсуждал прошедший квиддичный матч, и не заметил, как первые ученики начали уходить, закончив с ужином. Сам Манами остался на месте даже после того, как понял, что не сможет больше ни куска проглотить. Он тупо смотрел на кубок тыквенного сока перед собой, до сих пор пытаясь понять, как ему жить дальше, но спустя еще пятнадцать минут тяжких раздумий пришел к выводу, что не знает. Вероятно, необходимо было больше времени, чтобы взять себя в руки и серьезно осмыслить сложившуюся ситуацию.
Он поднялся из-за стола в подавленном настроении, но удивился, когда развернулся в сторону выхода и увидел Оноду, который стоял недалеко от края стола и внимательно смотрел на него. Манами и не заметил, в какой именно момент он появился здесь.
— Сакамичи? — позвал Манами, подойдя ближе. — Ждешь меня? Мог бы и сказать мне, чтобы я перестал залипать.
— О, прости, — виновато ответил Онода и опустил взгляд. — Ты просто показался мне таким отстраненным, что я не осмелился тебя потревожить. Ты ведь был в своей гостиной? Ребята...
— Все нормально, — быстро улыбнулся Манами, поднимая ладони в успокаивающем жесте. — Я поговорил с Юто, и это может прозвучать слишком удивительно, но худшее обошлось, в общем. А как... прошло твое собрание? — перевел тему он.
— Более-менее, — пожал плечами Онода. — Тебе интересно?
— Не то чтобы… — признался Манами. — Просто ты…
— Я не хочу оставлять тебя сегодня в слизеринской спальне, — вдруг сказал Онода, снова глядя вниз, и его лицо стало подавленным. — Возможно, я перегибаю, но для меня это действительно слишком. Я не смогу успокоиться, если не буду видеть тебя. Поэтому я попросил отца сделать мне одолжение…
— Да? — удивленно наклонил голову Манами. — Что ты придумал?
— Он обещал договориться с деканом. С моим и с твоим. Мы уйдем отсюда, на ночь. Если… если хочешь, — тихо объяснил Онода.
— В дом твоего отца? — понял Манами, недолго думая.
— Я не особенно хочу туда, но лучше это, чем лежать в Гриффиндорской башне и переживать, — печально вздохнул Онода.
— А где живет твой отец? — глупо спросил Манами, понимая, что никогда не интересовался об этом раньше. Да и повода вроде не было.
— В Лондоне, — ответил Онода. — Я был у него один раз, и он сказал, что там есть свободная спальня, которой можно воспользоваться. Я бы очень хотел исчезнуть из школы хотя бы ненадолго. Все здесь… словно давит на меня из-за случившегося.
— Я понял, — быстро ответил Манами и поднял руку, чтобы с нежной улыбкой погладить Оноду по щеке. — Как пожелаешь, Сакамичи.
— Как пожелаю? — переспросил Онода немного напряженно. — Я не собирался заставлять тебя.
— Я знаю, — кивнул Манами, почувствовав неожиданный трепет. — Но мне тоже неспокойно. Было бы просто отлично сбежать куда-нибудь — отличная идея. И побыть рядом с Сакамичи, конечно.
Онода, как показалось, немного смутился от этих слов, но быстро взял себя в руки и снова стал серьезным.
— Хорошо, — сказал он. — Пойдем в кабинет к отцу. Подождем его там. Или тебе нужно взять что-то из спальни?
— Ну, разве только зубную щетку не помешало бы, — задумчиво ответил Манами, и Онода положил ладонь на повешенную через плечо сумку.
— Я свою взял, так что если ты не против…
Манами тихо посмеялся.
— С учетом того, что мы постоянно целуемся, было бы очень глупо быть против. Меньше лишних движений. Пошли сразу в кабинет.
Онода кивнул и, взяв ладонь Манами в свою, первым шагнул к дверям.
Обычно они старались меньше привлекать внимание, но сейчас было все равно, наверное. И Оноде, и Манами тоже. Манами быстро понял, что ни за что не хочет расцеплять их руки, и они шли так до лестниц, а потом и дальше, поднимаясь на третий этаж.
В голове опустело, но ближе к кабинету ЗОТИ Манами все-таки вспомнил одну интересующую вещь. А где сейчас был его собственный отец? Возможным ли было то, что он именно там, где Онода и собирался провести ночь? Где отец вообще жил обычно? Чем занимался до того, как решил проникнуть в Хогвартс в чужом обличье?
Вопросы были притягательными, но Манами не думал, что готов узнать ответы прямо сейчас. Хотел ли он вообще снова увидеть отца? Как он почувствует себя на этот раз?
Кабинет был оставлен открытым. Онода вошел первым в тихое, безлюдное помещение и почти уверенно направился в сторону другой двери. Манами шел прямо за ним, все еще держа за руку, и его настигло небольшое облегчение, когда и в личном кабинете профессора оказалось пусто. Обстановка и мебель тем не менее напомнили о недавнем прошлом, и в голове Манами слишком ярко встала картинка: его отец, стоящий возле камина, разговаривающий с ним. Сколько времени потребуется, чтобы перестать думать об этом с таким неверием?
Манами устало вздохнул и не придумал способа отвлечься лучше. Развернув к себе Оноду, он прижался к его губам своими, вовлек в неспешный поцелуй. Онода ненадолго растерялся и ответил, бережно положив ладони на талию Манами и наклонив голову, чтобы было удобнее.
От поцелуя едва не сорвало крышу. Он показался Манами, в контраст другим ощущениям, поразительно реальным, заставляющим откликнуться каждую клеточку тела. Все словно стало каким-то новым, открылось с другой стороны, и эта сторона вызвала глубокое чувство тоски и отчаянья. Манами подумал, насколько страшно может быть Оноде лишиться возможности на эту близость, и чувство вины почти оглушило сознание.
— Сангаку? — тихо позвал Онода, едва отстранившись.
Манами заметил слезы на своих щеках и поспешил вытереть их запястьем.
— Прости. Я просто…
— Что не так? — встревоженно спросил Онода, сжав ладони на талии Манами.
— Ничего. Ничего, — мотнул головой Манами. — Я, наверное… Я никогда не мог понять, как тебе тяжело. Я думал, что понимаю, но нет. Я слишком привык тонуть в своих переживаниях.
— Ох, все в порядке, — грустно улыбнулся Онода, пытаясь успокоить. — Ничего страшного. Тебе совсем не обязательно загружаться этим, правда. Тебе хватает трудностей и без меня.
— Нет, это неправильно, — тихо возразил Манами. — Я всегда все делаю неправильно. Всегда ошибаюсь. И создаю проблемы другим, но ты… О тебе я должен был подумать в первую очередь.
— Оу, ну… — растерялся Онода. — Я даже не знаю, что сказать. Если тебя расстраивает это…
— Ты правда… любишь такого, как я? — невесело улыбнулся Манами, и Онода слабо улыбнулся в ответ.
— Я люблю тебя таким, какой ты есть. Ты потрясающий. Что бы ты ни делал.
— Знаешь, я… — начал Манами, решив сказать еще кое-что, но его отвлекли приглушенные шаги. Сюда кто-то приближался.
Когда дверь приоткрылась и на пороге появился отец Оноды, пришлось отложить разговор для лучшего времени, и Манами сделал шаг назад, заставляя Оноду расцепить руки.
— Вы не передумали? — спросил отец Оноды, прикрывая дверь за своей спиной.
— Не передумали, — ответил Манами, чувствуя, что сам Онода не очень горит желанием говорить. — Если нам можно уйти, то мы готовы.
— Я поговорил с вашими деканами и все уладил, — сказал отец Оноды.
— А разрешение от мамы не нужно? — усмехнулся Манами, но эта нелепая попытка пошутить была скорее от нервов.
— Нет. Ты совершеннолетний, — напомнил отец Оноды, и вряд ли шутка пришлась ему по душе. Он подошел к камину и направил на потухшие дрова внутри волшебную палочку.
Через пару секунд вспыхнул огонь и начал разгораться. Отец Оноды взял чашу с летучим порохом, развернулся и произнес адрес, что было скорее только для Манами.
Манами пожал плечами и решил отправиться первым. Однажды ему уже доводилось использовать каминную сеть, когда из школы его отправили в Мунго, и по впечатлениям это было не приятнее трансгрессии, но другого выбора сейчас не было. Он бросил летучий порох в камин и шагнул в зеленое пламя, называя адрес. Все, конечно же, сразу закрутилось. Манами зажмурился и попытался не дышать, чтобы зола не попала в нос, а потом почувствовал, как необъяснимая сила выталкивает его куда-то вперед.
Почувствовав пол под ногами, он сделал неуклюжий шаг вперед и едва не упал, но кто-то удержал его за локоть. Открыв глаза и игнорируя приступ тошноты, Манами быстро понял, кто именно рядом с ним, и вырвался, отступая в сторону.
— Так и знал, — слабым голосом сказал Манами, видя перед собой немного удивленного отца. — Конечно, ты будешь тут. Это просто удобно или тебе реально нравится?
Отец не ответил. Да и не успел бы — из камина появился Онода, а потом сразу отошел к Манами, словно пытаясь закрыть его своей спиной. Отец Оноды пришел последним и практически сразу был отчитан сыном.
— Ты не сказал, что он здесь.
Манами растерялся, осознав, насколько жестко это прозвучало. Он практически вздрогнул, когда заметил тень неудовольствия, промелькнувшую на лице своего отца.
— Все в порядке. Я не знал… Мне лучше уйти.
— Тэнгоку, — напряженно позвал отец Оноды, и Манами не выдержал.
— Хватит, — попросил он. — Лучше скажите, где наш одноклассник, Элфий.
— Он здесь, — спокойно ответил отец Оноды. — Я собирался вернуть его в школу сегодня.
— Сейчас, — сказал Манами, услышав, что Онода сказал то же самое одновременно с ним. Они коротко взглянули друг на друга, и Манами продолжил. — Пожалуйста, сделайте это прямо сейчас. Эта игра и так уже зашла слишком далеко.
— Конечно, — согласился отец Оноды. — Я его приведу.
Он ушел, и только теперь Манами смог коротко осмотреться, понимая, что оказался в большом кабинете. Похоже, он использовался для работы — все было заставлено старыми книгами и папками, а на стене, позади письменного стола, висела большая карта Великобритании, и объемное изображение на ней медленно двигалось, поворачиваясь то одной, то другой стороной.
— Сангаку, — позвал отец, напомнив о своем присутствии. — Ты не хочешь со мной поговорить?
Манами заметил, как едва заметно напрягся Онода, и усмехнулся, взглянув на отца.
— Нет, — ответил Манами, почти с издевкой.
— Сангаку, — сухо произнес отец, словно был разочарован до глубины души.
— Ты семнадцать лет не хотел со мной разговаривать, а я должен захотеть всего за один день? — спросил Манами, не собираясь проявлять милосердие. Ему хотелось хоть как-то донести свои чувства, показать, что он очень обескуражен и встревожен из-за такого внезапного возвращения, но объяснить прямым текстом никак не хватало смелости, а силы были только на глупую язвительность, которая вряд ли сейчас была уместна.
— Хорошо, — сказал отец, отведя взгляд, и тоже вышел из кабинета, но использовав противоположную арку.
Манами едва ли не попросил его не уходить, но прикусил язык, борясь с противоречивыми чувствами.
Вскоре стало очень тихо, но спокойствие не продлилось долго, потому что отец Оноды вернулся и привел Элфия, увидев которого Манами невольно поежился, понимая, что одновременно и узнает, и нет своего одноклассника. Конечно, Элфий выглядел так же, как и раньше (разве что волосы вроде стали чуть короче), но его лицо не выражало совершенно никаких эмоций, а взгляд был пустым, словно там, в голове, не осталось ни намека на сознание. Его подвергли действию
Империуса, ну конечно же, догадался Манами и ощутил волну дискомфорта. Сначала Империус, потом изменение памяти. А все было для того, чтобы воплотить в действие безумный план. Да как вообще его отцу удалось целых три месяца обманывать всех, выдавая себя за ученика школы? Неужели никто ни разу, кроме самого Манами, не заметил, что что-то не так? Это просто в голове не укладывалось.
Оноде тоже, по всей видимости, стало не по себе. Он задрожал, сжав кулаки, и Манами понял, что не стоит просто оставаться здесь. Поэтому он схватил Оноду за руку и повел за собой. И пусть Манами не знал, где выход на улицу, он все равно быстро нашел дверь и, открыв ее, вывел Оноду на свежий воздух.
Они оказались на небольшом заднем дворике. Он был скучным, практически пустым и окруженным невысоким забором, за которым виднелись деревья и крыша соседнего дома. Свет фонарей, расположенных за территорией дома, плохо освещал окружение, но Манами все равно почувствовал себя лучше и глубоко вдохнул, получив легкое наслаждение от хорошей погоды, — в отличие от Хогвартса здесь было гораздо теплее, даже несмотря на вечернее время.
— Ужасно все получилось, да? — заговорил Манами, опустив голову и все еще держа Оноду за руку. — Я хоть и не особенно общался с Элфием, все же мы учились вместе много лет, и он…
— Да никто не заслужил такого, — вздохнул Онода, и его дрожь вроде прошла. — Никакой ученик, но, с другой стороны, что было бы с нами, если бы наши родители не использовали его?
— Сакамичи, — грустно улыбнулся Манами. — Я думал, ты был против.
— Мне это не нравится, но я слишком хорошо понимаю, чем мы рискнули. Теперь понимаю, — ответил Онода, что, кажется, далось ему не без труда.
— Это все было из-за меня, по сути, — сказал Манами. — Из-за моего решения вернуться в школу.
— Нет, — мотнул головой Онода. — Не нужно винить одного себя. Ты выбрал это, потому что хотел избежать новых жертв.
— Или потому что слишком сильно хотел играть в квиддич? — спросил Манами, сдержав горькую усмешку. — Это и было моей главной целью. Я обдумал все не лучшим образом. Считая, что сделаю все сразу. Еще и тебя в это втянул. Заставил открыть артефакт. Имаизуми это не понравилось. Наруко, я уверен, тоже выскажет свое мнение, когда поправится. А все из-за того, что я не захотел бороться с собой.
— Разве ты не делаешь это постоянно? — тихо сказал Онода. — Борешься с собой.
— В этот раз я сдался, — так же тихо ответил Манами. — Мое стремление к квиддичу давно перешло границы адекватного желания. Я понимал это и относился как к должному. Но теперь мне действительно противно.
— Сангаку, — позвал Онода почти встревоженно и сжал руку сильнее. — Не отказывайся от квиддича. Если ты думаешь об этом, то не надо. Мы должны закончить начатое. Не будет никакого смысла отступать прямо сейчас.
— Да, наверное, — согласился Манами. — Но потом…
— И потом. Когда мы решим проблему с обскуром, сможешь играть дальше, — сказал Онода, и от его слов Манами вздрогнул, впервые подумав о таком варианте будущего. С квиддичем. Без обскура он сможет играть в квиддич и после школы? — Вступишь в какую-нибудь взрослую команду и будешь продолжать. Ты ведь очень любишь квиддич.
— Ох, Сакамичи, — выдохнул Манами, грустно улыбнувшись. — Не говори об этом так спокойно. Я знаю, что ты обрел надежду…
— И я ее не отпущу, — решительно сказал Онода. — Я ведь сказал, что спасу тебя в любом случае. Иначе и быть не может.
— Спасибо, — тихо поблагодарил Манами, чувствуя, как трепетно сжимается сердце. — Спасибо, что никогда не сдаешься, Сакамичи. Сражаешься за меня.
Онода покачал головой и повернулся, чтобы посмотреть Манами в глаза.
— Все правильно. Пусть даже твое стремление к квиддичу в большей мере повлияло на твое решение вернуться в школу, именно поэтому произошла встреча с Мидосуджи. Поэтому теперь у меня есть способность помочь тебе. Я бы ни за что не хотел перенести подобное событие снова, но плата за него бесценна. Мы должны просто пережить случившееся и двигаться дальше.
— Пытаешься оправдать меня? — слабо усмехнулся Манами, разворачиваясь, и Онода перехватил вторую его ладонь.
— Мне не нужны оправдания твоих действий — я принимаю тебя таким, какой ты есть, — ответил он. — Я знаю, через что ты прошел с квиддичем, и я не уверен, что, будь я на твоем месте, смог бы сам бороться против своих чувств. Своим чувствам к тебе я сдаюсь беспрепятственно. Не могу им противостоять. Даже не хочу, наверное. Мне… нравится любить тебя. С каплей безумства. Я так сильно цеплялся за это чувство, потому что оно позволяет мне почувствовать себя настоящим человеком. Я не сразу это понял, но все так и есть. Это чувство к тебе мое. Только мое и ничье больше.
— Ох, вау, — выдохнул Манами и, прикрыв глаза, ткнулся лбом в лоб Оноды. — Я тебе сразу сказал. Твоя любовь не может быть поддельной, потому что ты — это Сакамичи и никто другой. Мы оба настоящие, со своей жизнью. Ведь все, что мы делали, мы делали искренне.
Онода слабо кивнул и приподнял голову, чтобы поцеловать в губы. Манами хотел продолжить поцелуй, но заставил себя отодвинуться и шмыгнул носом, понимая, что все-таки замерз. Они ведь были в обычных мантиях, а легкие джемпера под ними не особенно спасали от вечерней прохлады.
— Давай вернемся в дом, — заволновался Онода, обняв Манами за плечи. — Не хватало, чтобы ты простудился. Пошли, я сделаю тебе горячий чай.
Манами согласился, даже если уходить еще не хотелось. Он не был в магловском мире три месяца и понимал, что завтра они вернутся обратно в Хогвартс, где останутся, видимо, до рождественских каникул. Они могли бы прогуляться немного, а не просто стоять здесь, но, подумав об Оноде, Манами решил, что не будет заставлять его беспокоиться еще сильнее.
Поэтому они прошли обратно внутрь, а потом на кухню, где все вещи были такими приятно знакомыми. Онода поставил кипятиться электрочайник, а потом взял со столешницы нераспечатанную пачку печенья.
— Как думаешь, отец не будет против?
— А тебе не все равно? — улыбнулся Манами, сидя за большим кухонным столом.
Онода устало вздохнул, что показалось Манами даже забавным.
— Он много сделал для нас в последнее время.
— Скажи ему спасибо, Сакамичи, легче станет, — посоветовал Манами и невольно зацепился взглядом за пачку магловских сигарет, лежавшую возле сахарницы.
Он взял ее и покрутил с разных сторон. А ведь его отец, кажется, иногда курил. А еще играл на скрипке, да. Очень круто играл. Сколько еще придется узнать о нем нового?
Чайник вскипел довольно быстро. Кнопка щелкнула, и Онода снова завозился с приготовлениями. Через минуту перед Манами возникла светлая кружка с черным чаем, в который Онода добавил немного холодной воды.
— Спасибо, — улыбнулся Манами и открыл сахарницу.
Изнутри, как из музыкальной шкатулки, заиграла приятная мелодия, от которой Онода приглушенно ойкнул, словно забыв, что в этом доме живет волшебник как-никак. Ну, или два волшебника, возможно. Манами даже гадать об этом не приходилось, более всего его интересовали теперь мотивы собственного отца и его отношение к отцу Оноды. Один просто использовал другого? Или как?
Положив в чай пару кубиков сахара, Манами помешал напиток ложкой и снова улыбнулся, взглянув на Оноду, который пододвинул стул и сел рядом.
— Погоди-ка, — сказал Манами, отвлекаясь от чая, и осторожно стянул с Оноды очки и положил их.
Дотянувшись до других, которые лежали чуть дальше на столе, рядом с салфетницей, Манами взял их надел на Оноду, усмехнувшись на его немного недовольное выражение. Очки были совсем другими. Маленькими, прямоугольными и с черной оправой. Внешности Оноды они, кажется, прибавили сразу пять лет.
— Вот, теперь похоже немного больше, — сказал Манами, и Онода снял очки, чтобы вернуть на место свои.
— На что это ты намекаешь? — спросил он, будто бы с возмущением, но быстро улыбнулся.
— Ни на что, — невинно ответил Манами и, обхватив ладонями кружку, сделал пару глубоких глотков. — Просто подумал о том, что твой отец в каком-то смысле получил желаемое. Интересно, он счастлив?
— Кто знает, — пожал плечами Онода и пододвинул к себе свою чашку. — О таком я с ним точно разговаривать не смогу, да и начинать не стану. Это его дело.
— Ну ладно. Может, я у своего когда-нибудь спрошу, — усмехнулся Манами, и Онода насупился.
— Ты уверен? А что, если они…
— Что? Парочка? — предположил Манами и немного озадачился. — О, это как-то странно было бы. Они же наши родители. Представь, что они становятся семьей, а мы кем друг другу станем? Сводными братьями?
— Звучит ужасно, — буркнул Онода и отпил свой чай.
— Дико, — посмеялся Манами. — Неправильно как будто. Хотя… Разве ты не хотел стать со мной семьей, Сакамичи?
— Но не так же, — смущенно возразил Онода.
— Я шучу, — ответил Манами. — Это не наше дело и правда.
Онода слабо кивнул в знак согласия, и Манами решил, что они могут попить чай без лишних разговоров. Он открыл пачку печенья и попытался съесть одну штуку, но на втором кусочке понял, что зря он это задумал. Его затошнило. Он прижал ладонь ко рту автоматически, и от Оноды это, естественно, не скрылось.
— Что такое? Плохо стало? — испуганно спросил Онода, подорвавшись с места, но Манами приподнял свободную ладонь, и Онода замер.
— Порядок, — приглушенно ответил Манами, убирая руку ото рта. — У меня не очень с едой в последнее время. И аппетита почти никогда нет.
— Когда мы начнем? — сухо спросил Онода, так и оставшись стоять. Манами вздохнул, прекрасно поняв, о чем он.
— Хочешь вытащить его?
— Пока нет. Я хочу отдать тебе свою магию, — ответил Онода, и Манами посмотрел в его серьезное и обеспокоенное лицо.
— А что будет с тобой? Собираешься отдавать, пока это не убьет тебя?
Онода уже открыл рот, чтобы возразить, но тут же прикусил губу и отвел взгляд. Нет, то, что он сказал, было не выходом. Здесь определенно требовалось какое-то другое решение. Может быть…
Но прежде, чем Манами смог додумать, его прервал звук шагов. Отец Оноды вернулся и зашел в кухню, но остался у порога.
— Как Элфий? — быстро спросил Манами, вспомнив об однокласснике, и Онода неспешно опустился обратно на стул.
— Тэнгоку работал с его памятью, и я перед тем, как отпустить его в гостиную факультета. Скорее всего, он будет ощущать легкую потерянность первое время, но вскоре должен вернуться к своей обычной жизни, — ответил отец Оноды таким тоном, словно отчитывался перед начальством, рассказывая об успешном выполнении миссии.
— Я прослежу, — хихикнул Манами. — Как вы вообще до этого додумались?
— Это… — начал отец Оноды, но прервался.
— А, да, я знаю, — наклонил голову Манами. — Это идея гениального обманщика. А за такие достижения дается какая-нибудь особая награда?
— Сангаку, — немного недовольно позвал Онода.
— Шучу, — с улыбкой оправдался Манами.
— Хотите есть? — поинтересовался отец Оноды после короткой паузы. — Я могу что-нибудь приготовить или заказать доставку.
Хочу пиццу, — едва не сказал Манами, но удержал себя, понимая, что все равно, скорее всего, не сможет ее есть.
— Спасибо, не нужно, — ответил он и взглянул на Оноду. — Мы, наверное, хотели бы… просто побыть вдвоем.
— Спальня, которой можете воспользоваться, на втором этаже. Вторая дверь слева от лестницы. Я только что приготовил все постельные принадлежности. Ванная там же, в конце коридора. Я буду на первом этаже, на случай если что-то понадобится.
— Спасибо, — ответил Онода, заставив Манами даже удивиться, и снова встал. — Идем?
— Ага… — кивнул Манами, тоже поднимаясь, и отец Оноды указал им направление к лестнице.
На втором этаже было темновато, но дверь они нашли и без дополнительного света. Там Манами щелкнул выключателем на стене и увидел, что они оказались в небольшой, но уютной комнате. Здесь была двуспальная кровать, высокий шкаф для одежды, кресло и журнальный столик — на него Онода сразу же положил свою сумку, в которой помимо зубной щетки были пергаменты и парочка ярких комиксов.
Манами улыбнулся, глядя на него, а потом, скинув ботинки и оставив мантию на спинке кресла, забрался на кровать и растянулся прямо поверх серого покрывала. Практически сразу он ощутил усталость, которая скопилась за весь день. Захотелось закрыть глаза и немедленно заснуть.
Когда Онода присел на край, тоже сняв мантию, Манами все же пересилил себя и переместился, отодвинувшись ближе к изножью, чтобы можно было перевернуться на бок и положить голову на колени Оноды.
Тот едва слышно выдохнул и тут же погрузил пальцы в волосы Манами, бережно погладив.
— Теперь спокойнее? — спросил Манами, прикрыв глаза, и, обхватив рукой Оноду за поясницу, вжался лицом в его живот.
— Да, — ответил Онода. — Спасибо, что согласился прийти сюда, хотя здесь…
— Мы убедились, что с Элфием все в порядке. И можем поспать вместе, — тихо пробурчал Манами и немного отодвинулся. — А еще… Знаешь, я должен еще раз поблагодарить тебя.
— А? За что? — немного удивленно спросил Онода.
— Я ведь очень хотел согласиться с ним, — нерешительно начал Манами, пытаясь объяснить, хотя говорить об этом и было нелегко. — Сделать что угодно, пожертвовать чем угодно, лишь бы у меня появилась возможность играть в квиддич и после школы. Это очень… искушающе.
— Ох, я понимаю… — тихо ответил Онода. — Это твоя мечта — ничего удивительного в том, что ты хотел приблизиться к ней. Тебе было очень тяжело…
— Мидосуджи сказал, что это то, чего я хочу больше всего, — продолжил Манами. — Но… он немного ошибся. Если бы он был прав, я бы, наверное, и правда не смог сдержаться.
— Ошибся? В каком смысле? — спросил Онода.
— Если бы у меня ничего не было. Если бы квиддич был единственным, что я хочу. Но то, что я хочу больше всего, уже есть у меня. Это
ты, Сакамичи, — признался Манами и повернул голову, чтобы столкнутся с пораженным взглядом Оноды. — Прости, что забываю об этом в последнее время так часто.
— Оу, я… — растерялся Онода, покраснев.
— Конечно, я люблю квиддич, — вздохнул Манами и снова закрыл глаза. — Но моя привязанность к нему немного болезненная. Особенно сейчас. Об этом мне все говорят, и я пытаюсь понять это. В конечном счете я должен что-то сделать с этим. Найти выход для себя… Но есть ты. Тебя я хотел с самого начала. С нашего первого года в этой школе. Я хотел сблизиться с тобой как можно сильнее. Просто потому что рядом с тобой я был счастлив. Я хотел тебя всегда. Еще до того, как у нас все пошло наперекосяк и чуть не разрушилось. Пусть были тяжелые моменты, но я не забыл, с чего все началось. С того, что я хотел найти кого-то, кто поймет меня, мои сложности с магическим миром и мою любовь к полетам. Это был ты. Так что ты спас меня от ошибки, которую я едва не совершил. Спас меня от стольких вещей и ошибок, на самом деле. Ты — маяк света в непроглядной тьме моей жизни.
Онода тихонько всхлипнул, словно собирался заплакать, и, когда Манами открыл глаза, он действительно заметил, что в его глазах скопились слезы.
— Твоя жизнь — вовсе не тьма, — тихо ответил Онода, снова погладив по волосам. — И если все, что ты сказал, правда, я счастлив. Мне всегда было трудно поверить, что кто-то вроде меня может сделать что-то для такого как ты.
— Ты сам не знаешь, насколько ты поразительный, — улыбнулся Манами. — Ты всегда оттаскивал меня от края. Я готов упасть еще хоть тысячу раз, если ты так и будешь продолжать возвращать меня к жизни. Только ты можешь сделать это, особенный Сакамичи. Я отдал тебе слишком много власти надо мной, но сделал это без сожаления, потому что я сам выбрал тебя. Ты — то что нужно.
— Сангаку, — позвал Онода, практически снова всхлипнув.
— Давай немного подумаем, как нам можно применить твои способности, и пока не будем торопиться с практикой? — предложил Манами. — Я не умру на следующей неделе, поэтому ты можешь не переживать настолько сильно.
— Ладно, я подумаю… — согласился Онода.
— Я знаю, кто может помочь нам с этим, — сказал Манами, вспоминая слова, которые когда-то сказал ему Элфий. Нет, не Элфий, а его отец. Он, похоже, что-то знал или имел какую-то идею. Нужно было перебороть себя и все выяснить, а пока…
Пока им обоим следовало поспать и хорошо отдохнуть, отключившись от проблем реального мира.
* * *
На следующий день они вернулись в Хогвартс только ближе к ужину. Им удалось неплохо провести время вместе: они выспались, смогли прогуляться по округе и даже поесть в магловском кафе на деньги, которые дал отец Оноды. Своего отца Манами так больше и не увидел, хотя невольно он, кажется, ожидал встретить его снова. Тем не менее спрашивать что-то он не решился, начиная чувствовать себя трусливым ребенком, а потом мысли заняли другие проблемы.
— Мне нужно зайти к декану, — сказал Онода немного виновато, когда они, используя каминную сеть, снова оказались во внутренней комнате кабинета ЗОТИ. — Я прихожу к ней по воскресеньям сразу после обеда, чтобы уточнить расписание уроков на неделю для факультета, а сегодня уже и так задержался.
— Хорошо, — согласился Манами, смахнув с рукава мантии золу. — В школе должно быть безопасно сейчас. Я просто пойду сразу на ужин?
Онода кивнул, хотя и вряд ли с охотой. Скорее всего, он все еще не хотел расставаться ни на минуту, но ему придется смириться с этим, потому что в одной спальне они определенно не смогут спать, пока находятся в школе. Они оставались учениками, несмотря на прошедшие события, и должны были придерживаться установленных правил.
Вместе они спустились на первый этаж и там уже разошлись, но Манами передумал, когда взял путь к Большому залу. Вообще-то, он хотел увидеть Наруко, узнать, как его переломы, и можно было не ждать возможности до конца ужина. Поэтому Манами развернулся и вернулся обратно к лестницам, чтобы подняться в больничное крыло.
В большом помещении было привычно тихо, когда он осторожно приоткрыл дверь и шагнул внутрь. Кровать, которая вчера была занята учеником Рейвенкло, сейчас пустовала, но вот Наруко все еще был на месте, к удаче. И на этот раз не спал, а сидел в постели, безэмоционально глядя на закрытую книгу перед собой.
— Привет, — сказал Манами, миновав ряды других пустых кроватей.
Наруко все же посмотрел на него, но без всякого выражения, и отодвинул книгу подальше. Его руки все еще были в перевязке, которая виднелась из-под рукавов пижамы, и Манами быстро продолжил.
— Как дела? Поправляешься?
— Ага, — отозвался Наруко, ерзая на постели, чтобы принять более удобное положение. — Завтра пойду на уроки, как и обычно.
— Это радует, — слабо улыбнулся Манами. — А Шунске… — спросил он, задумываясь о том, что, наверное, ожидал увидеть здесь кого-то еще. По крайней мере, младших братьев Наруко, но, по всей видимости, он пришел в очень удачное время. Для приватного разговора, например.
— Он торчал здесь почти целый день, — ответил Наруко. — Потом еще мелкие. В итоге всех выгнали.
— И что, Шунске согласился уйти? — спросил Манами.
— Ему домашку нужно делать. И за меня еще, — улыбнулся в ответ Наруко.
— А, ну да, — согласился Манами, без удовольствия вспоминая, что свою он тоже пока не сделал. Придется, видимо, сидеть до ночи.
— Вы с ним, похоже, очень мило побеседовали, — заметил Наруко, и Манами наконец присел на соседнюю кровать.
— Ты что, слышал?
— Я не хотел подслушивать, на самом деле. Это случайно вышло, — ответил Наруко с абсолютным спокойствием, хотя Манами ожидал чего угодно, но только не такой реакции. Он что… уже все знал?
— Вот как. Понятно.
— Ты обиделся? — спросил Наруко, с любопытством взглянув на Манами. — Шустряк был довольно груб с тобой.
— Не особенно, — пожал плечами Манами. — Ни у него, ни у тебя не было причины становиться моим другом. Я действительно был вам никем.
— Эй, но теперь все иначе, — возразил Наруко. — Мы больше года провели вместе. Мы приняли тебя.
— Говори за себя, — слабо улыбнулся Манами.
— Да брось, — фыркнул Наруко немного неудовлетворенно. — Ничего не потеряно. Даже если Шустряк не сказал, но он благодарен тебе за то, что ты сделал без тени колебания.
— Ладно, — ответил Манами. — Меня это и не беспокоит. Но то, что случилось с Шунске и Мидосуджи…
— Он ничего не говорил, похоже? — понял Наруко, напряженно опустив взгляд. — Но я все понял почти сразу. Есть одна история в его жизни. Которую он, видимо, рассказал только мне. После того, как выяснилось, что Мидосуджи охотится за тобой.
Манами молча насторожился, зная, что может запросто открыть себе сейчас все мысли и воспоминания Наруко, но он не стал и решил просто выслушать.
— Ему тогда девять было, — продолжил Наруко, и его голос стал совсем тихим. — Его похитили в девять лет на пару месяцев или около того, но Шустряк ничего об этом не помнил. Не было никаких требований. Никакой речи о выкупе или о чем-нибудь подобном. Его просто забрали, а потом вернули. Вернули… потому что ничего не получилось, видимо.
Сглотнув, Манами вдруг понял, что он дрожит, и сжал кулаки, стараясь прийти в себя.
— Ты не смел внушать мне это… — проговорил себе под нос он и поморщился. — Это говорил Шунске? Так в этом был замешан Мидосуджи? Скорее всего, его отец, но и сын, по всей видимости, приложил руку, раз Шунске вспомнил его… И он мог…
— Ты думаешь, это вообще реально? — спросил Наруко, и в его голосе звучало отвращение.
— Реально ли спровоцировать появление у ребенка обскура неестественным образом? — выдохнул Манами и на пару секунд зажмурился. — Полное безумие. Даже мысль об этом ужасна.
— Так его у него нет, правильно? — напряженно спросил Наруко. — С Шустряком все в порядке ведь?
— Да, — поспешил ответить Манами. — Я уверен, что да. Симптомов нет. У него хорошее здоровье и никаких проблем с магией, а то, что мы видели… Возможно, какая-то часть его магии все-таки была отравлена. Но слишком маленькая. Зараза не смогла развиться, к счастью для него.
— Я помню еще один момент, — сухо сказал Наруко, посмотрев куда-то вперед. — После того, как мы вчетвером создали магический артефакт, у Шустряка была ссора с родителями, и он рассказал, что случайно применил магию против своей матери.
— Что? — задохнулся Манами.
— Он жутко расстроился из-за этого, хоть это и было стихийное проявление силы, — договорил Наруко. — Все пошло наперекосяк после того события. Это было, видимо, слишком для него. Больше, чем он может вынести.
— Мне жаль, — подавленно сказал Манами.
— Все наладится, — покачал головой Наруко. — Скоро все наладится.
— Наладится? — переспросил Манами. — Но ты…
— Со мной все нормально, — спокойно возразил Наруко. — Я серьезно. Не надо давить из себя жалость. Я не первый день живу.
— Ладно. Прости, — виновато ответил Манами.
— Более того, что насчет тебя? — спросил Наруко. — И того человека, который нас спас. Кто он?
— Он… мой отец, — тихо сказал Манами.
— …Твой отец умер, — напомнил Наруко немного удивленно. — Или…
— Нет. Он жив, — поморщился Манами и тяжело вздохнул. — Но я ничего не знал об этом. Он… просто обманул всех, потому что…
— Он сделал что-то, за что его судили бы, — понял Наруко и тоже вздохнул. — Круто, что скажешь?
— Я не знаю, что именно, и… — ответил Манами, не уверенный, что может продолжить.
— Успокойся. Мы ничего никому не рассказали и не собираемся, — пообещал Наруко. — Ты сорвался мне на выручку, хотя у тебя была игра и ты прекрасно знал, с кем столкнешься. Я не забуду это.
— Конечно, — ответил Манами, взглянув на Наруко почти с упреком. — Я не бросил бы тебя…
— Но ты кое-что утаил от нас с Шустряком, да? — слабо улыбнулся Наруко, встретив взгляд Манами. — Давно открыт артефакт? А, наверное, с самого лета.
— Прости, — ответил Манами, опуская глаза.
— И Сакамичи сохранил это в тайне. Как он любит хранить в тайне все, что связано с тобой, — заметил Наруко. — Мило.
— Я должен был рассказать, но вы бы не приняли это, — виновато объяснил Манами.
— Ты так и не начал доверять нам, — ответил Наруко. — Вы с Сакамичи заодно, но вы не с нами. Вот и вся суть дел.
Манами не смог ответить. Только прикусил губу, чувствуя подавленность, тоску и вину за то, что так и не отучился от привычки решать все в одиночку.
— Он тебя любит, — вдруг продолжил Наруко. — Любит сильнее всего на свете. Пора бы тебе начать ценить это как следует.
— Да, я знаю, — едва слышно ответил Манами, и в горле встал ком. — Я… постараюсь сделать все, что смогу.
— Не мне это говори, — ухмыльнулся вдруг Наруко, кивая куда-то в сторону выхода.
Манами растерянно обернулся, увидел вошедших Оноду и Имаизуми, и от их присутствия ему стало гораздо легче. Холодный алмаз ошейника и браслетов нагрелся, согревая кожу приятным теплом и позволяя понять, что и правда… еще ничего не потеряно.
* * *
Вернуться к прежней жизни после пережитого потрясения оказалось проще, чем Манами мог подумать. И даже если квиддичные тренировки урезали по причине наступивших холодов и выпавшего снега, учебу никто не отменял, а уделять ей времени приходилось действительно много. Все чаще Манами приходил в библиотеку после основных уроков, чтобы позаниматься вместе с Онодой, и Наруко с Имаизуми почти всегда составляли им компанию.
Они больше не обсуждали прошедшую встречу с Мидосуджи, словно мысленно договорившись дать друг другу перерыв, и все казалось вернувшимся в привычное русло. Все стало… даже как-то спокойнее. Но Манами не забывал, что у него еще осталось незаконченное дело. Ему потребовалась пара недель, чтобы настроиться и побороть свою тревогу. Справиться с чувствами было тяжело, но в начале декабря он все же решился подойти к отцу Оноды с просьбой. Тот с привычным спокойствием сказал приходить на следующий день после ужина, и Манами так сильно увлекся заново появившимися переживаниями, что почти не спал ночью.
На следующий день он пришел в назначенное время, как и было сказано, и Онода, которого он предупредил о своих планах, отпустил его с настороженностью и неохотой. Он словно ждал какого-то подвоха, но Манами ничего плохого не ощущал, только растерянность, потому что совершенно не знал, как ему вести себя рядом с отцом.
Встреча, ожидаемо, ждала в кабинете ЗОТИ. Манами прошел во внутреннюю комнату, заставив себя открыть дверь только с третьей попытки, но он почти сразу забыл о нервозности — стоило только увидеть своего отца, который сидел прямо на столе и с безмятежной улыбкой теребил пальцами кончик вьющейся длинной челки. Наверное, у него было какое-то пристрастие к сидению на столешницах, что даже немного позабавило, и Манами тоже слабо улыбнулся, так и застыв возле закрывшейся двери.
— Долго. Я устал ждать, — сказал отец, заговорив первым, и опустил руку, положив ладонь на стол зеркально второй.
Забавным был не только выбор места, где сесть. Его одежда была совершенно магловской: просторная серая толстовка с капюшоном и джинсы. Более того, на ногах у него были ярко-красные кеды, отчего в голове у Манами возникла только одна мысль: перед ним подросток или все-таки взрослый мужчина?
Но лицо все-таки выдавало зрелый возраст, и Манами решил не спрашивать, к чему такой наряд. Хотел ли отец внушить, что они на равных, ради комфорта, или же ему просто действительно нравилось так одеваться?
— Разве это моя вина? — сказал Манами, наконец ответив, и отец сделал удрученное лицо. — Я до сих пор не знаю, как относиться к твоему возвращению. Я сбит с толку и понятия не имею, как должен вести себя, хотя в одной вещи я точно уверен. Я должен поблагодарить тебя за спасение. Меня, Сакамичи и моих друзей. Спасибо за это.
— Ты не должен благодарить за это, потому что это было моим долгом. Защитить тебя, — ответил отец, и его выражение стало спокойным.
— Эм? — растерялся Манами. — Но я думал…
— О том, что раньше я к этому не особенно стремился? — подсказал отец. — Что правда, то правда. Но я много думал и изменился. Не хочешь сесть? — предложил он, указав ладонью в сторону дивана.
Манами слабо кивнул в ответ, подошел к дивану и сел возле подушки, явно не подходившей под цвет обивки. На ней он лежал, когда очнулся здесь после столкновения с Мидосуджи и своего обморока. Это воспоминание было вроде ярким, но в то же время теперь казалось очень далеким.
— Ты обещал рассказать мне, — напомнил Манами, не взглянув на отца, а задержав взгляд на большом чемодане, который стоял у стены. — Ты правда смог узнать, что именно хотел Мидосуджи?
— Я увидел это в его сознании, — ответил отец, и Манами все же повернулся к нему, не сдержав удивления. — Из-за этого он увидел все мои болезненные переживания, но это не важно. Я ими не сильно дорожу. Его история куда важнее моей.
— История? — непонимающе спросил Манами.
— В ней кроется ответ. Зачем он хотел забрать себе обскур… Нет. Зачем он хотел получить силу, способную убивать не прикоснувшись к палочке.
— Так вот что ему было нужно на самом деле? Уметь делать то, что делает еще одно Непростительное заклятие? Потому что всему остальному он смог научиться сам?
— Верно, — подтвердил отец. — Он долго к этому шел. Слишком долго, чтобы отступить. Его не волновали ни жертвы, ни чужие жизни. И сейчас он усовершенствовал контроль своей магии до максимального уровня. Он сможет все, если захочет.
— Но… — нахмурился Манами. — Разве это не значит, что он стал еще опаснее?
— Он настолько опасен, что только идиот встанет у него на пути. Или безумец, — холодно ответил отец, словно предостерегая от чего-то. — Он, грубо говоря, совершенство магического мира, но я усомнился в том, что эта цель — истинно его цель.
— Что? О чем ты? — обескураженно спросил Манами, чувствуя неприятную тревогу.
— Его отец когда-то учился в Хогвартсе. Он жил в нашей стране, но после учебы часто путешествовал. Искал… необходимое для своих экспериментов. В какой-то момент он встретил женщину, которую полюбил, и у них появился ребенок.
— Акира…
— Ага. Но его мама, похоже, до последнего ничего не знала о том, чем занимался отец ее ребенка. Она тяжело болела и умерла, еще когда ее сын был школьником. Акира Мидосуджи всегда сталкивался с проблемами использования палочки, но без нее он мог делать поразительные вещи. Его мама гордилась им, как любая мать гордилась бы своим ребенком, а тут… ну практически чудо. Незадолго до своей смерти она сказала ему никогда не останавливаться и развивать свой дар.
Услышав последнее, Манами опустил голову, испытывая неоднозначные чувства, и он не хотел… Как же он не хотел думать, что все это и могло стать причиной.
— Первое, чему он научился, было воздействием на предметы лишь силой мысли, — тихо продолжил отец. — Когда его мама была на грани, в самом конце, он попытался спасти ее.
— Что? — спросил Манами. — Как спасти?
— Он знал, что человек жив, пока бьется сердце, — сказал отец, и от этого стало совсем не по себе. Манами поежился, зажав ладони между коленями, и он уже догадывался, что ему не понравится то, что он услышит дальше. — Поэтому, когда оно начало останавливаться, он помог ему биться искусственным образом. Представил его в своей руке. — Манами вздрогнул, заметив, как отец приподнимает ладонь, словно держа в ней что-то. — …И начал сжимать.
— Нет, перестань! — не выдержал Манами, помотав головой, и от представившейся картины его одолел приступ тошноты.
— Но потом он сделал что-то не так, — тем не менее договорил отец и замолчал.
Манами прижал руку ко рту, судорожно вдыхая и пытаясь сдержать слезы. Прогнать жуткую фантазию удалось с трудом, но он кое-как успокоился и снова смог поднять взгляд на отца. На его лице было печальное выражение.
— Это ужасно, — хрипло сказал Манами, опуская руку. — Я не хочу больше говорить об этом.
— Я тоже, — согласился отец. — Но ты должен был знать. Чтобы быть уверенным, что Мидосуджи больше не придет за тобой.
— А что сказала та старая прорицательница? — спросил Манами, переводя тему. — Она ведь зачем-то позвала отца Сакамичи к себе. Она… все знала?
— Да. Она знала, что вы должны встретиться. Что эта встреча в какой-то степени станет решением двух проблем, — подтвердил отец.
— Потому что теперь у Сакамичи есть сила, которая может спасти меня? — сказал Манами, глядя в пол. — Но так ли это? Она правда…
— Я думаю, да, — ответил отец. — Хотя это рискованно. Опаснее, чем создать крестраж.
— Это может убить его, — тихо сказал Манами.
— И тебя тоже. Обскур придется вытащить. Это в любом случае убьет тебя, но если восстановить твою магию вовремя, а потом запустить сердце, ты будешь жить. Обновленный, можно сказать. Но прежде… ему придется брать твою магию. Чем больше, тем лучше. Чтобы он смог восстановить потерю после извлечения обскура. Все было бы проще, если бы твоя магия не была губительной. Она может навредить ему так, что он не сможет оправиться, — объяснил отец, и Манами снова почувствовал обреченность.
— Я не хочу этого, — ответил он. — Не хочу рисковать жизнью Сакамичи.
— Он справится, — спокойно сказал отец, словно был уверен в этом на все сто. — Он настолько сильно хочет уберечь тебя, что не остановится ни перед чем. У него хватит силы пройти через все, что потребуется.
— Значит, нас ждет еще более сложное испытание, — подавленно вздохнул Манами, откидываясь на спинку дивана. — Это никогда не закончится. Я…
…так устал, — хотел сказать он, но промолчал и просто закусил губу. Если он хочет жить, придется бороться дальше.
— Я думаю, что могу немного помочь, — ответил отец, и Манами вопросительно взглянул на него. — Помнишь… тебе понравилось, как я играл на скрипке?
— Ну… да. Очень классно получилось. Только я… уснул, кажется.
— Не против уснуть снова? — спросил отец, пододвигая из-за своей спины сумку, а затем доставая из нее футляр скрипки.
— Ты хочешь сыграть мне снова? — немного удивился Манами.
— Да, — кивнул отец. — Попробую ослабить воздействие обскура. Он отключится на время, если все получится. Твои органы перестанут разрушаться.
— На время? — не поверил Манами. Что, такое было возможным?
— Я рассчитываю на пять лет, — ответил отец, доставая скрипку и смычок. — За это время вы должны подготовиться. К тому, чтобы убрать его из твоего тела совсем.
— Еще пять лет, — пораженно выдохнул Манами. Вчера он думал, что и двух не проживет.
— Соглашайся, — подтолкнул отец. — Попробуй довериться мне, даже если это сложно. Сейчас я на твоей стороне. Я все сделаю быстро, а потом сможешь отдыхать. Сможешь ни о чем не беспокоиться до конца школы.
— Ого, — невольно усмехнулся Манами. — И что же мне тогда делать, если не беспокоиться?
— Живи, — пожал плечами отец. — Забудь обо всем. Скоро Рождество. Съезди куда-нибудь вместе с Сакамичи. Я дам тебе денег, если хочешь.
— Магловских? — спросил Манами, чувствуя, что ему нравится эта идея.
— Ну, других у меня сейчас и нет, — беспечно сказал отец, а потом улыбнулся, и его улыбка была очень светлой, рождающей где-то в груди теплое чувство.
— Отлично, — тоже улыбнулся Манами, расслабляясь. — Сбежать на Рождество подальше от магического мира. Замечательная идея. Я согласен… И на твою скрипку тоже. Даже если ничего не выйдет, хотя бы услышу ее прекрасное звучание снова.
Отец ничего не ответил. Он встал на ноги, держа скрипку в левой руке, а смычок в правой, и почти целую минуту не двигался, глядя вниз с сосредоточенным лицом. Он словно к чему-то готовился, настраивался. Манами стало любопытно, но он решил не отвлекать, а потом зачарованно проследил, как скрипка медленно поднимается, прижимается основанием к ключице. Лицо отца стало спокойным. Он тихо выдохнул и закрыл глаза перед тем, как поднести смычок к струнам.
Мелодия, которая разнеслась по комнате, была другой в этот раз, хотя такой же красивой, а затем Манами вдруг узнал этот мотив. Такой мотив мамы напевали колыбельной своим маленьким детям.
Спи, моя радость, — пели они. Манами слабо улыбнулся, чувствуя наполняющие его умиротворение и легкость.
Он хотел послушать подольше, но сознание предательски начало затуманиваться уже спустя полминуты. Вот бы звать его каждый раз, когда не можешь сразу заснуть, — подумал Манами, закрывая глаза, и это было, вероятно, последней мыслью перед тем, как он все-таки отключился. Кажется, его голова упала на подушку, а после этого был лишь спокойный и приятный вакуум.
Когда он начал просыпаться, вернуться в осознанное состояние получилось быстро. Он заметил, что стало очень тихо, и приоткрыл глаза, узнавая очертания отца, который стоял на том же месте, но уже не играл на скрипке.
— Я и правда вырубился снова, — устало проговорил Манами, отталкиваясь от дивана, чтобы вернуться в сидячее положение. Шею немного ломило. — Надолго?
— Нет. Я только перестал играть, — ответил отец. Его лицо было немного встревоженным, и еще… У него что, была одышка?
Плечи действительно едва заметно поднимались при каждом вздохе, и Манами приложил ладонь к груди, ощущая внутри себя что-то странное.
— И сколько ты играл? — осторожно спросил он, уставившись вниз и пытаясь понять, что же чувствует.
— Около часа. Пока мне не показалось, что он сдался, — сказал отец, и Манами вздрогнул.
Он быстро вытащил палочку и попробовал применить магию. Чемодан, который попался ему на глаза еще вначале, плавно взлетел под чарами левитации и опустился обратно, а Манами ошарашенно раскрыл рот.
Вот, что это было. Это чувство было эхом того давления в груди, которое он всегда ощущал, которое привык ощущать. Оно стало гораздо слабее, и браслеты… Они не светились, когда он выпустил магию. Через его руку прошла только нейтральная энергия.
— Сдался, — шепотом повторил Манами, не веря. — Невероятно. Он потерял активность.
— Слава Богу, — выдохнул Тэнгоку, отшатываясь назад и опираясь на стол.
Возможно, это было из-за того, что он истощил свою магию. Он ведь как-то сливал магию с музыкой? — подумал Манами и вскочил на ноги. Он встревоженно шагнул навстречу отцу, но остановился, все еще не уверенный, что может просто подойти и прикоснуться к нему.
— Ты будешь в порядке? — осторожно спросил Манами.
— Ага, — улыбнулся отец. — Не парься обо мне.
— Не парься, — повторил Манами со смешком. — Слишком вжился в роль подростка?
— Я и есть подросток. В каком-то смысле, — ответил отец, откладывая скрипку обратно в чехол. — Спасибо, что доверился мне.
— Спасибо, что усмирил этого монстра, — снова улыбнулся Манами, не думая, что он понял слова отца, но… Он ведь еще сможет расспросить обо всем? Ему еще столько хотелось узнать, а теперь захотелось еще больше. — Я…
— Тебе нужно в гостиную. Уже поздно, — сказал отец, убирая чехол в сумку. Он собирался уходить, и Манами, осознав это, почувствовал невольную тоску.
— А мы… еще сможем увидеться? — спросил он раньше, чем подумал, и отец обернулся с нескрываемым изумлением на лице.
— Я ведь рассказал тебе все о Мидосуджи.
— Я хочу увидеть тебя… — признался Манами, ощущая решимость. — Еще раз.
— Оу, — выдохнул отец и лениво повесил сумку на плечо. — Ты удивляешь. Ты вырос таким удивительным человеком, Сангаку.
— Так это значит «да»? — настойчиво спросил Манами, и отец усмехнулся.
— Ты знаешь, как меня найти, — пожал плечами он и двинулся в сторону камина, в котором тихо потрескивали горящие поленья.
Он ушел без прощания, и Манами расценил это как существование очень уверенной возможности продолжения их разговора. Он чувствовал, что к следующему разу будет гораздо смелее и все пройдет легче, чем сейчас. Он узнает все, что хотел знать всегда, а еще, может быть, даже расскажет о себе.
Приободрившись от этих мыслей, Манами с улыбкой вышел из комнаты, миновал темный класс и уже за пределами его встретил Оноду с его отцом. Они не разговаривали друг с другом, просто молча стояли у разных стен, ожидая, и Онода оживился, как только увидел Манами.
— Все хорошо? Ничего не случилось? — встревоженно спросил он, быстро подойдя, но Манами только посмеялся, не в силах сдержать радость.
— Конечно. И все более чем хорошо, все просто отлично!
— Э? — удивился Онода, видимо ничего не понимая, и Манами схватил его за руку, потащив к выходу с этажа.
— Спасибо за эту встречу, — сказал он, обратившись к отцу Оноды, и больше не стал задерживаться ни на секунду.
Только возле лестниц Манами остановился, развернулся к обескураженному Оноде и возбужденно схватил его за плечи.
— Давай уедем на Рождество, — резко предложил он, отчего Онода растерялся лишь сильнее. — Не будем возвращаться домой. Пересядем на Лондонском вокзале на другой поезд и уедем.
— Что? Куда?
— В Саутгемптон, — практически не думая, ответил Манами. — Всегда хотел туда съездить. Пройтись по пристани. Там, наверное, очень здорово. Сбежим от всего. От мира магии, от знакомых нам мест. Только мы вдвоем.
— Так внезапно… — проговорил Онода, нерешительно опуская глаза. — Ты уверен, что хочешь этого?
— Уверен, — упрямо заявил Манами. — Я отправлю письмо маме прямо утром. Попрошу ее забронировать номер в какой-нибудь гостинице. Я думаю, она пойдет навстречу.
— Ну, тогда я должен свою тоже предупредить, — тихо ответил Онода, бурча себе под нос. — Мы сможем встретиться с ней на вокзале? Я бы попросил ее привести мне мой телефон.
— Хорошая идея. Я свою тоже попрошу, — кивнул Манами. — Все будет замечательно, вот увидишь. Тебе все понравится.
— И правда, что случилось? — спросил Онода, встревоженно посмотрев в глаза Манами.
— О Мидосуджи мы можем забыть, — ответил Манами, погладив его по плечам, и опустил руки. — Я все тебе расскажу позже. Можем встретиться с Наруко и Имаизуми и поговорить вчетвером. И еще… я, кажется, могу сообщить тебе новость, которая тебя точно обрадует.
