Равнодушие.

* * * Азорра был чертовски быстр и умел, когда дело касалось фехтования. С малых лет сражаясь, он кровью и потом пробил себе путь на самую вершину, туда, откуда высокомерно смотрят организаторы боев нелегальной Арены. Арены, где сходятся в жестоких боях падшие, потерянные личности. Где не было ни единого правила, кроме одного — боец получает лишь малый процент со всей ставки на его победу. На Арене дрались с чудовищами, натасканными на кровь, дрались, приняв сильнейшие наркотики и галлюциногены, убивали без жалости и сожаления. Иногда, смеха ради, организаторы выводили на бой затравленных жертв, не способных по-настоящему держать в руках оружие. И тогда начиналась настоящая охота, исход которой предрешен. «Волк» загонял жалобно блеющую «овцу» на потеху толпе, задавая траекторию бега точными и болезненными уколами клинка, а после, когда интерес сходил на нет, жертву, обессилевшую, избитую и окровавленную, убивали, жестоко вскрывая одним ударом, или же оставляя до следующего боя, чтобы сломать поднадоевшую игрушку окончательно. Иногда так случалось, что «овцы» брали в руки мечи. И становились «волками». И все начиналось по новой, вот только жертвы забывали о том, кем они были когда-то. Несмотря на все умение, отточенное в прошлом бесконечными боями, аргонианин мало что мог противопоставить маркиназу и невидимому до сих пор грозовому магу. Он не сдавался до последнего, сражаясь бешено и отчаянно, несмотря на то, что был загнан в угол. Чужой клинок полоснул по плечу. Кровь такая горячая, что вот-вот вскипит. Уворот и прыжок в сторону, подальше от врага. Красные глаза дреморы фосфоресцируют в полумраке. Рука немеет, и меч падает со звоном на камни. Раскаленное дыхание так близко, что вот-вот расплавит чешую и доберется до сердца. Он не знал, что умрет так. * * * Присутствие мага ощущается тысячей иголочек по всему телу. Рыжие волосы, не такие темные, как у Рэм, светлее и ярче, словно пламя. Сильные ладони, окутанные золотым ореолом, характерным лишь для школы восстановления. Сосредоточенный взгляд. Чуть подрагивающие пушистые длинные ресницы. Сероватая, бледная кожа с просвечивающими синими венами. Рэм тяжело поворачивает голову, с трудом фокусируя взгляд и осматриваясь. Комната залита красноватым светом от большого фонаря. Традиционный светильник Морровинда, от него словно веет пеплом. На ней надета простая чистая рубашка, явно мужская. Кто-то весьма умело разобрался с хитрыми ремнями и креплениями, и теперь доспехи сняты, аккуратно приставлены к каменному ложе, устеленном несколькими покрывалами. Здесь ее, укутанную в теплое одеяло, устроил неведомый маг, так неожиданно пришедший на помощь. Рука перебинтована, но чувствительность еще не вернулась. Беспомощная. Какая же она беспомощная. — Не шевелись, — голос был тихим. — Сейчас я… Постараюсь уладить ситуацию с благородным киназ. Возможно, не вернусь, но не советую на это уповать. Он смеется?.. Рэм надсадно кашляет. Дышать больно. У нее сломано ребро. Хорошо, если одно. Меч пропал бесследно. В форте так тихо, и с трудом верится, что в соседней комнате неизвестный данмер договаривается с дреморой о мире и жизни. Время тянулось бесконечным потоком, и не оставалось ничего, кроме дрожащего свечения фонаря. — Знаешь, что я подумал? — он вошел и начал говорить так, словно возобновлял неоконченную беседу за кружкой меда. — Оказывается, не только в сказках герои отчаянно пустоголовы и высокомерны. Что скажешь? — Что сказки лгут? — с трудом выдавила Рэм, чувствуя глухое раздражение пополам с тошнотой. Голова кружилась. — А вот ни хрена подобного, — насмешливо заметил тот. — Ничем, кроме высокомерия, не в силах я объяснить тот факт что ты, солнце, пошла гордо, в одиночку, отбивать форт у кучки малоприятного в общении сброда. На что, интересно, ты надеялась? — Я нанимала людей. Они не пришли, — мрачно попыталась отмазаться она. — Врешь, — откликнулся странный мер. — Ты изначально пришла одна, и я это знаю. Тебе несказанно повезло, что заклинания, имеющие в сфере действия определенный радиус, не задели тебя в ходе реализации… Да и киназ, слава Дагону, не сразу заметил твою полуживую персону, потому что хотел разобраться с ящером. Более того, ты совершила еще одну ошибку — следовало начать атаковать не до начала боя, а в ходе, ну, или после него. Понимаешь ли, половина «зрителей» спаслась или просто не успела прийти, потому что ты не ставила целью их преследование. Следовательно, они знают тебя в лицо и, возможно, запомнили. Берегись ножа в спину, золотце, он обязательно прилетит. От любящих поклонников. Но ход со свитком был неплох. Температура магического пламени значительно превышает температуру обычного. Если бы удалось потянуть время еще немного, оно бы окончательно расплавило скобы, и ловушка активировалась бы на мосту по новой, тем самым отрезая путь по верху, хотя он и без этого был недоступен. Они, конечно, уже упали, но лучше бы сделали это раньше на час-другой. Он говорил с насмешкой, но во взгляде не отражалось ни единой показанной эмоции. Старался вызнать, выгадать что-то, считать жесты и мысли. — А ты у нас непревзойденный тактик? — скептически поинтересовалась Рэм после минутного молчания, во время которого она мысленно взвешивала варианты. Стоит ли вообще говорить о том, как все было изначально задумано?.. — Любитель войны, пьянок и женщин? — И не только женщин, — рассмеялся темный. — Ты привыкла выходить на арену, одна против всех. Но жизнь — не круглое поле с решеткой. — Объединяться теперь ненадежно. А поиск крепких союзников требует времени. У меня его не было. И сейчас нет. — Хочешь что-то сделать качественно — сделай это сам? Не спорю, солнце, но для следования такому принципу нужно как минимум пару столетий в качестве опыта. — Ты тоже один. Что, твои две сотни уже отмотали? — Я не бываю один. — Кто же ты? — Меня зовут Сол. Сол Эшвен из дома… А, неважно. Я путешественник и скромный целитель. — И что же ты делал в этом форте? Арена входит в круг твоих интересов? Не похоже на «скромного целителя». — Вообще-то, это мой форт. С моей нежитью и моей кроватью, — обиделся маг. — А эти варвары ворвались и перебили вполне… миролюбивых существ. Столько трудов и все зря, все мимо. — Ты еще и некромант, — заключила Рэм. — Мне определенно везет. — Не совсем. Некромантия — тонкая наука, требующая большой силы и навыка. Знала бы ты, сколько расчетов нужно сделать сколько решить уравнений и вложить собственной энергии ради того, чтобы труп хотя бы подал признаки жизни! Да и то, это бессмысленная морока, потому что он в целом остается таким же неповоротливым бревном, да еще и разлагается в процессе, жутко воняет и теряет конечности. А скелеты вообще с одного плевка разлетаются так, что кости рассыпаются в порошок и их невозможно собрать обратно. Так что я предпочитаю другой выход. Я использую заведомо живую материю. Ведь поманить и подчинить гораздо проще, чем возобновлять подобие необходимых процессов тела. Говоря простым языком, я атромант. Но, как и некромантия, атромантия равно так же является ответвлением школы Колдовства. — … А еще, насколько мне известно, атромантия запрещена наравне с некромантией. — Пусть сначала найдут и поймают, — пожал Сол плечами. — А если и сумеют, кто сказал, что я не позову помощь? Особенно стражу впечатляют даэдроты. Не знаю, почему. И еще ксивилаи. Но в этом случае причина мне известна. — Что было после того, как я отключилась? Он некоторое время молчит, собираясь с мыслями. В мочке правого уха у него два тонких кольца, левого — пять. — Да ничего. Дремора без моей помощи одолел аргонианина и встал столбом посреди залы. Подозреваю, искал новую жертву. К счастью, мне удалось его успокоить и отпустить. Не любят они план смертных. Всей душой ненавидят. Да и самих смертных тоже. Хотя и считать их бездушными и исключительным злом нельзя. А с бандитами я сам справился, не впервой. — Азорра… Он хотя бы быстро умер? — Аргонианин? Трудно сказать. Но по характеру ранений… Скорее всего, просто потерял много крови. Вертлявый попался, а дремору немного заносило влево. Прямым и смертельным ударом было не достать, зато скользящим — проще. — Жалко его. — Тебе виднее. — Как ты успокоил маркиназа? — Я умею договариваться. — Темнишь. — И не скрываю этого. Ты же тоже мне лжешь, — у него кривая улыбка, он почти не размыкает губ. — Например, ты умолчала о том, что тебе было известно о выросшем числе патрулей на кольцевой дороге вокруг Имперского города. О том, что вовсе не планировала в одиночку вырезать всю Арену. И о той побрякушке, что болтается на твоей шее, а ты не спешишь искать ее хозяина. Рэм машинально схватилась за Амулет Королей, спрятанный под рубашкой. — Слишком много ты знаешь, — бросает на него взгляд исподлобья. Данмер пожимает плечами. — И про угрозу тоже? — Догадываюсь, — хмыкнул Сол. — Солнце, Император мертв, его сыновья тоже. Драконьи огни погасли. Неужели не ясно, что даэдра не попытаются воспользоваться такой слабостью? Более того. Киназ не зря так подзадержался. — Тут уже и я поняла, — нахмурилась Рэм. — Нужно быть крайне умелым магом, чтобы призвать существо не на какое-то определенное время, а насовсем. — Я бы сказал, гением, — фыркнул Сол. — Или же существует крайне стабильный портал, благодаря которому младшие даэдра шастают свободно туда-сюда. Если подумать, у меня есть несколько вариантов. Такие дремора служат Молаг Балу в Хладной Гавани и Мерунесу Дагону на его Мертвых Землях. Но Молаг Бал уже потерпел неудачу однажды, и не настолько глуп, чтобы одной лапой наступать дважды в одну и ту же лужу. А вот Дагон вполне может попытаться подмять под себя план смертных. — Неплохо, — Рэм удивленно приподняла бровь. — Ты весьма… Осведомлен во всем, что касается даэдра. — Поклонение даэдра если и запрещено, то не отслеживается со всей строгостью. Иначе бы здесь, в Сиродииле, давно бы снесли все пятнадцать алтарей, а последователей либо перебили бы, либо отправили за решетку. Но имперцы — славный во многом народ. Они позволяют существовать всему… В разумных пределах, конечно. Рэм спускает ноги с ложа. Сидит криво, склоняясь на одну сторону и чуть морщится. Сол молчит и только смотрит куда-то в сторону своими странными глазами. — Он уже перешел к активным действиям. Поэтому не затягивай с Амулетом. Если тебе есть, кому ее его отдать… Первым делом Принц Разрушения попытается вывести из игры возможного Императора. — Мифический Рассвет. Они убили Уриэля Септима, и они же… — Если у Мерунеса Дагона есть культ смертных последователей, боеспособный настолько, то тебе нужно спешить вдвойне. Она кивает и осторожно встает. — Спасибо за помощь, — ощупывает руку и аккуратно сгибает пальцы. Сол встает и оказывается на голову ниже высокой женщины. На его руке звякнуло несколько металлических браслетов. — Я могу лишь пожелать удачи. Рэм кивает и в знак признательности незаметно оставляет в форте свое серебряное кольцо с гравировкой. Данмер долго смотрит ей вслед, щурясь на заходящее солнце, играющее искрами в его волосах. Он уверен, что это не последняя встреча. * * * — … А я говорю, что эта лошадь не продается! — злилась хозяйка конюшни при Имперском городе. Как и все орки, она была высокой, крупной, с кожей болотного цвета и с выпирающими нижними клыками. — Интересно, как отнесется капитан Иероним Лекс к тому, что лошадь, к которой он питал столь трепетные чувства, вовсе не сбежала? — Рэм оставалась спокойной и непробиваемой, как скала, и двум конюхам, обретающимся здесь же, стало не по себе. На мгновение им показалось, что хозяйка попросту голыми руками разорвет на части незваную гостью. Или же огреет орудием труда, которому не повезло оказаться в непосредственной близости. — Шантажировать меня вздумала, эльф? — древко мотыги затрещало под мощной ладонью. — Мне нужна лошадь. И я ее получу. — Хорошо, — внезапно пошла на попятную любительница конины. И, злорадно усмехнувшись, продолжила: — Пять тысяч септимов. Сейчас. — Пятьсот. — Да ты охамела, девка! — от такой наглости орк опешила и разозлилась окончательно. — Плати или проваливай! — Пятьсот, или я иду к капитану. — Четыре тысячи! — Говорят, он распутывает сложное дело в Храмовом районе… — глядя в глаза противнице, задумчиво сощурилась Рэм. — Три тысячи! — …Надо бы мне наведаться к нему… — Две тысячи! — … А заодно и в редакцию «Вороного курьера» заскочить. Уверена, они будут мне благодарны. — Да подавись! — Я знала, что мы договоримся. Эй, конюхи! Заседлайте-ка мне эту кобылу! — Чтоб тебя скампы… Да в своей норе… — прорычала хозяйка конюшни, в сердцах бросая мотыгу на землю. — Я бы с удовольствием, но они любят совершенно других женщин, — серьезно ответила босмер. — В теле, с клыками и зеленых. Я уточняла. * * * Белая роскошная лошадь стоически стерпела все манипуляции Рэм с седлом и уздечкой. Косила карим глазом на новую хозяйку, трясла ушами и явно была довольна жизнью. Босмер в который раз проверила седельные сумки и доспехи Арены с синими вставками из плотной ткани, наполовину разобранные и пристроенные слева. «Вы что, все с ума посходили?! На кой-черт тебе, Обливион тебя подери, Арена, деточка?» Рэм чуть улыбнулась. Овин был хорошим человеком. Несдержанным, грубым, но хорошим. Ему просто надоело видеть каждодневно смерть наивных горе-вояк. Она вздрогнула от нахлынувших воспоминаний, но усилием воли отогнала эту мрачную тучу, не позволяя себе впадать в дурное настроение. — Ну что, Белка? — женщина потрепала по шее новообретенную подругу. — Едем в Коррол, предотвращать конец света. Ну, пошла… Кобыла фыркнула и нехотя двинулась по дороге, постепенно ускоряясь и приободряясь. Лунный свет серебром играл на ее гладкой, лоснящейся шкуре и отражался на глухо позвякивающем металле. Башня Белого Золота еще долго сияющим маяком виднелась вдали, разрезая звездное небо пополам своей вершиной, но вскоре и она скрылась за очередным поворотом.