***
После быстрой ванны Серсея переодевается в короткое бежевое платье с золотым поясом и пышной юбкой, которая делает ее бедра шире. « Ты в нем как будто голая» — соблазнительно шепчет в ее голове Джейме, так похоже, что она испуганно оборачивается к дверям, словно он и впрямь может там стоять. Но его там нет, поэтому Серсея продолжает искать среди обуви пару бордовых лодочек, что числятся у нее домашними. Уже у самых дверей великого чертога (а проще говоря, столовой, но первый напыщенный вариант ей больше по душе) она сталкивается с Тирионом. — Чего опаздываешь? — шипит Серсея, открывая дверь. Бровь братца изгибается дугой, пока он оглядывает ее сверху вниз и снизу вверх. Смотрит так, словно не понимает, что ей можно то, чего нельзя ему. Хотя бы потому, что он карлик. Обыкновенно они сидят вчетвером, но вообще стол рассчитан на десять персон, и сегодня здесь особенно многолюдно. Джейме сидит на своем месте по правую руку от отца, рядом с ним — Киван и Тигетт; напротив них сидят Дженна и Герион, сохраняя первое место по левую руку для нее. Чуть более высокий стул в конце стола, напротив отца, также ожидает своего повелителя. Но за столом присутствует и незнакомое лицо: низкий, уже седеющий человечек подрывается со своего места, когда видит вошедших и торопится им навстречу. — Очень рад, наконец, познакомиться с Вами, мисс, — когда он подносит ее руку к своим губам, она вздрагивает, потому что пальцы у него сухие и холодные. — Слухи о Вашей красоте ничуть не преувеличены. Моему Роберту так повезло! А ты, значит, будешь Джон Аррен. — Благодарю Вас, мистер Аррен, — она расплывается в самой очаровательной улыбке, на которую способна, и скромно опускает глаза в пол. — Мы очень рады Вашему приезду. — Такой прекрасный повод! — соглашается он, кивая без остановки, как какой-то паяц; по рассказам Джейме она представляла его себе не так, совсем не так. Аррен слегка наклоняется к Тириону, упираясь руками в бедра. — А кто ты у нас такой? Идиот. Ему не пять, он карлик. Нечего с ним сюсюкать, он этого не любит. — Я Тирион, — совершенно безразлично отзывается младший брат. — Тот самый, — подтверждает он мелькнувшую догадку на лице гостя. — Серсея, душа моя, садись, пожалуйста,— тетя Дженна поспевает как раз вовремя, чтобы спасти племянников от дальнейшего допроса. — Утка — просто объедение. Непременно попробуй. Тирион вскарабкивается на стул, чем до слез веселит дядю Гериона, а она присаживается на свое место. Джейме ковыряет вилкой в тарелке и не сводит с нее глаз. « Ах, мистер Аррен, мы так рады Вашему приезду» — передразнивает он ее лицо, делая брови домиком и качая головой. Его голос бьется о ее барабанные перепонки, словно близнец кричит ей в самое ухо. Кажется, у нее все еще галлюцинации. Устраивать разбирательства при отце и госте она не будет, но потом братец у нее получит.***
Джон Аррен ему совсем, совсем не нравится. У Тириона еще свежи воспоминания о том, что именно этот человек решал, куда отправится его брат: обратно в Хогвартс или в Азкабан. Брат также рассказал ему, что вовсе не доброе сердце заставило мистера Аррена освободить Джейме от какого-либо наказания: отец приложил к этому руку. На нервы действовал и ужасно заискивающий тон гостя, даже при обращении к сестре (будто она что-то решала!), хотя, возможно, это была вежливость, в самом старомодном и безвкусном ее проявлении. — Вы бы видели, золотые, какие подарки я вам привезла, — нарушает тетка застоявшуюся тишину. Джон Аррен смущенно оглядывает присутствующих, и Дженна снисходительно поясняет, — у близнецов завтра именины. — Я прошу прощения, — он с неловкой улыбкой кашляет в кулачок и поворачивается в начало стола, где сидят отец и брат с сестрой. — Я не знал, иначе бы не приехал с пустыми руками. Поздравляю Вас, сэр, и вас, молодые люди... — Благодарю, — отец обрубает все дальнейшие излияния. — Спасибо, мистер Аррен, — Серсея сверкает от удовольствия, что новогоднее дерево. Все выжидающе переводят взгляд на брата, за обе щеки уплетающего лосося. Джейме закатывает глаза и бурчит слова благодарности — только тогда вилки снова начинают стучать по тарелкам, а укоризненные взоры забываются. — Однако, Дженна, — начинает дядя Герион, уже немного принявший на душу,— что бы ты там не принесла, это никогда не сравнится с их самыми первыми подарками! — он гогочет, словно это самое смешное, то он когда-либо произносил. По тому, как все тут же начинают рассматривать скатерть, стены и бокалы, Тирион понимает, что он единственный ничего не понимает. Даже этот мистер Аррен, и тот, кажется, в курсе. Отец покручивает в руке бокал с вином, а взглядом ледяных глаз буравит своего младшего брата, так, что тот съеживается и перестает смеяться. — Что это за подарки, кто-нибудь может объяснить? — не выдерживает Тирион. После некоторой паузы слово берет дядя Киван. — Ничего особенного. Когда твои брат и сестра появились на свет, один из... — дядюшка запнулся, подбирая слово, — знакомых твоего отца прислал в Утес золота по весу каждого из новорожденных. И вправду, ничего особенного, такое случается повсеместно. Зачем кому-то делать такой подарок простому знакомому? Нет, неверный вопрос: разве у кого-то из знакомых отца могло быть столько золота? Разве что, у... — Я сыт, отец, — говорит Джейме, вытирая губы салфеткой, — разреши удалиться. — Да, ступай. В конце ужина за столом воцаряется более-менее дружественная атмосфера: все потому, что вслед за Джейме уходит и отец, чтобы проводить гостя до камина. Джон Аррен шутит, что опасается ночевать в львином логове тогда, когда все звери на месте. Лицо отца — что маска: ни дрогнул ни единый мускул, и Тирион вспоминает расхожее выражение о том, что в каждой шутке есть доля шутки.***
Наутро сны без сновидений превращают его в еще более разбитое и немощное существо, чем он был, когда ложился в постель. Ему кажется, что он все еще спит, когда позади себя слышит легкое шарканье и резко оборачивается, чтобы посмотреть на незваного гостя в своей спальне. Джейме облегченно выдыхает и опускается на подушки, когда видит Доррена — своего домашнего эльфа. — Доррен извиняется, что разбудил господина, — виновато лопочет эльф, топчась на месте. — Ты вовсе не разбудил меня, — Джейме рассматривает свой балдахин и тяжело вздыхает, — Который час? — Половина одиннадцатого. Ваш батюшка не велел будить господина к завтраку, сказал, что желает, чтобы господин был в хорошем настроении. И Доррен совсем забыл... поздравить господина с днем рождения... — Спасибо, — Джейме свешивает ноги с кровати и оглядывает пол и прочие поверхности в поисках домашней футболки; домовик тут же обходит кровать и протягивает ему чистую. — Спасибо. Рот Доррена растягивается в счастливой улыбке, но она тут же искажается, когда он понимает, что забыл что-то важное; он бежит к письменному столу Джейме, хватает какой-то свиток и несется обратно. — Доррен снова забыл... Утром была сова с письмом для господина. Доррен осмелился забрать его, чтобы передать господину... Сонливость и немощность снимает как рукой, когда Джейме видит крупную букву «М» на восковой печати, а также ту надпись внизу буквы, которая отличает одни отделы министерства Магии от других. Он дрожащими руками ломает печать и вскакивает с кровати, не в силах удержать волнение в груди. Ему приходится прочитать написанное несколько раз, чтобы поверить, что это не видение, и что лист в его руках сейчас не рассыпется на тысячи крупиц. Джейме подходит к окну, для лучшего освещения: вдруг где-то затерялась приписка о том, что это розыгрыш на день рождения. В конце концов, он начинает дышать снова. «Джейме Томасу Ланнистеру, Мракоборческий центр министерства Магии Великобритании, находящийся по адресу: улица Уайтхолл, Лондон, Англия, Великобритания, рад уведомить Вас о том, что Вы приглашены пройти первичное тестирование, предшествующее приему на курсы мракоборцев. Тестирование состоится двадцать пятого июня нынешнего года. Испытуемому при себе иметь: — собственную волшебную палочку; — мантию; — метлу; — пищу и воду по необходимости. Тестирование будет проходить с восьми часов утра до полудня на втором уровне министерства Магии. До скорой встречи,Гавейн Робардс, Глава Мракоборческого центра Министерства Магии Великобритании».
***
Джейме готовился к праздничному ужину в кругу семьи, и потому примерял уже пятую рубашку, но все это было не то. Он был бы очень признателен Серсее, если бы она вдруг материализовалась в его комнате и помогла ему сделать долбанный выбор, но это было невозможно: еще днем они с тетей уехали за новыми тряпками в Ланниспорт, и Джейме не видел ее весь день. Раньше такого не было. Их прошлый день рождения они провели только вдвоем. Отец так и не смог получить выходной и остался в столице. Джейме хмыкнул; еще тогда он подумал, что Тайвину Ланнистеру не больно-то и хотелось поздравлять их с совершеннолетием лично. Свои поздравления он передал через дядю Кивана; если в тех словах, что велел сказать брату отец, и была капля жизни, узнать об этом им не пришлось. Серсея тогда сделала вид, что совершенно не расстроилась. Напротив: она так горячо упрашивала тетю отпустить их погулять в город, что той ничего не оставалось, как дать свое согласие. У сестры было много планов: это было их первое лето, когда они могли использовать магию вне стен школы, и она собиралась воспользоваться этим. На полную. На рынке они вели себя как дорвавшиеся дети, опрокидывая прилавки с фруктами и наблюдая, как продавцы с бранными криками бегут вслед маленьким цитрусовым солнышкам. Сейчас он понимал, как они рисковали: если бы кто-нибудь увидел у них палочки, ничем хорошим бы это не закончилось. Но тогда он жалел только об одном: что Тирион был еще слишком маленьким, чтобы к ним присоединиться. Он отмахнулся от мыслей о том, что Серсея ни за что бы не согласилась взять его с собой. Около девяти часов вечера начался ливень — самый сильный на его памяти. Конечно, до того, который пойдет через год на выпускном. Джейме умолял ее остаться в городе. — У меня есть немного маггловских денег, мы найдем какую-нибудь гостиницу. Ну же, соглашайся. Она посмотрела на него снизу вверх, как на идиота. — У нас нет документов. — Мы найдем такую, где они не понадобятся. Убедить ее у него не получилось — и когда они трансгрессировали в гостиную Утеса, крепко держась за руки, на них обрушился праведный гнев тети Дженны. — Явились! Вы знаете, который час? Я чуть было не отправила Тигетта на ваши поиски! Вы вообще в своем уме? А если бы что-то случилось? — Но ведь все в порядке, тетя, — обезоруживающе улыбнулся он, рукой зачесывая мокрые волосы назад. — Все живы и здоровы... — Замолчи! А ты, — она повернулась к Серсее, упирая руки в бока, — я надеялась, что хотя бы у тебя достанет здравого смысла... У нее и достало, тетя, поэтому мы здесь. Если бы мы поступили по-моему... — Я буду вынуждена рассказать все Тайвину. Это никуда не годится. — Хорошо, хорошо, — проговорил Джейме, беря сестру за руку. — Только завтра. А сейчас мы отправимся ужинать и в постель, как самые послушные дети на свете. Они сделали все, как он сказал: после спешного ужина на кухне, при свете всего двух свечей, он проводил Серсею до ее постели и остался там. Она называла его легкомысленным дураком — в Утесе ведь столько родни! Джейме помнил, что он ответил ей, снимая с нее еще влажное платье. — Ты выбрала вернуться, сестрица. Я предлагал нам относительное уединение. Он ушел от нее под утро, гораздо раньше обычного — будь проклят дядя Тигетт и его манера вставать ни свет ни заря! Но даже это не могло испортить то прекрасное воспоминание, когда при свете дня они были братом и сестрой — такими, какими и должны были быть — а ночью вновь стали теми, кем хотели быть они сами. — Господин, — тонкий голосок Доррена вырвал его из сладких воспоминаний годовой давности. — Все уже собираются. Нехорошо будет господину опоздать на ужин в честь своих именин. — Я готов, — ответил Джейме, снимая ненавистную рубашку в пользу обычной хлопковой футболки.***
Так как противненький мистер Аррен покинул Утес, Вариса пустили за семейный стол еще на завтраке. Отец, конечно, был против, но Тирион слышал, как тетя Дженна говорила, что это слишком негостеприимно даже для Ланнистеров. В конце концов, друг сидел рядом с ним, и было совершенно неважно, как тетя смогла этого добиться. Настроение у Тириона было приподнятое, поэтому он положил себе еще овощного салата. Джейме избегал его весь день, поэтому подарок для него все еще лежал в спальне Тириона на письменном столе. После ужина он во что бы то ни стало подловит брата и вручит ему свое творение. Только вот Джейме опаздывает на застолье в свою честь. Кстати, как и Серсея. Но она все же приходит первой: в льняном сарафане молочного цвета абсолютно бесстыдной длины, которая была бы просто неприличной, надень она каблуки. К счастью для репутации тети Дженны, подошва босоножек плоская. И все равно все на грани: от Тириона не укрывается, как губы отца складываются в недовольную тонкую линию. Дяди по очереди поздравляют сестрицу с днем рождения — они тоже видят ее сегодня первый раз. Сказать пару слов приходится и Варису; он купает Серсею в море лести, но делает это так вежливо и аккуратно, что даже она сама не может ответить ничего, кроме слова «спасибо». Тирион с трудом признается себе, что немного завидует. Этим вечером стол необыкновенный, как и на любой их день рождения, из тех, что он застал; золотые сестра и брат всегда снимали все сливки: они знали отца, который мог улыбаться, и знали мать, когда она была жива. Тириону становится немного легче от того, что все это было настолько давно, что они и сами, наверное, не помнят; правда, Серсея с пеной у рта готова доказывать обратное каждый день, обвиняя его в том, что он у нее отнял. Но это уже дело принципа. Джейме входит, стоило всем воткнуть вилки в жаркое. Когда он подходит к столу, Серсея вскакивает со стула и целует его в щеку, после чего крепко обнимает. Он не ожидал, но все же осторожно обнимает ее и так же вполголоса произносит ответное «с днем рождения». Тирион едва не забывает посмотреть на отца: но обычное равнодушие на его лице всего навсего приправлено щепоткой неудовольствия. — Как был ваш день? — начинает отец, спустя десять минут сольного концерта столовых приборов и тарелок. — Мы с тетей купили столько новых платьев в Ланниспорте... — начинает Серсея, но не успевает закончить. — Надеюсь, не как то, что на тебе надето. Кусок индейки во рту Тириона тает синхронно с улыбкой сестры и он испытывает почти физическое удовлетворение. — Когда ты станешь женой министра, тебе нужно будет привыкать к другой одежде, и лучше начать делать это как можно скорее. Кажется, их батюшка в совершенстве владеет искусством высасывания радости из помещения. Нужно будет спросить у дяди Гериона, нет ли у них в роду дементоров. Дементоры вообще могут размножаться? Джейме начинает источать неприкрытую агрессию, когда речь заходит о свадьбе. Он ест быстро, нервно, желая, очевидно, расправиться с ужином поскорее и уйти туда, откуда пришел. Нужно остановить эту хвостатую комету. — Отец, — мгновенный эффект уже получен: на Тириона смотрят все без исключения. — Я слышал, что Вы еще не подарили Ваших подарков. Уверен, всем очень любопытно на них взглянуть. Тирион слышал, что подарили Джейме. Там были перчатки из какого-то уникального материала, которые могут выдержать удар хвоста венгерского хвосторога. Еще им с Серсеей подарили новые мантии — «взрослые», плотные, темно-серые. Еще Джейме подарили лошадь, уже третью, кажется — в этот раз это была красивая, белоснежная кобыла. И еще там было что-то по мелочи: новая метла, несколько перстней, собственную печать с гербовым львом... — Да, разумеется, — выдохнул отец, пригвождая его взглядом к стулу. Он двумя пальцами подозвал к себе Торрена, своего домовика, стоявшего за его спиной. Тирион ненавидел Торрена — может быть потому, что он был реинкарнацией отца в обличье эльфа — настолько надменным и властным был этот скользкий червяк. Отправленный в кабинет хозяина, эльф вернулся уже через минуту, прижимая небольшую шкатулку к груди, как величайшее сокровище. Он торжественно поставил ее на стол перед отцом, и, поклонившись, вернулся на свой пост, изредка поглядывая на Тириона. Ууу, мерзавец. Когда Джейме станет хозяином Утеса, он попросит его дать Торрену чьи-нибудь старые поношенные трусы, и дело с концом. Отец достал из шкатулки медальон на длинной золотой цепочке и повернулся к Серсее. — Ты знаешь, что это, так ведь? Трепет, с которым заговорила Серсея, заставил сердце Тириона сжаться. — Знаю. Мамин медальон. — Теперь он твой. Украшение оказалось в белых руках Серсеи, а потом у тети Дженны: она завела застежки назад и сестра грациозно перекинула волосы со спины на грудь. Тириону, наконец, удалось рассмотреть рисунок. Ну еще бы там был не лев. — Есть еще кое-что, — отец выудил из шкатулки идентичный медальон, только меньшего размера. — Это для твоего сына или дочери. Скорее всего, дочери. Подаришь ей, когда посчитаешь нужным. Ох, отец, это низко даже для тебя. Сестрица уже простила ему все, что было сказано до этого, а подоплека такого подарка была ясна всем, даже Торрену: если медальон будет не один, хозяйке будет вовсе не обязательно умирать, чтобы передать его дальше. Поистине элегантный способ напомнить всем о той, кого не хватает за этим столом и кто занимает ее место. — Для тебя тоже кое-что есть, — продолжает отец, поворачиваясь к Джейме. — Думаю, тебе будет приятно узнать, что мистер Аррен приезжал сюда не только ради твоей сестры. Брат дожевывает кусок и смотрит на отца, приподняв бровь. Мурашки бегут по спине Тириона, когда он осознает, насколько пугающе они похожи; Джейме сейчас — худшая версия Серсеи: нетерпеливая, не понимающая и подозрительная. — Что происходит? — шепчет Варис одними губами. Тирион пожимает плечами и качает головой, его взгляд выразительнее любого ответа. Да просто обычный семейный ужин. — Мне, в общем-то, совершенно плевать, зачем... — Ты бы говорил по-другому, если бы знал, — властно перебивает Джейме отец. — Джон Аррен поговорил со своим названным сыном и убедил его выделить тебе должность в Министерстве. О Боги, только не это. Джейме отложил приборы и вытер губы салфеткой — верный знак готовящейся ответной тирады. Варис удивленно наблюдал за его попытками соскользнуть под стол — о, если бы он знал, он бы бежал отсюда первый. — Прекрасная новость, — глубокомысленно изрек Киван, словно сказал нечто, достойное энциклопедии. — В каком отделе? — Международного магического сотрудничества. Они уже все решили. Только вот... Джейме — не Серсея, при всей их одинаковости. — Мне не потребуется эта должность, отец. Брат говорит вполголоса, только в наступившей тишине эхо его слов все равно, что крик толпы. — В каком смысле? — Мракоборческий отдел прислал мне письмо, где пригласил меня пройти первичные испытания... — Исключено, — безапелляционно заявляет отец, делая глоток вина. Джейме начинает сердиться; Тирион не видит, но догадывается, что у него загораются глаза. Плотина вот-вот прорвется, слишком много собралось воды. — Я намерен хотя бы попробовать, и никто из вас, — Джейме окидывает взглядом всех сидящих, — меня не остановит. — Милый, — тетя Дженна тянется через стол и касается руки племянника. — Послушай. Среди Ланнистеров никогда не было мракоборцев... — Значит, я буду первым. Неведомый тебя разбери, братец, нельзя так относиться к дарам отца. Нужно принять их, рассыпаться в благодарностях, упомянуть, что ты совершенно не достоин оказанной чести и может быть тогда твой ответ посчитают приемлемым. — Некуда спешить, — отец держит себя в руках намного лучше Джейме, — мы поговорим об этом в другой раз, когда ты будешь готов к конструктивному диалогу. А сейчас... — Я сыта, отец, я могу идти? Он окидывает Серсею взглядом «еще-один-невоспитанный-и-неблагодарный-ребенок» и кивком головы отпускает ее. Джейме разрешения не спрашивает: в гробовой тишине доедает пирог, нарочно медленно и чавкая; допивает чай, и только потом уходит, не забыв напоследок как следует хлопнуть дверью.