Я вас всех ненавижу

Джейме и сам понимал, насколько абсурдно это звучит, но факт оставался фактом: он был Ланнистером и у него не было денег. Кому скажи — засмеют.       Весь остаток ночи, а точнее будет сказать, два часа, он ломал голову над тем, где их достать. Все дело было в том, что деньги до сегодняшнего дня ему были и не нужны: одежда шилась сама (по распоряжению отца), все для школы покупалось точно в срок перед каждым учебным годом без его участия, а если Джейме требовалось что-то особенное, то он мог пойти и попросить. Ему отец не отказывал никогда. Сейчас же был совсем иной случай.       Джейме вышел на небольшой балкон своей спальни. Погода не шла ни в какое сравнение с тем, что было прежде; солнце уже слепило глаза, и только свежий чуть прохладный воздух напоминал о вчерашнем дожде. Он решил, что позавтракает в городе, после того, как разживется маггловскими фунтами. Которые еще нужно было как-то достать.       Он вернулся в комнату и прикрыл балконную дверь, чтобы Тириона не продуло — младший брат все так же занимал левую половину его кровати и сонно сопел, не собираясь вставать в такую рань. Джейме ухмыльнулся и направился к шкафу, по пути беря палочку со стола. — Акцио чистые вещи.       Когда из шкафа на него вывалилась добрая половина его гардероба, Джейме услышал в ушах голос сестры. — Конкретика, понимаешь? — не унимается четырнадцатилетняя Серсея, подсаживаясь за его парту во время практического занятия по заклинаниям. — Нельзя просто взять и потребовать, скажем, шоколад. Ты должен уточнить, какой ты хочешь: белый, молочный, с фундуком... — А если я хочу весь? — Так нельзя, — возмущаясь, отрезает сестра. — Это не по правилам. — Господин так рано встал? — прошептал Доррен, откапывая Джейме из груды вещей и с поистине магической скоростью раскидывая их по нужным полкам. И давно он здесь? — Тише, ты разбудишь Тириона, — шикнул Джейме, хотя и признавая, что больше шуму наделал он сам, подбирая себе одежду. — Доррен набрал господину ванну. Заранее. — Благодарю, — Джейме взял пару чистых джинс и футболку, и принял из рук домовика полотенце. — Если тебя спросят, я ушел в город и вернусь к обеду. По личным делам, — Доррен кивнул примерно тысячу раз и выбежал из комнаты.       Наскоро приняв ванну и одевшись, Джейме вернулся в комнату — младший брат был все на том же месте, свернувшись калачиком. Стараясь его не разбудить, он подошел к комоду и открыл крышку небольшой старомодной шкатулки. С десяток чудовищ сверкнули на него своими единственными глазами: рубинами, аметистами, изумрудами и топазами. Он и сам не знал, зачем ему продолжают их дарить, если к драгоценностям он, очевидно, всегда был равнодушен. Джейме носил один единственный перстень — обычное золотое кольцо со штампом, печатку. Буква «L», по мнению отца, всегда должна была напоминать наследнику, для чего он все это делает. Джейме взял три кольца с самыми крупными вставками и выбежал из комнаты.       Он не очень уважал трансгрессию, но был вынужден признать ее неоспоримый плюс — скорость. Открыв глаза, Джейме оказался ровно там, где рассчитывал — в небольшом тупике в самом начале торговых улиц. В этот тупик не выходило ни одно окно, поэтому он заприметил его не один год назад. Джейме засунул палочку за пояс брюк и прикрыл сверху футболкой, уже пожалев, что не взял хотя бы рюкзака.       Этот город не просто так назывался именем его предков — магглы, скорее всего, уже позабыли об истории, но жажда наживы текла по их венам, как магия — по жилам Ланнистеров с Утеса. Джейме был готов поспорить, что ни в одном городе заведения такого рода не работают до девяти утра — только в Лондоне, разве что; но он не проверял.       Что-то звякнуло над его головой, когда он вошел; оказалось, что это были маленькие позолоченные львы, которые таким образом оповещают хозяина о чьем-то приходе. За стойкой находился чрезвычайно худой мужчина, с противными черными усами и в толстых очках в роговой оправе. Слева на груди у него было застиранное кофейное пятно. — Добрый день. Мужчина посмотрел куда-то сквозь Джейме, а потом снова уткнулся в книгу и перевернул страницу. — Утро. — Что, простите? Кофейное Пятно захлопнуло книгу и встало. — Еще утро. Доброе утро. Чем могу быть полезен? Джейме поморщился и успел подумать о том, что это, собственно, в интересах заведения — выбирать персонал повежливее и по опрятнее, но ничего не ответил и полез в задний карман джинс. — Вот. Я хотел бы заложить их. — Минутку, я приглашу оценщика, — Кофейное Пятно мельком глянуло на перстни и скрылось за дверью, которую Джейме даже не заметил, потому что она была такой же белой, как и стены. Пришедший через несколько минут оценщик не понравился Джейме сразу же; едва успев рассмотреть кольца, он ухмыльнулся и вопросительно взглянул на посетителя. — Где ты украл их? Он почувствовал, как рдеют его щеки. — Я не крал. Это семейные драгоценности, которые не имеют лично для меня никакой ценности. Я хотел бы получить за них что-нибудь, — после этого оценщик повернулся к Кофейному Пятну и что-то негромко пробурчал под нос. — Я могу дать Вам по тысяче за эти два, и полторы — за третье. Джейме понимал, что это намного меньше, чем их реальная стоимость, но надеялся, что этого все же хватит. — Я согласен. — Тогда вот, заполните форму, — Пятно протянуло ему лист бумаги и какую-то стеклянную палочку вместо пера, — Я сейчас вернусь. Скажите, Вы намерены выкупать их? — Что? — Джейме оторвался от рассматривания ручки и поднял глаза. — Кольца? Нет. — Хорошо.       Он заполняет документы вымышленным именем, а датой рождения ставит сегодняшний день, только восемнадцать лет назад; Кофейное Пятно возвращается с пачкой денег, перевязанных резинкой, и проверяет формуляр. — И не жалко избавляться от такого? — спрашивает он, не отрывая глаз от бумаги. Джейме слышит в голове нежный голос сестры, совсем как несколько часов назад, и отрицательно мотает головой. — Нет, не жалко.       Получив то, за чем пришел, Джейме отправился к пристани. Ланниспорт являлся одним из самых крупных портовых городов в стране, и он надеялся, что это осталось неизменным, как и продажность капитанов, о которой слагали песни — некоторые из них были даже популярнее «Медведя и прекрасной девы». Джейме надеялся найти хотя бы одного такого.       Признавая хитрость и извращенность ума его близнеца, профессора Хогвартса никогда не уставали напоминать, что и он бы мог достичь большего, если бы приложил чуть больше усилий. Теперь Джейме был вынужден с ними согласиться — когда это требовалось ему самому, его мозг работал не хуже сестриного; при условии, что ее не было рядом и она его не отвлекала. План его казался ему практически безупречным, выверенным настолько, что в нем не было места даже малейшему недочету. О том, что Серсея оценит его задумку по достоинству, он даже не беспокоился: максимум разозлится из-за того, что не дошла до этого сама.       Так думал Джейме, подходя к пристани и любуясь белыми яхтами, которые напоминали ему гребни волн в восходящем солнце. Серсее бы понравилась эта роскошь, — про себя отметил он, разглядывая сверкающую палубу. Но это было не то, что ему нужно.       На двадцать девятой минуте осмотра ему приглянулся один не слишком симпатичный, но очевидно грузовой пароходик. Рядом на черной табличке на столбике мелом было написано время отправления — полночь двадцатого июня. Это спустило его с небес на землю; все на свете просто не могло идти по плану, но сдаваться просто так Джейме не собирался. В этот момент он увидел мужчину, спускающегося по трапу: брюнет лет сорока, под рубашкой, которая когда-то была белой, перекатывались мышцы. Он был очень загорелым, словно сейчас была не середина июня и не в Англии. Мужчина шел с нужного корабля, а значит, рассудил Джейме, мог знать капитана. — Извините, — остановил он его, когда брюнет поравнялся с ним на земле, — где я могу найти капитана этого... судна?       Мужчина, прищурившись, окинул его взглядом с ног до головы, продолжая вытирать руки полотенцем, хотя что угодно вокруг было чище, чем это вафельное нечто серобурмалинового цвета. Он усмехнулся, заметив, с какой брезгливостью Джейме смотрел на его руки. — Я — капитан. Чем обязан? Он произнес это, приподняв подбородок, и Джейме чуть было не принял это на свой счет — пока не понял, что тот просто стремился уклониться от солнца. — Видите ли... Я хотел бы узнать, не найдется ли у вас пустой каюты. — В порту стоит сотня пассажирских кораблей, а Вам нужна каюта на моем? — капитан продолжал ухмыляться, отвечая вопросом на вопрос. — Да. Одноместная, — Джейме понимал, что проигрывает сражение, но не собирался уходить ни с чем. — У меня есть деньги, — торопливо забормотал он, доставая пачку купюр из кармана. — Я могу заплатить. Реакция капитана его приятно удивила, но не так, как он ожидал. — Полегче, полегче, парень, — проговорил он, подходя на шаг ближе и улыбаясь уже куда добродушнее. — Спрячь это. Не нужно так отсвечивать. Как тебя зовут? — Джей... Джеймс, — мысленно «Джеймс» ударился головой о стену три раза. — Славно. Вот как мы поступим, Джеймс, — капитан положил свои руки ему на плечи, — Если ты все же решишь отправиться со мной, то придешь сюда в половине двенадцатого девятнадцатого июня. Каюту я тебе найду. Договорились? — Да, — после его ответа капитан улыбнулся и пошел дальше, в сторону от пристани. — Подождите, — догнал его Джейме. — А как же деньги? — Расплатишься, когда будешь на борту. Не хочу и дальше плодить эти сказки о продажных тварях, находящихся в рубке. До встречи, — он похлопал его по плечу и отправился в сторону рынка. Джейме решил, что в этот раз энтузиазм и собственные ноги донесут его до Утеса не хуже трансгрессии.

***

      Когда он вбежал в столовую, служанки уже вовсю сновали туда сюда, унося грязные тарелки, чашки и вазочки с джемом — Джейме еще в холле по запаху определил, что сегодня на завтрак были оладьи. Он приземлился на свой стул и принялся есть руками, не утруждая себя взять вилку; щеголять манерами было не перед кем — за столом оставались только отец и дяди. Джейме оторвался от закидывания оладий в свой рот, только когда молчание стало совершенно невыносимым. — Где ты был? — спросил отец, откладывая свежий выпуск «Ежедневного пророка» и делая глоток кофе. — Бегал, — Джейме потянулся за единственным оставшимся джемом. Тайвин нравоучительно заметил, что пробежки, конечно, дело хорошее, но это было последнее опоздание, которое он приемлет. Джейме посчитал, что дешево отделался. — А где Серсея? И тетя Дженна? — он только сейчас заметил пустые места напротив себя. Дядя Герион засмеялся и откинулся на спинку стула. — К твоей сестре приехали эти... Ну как их... Тряпочных дел мастера... — Он хотел сказать, швеи, — поправил его Киван, не терпевший неточностей. — Принесли готовые платья. Твоя тетя поможет выбрать лучшее. Я почти забыл, что моя сестрица выходит замуж, но спасибо, что напомнили. — Вот как, — кивнул Джейме, опрокидывая в себя чашку кофе и вставая из-за стола. Он заметил, как дядя Киван обменялся многозначительными взглядами со отцом. — Было крайне съедобно. Я пойду. — Я хочу, чтобы ты зашел ко мне в кабинет после обеда, — проговорил отец, складывая руки на животе. — Нам предстоит серьезный разговор.       Джейме быстро кивнул и покинул столовую; уже за закрытыми дверями он позволил себе побежать. Совершенно некстати вспомнилось, как матушка каждый раз отчитывала его, когда он на полной скорости врезался в нее в коридорах замка. К его удивлению, теперь во всех воспоминаниях она была в красном платье, расшитом рубинами. — Послушай, милый, — мама присаживается перед ним на корточки и берет его маленькие ручки в свои. — В замке очень скользкие полы. Ты расшибешься. — Я очень аккуратно бегаю, мама, — протестует Джейме и пытается вырвать свои ладошки. — Хочешь, я покажу, а ты посмотришь? — Я хочу, чтобы ты кое-что пообещал мне, солнышко, — Джоанна прикладывает все усилия, чтобы ее слова не выглядели слишком жестко. — Обещай мне: никакой беготни в коридорах. — Но мама... — Обещай, Джейме. Теперь никто не запрещал ему бегать, и Джейме невольно замедлил шаг.       В свою комнату он заглянул лишь на минуту, чтобы спрятать деньги в дне шкатулки. Еще его немного задержало зеркало — оказалось, он так спешил, что умчался, не вытерев клюквенный джем с носа. Появиться перед Серсеей в таком виде было бы преступно; она бы подняла его на смех, даже если бы они были наедине.       За ее дверью было не слышно ничего, кроме властного тона тети Дженны, но и ее слова разобрать было нельзя. Он постучался — больше для предупреждения, чем ради позволения войти — и зашел в комнату. Первое, что он увидел, была бегущая к нему незнакомая девушка с перепуганным лицом и вытаращенными глазами. — Вы что, Вы что! Сэр, выйдите, — она настойчиво пыталась развернуть и подтолкнуть его к выходу, — Жених не должен видеть не... — Семеро, — Джейме буквально услышал, как тетя закатила глаза, — отставить кудахтанье. Это ее брат. Входи, племянник, ты как раз вовремя.       Джейме обошел причитающую и извиняющуюся... швею? Модельера? Помощницу? Он не знал, и не хотел знать. То, что он увидел следом, заставило его не только забыть о глупой девице, но и потерять дар речи. Она была прекрасна.       Серсея стояла в центре комнаты на небольшой лесенке, и вокруг нее суетились еще две девушки, поправляющие юбку платья, которое было на ней надето. Лиф и рукава платья были абсолютно прозрачными — только плотно нашитые на них мелкие бежевые и золотые цветы делали его хотя бы на треть менее... открытым. Обнаженные плечи сопровождались глубоким, но узким декольте; Джейме уже успел задаться вопросом, как это все держится, пока его глаза не различили едва заметную сетку на груди. Юбка платья была нежно-бежевого цвета, и цветы с лифа спускались на нее длинными золотистыми лозами. Вся Серсея была такой — голой и золотой одновременно. — Ну, что скажешь? — спросила тетя, закуривая, и явно довольная его замешательством. А что говорят братья в таких случаях? — Красивое платье, — выдавил Джейме охрипшим от бега и долгого молчания голосом. Дженна расхохоталась. — И это все? Впечатляет. Кажется, Хогвартс уделяет очень много внимания полетам на метлах, и очень мало — расширению словарного запаса.

***

Тетя Дженна как всегда перегибала палку. Нужно было срочно что-то предпринять. — Я хочу, чтобы мне убрали шлейф, — заявила Серсея и тряхнула головой, так, что пара прядей из ее собранных волос повисли вдоль лица. Это сработало — тетя оставила брата в покое. — Это еще почему, позволь спросить? — Как можно танцевать с таким шлейфом? — в исполнении Серсеи такой простой вопрос стал риторическим; она была готова выть: шел второй час примерок, и при всей ее любви к нарядам, это начинало порядком утомлять. — Золотце мое, — снисходительно произнесла Дженна, усаживаясь в кресло, — невесты не танцуют. — Это еще почему? — почти отзеркалила тетю Серсея; ее удивление было по-настоящему искренним: о таком дурацком правиле она слышала впервые. — Ну а как можно танцевать с таким шлейфом? Еле сдерживаемый смех заставил обеих повернуться в сторону Джейме; идиот-братец тут же сделал вид, что закашлялся, и Дженна снова обратила свой взор к племяннице. — Шлейф мы оставим. А вот волосы распустите. Ей восемнадцать, а не восемьдесят, — девушки послушно распустили ей волосы, и перекинули передние пряди на грудь. — Ну вот, другое дело, — Дженна выпустила небольшое облачко дыма и свободной от кольца-мундштука рукой потрепала Серсею по щеке, — ты неотразима, душа моя. Твой будущий муж, может, и олень, но не слепой. Он от тебя голову потеряет. Серсея криво улыбнулась и подумала, что худшего при Джейме и сказать было нельзя. Она была рада, что не видит его лицо в этот момент.       Это платье ей нравилось — и не только потому, что она устала, и хотела скорее закончить эту, казавшуюся вечностью, примерку — нравилось по-настоящему. К тому же, к нему не предполагалась фата, а только украшение для волос в виде небольшой тиары; остатки богобоязненности в Серсее, семена которых заронила еще мама, пытались избежать ношения куска тюля на ее голове всеми правдами и неправдами.       Именно в тот момент, когда Серсея была готова сказать «С меня хватит, снимайте!», в своей обычной манере — а значит, без стука — в ее спальню вошел отец. Она мысленно похвалила Джейме за быстроту реакции — тот крайне скоро подорвался с ее кровати, на которой до этого сидел.       Отец молча принимал приветствия швей, пока не подошел чуть ближе. Он окинул ее взглядом сверху донизу, и ей стало плохо; так унизительно она не ощущала себя даже тогда, когда была вынуждена отправиться к мейстеру после первой крови. — И что это? — спросил он, убирая руки за спину. Тетя подошла к отцу и Серсея вспомнила, что она всегда принимала ее сторону; после этого она почувствовала себя значительно лучше. — Очень мило, что ты зашел. Мы как раз определились с выбором, — она вновь обернулась к Серсее и помимо гордости она увидела в тетиных глазах еще и обещание. Ничего не бойся, девочка моя, все будет хорошо. — И вы выбрали это? — Минутку, — Дженна на правах единственной сестры могла позволить себе дерзость взять Тайвина Ланнистера под руку, — Я хочу, чтобы ты кое-что осознал. Это твоя дочь — самая прекрасная девушка магического сообщества, и, что уж совсем очевидно, мира. И это ее свадебное платье. — Пусть она примерит что-нибудь еще. Это ведь не единственное платье? — обратился он к девушкам, пропустив мимо ушей сестрину тираду. — Осталось только одно, которое мисс Ланнистер еще не надевала, — проблеяла одна из девушек, а другая вынесла из-за ширмы огромный ворох снежно-белого нечто. — Я это не надену, — категорично заявила Серсея. Она видела эскизы и знала, что ей предлагают. Взгляд отца, которым он наградил ее, заставил ее немного съежиться. — Серсея, душа моя, нам с твоим отцом надо немного потолковать. Подожди здесь, не раздевайся, — Дженна силой вывела брата из комнаты и дверь захлопнулась.       Для Серсеи всегда оставалось загадкой, почему они с Джейме, прожившие на этом свете всего восемнадцать лет, знали своего отца куда лучше, чем его собственная сестра, которая была знакома с ним в два раза дольше. Ей бы очень сильно хотелось верить тете — только еще она знала, что если отец чего-то хочет, он это, как правило, получает. В этом они были похожи. — Она его убедит, — Джейме напомнил ей, что он еще в комнате. Эта неловкая попытка поддержать еще больше вывела ее из себя. — Почем ты знаешь, — процедила Серсея, поднимая глаза к потолку, чтобы слезы вкатились обратно, и мысленно прощаясь с платьем. — Я не знаю, я хочу верить. Вернувшейся Дженне даже не нужно было ничего говорить — все было написано на ее лице, и Серсее захотелось уже не выть, а рычать. — Свет мой, примерь последнее платье. Уверена, оно ничуть не хуже, — проговорила Дженна, храбрясь, но все же виновато улыбаясь, — Все, что ты ни наденешь, будет чудесно, — тут же спротиворечила она.       Серсея спустилась с лесенки, придерживая руками юбку, и зашла за ширму. Девицы извлекли ее из облака ее мечты и помогли надеть последнее платье. Это был провал; Серсея подумала, что в таком платье вполне могла выходить замуж ее бабушка. Лиф платья тоже был кружевным, и рукава тоже были длинными; только кружево в этот раз закрывало плечи целиком, и даже имелось что-то вроде воротника-стойки; вместо выреза на груди были наглухо застегнутые половинки, которые держались благодаря ряду жемчужных пуговиц. Талия была затянута так сильно, что дышать получалось с трудом; и даже здесь имелся этот невыносимый шлейф, тянущийся за ней еще на метр. Она поднялась по лесенке и вновь заняла свое место праздничного дерева. — Здесь волосы придется собрать, — произнесла тетя, и девицы тут же раболепно согласились, — предполагается открытая шея... Интересно, а возможно ли сделать меня еще уродливее? — Еще есть фата, — тявкнула одна из девушек из-за спины, собирающая ей волосы. Забираю свои слова обратно. Дженна, видя, что племянница на грани того, чтобы убить всех присутствующих, зареветь и объесться шоколада, постаралась употребить все свое красноречие, чтобы спасти невинные жизни. — Ты выглядишь чудесно, Серсея. Платье тебе очень идет. Очень достойно, очень... благородно. И твой отец очень хочет, чтобы ты была именно в нем. — Она выполнила достаточно требований. Если отец хочет видеть это платье на свадьбе, пусть ищет себе невесту и женится сам, — терпение Джейме подошло к концу еще быстрее, чем ее собственное. Если бы тетя Дженна могла испепелять взглядом, от близнеца бы уже ничего не осталось. Она взмахнула палочкой. — Силенцио, — Джейме возмущенно воззрился на Дженну, но из его открывающегося рта не доносилось ни звука. — Извини, племянник, но ты абсолютно не помогаешь. Мы договорились, Серсея? Джейме из-за тетиной спины отрицательно мотал головой, запрещая ей соглашаться, но по правде говоря, единственное, чего хотелось бы Серсее — это чтобы все скорее закончилось. — Договорились. — Вот и чудно.