Я вас всех ненавижу

      Ему было противно смотреть, как Серсея провожала Джоффри на конную прогулку со всеми остальными: не меньше, чем на другой конец света отправляла. — Будь осторожен, хорошо? — просила она его, ставя в неловкое положение перед отцом и Роббом Старком. — Не гони. Это ведь незнакомый конь. Пожалуйста, Джоффри, — Джейме видел, как у племянника от недовольства скривилось лицо; он опасался, что тот сейчас наговорит сестре грубостей, но кажется, Джоффри сдержался. Но больше всего его из себя вывело то, что она уже была не рада, что они уезжают: если бы Джофф остался и никуда не поехал, она была бы намного счастливее.       Вчера перед сном он немного побродил по замку и нашел закрытую на реставрацию башню. Ну, не то чтобы закрытую, да и работы в ней никакие не велись: просто удаленная, полузаброшенная часть здания, в которую никто бы никогда не сунулся. Наверху была небольшая комната, в которой не было ничего, кроме строительного мусора и нескольких досок. Это было идеальное место для уединения. В любом случае, им было не привыкать.       После того, как на пятом курсе они вернулись в Хогвартс после зимних каникул (тех самых, во время которых они в первый раз сделали то, что не должны были), его сестра, поехавший на контроле фрик, составила расписание их встреч: по вторникам об этом должен был заботиться Джейме, а по субботам — она. Они часто отыскивали самые укромные места, и предупреждали другого о смене локации запиской накануне свидания. Это была система, которая работала и не давала сбоев — как все, что делала Серсея.       Джейме постарался освободить немного места на полу, ногами смахнув опилки в кучу и поставив доски в вертикальное положение подальше от них. Ему было стыдно и противно, но сестра наотрез отказалась делать это в его или ее спальне — слишком, видите ли, много глаз и ушей. А здесь, чего доброго, мышей.       Он вздохнул, вспоминая, что однажды, желая хотя бы немного украсить место их встречи, он принес в астрономическую башню пару свечей с легким нежным запахом: ему окончательно надоела темнота, в которой они занимались любовью. Серсея его засмеяла. — Ты что, совсем? Зачем это? — Я хочу видеть твое лицо, — несмело ответил Джейме. — Это что, ваниль? — спросила сестра, не дослушав. — Мы не можем оставить их зажженными. Кто-нибудь увидит свет в щели под дверью. Это было глупо: в такой час никто не мог ходить мимо астрономической башни, но Серсея задула свечи одну за другой. Он мысленно пожал плечами и больше никогда их не приносил.       Сестре, в общем-то, привыкшей к роскоши и красоте девушке, а потом уже и женщине, было восхитительно все равно на антураж, когда дело доходило до секса. Это ему нравилось и ужасно его заводило. Но в этот раз он, кажется, превзошел сам себя: через час Серсея стояла по центру этой комнатушки в своем красно-розовом платье и не могла выдавить из себя ни слова. — Это что? — осторожно спросила она, когда голос ей подчинился. Джейме ослепительно улыбнулся и принялся расстегивать мантию, начиная с шеи. — Не твоя спальня в Красном Замке, конечно, но... — Я здесь не останусь, — решительно мотнула головой Серсея и направилась к выходу. Он схватил ее за локоть и резко притянул к себе. — Не ломайся, сестрица, — усмехнулся он, когда оторвался от ее губ. — Надолго мы здесь не задержимся. — А лучше бы подольше, — прошептала Серсея ему в спину, когда он раскладывал свою мантию на каменном полу. Он ухмыльнулся себе под нос — ее просто всегда нужно было настроить.       Джейме никогда ее ни к чему не принуждал: если бы он заметил, что она действительно не хочет, он бы остановился, — так он убеждал сам себя. Но иногда аппетит действительно приходит во время еды, и частенько сестре просто нужно было напомнить, что ей это нужно ничуть не меньше, чем ему. — Иди сюда, — потянул он ее на себя, когда сел на мантию. Серсея быстро расстегнула несколько пуговиц на его рубашке, а он зарылся рукой в ее волосы. Наконец-то, — выдохнул он про себя.       Джейме не терпелось соединиться с сестрой, и он даже не стал раздевать ее полностью или обнажаться сам. Серсея такое тоже любила, но по другой причине: так можно было быстрее прикрыться в случае чего.       Она стояла на четвереньках, а он сзади нее; Джейме потянул ее за волосы вверх, продолжая движения, мазнув важным поцелуем по челюсти. Серсея громко вздыхала, схватившись за его руку, а потом вдруг не своим, срывающимся голосом воскликнула: — Прекрати.       Джейме рукой взял ее за подбородок, прижимаясь еще ближе, не намереваясь отпускать ни на секунду, но она повторила — и на этот раз в ее голосе он отчетливо услышал панику. — Прекрати!       Он открыл глаза и увидел в окне ребенка, мальчика, ошарашенного, наблюдающего за ними. Он встал и торопливо спрятал член в штаны; ребенок, поняв, что он двигается к нему, попытался улизнуть, но Джейме был быстрее: схватил мальчишку за курточку и втащил его обратно в окно. — Ты совсем рехнулся? — спросил он, пытаясь отдышаться от скачек, которые они с сестрой устроили. В голове стучало только одно слово: Обливиэйт. Есть одно слово, которое все исправит. Он сунул руку в карман мантии за палочкой, но только пронзил воздух — его мантия сейчас лежала на полу. — Палочку, — бросил он сестре, не оборачиваясь и протягивая руку; и как только он это сказал, он вспомнил, как оставил ее в своей комнате на столе. Шуршание и последовавший за этим тяжелый вздох сестры это только подтвердили. — Дай свою! — он старался не показывать, что сейчас происходит у него внутри (если бы Серсея услышала в его голосе страх, она бы тронулась), но выходило уже не слишком убедительно. Ребенок дернулся, пытаясь отцепиться, и только сейчас Джейме узнал в нем среднего мальчишку Старков. — Не дергайся, все хорошо, все хорошо, — улыбнулся он ему, удерживая, и непонятно кого пытался успокоить — его или себя. — Я не взяла, — ответила Серсея, а потом продолжила, пытаясь унять дыхание. — Он нас видел. Ну спасибо, что сказала, а то я не заметил. — Он нас видел! — куда агрессивнее закричала она, скатываясь в ужас.       Когда кто-то паникует, главное не поддаваться и не начинать разводить сопли. Если человек видит, что все под контролем, рано или поздно он успокоится. — Я расслышал и в первый раз, — ответил Джейме, призвав на помощь всю свою беззаботность; он не оборачивался, сражаясь взглядом с ребенком. И выглянул из окна: внизу на земле поскуливал лютоволчонок. — Любишь лазать по стенам? — спросил он, усмехаясь, у мальчишки. — Сколько тебе лет, мальчик? — Десять, — ответил пацан, цепляясь за руку, которой он его держал. — Десять, — зачем-то повторил Джейме. Как Томмену. Что будет с ней, если мальчишка расскажет? А с детьми?       Он отпустил курточку мальчика и повернулся к сестре, поджав губы, усмехаясь и задавая одними глазами вопрос «Ну и что мы делать будем?» Боковым зрением он увидел, что мальчик тоже смотрит на нее, как будто от ее слова зависело все. Серсея сидела на полу, там, где он ее оставил, придерживая расстегнутое платье на груди. От нее помощи было не дождаться: она сейчас была похожа на зверя, дикие глаза которого просили только об одном — выжить любой ценой.       Решение пришлось принимать самому. Он думал оставить ее здесь и сходить за палочкой, но мальчишка, чего доброго, поднял бы крик. Если попросить сходить сестру, то она выдаст себя первому, кого встретит: животный страх уже овладел ей целиком. Выбора особенно не было, и Джейме еще раз мысленно напомнил себе, чья жизнь ему важнее. — Чего не сделаешь ради любви, — чуть пожал он плечами и не глядя с силой толкнул мальчика из окна.

***

      Первое, что он почувствовал, когда проснулся — стойкий запах псарни. Когда открыл глаза, понял, что не ошибся: вокруг была солома, а рядом с ним — две здоровых собаки. Тирион потер глаза и попытался сесть. — Эти сучки лучше вчерашних, дядя? — прозвучало сзади. На дверцу загончика опирался ухмыляющийся племянник. Вот же мерзкий змееныш. Тирион уже пожалел, что столько выпил накануне. Не дождавшись ответа, Джоффри продолжал: — Матушка тебя искала. Мы сегодня возвращаемся в Лондон. Матушка твоя тоже та еще гадюка. — Не забудь перед отъездом зайти к мистеру и миссис Старк и выразить им свое сочувствие. — Бедный мальчик. Так и не пришел в себя после падения. — Им что, помогут мои слова? — вдруг спросил племянник. — Мне плевать на него. И терпеть не могу женские слезы... — только сейчас Тирион заметил, что рядом с Джоффри стоял Пес — хотя как можно было не заметить эту громилу? Племянник повернулся к Клигану и смеялся — смеялся над чужим горем — такого Тирион не стерпел и ударил парня по лицу. — Одно слово, и получишь еще, — сказал он, пока Джоффри оправлялся от шока. — Я все скажу матери! — следующая пощечина прилетела уже от левой руки. — Иди. Рассказывай. Но сначала сходишь к Старкам. И не забудь упасть на колени и сказать, как ты сожалеешь, и что молишься всем известным богам за их сына. Ты понял? — Ты не— Семеро, да он просто нарывается, — подумал Тирион, отвешивая третью пощечину. — Ты понял? — вообще детей бить нехорошо, но Джоффри — исключение. Ох, если бы тот мог пользоваться магией вне школы, он бы сейчас ему ответил. Придется Тириону отложить свои визиты в Лондон, пока мальчишка не перебесится.       Джоффри с раздувающимися от гнева ноздрями умчался куда-то в сторону входа, и они с Псом остались одни. — Он это запомнит, Бес, — сказал тот безразлично. — Надеюсь, — ответил Тирион, слегка потирая руки в предвкушении завтрака — или обеда? — А если забудет, напомни ему, как верный Пес.       Когда он пришел в столовую, в ней оставались только Джейме, Серсея и любимые племянники. Первый блин всегда комом, — шутил он в разговорах с Джейме. Брат для вида кривил губы, но Тирион знал, что в душе Джейме с ним согласен. Девочка у Серсеи получилась чудесная, похожая на цветочек, добрая и чувствительная — она не боялась «особенного» дядю, часто задавала вопросы и интересовалась всем на свете. У Томмена тоже было большое сердце, он обожал животных, все время грозился подарить дядюшке котенка. Иногда он задумывался, не приемные ли они, но это было не логично: очень уж сильно они внешне были похожи на Серсею.       Каждый раз, когда он знал, что точно окажется в Лондоне, он привозил им что-нибудь в подарок, а если не мог присутствовать на днях рождения, то передавал свои поздравления и подарки через Джейме. Эти двое тянулись к любому проявлению заботы и внимания: единственным источником ласки для них была мать, и как бы сестра не любила своих детей, иногда этого было недостаточно. Ее муж не баловал отпрысков своим вниманием: родительство, как понял Тирион, вообще не входило в список его интересов. Джейме однажды рассказал ему, что на пятый день рождения Томмена Роберт был в отъезде, и не оставил Серсее подарка, который она могла бы подарить мальчику от его имени. — Я проснулся посреди ночи, хотел сходить попить воды, а у нее в комнате горел свет, — рассказывал ему Джейме; было заметно, что брату было очень неловко. — Я зашел спросить, почему она не спит, а она сидела и разбиралась с каким-то мудреным заклинанием: хотела, чтобы маггловский игрушечный паровозик пускал дым, когда проходил через станцию, и чтобы никогда не съезжал с путей.       Со слов Джейме, на следующий день сестра подарила сыну целый маленький городок, по которому курсировал паровозик, и сказала, что это ему прислал папа и что он его очень любит. Томмен был в диком восторге и не отлипал от игрушки пару месяцев. Тирион увидел в этой истории больше, чем Джейме; сестра все детство пыталась добиться любви отца, идя на различные ухищрения только ради того, чтобы он обратил на нее внимание. Своим детям она желала другого: чтобы они чувствовали, что их отцу на них не наплевать, даже если это не так. — Мне бекона и рыбок, — объявил он, приближаясь к столу; слуга кивнул и засуетился. — И темного пива, чтобы запить. — Опохмелиться, другими словами. — Братец, — поздоровался Джейме, пока Тирион чуть-чуть пересаживал Томмена влево и освобождал себе место на скамье. — Любимые родственнички, — он потянулся и отправил в рот хрустящие сухарики. Мирцелла нерешительно улыбнулась. — А Бран не умрет? За столом повисла тишина, нарушаемая только чавканьем Тириона. — Нет, не думаю. Его слова обрадовали это воздушное создание, но почему-то насторожили его мать. — Как это? — Мейстеры говорят, что мальчик скорее всего выкарабкается, — Тирион отпил чего-то из кружки и взял с подноса последний бутерброд. Всеобщее молчание заставило его поднять глаза, и он заметил, как брат исподлобья переглядывается с сестрой. — За что ребенку терпеть такую боль? — произнесла Серсея своим самым нежным голосом. — Одним Богам известно, сестрица. Мы можем только молиться. Почему вы уезжаете так скоро? — У Старков и без нас сейчас полно хлопот, — огрызнулась Серсея, а потом расплылась в ядовитой улыбке. — Но неужели ты поедешь? Нелепо даже для тебя. — Ты разучилась удивляться. Грандиозное сооружение! — сестра усмехнулась, поправила палантин и наклонилась чуть ближе к столу, — Обитель всех самых опасных преступников современности! — Тирион повернулся к племяннику и скорчил страшную рожу, отчего Томмен громко засмеялся. — Ты же не собираешься там остаться? — иронизировал брат, тыкая вилкой в остатки еды на тарелке. — Конечно, нет. Просто хочу помочиться с крыши Азкабана. Вдруг попаду на какого-нибудь дементора?       Джейме и Томмен рассмеялись сами, а Мирцелла улыбнулась только тогда, когда дядюшка подмигнул ей, принимаясь за поглощение принесенного ему бекона. — Незачем детям слушать эту грязь, — недовольно произнесла Серсея. — Пойдемте. — Племянники встали из-за стола и отправились за матерью, Тирион успел заметить, как на выходе из комнаты Серсея взяла Томмена за руку. — Даже если мальчишка выживет, он будет калекой, — неожиданно и даже с каким-то остервенением выплюнул брат. — Уродом. Уж лучше милосердная, быстрая смерть.       Джейме запил свои слова остатками кофе, а Тирион пялился в точку на столе. — Раз уж мы говорим об уродах, позволь не согласиться. Смерть подводит окончательный итог, а жизнь, какая бы она ни была, полна возможностей. — Он проглотил кусочек бекона. — Скорей бы мальчик очнулся. Интересно, что он тогда расскажет.       После этого вновь на какое-то время наступила тишина, и Тирион краем глаза увидел, как у брата нервно дрогнули губы. — Дорогой братец, — вкрадчиво произнес он, — я не всегда понимаю, на чьей ты стороне. — Мой милый братец, твои слова так ранят. Я ведь так люблю свое семейство, — ответил Тирион, не глядя, отправляя в рот кусок бекона. Наконец-то пиво принесли.

***

      По необъяснимой причине в Лондон Баратеон решил возвращаться не сразу: какой-то его давний приятель жил в Дарри и им всем пришлось остановиться там: Баратеонам в полном составе, сопровождающим мракоборцам и Неду Старку с двумя дочками. Те взяли с собой своих лютоволчиц — и случилось то, что случилось.       Джейме там не было, он все услышал со слов Меррина Транта. Если верить этому идиоту, волчица младшей напала на Джоффри и слегка покусала тому руку. Серсея, разумеется, устроила истерику в своих лучших традициях — потребовала у мужа, чтобы девочку наказали, а волчицу убили. Но их надо было еще найти: Нед Старк лично искал дочь с парой мракоборцев.       Комната, в которой их разместили, хозяйская спальня, была прямо над ним. Джейме слышал резкие реплики сестры, а скрип пола говорил о том, что она мечется по комнате, как лев по клетке. Роберт отвечал редко, но метко: его доводы как будто раззадоривали ее еще больше, и Джейме даже показалось, что он слышал звон стекла.       Ему ужасно не хотелось вмешиваться. В конце концов, у нее есть палочка — сама эту кашу заварила, пусть сама и размешивает. Арис Окхарт на соседней кровати поглядывал на него и укоризненно, и боязливо. Наверху наконец-то стало тихо; Джейме лег на заправленную кровать и закрыл глаза. У него был час на то, чтобы вздремнуть, а потом выйти в караул.       Выспаться было не суждено. Джейме казалось, что он только-только прикрыл глаза, а Селми уже трепал его по плечу. — Уже пора? — спросил он, садясь и оглядываясь. Окхарта в комнате не было, а за окном, казалось, наступила глубокая ночь — он видел две крошечные звезды. — Нет, не совсем. Твоя сестра хочет тебя видеть. Джейме провел рукой по лицу, отгоняя сон. — Который час? — Почти час ночи. Он оперся на колени, встал и нащупал палочку в кармане. — Я схожу, узнаю, что ей нужно, и сменю Блаунта. — Барристан кивнул и хлопнул его по плечу.       Он поднялся на этаж выше и еще некоторое время стоял у двери, не зная, входить ему или нет. Если Серсея еще не отошла от ссоры с мужем, то сейчас его ждет такая же головомойка — а если бы Джейме хотел, чтобы ему клевали мозг, он бы давно женился. Так он говорил сестре, когда она начинала выяснять отношения, и с удовольствием наблюдал, как у нее краснеет от ярости лицо. Только заставляя ее ревновать можно было убедиться, что ей еще не все равно.       В ответ на стук прозвучало негромкое «да». Она знает, что это я, — мелькнуло у него в голове, и он тут же удивился собственной глупости, — конечно, она ведь сама меня позвала.       Серсея стояла у окна, спиной к нему, в черной шелковой ночной рубашке, с распущенными волосами. Он уже почти облизнулся, но вовремя прикусил губу: рядом с кроватью на полу храпел Баратеон. Его толстый живот надувался парусом при каждом вдохе. В комнате стоял запах алкоголя. Все ясно. Не дошел до постели. — Мне уложить его в постель? — спросил он ее спину. — Нет, — ответила Серсея, отворачиваясь от окна. Ее руки метнулись к плечам, к тоненьким черным лямкам, и через секунду ткань обвилась вокруг ее лодыжек. Джейме затаил дыхание, боясь спугнуть видение. Сестра осторожно перешагнула через шелк и остановилась у кровати. — Лучше меня уложи. Сердце остановилось, а потом забилось в семь раз быстрее. Мантию он расстегивал уже на ходу. Я убью его, — думал он, залезая за сестрой на кровать. Я убью его, если он проснется.       Серсея притягивала его за шею, путалась пальцами в волосах и тихонько стонала ему на ухо. Ее ноги кольцом обвились вокруг его бедер, прижимая его еще ближе, хотя расстояния и так уже не осталось. Он целовал ее ключицу, не переставая двигаться, как вдруг сестра откинула голову назад, закрыла глаза и одними губами произнесла: — Хочу...       Джейме поцеловал ее в губы, задыхаясь от счастья — она умела стирать прошлое одним нечаянным вздохом. У губ был вкус какого-то сладкого вина... — Хочу, — снова простонала Серсея, проводя ногтями по спине. Меня? Скажи, что ты хочешь меня.       Он поднял ее руки и удерживал их над головой. Сестра извивалась, пытаясь получить их обратно, чтобы прижать его ближе; когда поняла, что он сильнее, стала приподнимать бедра, встречая его толчки. Наконец, Джейме выпустил ее руки, и они тут же обвились вокруг его тела, а пальцы вцепились в лопатки. — Хочу, чтобы она поплатилась, — в беспамятстве прошептала она хрипло, — пусть этого волка найдут... Что? — Найди ее... Хочу, чтобы ты нашел... — всхлипнула Серсея от избытка чувств. Если я сделаю, как она просит, она будет любить меня. — Я найду, — легко пообещал он, надеясь, что девочку найдет отец. Если она попадется ему, Джейме... Он отведет ее к Серсее, и пусть она делает, что хочет. Эти Старки уже сидят в печенках.       Скоро Серсея содрогнулась под ним, и он стал двигаться резче, желая прийти самому. Вовремя отстранившись, он излился ей на живот, падая рядом с ней на постель. Взгляд наткнулся на хозяйские часы на стене: стрелки показывали почти половину второго. Блаунта нужно было сменить полчаса назад.       В коридорах послышался шум. Серсея подскочила на кровати, как будто ее подняли пять пар невидимых рук, достала из тумбочки салфетки и вытерла свой живот. Приподнявшись на локтях, он наблюдал, как она надевает сорочку, открывает окно, наклоняется за чемоданом в поисках нижнего белья. Он наконец-то различил звуки — и если смог он, со стоявшим в ушах послеоргазменным звоном, то сестра — и подавно. — Арья Старк! Нашли Арью Старк! Хвала Семерым, — подумал он. Хотя бы не нужно мараться самому.       Серсея тем временем уже надела сверху плотный халат и привела в порядок волосы. — Одевайся, — сказала она, встречаясь с ним взглядом в зеркале туалетного столика хозяйки Дарри. — Когда я уйду, разбудишь его, — она кивнула на Роберта, — и дашь ему что-нибудь отрезвляющее. Скажешь, что тебя прислала я, что нужно разобраться с ситуацией, в которой пострадал его сын... Джейме хмыкнул, сел и начал надевать штаны. — Что смешного? — Ничего. — Хорошо, что ее нашли ваши. Иначе папаша научил бы ее, что отвечать. Надеюсь, этот дикий зверь с ней... Джейме застегивал манжет. Из открытого окна в комнату залетала ночь. — И что ты будешь делать? — Решу на месте.       Он сделал все, как сказала сестра: разбудил зятя, дал ему какую-то жидкость из запасов Серсеи, после которой тот был даже более активен, чем в обычном трезвом состоянии. Услышав причину, по которой прервали его сладкий хмельной сон, он недовольно поморщился — не хотел ссориться с другом.       О том, как все закончилось, он узнал от Барристана. Серсея привлекла на свою сторону Сансу; та, конечно, боялась говорить что-либо против Джоффри — он ей, вроде как, был симпатичен. В ходе разговора выяснилось, что юноша не был кристально чист, и задирал друга младшей девочки. Это позволило Неду Старку договориться на мягких условиях: он накажет дочь, а Роберт — сына. Все могло бы закончиться на этом, но тогда это была бы не Серсея.       Лютоволка Арьи не нашли, и Серсея потребовала смерти другой волчицы. Санса разрыдалась, а Роберту так хотелось от всего этого поскорее отвязаться, что он внял просьбе жены. — Купи дочери собаку, — посоветовал он Старку, — лютоволки — не домашние зверюшки.       Волчица умерла, и Серсея попросила у Старка ее шкуру себе на зимнее пальто. Он отказал, и тем же вечером отправил останки зверя обратно на Север. Рыжая Санса впервые увидела Лондон размытым из-за слез, стоящих в глазах.