My child arrived just the other day/He came to the world in the usual way. But there were planes to catch and bills to pay/He learned to walk while I was away — Harry Chapin, Cat’s in the Cradle
***
Она замечает это, когда читает утренние газеты. Она читает четыре из них каждое утро, как и положено по ее ритуалу. Она все еще читает их на настоящей бумаге, хотя покупка онлайн-подписки была бы дешевле, одна из ее единственных фривольностей. Ничто не сравнится со звуком настоящей бумаги, когда она переворачивает страницы, и слабых чернильных пятен, которые остаются на ее пальцах. Билл всегда приносил ей утром газету, стакан апельсинового сока и дарил улыбку. Ее жена постоянно пристает к ней с просьбой переключиться на iPad. Иногда она задается вопросом, не по этой ли причине она этого не сделает. Но она отвлеклась. В любом случае, каждое утро она читает четыре газеты: The New York Times, The Washington Post, The New Orleans Times-Picayune и the Baltimore Sun. Деловые интересы семьи диктуют ей выбор, так как именно там освещается большинство их активов, и деловой раздел всегда читается первым, чтобы гарантировать, что она никогда не пойдет в офис неподготовленной. Если, и только если, у нее будет время, она прочитает страницы общества или образа жизни, не столько для чистого удовольствия от этого, сколько из-за того, что иногда эта информация тоже бывает полезной. Цена за то, чтобы быть частью орлеанского Ле Фонтейн. Она каждое утро приберегала комиксы для детей, когда они шли на кухню, и они читали их перед школой, усталые и сонные, сидя рядом с ней. Теперь они все выросли, и она почти не видит их, только на работе. Два ее старших сына, альфы, работают на нее и на компанию, в то время как младшая, омега, учится в юридической школе в Стэнфорде, возможно, потому, что она не могла уехать подальше от дома, не покинув страну. Ее вторая старшая дочь управляет их интересами за границей, в то время как ее муж, врач омега, состоит в организации «Врачи без границ». У них есть сын, маленький мальчик двух лет, которого она видела только на фотографиях. Ее старшая и нынешняя вице-президент компании работает в нескольких офисах от ее собственного. У нее и ее жены омеги есть три дочери, которых Шеннон не видела в течение двух месяцев, с момента, как она забрала их на день в зоопарк Бронкса. Ее дочь никогда не звонит, если только речь не идет о работе. Ни в коем случае нельзя сказать, что они близки. И все же, Шеннон не может винить своих детей за это. Она знает, что ее никогда не было рядом, когда они были детьми — слишком занятая работой для игр с мячом или вечеринок в честь дня рождения. Она оставила ребенка на воспитание своей жене, и при всем том, что Анна может организовать ужин из пяти блюд для деловых партнеров с идеальной улыбкой, никогда не покидающей ее лица, у нее никогда не было большой склонности к детям, даже к ее собственным. Ими занимались няни, которые дарили им любовь и привязанность, которых они так жаждали от своих родителей, которые, в свою очередь, одевали их и собирали их для рождественских открыток компании и отправляли их в самые лучшие школы Нью-Йорка, которые можно было купить за деньги, никогда не спрашивая их, чего они хотели. Шеннон, с той ясностью, с которой человек приближается к шестидесяти с пустым гнездом, очень сожалеет об этом. Сегодня у Уилла день рождения. Ему будет тридцать девять. Она не видела его и не слышала о нем уже тридцать шесть лет, с тех пор как подчинилась требованиям своей семьи — она была их единственным альфа-ребенком, единственным, кому они отдали бы бизнес — и оставила его и его отца ради жизни и жены, которую ее семья выбрала для нее. Шеннон сожалеет о многих вещах. А потом, словно знак от какого-то безжалостного Бога, когда она просматривает светские страницы Baltimore Sun, она видит это. Это безобидная мелочь, а не громкое, кричащее объявление, которые иногда встречаются. Стандартный размер шрифта, по-настоящему заметный только из-за маленькой фотографии, на которой изображены два сияющих мужчины, каждый из которых держит ребенка, которым где-то по несколько недель. Обычно это не то, что может привлечь ее внимание, за исключением, возможно, небольшого инстинктивного вздоха при виде двух младенцев, но на этот раз есть что-то, что не позволяет ей отвернуться. Один из этих мужчин — Уилл. Она читает текст, держа бумагу дрожащими руками. Ганнибал Лектер VIII и его партнер Уильям Шеннон Грэм с гордостью объявляют о рождении своих двух альфа-детей, Хелены Миши Лектер и Александра Вильгельма Лектера, родившихся 9 мая в больнице Джона Хопкинса в 3:02 и 3:10 утра. Хелена «Элла» весила 5 кг. 10 унций, а ее брат Александр «Алекс» весил 5 кг. 6 унций. Близнецов с такой любовью встречают их гордые родители, верный пес Уинстон, почетная тетя и крестная мать Эбигейл и все их учтивые тетушки и дядюшки в ФБР. Взволнованные родители хотели бы выразить особую благодарность замечательному персоналу больницы Джона Хопкинса, особенно преданной доктору Уотсон, и всем, кто отпраздновал рождение их детей. У ее сына, ее маленького мальчика, который рос в утробе Билла все эти месяцы, который сделал свои первые ковыляющие шаги к ней, есть свои дети. У него есть своя пара, какой-то альфа, которого она никогда не встретит, никогда не сможет посмотреть ему в глаза и сказать, что если он причинит боль ее сыну, она разорвет его на части. У нее нет на это права. Она никогда не узнает, любит ли ее сын его, этого Ганнибала Лектера, или он сделал то, что сделала она — пошел по пути наименьшего сопротивления и ожесточил свое сердце против всего, что оставил позади. Она никогда не расскажет своему сыну, как прекрасны он и его дети, не увидит, как они вырастают в маленьких людей, не сможет подержать их на руках. Еще одни внуки, которых она никогда не увидит. В Ирландии есть река, в честь которой она названа. Билл пообещал, что отвезет ее туда, Шеннон на «Шенноне», чтобы Ирландия не осталась без своей лучшей жемчужины. Билл всегда говорил такие вещи, просто чтобы заставить ее улыбнуться. Она прочла некролог Билла в «Таймс-Пикайюн» более десяти лет назад. Она отменила все свои встречи и провела день, запершись в своей комнате. Она солгала своим детям и жене, когда они пришли домой и спросили о ее красных глазах. Аллергия, сказала она. Она ездила в Ирландию по делам десять лет назад. Она никогда не предлагала взять с собой жену и не ходила к реке. Она не могла вынести напоминание обо всем, что она отдала. Она даже не знает любимый цвет своего сына. Потому что она отдала своего сына. — Что-нибудь интересное? — рассеянно спрашивает Анна, входя в кухню, просто из вежливости. Сегодня она вся в белом — Шанель и Прада, если Шеннон правильно догадалась, — демонстрируя белые бриллианты, и они обе вежливо притворяются, что не знают, что это подарок от ее нынешнего любовника. Шеннон терпеть не может белые бриллианты. Она всегда покупает ей L'Air Du Temps, но нынешний любовник Анны — бета-самец и «художник» какого-то рода — клянется, что Анна предпочитает внешность Лиз Тейлор с настойчивостью, которая граничит с притворством. Анна, которая уже слишком стара, чтобы претендовать на средний возраст, ценит лесть. Хотя сама Шеннон, конечно, не может судить; ее собственный любовник, молодой омега-мужчина и начинающая модель, с кудрями Билла и бедрами Ганимеда, более чем на десять лет моложе Уилла. Шеннон застелила постель, и теперь ей ничего не остается, как лежать в ней. — Нет, — спокойно отвечает она, прикусывая щеку до крови, которая смешивается с горьким привкусом сожаления во рту, и окидывает жену мягким взглядом. — Ничего. Она откладывает газету, складывает фотографию сияющего сына, которого она отдала, и его счастливой семьи, и готовится к этому дню.