It's a beautiful night/We're looking for something dumb to do/Hey baby, I think I want to marry you — Bruno Mars, Marry You
***
— Привет, я здесь! — жизнерадостно объявляет Эбигейл, закрывая за собой дверь. В соседней комнате слышится суматоха. — Где мои два ангела? — Тетя Эбби, тетя Эбби, — кричат ангелы, выбегая из игровой комнаты — смесь подпрыгивающих пепельных локонов и больших голубых глаз Уилла, — и бросаясь в ее распахнутые объятия. Эбигейл всегда любит приходить в гости. — Конфеты? — спрашивает Элла, хитро и невинно поглядывая на Эбигейл, и Алекс оказывается рядом с ней, с надеждой моргая своими маленькими глазками. Эбигейл показательно демонстрирует свое нежелание, прежде чем взмахом руки достаёт два огромных радужных леденца из-за спины. Близнецы визжат от восторга — это все, что ей нужно — Ты подкупаешь моих детей пустыми калориями, — объявляет Ганнибал с порога кухни в знак приветствия, и Алекс бежит к его ногам, стремясь показать свою щедрость своему отцу. Ганнибал поднимает его с изящной легкостью. — Ну, конечно, — говорит Эбигейл, легко поднимаясь с Эллой на руках, и спрашивает, явно поддразнивая. — Как еще я смогу украсть их любовь у тебя и Уилла? И при всем том, что это шутка — Эбигейл заботится о том, чтобы они все это знали, — она также знала, с того момента, как Уилл объявил ей о своей беременности, что поддержание хороших отношений с этими детьми было ее лучшим способом рассчитывать на долгую жизнь и смерть по естественным причинам. С того первого момента она намеревалась интегрироваться в их жизнь, независимо от того, что она на самом деле чувствовала к ним. А потом Уилл вручил ей эти два маленьких чуда со словами «идите к тете Эбигейл», и планы Эбигейл стали совершенно неуместными, когда она просто влюбилась в две маленькие пары глаз, так доверчиво глядящих на нее. Если кто-нибудь когда-нибудь попытается причинить вред этим детям, Эбигейл выследит их, и то, что она сделает с ними, сделает преступления ее отца похожими на работу дилетантов. Огонек в глазах Ганнибала говорит, что он знает и одобряет. — Уилл на работе? — спрашивает Эбигейл, воображая, что если бы он был дома, то уже подошел бы поприветствовать ее объятиями. — Да, — говорит Ганнибал с едва заметной хмуростью на лице, которую Эбигейл определяет как «заинтригованное отвращение», понизив тон из-за маленьких ушек в комнате. — Видимо, женщина была найдена внутри лошади. Здесь никогда не бывает скучно, думает Эбигейл, игриво щелкая Эллу по носу. — Бывают же больные люди, — это все, что она говорит, глаза горят некоторой иронией. Ганнибал только убирает своенравный локон Алекса со лба, его глаза горят весельем: — Действительно. Честно говоря, думает Эбигейл, кто сказал, что у серийных убийц нет чувства юмора? А потом наступает минута молчания, когда Ганнибал только задумчиво смотрит на нее и на детей. Эбигейл ждет, щекоча Эллу, потому что знает, что Ганнибал никуда не торопится. И затем, когда он готов, Ганнибал наконец говорит, голосом слишком осторожным, чтобы он казался действительно небрежным: — Я хотел бы попросить твоей помощи в просьбе к Уиллу выйти за меня, — и Эбигейл понимает задержку. Нет, думает Эбигейл, здесь никогда не бывает скучно. — Подожди, — говорит Эбигейл, подбрасывая Эллу так, что она начинает хихикать, прежде чем снова переключить свое внимание на Ганнибала, и спрашивает с недоверием. — Ты правда собираешься спросить его? Ты думаешь, он ответит нет? Ганнибал смотрит немного неуверенно, и Эбигейл немедленно пропускает его слова через свой переводчик с ганнибальского на человеческий и приходит к выводу, что Уилл на самом деле уже сказал «Нет», и мне нужен способ заставить его сказать «Да», потому что, хотя он родил мне двух прекрасных детей и абсолютно любит меня и никогда не уйдет, я на самом деле невероятно собственнический каннибал, и поскольку мне слишком сильно нравится его лицо, чтобы нацарапать на нем свое имя, обручальное кольцо — это лучший вариант. Эбигейл мягко вздыхает. Мужчины. — Идём, — только и говорит Эбигейл, в ее голове формируется идея, и улыбка, которую она посылает Ганнибалу, немного резковата. — У меня есть как раз то, что нужно.***
— Это, — говорит Ганнибал, когда они стоят в магазине, и она излагает свой план, — невероятная эмоциональная манипуляция. Вопреки словам, в его тоне нет осуждения. — Я знала, что ты одобришь, — говорит Эбигейл с улыбкой и целует Алекса, пока Ганнибал подбрасывает Эллу, чтобы заставить ее хихикать, и платит за их покупку.***
И вот так, в течение следующего часа, Ганнибал оказывается на одном колене перед Уиллом в Куантико, Алекс на одной руке и Элла на другой, оба в маленьких рубашках, одна с надписью «Выходи», а другая — «за меня», все трое смотрят на Уилла взглядами, способными смягчить камень. — Ты абсолютный ублюдок, — экстравагантно заявляет Уилл. — Как я могу сказать «нет» этому?! И Эбигейл ухмыляется, ну, в этом и был план. Если попытки Уилла сосчитать зубы Ганнибала, используя только язык, являются каким-то признаком, то не так уж сильно он беспокоится об этом, и что ответ, вероятно, да. Ах, любовь, думает Эбигейл, пока Беверли ликует, а Джек Кроуфорд выглядит так, будто он одновременно хочет разделить их счастье и отчаянно желает оказаться где-нибудь еще прямо сейчас, разве это не великолепно? А затем близнецы, явно незаинтересованные тем, что не находятся в центре внимания своих родителей, пробираются к ней, и Эбигейл поднимает каждого на бедро, прижимаясь шумными поцелуями к их пухлым маленьким щечкам, которые заставляют их хихикать и визжать. — Ваши родители — чудаки, но не волнуйтесь — держитесь меня, дети, — говорит Эбигейл, по-эскимоски целуя Эллу и подкидывая Алекса так, что его кудри взлохмачиваются; нож надежно спрятан в кобуре за спиной, и её сердце полно любви: — Тётя Эбигейл позаботится, чтобы у вас все было хорошо. В конце концов, Уилл, Ганнибал и близнецы — ее семья. И Эбигейл сделает для своей семьи всё.