Тихоокеанская Автономная Республика (ТОС) — частично признанное государственное образование, включающее в себя дальневосточные территории бывшей РСФСР, часть территории Северной Кореи. Возникла в результате трёх волн беженцев — Китай, 1987 год (Расформирование КНР в ходе государственного переворота, образование Китайского Имперского Союза). Вторая волна — совокупность множества факторов, включающих в себя приток населения из Китая, Северной и Южной Кореи. Третья волна — 1999 год, атака Левиафана на Кюсю. Дата образования — 21 апреля 2002 года. Форма правления — парламентская республика. Государственные языки — корейский, русский, японский, английский. Справочник: Страны бывшего СССР, издание 2010 года.
16 марта 2011 года. Россия, Город Полковников. 124 километра от Нижнего Новгорода — Я не знаю, Тань. Ольга Вячеславовна предложила мне выбрать проект, но в голову вообще ничего не приходит — только полная ерунда. — Ты противоречишь самой себе, Мария. Определись — или тебе вообще ничего не приходит в голову, или же тебе приходит в голову лишь ерунда. — Ничего хорошего не приходит, тогда. На первый взгляд, сидящие в кафе девушки были полной противоположностью друг другу. Круглое, живое лицо Марии контрастировало с изящными и строгими чертами Татьяны, что были словно вырезаны из мрамора. Короткая стрижка боб-каре и белоснежный цвет совершенно не походил на волнистые, длинные и чёрные как вороново крыло волосы, частично скрывавшие лицо. Мария предпочитала простую, функциональную одежду, чаще всего нося или всевозможные сувенирные футболки и куртки или полевую форму Тихоокеанской республики — куртку, серую футболку, брюки цвета городского камуфляжа и крепкие ботинки. Татьяна же предпочитала брюки-клеш, белоснежную блузу и туфли на коротком каблуке. Чёрное пальто висело на вешалке рядом со столом. Руки девушки скрывали длинные перчатки, которые она не снимала даже в помещении. Перчатки были настолько длинны, что доходили до рукавов блузы и крепились на них при помощи застёжек. Чёрно-белая одежда, чёрные волосы и бледная кожа составляли выгодный контраст, только подчёркивающий черты лица. Татьяна покачала головой, поднося к губам ложечку с кусочком мороженного. Вазочка стояла перед ней на столе — пломбир в черничном варенье. Мария болтала ногой, сосредоточенно грызя вафельный рожок. Едва заметно исходили паром две кружки с чаем. — Насколько я тебя понимаю, в твоих планах — нечто вроде журналистского расследования. — Татьяна поправила очки и внимательно посмотрела на Марию. Та прищурилась, смотря куда-то в пространство. — Ну да. Но тема этого расследования? Это должно быть чем-то вроде независимого проекта. Какого проекта? Я совершенно себя извела. — С кем ты советовалась кроме меня? — Хм, — Мария пожала плечами, — с папой, но он старый солдат — ты его знаешь. Совсем не разбирается в теме. У дяди Алексея стойкое отвращение, Андрюша занят на Армии-одиннадцать, но тебе ли не знать. Дядя Виктор думал, но не придумал. Но сказал выбирать тот вариант, что кажется наиболее абсурдным в начале. Тётя Мира с ним согласна и посоветовала идти от противного — взять то, что мне надоёло до зубной боли, и сделать что-то, что полностью этому противоречит. Аня и ваш папа не имеют ни малейшей идеи. — Верно, — Татьяна слегка улыбнулась, откладывая ложку в сторону, — я могу понять их затруднения. Спрашивать инженеров о людских сердцах и мыслях? Сложная задача. — М-м, — Мария усмехнулась, — ну тебя же я спрашиваю? Татьяна вновь улыбнулась и качнула головой. Её волосы упали на плечи чёрным водопадом. — Из нас троих, я всегда была белой вороной. Мария перевела взгляд на её волосы и тихо хихикнула. — Но, — продолжила Татьяна, подняв перед собой руку, — я полностью одобряю советы Виктора и Миры. Верное направление. — Ага, — Мария согласно кивнула, — ещё бы они снова помирились... — Просто подожди, — Татьяна небрежно отмахнулась, — их примирение — вопрос не случая, а времени. Как и всегда. — Ну да... Так значит, идти от противоположного и не отбрасывать самые абсурдные варианты. Мария задумчиво нахмурилась, откладывая в сторону рожок с мороженным, и откинулась на стуле назад. — Значит, смотри, что меня утомило. Во-первых, шаблонность всего — серьёзно, то, что дядя Виктор просто с места начал шпарить и покрыл всё, что нужно, уже звоночек. Во-вторых, всё с чужих слов — когда у нас в Республике было очередное обострение на границе, три месяца назад, тогда было весело. Мотаемся мобильной группой по тайге и островам, половину времени поддерживаем пограничников, половину времени стоим на линии и играем мускулами с крыльями имперцев. Сводки прямого эфира приходилось или ночью писать, или вообще на привалах. Интерес-на... Или когда мы гоняли в Африку, на базу красных... — Хочешь видеть всё своими глазами, — Татьяна наклонила голову на бок, — могу тебя понять. — Ну да, — Мария с энтузиазмом качнула ногами и вгрызлась в рожок мороженного. После первого же укуса она вдруг замерла на месте и выпучила глаза. — Урк. М-м-м! Жуб! Мой жуб! Она приложила руку ко рту и закачалась на месте, часто-часто моргая. Татьяна тихо рассмеялась, прикрывая улыбку ладонью. — Не смешно, — Мария скорчила рожицу и потёрла губы, болезненно морщась, — знаешь, как было холодно? — Никто не просил тебя набрасываться на еду с таким энтузиазмом, — укорила её Татьяна. — Я не виновата, что оно вкусное даже посреди марта, — пожав плечами, Мария отложила мороженное и осторожно взяла в руки горячую кружку с чаем. — Продолжаем. Мы остановились на третьем пункте, да? Подув на поверхность жидкости, Мария сделала осторожный глоток и облизала губы. — Ну да. Третий пункт... Что у нас, шаблонность, отсутствие прямого контакта и... Я бы ещё сказала... Прямота подачи информации, знаешь ли. Хочется поработать над чем-то, что вызовет нужные эмоции и без всяких приукрашиваний, словесной мишуры и прочего — знаешь, в духе "красная армия всех сильней". Последние слова Мария выделила, обозначая пальцами кавычки. Татьяна приподняла бровь, поднося ложку с мороженным ко рту. — Так что вот. Предложения? Идеи? Хоть что-нибудь? Несколько секунд, её собеседница молчала, задумчиво хмурясь и поправляя прядь волос, норовящую скрыть правый глаз. — Твоя цель — оригинальность, вовлечённость и открытость. Рассматривая шире — противопоставление. Подача информации способом, полностью противоречащим каналу Армии. Противопоставлять... Синонимы слова: поляризовать, конфронтировать. В широком смысле — сравнивать две сущности, указывая на их отличные черты. — Сравнивать! — Мария вскинула в воздух кулак. — Дэйбак! — Прости? — Татьяна вопросительно склонила голову на бок. Мария озадаченно моргнула, но тут же спохватилась. — А, точно. В смысле, классная идея! Ты сказала "сравнение", и как щёлкнуло — помнишь, как у нас в училище были видеодневники о жизни в Республике? Там тоже сравнивалось, как изменились традиции и быт в России сначала после первой волны, а потом после второй волны беженцев в девяносто девятом? — Верно, — Татьяна задумчиво кивнула, постукивая пальцами по поверхности стола, — так значит, ты собираешься провести нечто похожее? Сравнить с Россией жизнь... Где? Мария почесала нос и умолкла, в поисках вдохновения оглядывая кафе. Даже для небольших его размеров — меньше двадцати столиков, людей было мало. Всего лишь несколько сотрудников администрации базы — те тихо обсуждали что-то между собой. Хмурый мужчина с нашивкой Центра Медицины Катастроф читал газету, отложив в сторону недоеденный круассан. Одна стена кафе была заменена на панорамное стекло. Можно было видеть стройные ряды голубых елей, обрамляющих пешеходную аллею. По плитке аллеи прохаживались патрульные военной полиции. Вдали, за зданиями администрации высился прочный ячеистый забор, отгораживающий территорию аэропорта. Вверху с трудом можно было увидеть пару двигающихся в воздухе точек — немногочисленные летуны патрулировали воздушное пространство. Стёкла кафе едва заметно завибрировали — самолёт ДРЛО, транспортник с массивным диском радара на "спине", заходил на посадку. — Где-то, с чем стоит сравнивать, если ты меня понимаешь. Не думаю, что публика благосклонно отреагирует, если я начну сравнивать Россию с Африкой. Я была в Африке, поверь мне. — Страны с лёгким доступом отпадают автоматически, — закончила за неё Татьяна. Мария кивнула, откусывая ещё один кусок от рожка — в этот раз, заметно меньше предыдущего. — М-м. Разумеется. Восточная Европа, Сирия, Северная Корея — там или красные, или Республика. Или то и другое. Япония? Но там после кайдзю всё далеко не так радужно. Татьяна прикрыла глаза, всё так же тихо барабаня по поверхности стола. — Мы ищем страны, с высоким уровнем жизни, не связанные с Россией или союзниками. Первое, что приходит на ум — Южная Корея. Даже после атаки на Пусан страна всё ещё в первых рядах. Кроме того, она соблюдает нейтралитет между Китаем и Союзниками. Мария ненадолго задумалась, но тут же мотнула головой. — Не. Нейтралитет нейтралитетом, но мне чёт не нравится лезть близко к имперцам без брони, карабина и прикрытия с воздуха. Они на это перемирие спокойно наплюют, если появится шанс угнать маску республики. — Верно, — Татьяна презрительно скривилась, — не стоит рассчитывать на их заверения о мире. Тогда из азиатских стран остаётся лишь Индия. Не советую. Из того, что знаю я — страна разделена на две части. В городах властвует администрация, сельская местность и мелкие поселения разделены между холодными масками — во многом, неприкрытая преступность. — Да уж... Тогда не Азия. Ближний Восток? На ум приходит только Израиль, но у них очередная разборка с арабами. Прищурившись, Татьяна заинтересованно наклонилась вперёд. — Действительно? — Тётя Мира говорила, — Мария пожала плечами, — их агенты в Сирии кооперируются и пытаются отследить, какому местному вождю не сидится на жопе. Скорее всего, гости из Ирака. Ну, того, что от него осталось. Теперь там зона племён, ты знаешь. — Разумеется, отметаем. Иран? Но нет, он находится на границе сравнения, жизнь там заметно хуже, чем у нас, хотя государство и стабильно. Тогда страны Запада. — Что там у нас, — Мария прикрыла глаза и выставила ладонь вперёд, по очереди загибая пальцы, — из интересных: Франция, Британия, Германия, США. — Вычеркни Британию, — Татьяна раздражённо поджала губы, — что бы они о себе не говорили, страна переживает период неонацизма. — Правь, Британия, морями? — Верно. Остаётся лишь радоваться тому, что они враждуют с Гёссельшафтом. Объединение двух режимов такой направленности — последнее, что мы хотим увидеть. — М-м... Да вообще, мне кажется, что Западная Европа — дохлый номер. Россию и русских там не очень любят, особенно после того, как агенты ЭсЭсКа вынесли тех политиков в Бундестаге. — Никто не просил нацистов из Гёссельшафта атаковать Калининград. — Ну да, но вряд ли это их успокоило — то, что красные вынесли только тех, кто был в этом замешан. — Согласна, — Татьяна помассировала висок, — и у нас остаётся только Америка. Родина Кинга, Азимова, Нортона, Лукаса и Кубрика. Должна сказать, мне импонирует их культурное наследие. — Хм-м. Америка. Триумвират, Протекторат, маски прямо на улицах. Знаешь, а лучшего сравнения и не найти, наверно. — Ты отбрасываешь их влияние на мировую культуру, — Татьяна снова едва заметно подалась вперёд, — появление масок — тренд лишь нескольких недавних лет. За ним стоит огромное наследие, история, искусство! — Я слышала, что у настоящих джедаев не должно быть привязанностей. Татьяна прервалась на полуслове, осмысливая фразу Марии, и заливисто рассмеялась, заставив сидящего поодаль мужчину бросить на неё раздражённый взгляд. — Значит из меня получился бы плохой джедай. Мне всегда импонировало нечто среднее: не поглощённость эмоциями, но и не напускная холодность. Мария улыбнулась, бросая на подругу хитрый взгляд. — Ну-ну. Кстати, ты ведь закончила свой проект — чем бы он ни был, верно? — Да, — Татьяна согласно кивнула. — Тогда, что насчёт того, чтобы отправиться всем втроём? Я, ты, Андрей. Я бы ещё Аню взяла, но она и ваш папа в делах как в шелках. Татьяна нахмурилась, неосознанно перехватывая запястье правой руки — левой. — Щедрое предложение. Ты ведь знаешь, что шанс того, что отпустят нас троих — критически мал? Ты — ещё может быть, МинПроп обладает нужными ресурсами. Но я? — Ты можешь попросить об этом генерала, — предложила ей Мария, — уверена, он не откажет. Татьяна снова поджала губы и неуверенно произнесла: — Мы говорим о превышении должностных полномочий. Меры пресечения — от штрафов, до смертной казни — в зависимости от серьёзности преступления. Мария хмыкнула и ткнула пальцем в запястье Татьяны. — Ты хочешь туда попасть? — Я... — Татьяна сбилась со слова, — мне нравится эта перспектива. — Тогда доедай мороженное и пошли, — Мария кивнула самой себе, — сначала — выловим Андрюшу, он патрулирует у восточного входа. Затем я звоню Ольге Вячеславовне, а ты спросишь у генерала. В ответ, Татьяна лишь прищурилась: — Я вижу, что у тебя сформировался весьма продуманный план. У меня нет никакой возможности ему возразить. Мария широко улыбнулась: — Гогосин! — Прошу тебя, — Татьяна раздражённо вздохнула, — избавь меня от корейского сленга.***
Виктор шагал по чистой пешеходной дорожке, проложенной между почти идеальной формы прямоугольниками газона. Правда, в связи с погодным сезоном, газон, как таковой, практически отсутствовал, но жаловаться на это не стоило. Для лучшего пропагандистского эффекта, стоило бы что-то сотворить с зелёными насаждениями, но, с другой стороны, у командования было гораздо больше проблем, чем включать в свой список раннее озеленение военной базы. Трава сама вырастет. Через месяца полтора, да, но это уже частности. Возвращаясь к проблемам командования на сегодня, у административного центра города возникла куча неприятностей с соблюдением секретности, общественной и внутренней безопасности, а так же с публичным восприятием армии РД. И именем этой проблемы была выставка перспективных технологий "Армия-2011". Город Полковников — по сути, административный центр, когда-то бывший основным штабом армии во время второй гражданской, а теперь оставшийся скорее символом российской армии, в эти несколько дней был открыт для посетителей. Читай — для восторженных фанатов, всеми силами старающихся урвать с собой автограф любимого оперативника. Тяжелее всего было инженерам. В то время как остальным сорвавшимся приходилось лишь принимать вид бравый, мужественный и фотогеничный, пускай и чуть придурковатый, инженерам приходилось выволакивать свои проекты и со страдальческим видом презентовать их восхищённой публике. Нельзя сказать, что на базу, обычно закрытую для посторонних, пускали всех. В число счастливчиков попадали подростки, отличившиеся учёбой или исследовательскими работами, работники крупных предприятий и корпораций — таким предоставлялись квоты на несколько мест через профсоюзы. Можно было увидеть детей или родственников военных, или же тех, у кого была возможность попросту купить себе место. Но в целом — публика была взбудоражена даже не тем, что скоро увидит масок армии, а тем, что ей разрешили прикоснуться к закрытому миру армейских городков и баз. Пусть и было это прикосновение лишь самой окраиной административного центра, а не закрытыми курсантскими училищами, секретными штабами или военными городками, построенными исключительно для масок и их семей. К счастью для Виктора, от этого сомнительного удовольствия он откосил, прибыв в город лишь несколько часов назад. К несчастью для Виктора, для толпы фанатов это значило очень мало, или даже вообще ничего не значило. Толпу следовало опасаться и не подходить к ней близко. По соседней дорожке, пересекающей путь Виктора под острым углом, тащился недовольный контрактник. Его сопровождали пара десятков странных механизмов, больше всего напоминающих роботизированных пауков, размером с две ладони. Почти так они и назывались — паучьи мины. Маленькие роботизированные кошмары, способные закапываться под землю с поразительной скоростью, а затем с такой же скоростью выкапываться, норовя вцепиться лапками в лицо ближайшему несчастному, не оснащённому маячком системы "свой-чужой". У многих, в том числе и у Виктора, эти мины вызывали стойкое желание держаться как можно подальше от маленьких кибернетических суицидников. Ходили даже смутные слухи о том, что система свой-чужой у них порой отказывала, и взбесившиеся куски электроники нападали на всё подряд, не разбирая союзников и врагов. Конечно, слухи слухами, но в своём нынешнем состоянии, мины могли навредить лишь парочке особо упёртых арахнофобов — со включенными предохранителями, отрубленные от общей сети, мины тащились стаей контуженных паралитиков, тормозя, путаясь в конечностях и врезаясь в препятствия. Некоторые из них вяло пытались закопаться, заползая на газон. Модуль самоокапывания был отключен и мины лишь начинали медленно и печально крутиться на месте, словно козы, больные вертячкой. Подобный перфоманс длился до тех пор, пока ласковый пинок сопровождающего их солдата, вместе с не менее ласковым матерным словом, не прекращал бесцельное вращение, возвращая блудный кусок электроники обратно в стаю. Чуть позади трусил бот-разведчик, на вид более крупный, чем мины, и напоминающий скорее скорпиона, чем паука. Несчастное создание, с отключенным предохранителем функционирующее на уровне хорошо тренированной овчарки, сейчас напоминало жертву лоботомии — врезалось в урны, фонарные столбы и предпринимало робкие попытки застрять в кустах, попутно собрав на себя столько грязи, сколько вообще возможно. Виктор остановился, дожидаясь, пока мрачная процессия протащится мимо, и оглянулся, щурясь от яркого отражения солнца на белых стенах корпусов. Мимо, в нескольких десятках метров, проезжала колонна военных автомобилей, за которой можно было видеть ярко раскрашенные, в контраст бравурно-уставной обстановке, туристические автобусы. Дорогу огораживал забор, поставленный не столь, чтобы сделать проход невозможным, а для того, чтобы показать, куда гражданским ходить не надо. Забор этот тянулся до линии тщательно выдраенных корпусов, где с минуты на минуту начиналась выставка. Забор не только разделял закрытые участки территории от открытых, но и служил невидимой границей — на стороне Виктора деловито сновали контрактники и административный персонал, от уборщиков, до готовящихся принять смену гидов. Пара солдат тащила тяжёлый ящик, держа его за боковые ручки. Ещё одна группа выгружала точно такие же ящики из грузового автомобиля. У забора патрулировали отряды военной полиции и групп быстрого реагирования. С другой стороны, шумела толпа народу. Множество людей — подростки, взрослые, люди в повседневной одежде или ярких комбинезонах и куртках, семейные пары и одиночки. Одни стояли у всевозможных стендов, слушая выступления гидов и экскурсоводов. Другие фотографировались на фоне военной техники, собирались в группы вокруг дежурных масок, засыпая их вопросами, или же длинными очередями стояли у рамок металлодетекторов. Как грибы после дождя всюду лезли ларьки с сувенирной продукцией — от пластиковых фигурок, одежды и игрушек, до наборов карточных или компьютерных игр, планшетов и телефонов, выполненных в дизайне одного из оперативников. Кто-то в толпе заметил Виктора, и спустя всего лишь несколько секунд волнение разошлось по ней как волны от брошенного в воду камня. Не прерывая шага, Виктор развернулся к смотрящим на него людям и ухмыльнулся, отдавая публике уже привычный небрежный салют. Нельзя было сказать, что зрители бросались на ограждения с расспросами и просьбами об автографах, так, как сделали бы в странах с «героическими» масками — в Америке или Европе. Скорее, их поведение можно было сравнить с тем, что испытывают посетители зоопарка, когда его сотрудники выгуливают на специально огороженной площадке животное-талисман. И не скромного дикобраза, пугливую лань или старого, флегматичного осла — нет, в случае Виктора, этим животным был тигр, смертоносная и непредсказуемая кошка. Те, кто был смелее, в основном дети и подростки, махали руками и выкриками пытались привлечь внимание: они видели в Викторе благородную фигуру из репортажей и роликов, а не действующего оперативника. Те, кто был старше, те кто приехал с семьёй, наблюдали за ним со смесью настороженности и уважения. Уважения — за то, что он был одним из тех, кто навёл порядок в стране, раздираемой новой гражданской войной. Настороженности — за то, как он это делал. Взрослые мужчины отводили глаза, а матери неосознанно начинали придерживать возбуждённых отпрысков за рукава и воротники. Частично, Виктор даже одобрял такой подход, это было разумно. Тигр мог быть красивым, благородным созданием, чья шкура переливается под лучами солнца, поступь легка и изящна, а манеры — добродушны и снисходительны. Тигр мог даже не пачкать лапы кровью, ни разу за свою жизнь, питаясь приготовленным сотрудниками мясом. Но тигр всё равно оставался хищником. Было бы глупо это забывать. Пара секунд шума, выкриков и свиста, и толпа скрылась за стеной одного из павильонов выставки. Раздвижные двери, ведущие в павильон со стороны Виктора, были открыты, и в них осторожно заезжал электронный погрузчик, передвигая тяжёлый прямоугольный контейнер. Люди спешили туда-сюда, заходя в здание или наоборот, обтекая погрузчик и уходя на дорожки, ведущие к другим павильонам. Его внимание привлёк звонкий топот шагов по асфальту — среди спешащего по своим делам персонала базы показалась фигура спешащей к нему девушки. Плотность толпы, занявшей пространство между ними была такой, что пройти по прямой, не ударившись с кем-нибудь плечами было невозможно. Тем не менее, девушка умудрялась не только двигаться прямо к нему, но и практически бежать. Она отклонялась от столкновений на считанные сантиметры, пригибаясь, лавируя и обходя людей, обмениваясь с попадающимися на пути знакомыми парой дружелюбных фраз и всё это — не сбавляя шага. Погрузчик перегородил ей путь. Она подобралась на месте и прыгнула, одним движением оказавшись на крыше, балансируя на узком рейлинге, оттолкнулась снова, цепляясь рукой за фонарь и, качнувшись, с металлическим стуком приземлилась на асфальт, напротив Виктора. — Дядя Штайн! Человек, посмотревший на её неподвижное изображение — к примеру, на фотографию, назвал бы её роботом или куклой, одетой в полевую военную форму — белую водолазку, лёгкую куртку и свободные брюки. И в чём-то он был бы прав. Её острое, треугольное лицо было бледным не из-за белизны кожи, а потому, что было выполнено из гибкого, белого материала, отдалённо походящего на пластик. Губы в форме лука Купидона выделялись тёмно-синими линиями, над которыми располагался тонкий и изящный носик. Глаза с широкой радужкой алого цвета и без зрачка, были широко распахнуты, а из их уголков тянулись две тонкие, серебристые линии, уходящие к вискам. Брови и вовсе были сделаны как углубления в материале и лишь подчёркивали глаза. Волосы, постриженные в стиле пикси, с чёлкой, нависающей над правым глазом, состояли из множества синтетических нитей, переливавшихся всеми цветами радуги. Руки были такими же протезами, как и у Виктора — лишь выполненными из белого пластика и более живыми, лишёнными острых углов и открытой проводки. Она не носила ботинок — вместо этого сами её ступни были выполнены в форме обуви, с острыми носками и небольшим каблуком. Человек, знакомый с ней лишь по фотографиям, назвал бы Аню Фёдорову куклой. Человеку же, что встретил её вживую, ни за что не пришла бы в голову такая мысль. Несмотря на то, что на девушке не было видно ни грамма плоти, её фигура была живой — чуть прищуренные глаза внимательно оглядывали фигуру Виктора, руки то были сложены на груди, то хватали друг друга за запястья. Аня не любила стоять ровно, вместо этого постоянно переступая, делая шаг то влево, то вправо, внимательно осматривая стоящего перед ней мужчину. Аня, как и Татьяна, была дочерью одного из инженеров, присоединившегося к армии уже после падения Москвы. «Племянники» Виктора — Мария и её брат, Андрей, которым в то время было по десять-двенадцать лет, быстро сдружились с двумя сёстрами, образовав практически неразлучную четвёрку. Со временем дружба переросла в нечто большее. — Дядя Штайн! — повторила она, обрадованно улыбнувшись. — С тобой всё в порядке? Как рука? — Твоими стараниями, Стрелка, — Виктор по-отечески усмехнулся, наблюдая за танцующей на месте девушкой, — насчёт руки, всё отлично. Но есть парочка идей, и я хотел бы их обговорить. Аня прищурилась. Её волосы, бурлящие мешаниной из всех возможных цветов, вдруг окрасились в ярко-рыжий, выгодно контрастирующий с её белой кожей. — Как замечательно! А я хотела тебя поймать, чтобы отвести к Маше и Тане — они что-то придумали, но пока не говорят, что. Но сначала... Позволишь? Виктор кивнул, вытягивая правую руку с протезом прямо перед собой. Аня встала рядом с ним, плечом к плечу и вытянула свою левую руку, копируя позу Виктора. Она сжала пальцы руки в кулак, и протез повторил жест за ней. Широко расставила их в стороны, провернула запястье, локтевой сустав, проверила каждый палец по отдельности, сгибая и разгибая их в суставах. Указала пальцами на идущих по своим делам людей, на пару секунд сопровождая их курс. Наконец, она расставила руку, словно лапу атакующей кошки. Её ногти — полоски металла, со щелчком удлинились, становясь когтями. Протез Виктора щёлкнул, превращаясь в рыцарскую перчатку. Пальцы завибрировали, смываясь в мутное пятно, и тут же отключились, снова возвращаясь в изначальное положение. Аня провернулась на одной ноге, снова становясь напротив Виктора. Она отбила пять протезу, всё ещё зеркально копирующему её действия, затем поочерёдно ударилась с ним сначала костяшками, потом фалангами, развернула руку на девяносто градусов и стукнулась с протезом сначала верхней частью кулака, а потом нижней. Повернула кисть в начальное положение и снова стукнулась кулаками, отводя руку назад с волнистым движением пальцев. Протез Виктора повторял все эти действия за ней, превращая часть проверки в причудливое синхронное рукопожатие. Наконец, она кивнула, опуская руку. В этот раз, протез Виктора не повторил действие за ней. — Все системы работают на девяносто пять процентов! — Аня жизнерадостно улыбнулась. Виктор коротко рассмеялся и взъерошил ей волосы. В ответ, она наморщила нос и перехватила Виктора за локоть, настойчиво потянув его в сторону, куда-то на восток перекрытой для гражданских территории. — Пойдём, дядя Штайн. У Андрюши закончилась смена, Маша и Таня направляются туда. — Хм, — Виктор закатил глаза, но позволил повести себя прочь, — ну ладно. Один вопрос — где та женщина? На этот раз, глаза закатила Аня. — Мира с генералом — или у них важные переговоры, или они просто делают вид, что у них переговоры и отдыхают от этого бардака. В любом случае, мне бы такой отмаз. — Старый добрый армейский фестиваль, — понимающе кивнул Виктор. Аня фыркнула, задирая нос: — Ты счастливчик, знаешь об этом? Прибыли с Машей вчера вечером, из программы ты вычеркнут, знай себе, ходи и ручкой людям маши. У меня кооперация с Институтом Бионики и Медициной Катастроф, только что семинар закончили. Папа до сих пор там, сцепился языками с директором института, пытаются адаптировать биопластик под серийное производство. Нарыдаемся мы с этим, запомни мои слова. — Ну, технология важная, — Виктор возразил, сделав короткий жест свободной рукой, — я правильно помню, что он не вызывает отторжения в тканях? — Правильно-то правильно, но мы тут о серийке говорим. Потенциальная замена всему, от стяжёк на кость, до пластинок на зубы. Ух-х! Стандартные материалы и так прекрасно работают, спасибо большое! Даже при тяжёлом протезировании иммунная реакция в двадцати случаев из ста, да и то, она легко давится даже медикаментозными средствами! Была бы у меня родная голова сейчас, она бы раскалывалась! — А так что? — Виктор ухмыльнулся. — Транзисторы греются? Аня скривилась и чувствительно пихнула его локтем в бок. — Ой, ха-ха! Какая оригинальная шутка! Как будто бы я не слышала её уже раз сто! Она недовольно заворчала, качая головой, и требовательно потянула Виктора за руку. Тот всё ещё довольно ухмылялся. — Ни слова больше! Что ты говорил о протезе? — Протез, — повторил за ней Виктор, — короче, кабель с пиросмесью неудобен, как чёрт. Я подумал: заменить стандартное топливо моим составом — как минимум раза в три объём улетит. И вместо кабеля расположить его вот здесь. Виктор постучал пальцем по костяшкам и запястью протеза. Аня прищурилась и перехватила его руку, поднося её ближе к лицу. — Понимаю, о чём ты. Но проблема — не думаю, что у нас влезет и то и другое. Я про вибрационный генератор говорю. Нужно будет его убрать, если ты хочешь расположить там ёмкость с газом. — А вот тут протестую, — Виктор поднял вверх палец свободной руки, — у меня же смесь — нейтралка ко всему, реагирует с воздухом только при заданном давлении. Просто делай герметичным внутреннюю область с электроникой и прочим, газ запускаешь туда. — Ага, — Аня подскочила на месте, — и можно сэкономить ещё и на покрытии, если у тебя нейтралка, которая вытеснит воздух, то он не будет ничего окислять!.. Минимальный уровень всё же надо оставить, ты же не всегда газ туда будешь закачивать. И техобслуживание будет надо проводить... — Поподробнее уже у тебя в лаборатории обсудим, но думаю, идея имеет смысл? — О, — Аня согласно мотнула головой, — абсолютно. А пока, давай о деталях — спуск пламени ты как хочешь осуществлять? На жест, на мышечное сокращение, что-нибудь более экзотическое?..***
На стороне одной из аллей, отделённой от доступной публики части рядами голубых елей, устало шли трое бойцов, облачённых в форму ГБР — броня в серо-голубом камуфляже, раскладные щиты на предплечьях, винтовки на перевязи за спиной и непрозрачные шлемы. Если приглядеться, то можно было разглядеть, что одна из скрытых броней фигур принадлежала девушке — её костюм был чуть уже в талии, чуть больше выпирал в груди, чем у двоих её коллег. Один из парней тяжело рухнул на ближайшую скамейку, наклоняясь, опираясь локтями на колени, и содрал с головы шлем, небрежно бросая его на скамью рядом. На вид, ему было около двадцати пяти. У него были округлые черты лица и короткая стрижка русых волос, мокрых от пота, несмотря на раннюю весну и всё ещё устилающий землю под елями снег. — Боже, убейте меня. Его коллеги тоже сняли шлемы, открывая лица. Юноша и девушка, едва ли на год младше его. Нос юноши был чуть заметно сбит на бок — след от старого перелома. Над бровью девушки тянулся тонкий шрам. — Андрюш, всё так плохо? — девушка участливо склонилась над ним. — Система кондиционирования накрылась медным тазом, — устало доложил Андрей, обмахиваясь рукой, — а от шлема несёт так, будто бы туда, пардон, кто-то кислой капустой наблевал. — Ужас, — парень напротив опасливо покосился на лежащий на лавке шлем. Девушка фыркнула и потянулась к поясной сумке, доставая оттуда бутыль с негазированной водой и протягивая Андрею. Тот принял её с благодарным кивком и тут же сделал несколько жадных глотков. Он протянул было бутылку обратно, но девушка отрицательно покачала головой. — Тебе нужнее. Молча кивнув, Андрей наклонился над тротуаром и вылил остаток воды себе на голову, отфыркиваясь от попавших в нос капель. — Что, всё настолько плохо? — его товарищ скрестил руки на груди. Андрей кивнул. — Жуть, — девушка покачала головой, — а я, как назло, не взяла с собой влажных салфеток. — Магазин за углом, — парень отмахнулся, поворачиваясь к выходу с аллеи, но тут же замер, вытягиваясь по стойке смирно и говоря уже куда тише, — и сейчас мы туда вдвоём и сгоняем. Товарищ Штайн! Товарищ Фёдорова! Здравжла! Девушка повторила его выкрик. Виктор небрежно отсалютовал в ответ. Аня улыбнулась, помахав рукой. С другой стороны показались Мария и Татьяна. Переглянувшись, бойцы ГБР кивнули друг другу и направились к выходу, напоследок коротко попрощавшись с Андреем. Аня отпустила руку Виктора и поспешила к девушкам, поочерёдно обнимая каждую из них. Марии, кроме объятий достался ещё и быстрый поцелуй в уголок губы. Виктор отвернулся в сторону и раздражённо фыркнул. Андрей проводил его взглядом и усмехнулся. Татьяна подошла к нему первой, беря его за руку двумя ладонями сразу. Мария и Аня были чуть позади, шли приобняв друг друга за плечи. — Выглядишь просто ужасно, — Татьяна наклонила голову на бок, внимательно изучая лицо Андрея. Тот поморщился: — Система кондиционирования слетела. И от шлема несёт так, что вдаваться в подробности я не буду. — Андрюша! — добравшаяся до скамьи Аня отпустила Марию и наклонилась, приобнимая его. — Какая жуть! И ты так всю смену? Андрей пожал плечами. Виктор присвистнул, беря шлем в руки, повёл носом и тут же поморщился, обмахивая лицо рукой. Покачав головой, Аня потянула Андрея за плечи, заставляя его наклониться, сдвинулась в сторону, запрыгивая на скамью и садясь на её спинку, прямо позади Андрея. — Сиди и не дёргайся, сейчас всё починю. Её глаза осветились алым, и она склонила голову на бок. Мария села рядом с Андреем, опираясь спиной на ногу Ани. — Алло, центр материального обеспечения? Фёдорова Анна, личный код — семь-шесть-восемь-шесть. У нас тут у бойца ГэБэЭр кондиционер слетел... Нет, броня стандартная. Да, подключайтесь, видео есть... Ага, вижу что подключились. Значит, что делать?.. Кивая в такт словам слышимого только ей собеседника, Аня подцепила сегмент брони на спине Андрея, открывая панель с проводкой под ней. Короткий жест и её пальцы разошлись, раскладываясь в набор миниатюрных инструментов. — Этот контакт? Да, вижу, что отошёл. Сейчас приварим... Виктор достал из кармана баллончик с красно-чёрно-зелёным цветовым кодом на корпусе и начал опрыскивать внутренности шлема. Практически бесцветный газ шипел, поднимаясь в воздух едва заметными струйками, преломляющими свет. Миниатюрный сварочный аппарат, встроенный в указательный палец Ани тихо затрещал, приваривая контакт. Тут же бронекостюм едва слышно загудел, и Андрей заметно расслабился, со вздохом облегчения подаваясь назад. Аня хлопнула его по плечу, призывая сидеть смирно, и прикрепила сегмент брони обратно. Инструменты в её руках снова сложились, превращаясь в обычную кисть, и она тут же опустила руку на голову Марии, проводя по её волосам кончиками пальцев. Та прикрыла глаза и улыбнулась. Виктор оглядел сидящую перед ним молодёжь — Татьяна всё ещё держала Андрея за руку, и саркастично фыркнул, передавая Андрею очищенный шлем и приваливаясь спиной к стволу ели. — Вот прямо счас сдохну от диабета. Мария открыла глаза и ухмыльнулась. Виктор обвиняюще наставил на неё палец. — Ни слова о этой женщине! Мария в шутку подняла руки вверх. Татьяна вздохнула, качая головой. — Уведу тему в безопасное русло. В общем и целом, Мария определилась со своим решением. — Верно! — Мария вскинула в воздух кулак. — Мы едем в Америку! Виктор подавился воздухом и шумно закашлялся. Андрей перевёл усталый взгляд на сестру и лишь пожал плечами. Аня восторженно ахнула: — Боже, это так здорово! — Америка? — прокашлявшись, Виктор сделал вдох и постучал себя по груди. — Мать, с какого дуба ты навернулась на этот раз? — Не, дядь Штайн, всё продумано, — Мария подняла руки, — вот смотри, у меня будет независимое расследование. Сравнение: как у них — ну знаешь, супергерои и прочее такое, и как у нас. Анализ, положительные и отрицательные стороны, всё как в профессиональной работе. Виктор щёлкнул зубами. Затем, щёлкнул протезом. — Алё, девушка, меня слышно? Там преступники по улицам спокойно ходят! Грабанул какую-нибудь там ювелирную лавку, снял маску, и всё, ты в домике — хрен кто прикопается! Это же беспредел натуральный, а не страна! Андрей, поддержи меня! — Кто вообще эти "мы", кто едет в Америку? — уточнил Андрей, оживающий практически на глазах. — Ну, я, — Мария начала загибать пальцы, — ты и Таня. Втроём всяко лучше. — Полностью поддерживаю. Замечательная идея. — Так, — Виктор раздражённо фыркнул, — что за беспредел, молодёжь? — Дядь Штайн, — Андрей устало вздохнул, проводя по лицу свободной рукой, — я честно задолбался. У нас подготовка к выставке уже месяц, дальше — пойдёт подготовка к Параду Победы. А им опять нужны будут летуны к пролётам над площадью и на авиашоу. Прямо сейчас у нас бардак — вся территория просто кишит Службой Безопасности Совета Корпораций, КаГэБэ и Управлением Внутренней Безопасности Тихоокеанской Республики. Если ты думаешь, что все три способны эффективно работать без скандалов и взаимных наездов — ты ошибаешься. А разгребаем весь этот организационный кошмар, как правило, мы. Ещё мы патрулируем, работаем гидами и обеспечиваем общественный порядок. Выдохнув, он тяжёло покачал головой. Татьяна сочувственно улыбнулась, гладя его по руке. — В общем, я устал настолько, что готов полезть в зону Спящего в трусах и с автоматом, лишь бы не всё это. Ухмыльнувшись, Виктор переступил с ноги на ногу. — Если хочешь вернуться назад, советую нажраться в сопли. С предыдущими дебилами, что туда сунулись, это сработало. Андрей раздражённо отмахнулся и прикрыл глаза. Виктор вздохнул, отталкиваясь от ствола ели и нависая над скамьёй. — М-мэх. Америка! Преступники на улицах, клоуны в трусах поверх штанов, абсолютный беспредел. Что вам вообще взбрело в голову туда сунуться? Аня улыбнулась: — Ты сам говорил, идите от абсурдного, дядя Штайн. — Но не настолько же абсурдного! — он вскинул руки в воздух, оглядывая сидящих перед ним, и тут же опустил, признавая своё поражение. — Ха! Не отговоришь вас, ведь так? — Неа! — Не думаю, Виктор. Андрей криво усмехнулся: — Оплатишь мне отпуск в Сочи? — Мечтай! — раздражённо фыркнув, Виктор отступил назад. — Ну ладно, молодёжь. Как хотите. Выбивайте допуск у службистов, у кого угодно, но я против. И да, разговор не закончен — это сейчас я в меньшинстве. Недовольно заворчав, он поправил пальто, развернулся на каблуке и направился прочь, отряхивая правый рукав. Мария хитро улыбнулась ему вслед. — Дядя Витя! Хочешь, я привезу тебе настоящую ковбойскую шляпу? Виктор замер, сбиваясь на полушаге, обернулся к ним и дёрнул челюстью, будто бы собираясь что-то сказать. Простояв так несколько секунд, он раздражённо мотнул головой и продолжил свой путь, раздражённо ворча себе под нос. — Это было жестоко, — прокомментировал Андрей. Мария пожала плечами. — Ну я ему на самом деле привезу шляпу, если поедем. Ты точно не против? — Как уже и сказал, — он пожал плечами, — всё лучше, чем это. Кроме того, когда мы вообще побываем в СэШэА? Другого шанса может и не быть, надо хватать. — Полностью согласна, — Татьяна прикрыла глаза и умиротворённо кивнула, — уникальная возможность. Мария вздохнула, поднимая голову и смотря в лицо сидящей на спинке скамьи Ани. — Жаль только втроём, не вчетвером. Аня улыбнулась, ероша ей волосы. — Ой, солнышко, я по уши в проекте. Секретность такая — сжечь перед прочтением. Так что ничего страшного — привези лишь побольше фото и видео. Да и кроме того... Она озорно прищурилась. — Представь, что было бы, заставь они пройти меня через металлоискатель? Мария фыркнула себе под нос и опустила взгляд, смотря вдаль, на одно из административных зданий, у входа в которое дежурила пара солдат. — Отлично. Теперь, сгоняем-ка мы к генералу...***
Кабинет генерала Трифонова был обставлен бедно, практически по-спартански, пусть и со вкусом. Он был разделён на две части — в одной, меньшей, отделённой небольшим возвышением, располагался стол из тёмного дерева, со встроенной в него консолью и удобным офисным креслом. Поверхность стола занимала всякая мелочь — стойки с ручками и карандашами, сложенные в несколько ровных стопок распечатки документов, закреплённая сбоку лампа. Под ней — фотография в рамке. Вокруг стола стояли несколько шкафов. В одних были книги, в других — немногочисленные модели военной техники. Самый крайний шкаф, со стеклянной дверцей, был отведён под различные бутылки — дорогой алкоголь, от французских вин, до редкого армянского коньяка. Подарки и гостинцы, следствие статуса. Ни одна из бутылей не выглядела распечатанной. На более широкой части, большую долю пространства занимал широкий стол для совещаний, способный вместить до двадцати человек. В чёрную поверхность были встроены различные разъёмы для подключаемых планшеток и ноутбуков, а напротив располагался широкий, почти во всю стену, монитор видеосвязи. Панорамное окно выходило на внутренний периметр базы. За окном высилась серо-зелёная громада пластали, ощетинившаяся стволами тяжёлых орудий. Мобильная крепость "Волнолом". Массивная конструкция, размером с линкор давних времён, недвижимо стояла посреди круга из оголённой земли. Стволы многочисленных узлов ПВО лениво поворачивались, сканируя воздух. Тяжёлые орудия в трёх башнях были направлены вдаль, в сторону от зданий. За столом для конференций сидели двое. Сам генерал Трифонов — высокий, худощавый мужчина с ранней сединой в чёрных как смоль волосах. Он был одет в чёрный, лишённый знаков различия или медалей мундир, сидел прямо, выпрямив спину. Руки — протезы рук, отличающиеся от рук Ани Фёдоровой лишь чёрным окрасом, были сложены на поверхности стола. Пустая чашка чая и чайник на подставке отделяли его от гостьи. Женщина, вольготно опирающаяся на спинку стула, держала себя как полная его противоположность. Вместо стандартной, армейской стрижки, её волосы были выкрашены в ярко-алый и были уложены на бок практически прямым изгибом. Вместо военной формы — пальто, водолазка и брюки, красный платок, прикрывающий шею и кушак того же цвета, обмотанный вокруг пояса. Её левая глазница была изуродована давним шрамом. Вместо глаза, тускло светился алый имплант. Мира Хан. Когда-то она звала себя Рукавичкой и была дочерью человека, стоящего за организацией Красной Перчатки — сообщества сорвавшихся, прикрывающих друг друга от преследований старой власти. В те годы на сорвавшихся охотились в безуспешной, иррациональной попытке сохранить старый мир — ничем не лучше средневековой охоты на ведьм. Элиты того времени боялись их, боялись того, что теперь любой человек, даже ребёнок, мог получить в своё распоряжение силы, рядом с которыми меркло оружие старого мира. Красная перчатка были вынужденными наёмниками, готовыми предложить свои услуги любому, кто предоставит им ещё немного ресурсов или даст прожить ещё один день. После гражданской войны и гибели старой политической элиты, отец Миры ушёл в тень, уступая ей место во главе организации. С тех пор прошло пятнадцать лет. Формально Красная Перчатка всё ещё состояла из наёмников. Неформально — теперь уже Мира решала, кто и когда будет нанимать её бойцов — и чем они будут за это расплачиваться. Влияние группы сорвавшихся постепенно распространялась на Европу и Азию — частично из-за ресурсов, доставшихся им за помощь новой власти. Частично, благодаря новой идеологии — во многом, всё тем же идеям коммунизма. Но если старая идеология Советского Союза была медленной и неуклюжей дубиной, то в своих руках Мира Хан держала острый, изящный кинжал. Она находила подход к каждому — европейские корпорации заключали с ней сделки, прислушиваясь к словам о недопустимости монополии и равных возможностях для капитала. Жители бедных, забытых всеми стран Африки и Ближнего Востока жадно внимали словам о том, что тиранов-сорвавшихся, узурпировавших власть над их городами и деревнями, ждёт справедливое возмездие. Это не было ложью или пустыми словами — местечковые тираны, на которых обращала внимание Мира Хан, не держались долго. На их место приходили новые — те, кто знал, кому обязаны своей властью, и был достаточно умён, чтобы обеспечить хотя-бы минимальную заботу о гражданах. В итоге каждый получал своё: простым людям становилось легче дышать, их правители получали бразды правления, а Мира — ресурсы, рынки и новых рекрутов. Многие спорили о том, верит ли она сама в свои же идеи, или использует их как инструменты. Но даже самые ярые спорщики сходились в том, что она — одна из влиятельнейших сорвавшихся, чья слава на подконтрольных ей территориях могла сравниться лишь с американским Триумвиратом. — Я сомневаюсь в том, что Шафт попробует предпринять хоть что-либо, Юрий, — голос Миры был мягок и отдавал лёгкой хрипотцой, — они усвоили прошлый урок. — Никогда не стоит недооценивать человеческую глупость, Мира, — генерал Трифонов покачал головой, снимая левую руку со стола и опираясь ей на прислонённую на кресло трость, — приходят сведения, что новое поколение Гёссельшафта воспринимает наш урок как досадную случайность. Случайность, не закономерный ответ на их действия. — Идиоты, — Мира презрительно фыркнула, поднимая чашку и делая осторожный глоток, — Оттон Второй сдаёт позиции и тут же стая шакалов начинает следить за каждым его прыжком, в надежде на то, что он промахнётся. — Едва ли я назвал бы его волком, — Юрий нахмурился, — скорее, ещё одним шакалом. Но впрочем, этот спад связан с твоим покушением на поддерживающих его политиков. Гёссельшафт лишился голосов в Бундестаге. Временное ли это явление или же назревает переворот — мне не известно. — Согласна насчёт шакала, — Мира отставила кружку в сторону, — насчёт переворота — навряд ли. У старика всё ещё есть козыри в рукаве. Если и говорить о возможном вторжении в Калининград, то в этот раз вперёд пойдут его противники — мясо, смерть которого сыграет на руку ему, не нам. — Учитывая активность Имперского Союза — как всегда некстати. — Верно, — согласилась с ним Мира, — мы будем рады любым подкреплениям. Чем меньше прольётся нашей крови, тем лучше. — Любым подкреплениям? — повторил за ней генерал с лёгкой улыбкой. Мира вздохнула, прикрывая здоровый глаз. Свет импланта во второй глазнице тут же угас. — Не начинай, Юрий. Не хватало ещё и тебя. Виктор рано или поздно вернётся — он всегда возвращается. Юрий поднял руку, показывая, что он не собирается с ней спорить. Мелодично зазвенел интерком. Генерал нажал на клавишу. — Слушаю, Сергей? — Юрий Владимирович, к вам посетители. Вся молодая гвардия. Впускать? Генерал перевёл взгляд на сидящую напротив него женщину. Мира облегчённо улыбнулась, делая ещё один глоток из кружки. — Какое облегчение! Теперь, мне не придётся пить чай в одиночку. Юрий сухо усмехнулся в ответ: — Преимущество людей с полным набором внутренних органов, я полагаю... Да, Сергей. Пускайте и захватите чайный набор. Спустя пару минут ленивого обмена фразами, дверь открылась. Секретарь — мужчина в форме лейтенанта, вошёл первым, привычно расставляя чашки с чаем. Следом за ним в помещение вошла Татьяна, держа в руках дымящийся чайник. — Здравия желаю, товарищ генерал, Мира. Остальные прошли следом — Анна внёсла блюдо с печеньем, остальные вошли налегке. Среди всех приветствий, Миру в основном назвали по имени — не считая одного восторженного "товарищ Хан"! От Марии. К Юрию обращались строго как к товарищу генералу, и никак иначе. Оглядев частично занятый стол, секретарь кивнул самому себе и покинул кабинет, прикрыв за собой дверь. Юрий тяжело вздохнул. — Я видел вас — всех вас, когда вы ещё не доросли мне до пояса. И тем не менее, Миру вы зовёте по имени, а меня — товарищем. За что я провинился? Андрей смущённо пожал плечами. Мария солнечно улыбнулась. — Традиции, товарищ генерал! Такое просто так не бросишь! Юрий скривился и покачал головой. Аня тихо хихикнула. Мира мягко улыбалась, оглядывая сидящих перед ней юношу и девушек. — Судя по вашим лицам, вы что-то задумали? Мария увлечённо кивнула, роясь в поясной сумке. Она достала оттуда печатный лист бумаги и протянула его генералу. Тот пробежался по тексту взглядом. — Докладная. Прошу предоставить допуск на выезд за границу... Двум сопровождающим... Журналистское расследование... Соединённые Штаты Америки. Одобрено Министерством Пропаганды. Юрий отложил докладную в сторону. Мира протянула руку, и лист бумаги сам скользнул по столу, ложась на её ладонь. — Вы умеете удивить. — Дело в том, — начала Мария, пока Татьяна наливала чай в кружки, — что Фарисеева Ольга Вячеславовна, моя наставница, предложила мне провести самостоятельный журналистский проект. Я думала, нужно что-то оригинальное. Стоящее. И придумала — расследование в СэШэА! Полная противоположность всему, что у нас, ведь так? Людям точно будет интересно услышать о чужом быте. Я со многими поговорила — с дядей Витей и Алексеем, ещё с папой — он, правда, против, но я его уговорю, думаю... — Хм, — генерал приподнял бровь, — и для этого расследования тебе, одной из сильнейших масок Республики, нужен один из немногих сорвавшихся в России, кто близок к так называемому набору Александрии? Кроме того, ещё и подающая большие надежды инженер, только что завершившая проект государственной важности? Татьяна виновато отвела взгляд. Мария покраснела и потупилась, не обращая внимания на то, что Аня положила ей на плечо руку. Андрей просто пожал плечами. Генерал улыбнулся и, подхватив со стола ручку, оставил на лежащей на столе докладной широкую, размашистую подпись. Мария ошарашенно моргнула. — Что?.. Юрий вздохнул, опираясь на локти и обводя сидящих перед ним внимательным взглядом. — Не стану описывать обстановку вокруг нашей страны. Наших стран — вы сами прекрасно её знаете. И в этой бумаге... Он постучал по белой поверхности металлическим пальцем. — …В этой бумаге я вижу шанс, для вас. Шанс, что выпадает раз в жизни. Шанс увидеть другой мир, другую культуру и посмотреть на самих себя с точки зрения этой, чуждой для нас позиции. Шанс, который не доступен никому кроме вас и, быть может, семей наших послов. Было бы преступлением лишить вас этого. Я одобряю твоё начинание, Маша. — Спаси-ибо! Мира наклонилась вперёд, откладывая чашку с чаем, и поймала взгляд Марии. Та инстинктивно выпрямилась, не разрывая зрительный контакт. — Я не сказала бы лучше, чем Юрий. Поэтому я лишь повторю — ты молодец, Маша. Однако... Мира прервалась, допуская небольшую паузу, и Мария нервно заёрзала на месте. Андрей повёл плечами, словно бы ощущая напряжение в воздухе. — ...Ты вольна выполнить своё расследование в любой форме, что тебе угодна. Но я ожидаю от тебя правды. Не лги. Не преувеличивай. Не скрывай одни части картины и не подчёркивай другие. Нет. Вместо этого, Мария, ищи правду. Найди правду. Используй эту правду в своих целях. И поверь профессиональному оратору... Ещё одна пауза и Мира улыбнулась, подаваясь вперёд. — Правда, моя дорогая, страшнейшее оружие из всех возможных. Секунду, они сохраняли зрительный контакт. Секунду спустя, Мария завороженно кивнула и Мира расслабилась, мягко улыбаясь и откидываясь на спинку кресла. Напряжение исчезло из комнаты. — Просто чудесно, — Мира озорно прищурилась, оглядывая своих давних воспитанников, — теперь же, давайте определимся точно — в какой город вы хотели бы отправиться?