Несмотря на то, что влияние ССК наиболее заметно в Восточной Европе, Союз Корпораций имеет опорные базы на территории всей Евразии. Особое внимание стоит уделять так называемым "Центрам Операций", среди которых: Центр Операций Европа — Болгария, вершина "Хаджи Димитр", Центр Операций Африка — Сирия, порт Тартус, Центр Операций Азия — Северная Корея, порт Вонсан. Стоит упомянуть и т.н. "Краснознамённую Флотилию" — корабли различного назначения, рассредоточенные по всему земному шару. Красная Перчатка. История и перспективы развития, изд. 2011 г.
27 марта 2011 года, ЗАТО "Коммунар". Писк будильника ворвался в утреннюю тишину пронзительным и настойчивым звуком. Андрей открыл глаза. Сон — город из множества зданий, живых и дышащих, состоящих то ли из твёрдого света, то ли из чёрного как ночь кристалла, уходил из памяти, сменяясь на ощущения реального мира: мягкость покрывала, прорывающийся сквозь занавеси луч солнца и тепло лежащего рядом тела. Будильник запищал вновь. Татьяна застонала, потянув одеяло на себя и укрываясь с головой, так, что можно было разглядеть лишь локон тёмных волос. — Выключи... Он мотнул головой, садясь, и потянулся к клавише будильника, выключая настойчивый прибор. Развернулся к Татьяне. Та утянула к себе его часть одеяла, заматываясь в кокон из ткани. — Ты снова читала всю ночь? До скольки на этот раз, до трёх утра? Ткань одеяла дрогнула. — В столь ранний час... — голос девушки был хриплым и ворчливым, — я жажду сочувствия. Не насмешек. Он коротко рассмеялся, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Шагнул к окну, коротким жестом включая режим микропроветривания и вдыхая свежий, холодный воздух полной грудью — в спальне было душно. — В таком случае я приготовлю завтрак. — Пожалуйста, — согласилась Татьяна, пряча ногу под одеяло. Андрей покачал головой, оглядывая их спальню. Центр комнаты занимала широкая двуспальная кровать, с двумя прикроватными тумбочками. Напротив стоял комод и зеркало над ним. Рядом с окном высились два шкафа, один — бельевой. Другой — с прозрачной дверью и стеклянными полками. Первые две полки занимали модели различной военной техники — от новейшего истребителя, замершего на подставке, до старого советского «Студебеккера», на бортах которого краской была изображена грязь и отмечены следы от осколков и пуль. Большая же часть шкафа принадлежала книгам — они стояли корешок к корешку, занимая всё пространство полок. Почти все — фантастика и фэнтези, как с земли Алеф, так и с Бет. Перумов, Сапковский, Стругацкие. Иностранцы — Муркок, Мартин, Кинг. Отдельная, верхняя полка была посвящена Толкиену — от трилогии Кольца, до Хоббита и Сильмариона. Третья книга Кольца отсутствовала в ряду, лежа на полке рядом с подушкой Татьяны. Андрей быстро сполоснулся в душе, накинул майку и шорты и направился в кухню. Спустя несколько минут на электроплите вовсю шкворчали яйца, а телевизор над кухонным столом едва слышно бормотал, показывая сюжеты из вчерашнего выпуска новостей. Прошло двадцать минут. Яичница была уже готова, как и две чашки кофе. Новости закончились, сменяясь на передачу с утренней музыкой. Татьяна вышла из душа и со стоном опустилась на стул, положив голову на стол. Андрей поставил рядом с ней тарелку и кружку. Она вяло взмахнула рукой, сонно моргнула и приподнялась, подхватывая кружку и прикладывая её к щеке. — М-м... Горячий. — Что же ты хочешь от кофе? — Андрей приподнял бровь и протянул руку, пальцем постучав по поверхности стола рядом с её головой. Татьяна утомлённо вздохнула и подняла голову, проводя руками по лицу, а затем убирая волосы за спину. — Это было излишне, — она укоряюще нахмурилась. — Равно как и читать до полуночи, — парировал Андрей, недовольно качая головой, — нам и так не слишком часто дают возможность выспаться. Зря ты ей не пользуешься. — М-м, — Татьяна дёрнула плечом и перевела взгляд на телевизор, — до трёх ночи, если говорить точно. Что же до сна — ещё немного, и у меня будут прекрасные три недели на то, чтобы отоспаться. — Прости, если я тебя неправильно понял, — Андрей наклонился вперёд, — но ты серьёзно воспользуешься нашей поездкой — вероятной, к слову, поездкой, только для того, чтобы поспать? Потянувшаяся было за вилкой, Татьяна нахмурилась, наклоняя голову набок. — Тратить редкую возможность на лишний сон... Мои слова были чересчур поспешны. Ты прав. — И логика восторжествовала... Татьяна лишь прищурилась, показывая, что не желает возвращаться к теме разговора. Андрей согласно кивнул и сменил тему. — К слову. Помнишь, Аня шутила о том, что её могут задержать на металлодетекторе? Тебя они не задержат? Прожевав и промокнув губы салфеткой, Татьяна покачала головой: — Она всего лишь шутила. Что мне, что ей доступны множество способов обмануть столь примитивные системы. Однако я поостерегусь проходить досмотр в штаб-квартирах Протектората или Службы Контроля Параугроз. Заметить кибернетику — в их возможностях. Андрей покачал головой: — Жаль. Я слышал, что там проводятся экскурсии — должно быть интересно. Татьяна подождала с ответом и вместо этого подхватила чашку с кофе, поднимая её в воздух и двигая из стороны в сторону. Кружка в её руке перемещалась плавно, так, что по поверхности напитка не двигалась даже малейшая рябь. — Всё это — лишь мелкие неприятности. Я предпочту лишиться и десяти экскурсий, чем вновь пить воду через трубочку. Она скривилась, качая головой, и прикрыла глаза, словно бы избавляясь от навязчивых воспоминаний. Мотнула головой, сделала осторожный глоток и отставила кружку в сторону. — Говоря об экскурсиях, как на это отреагировал Станислав Сергеевич? Андрей пожал плечами. — Отец... Не слишком рад, это уж точно. Ты знаешь, как многие из старой гвардии относятся к Америке — всё никак не могут забыть наследие Союза. — Тот, кто забудет прошлое — потеряет будущее, — возразила Татьяна. — Только не в том случае, когда из прошлого тащат чуть ли ни религию, — возразил ей Андрей, — посмотри сама. Прошло уже двадцать лет. Та Америка, которая сражалась с Союзом, ушла — нет больше Рейгана с его Империей Зла, Бжезинский мёртв, Солженицын забыт. Осталась лишь страна, пытающаяся навести порядок у себя на заднем дворе. То же самое делаем и мы. — Бжезинский мёртв? — заинтересованно повторила Татьяна. Андрей нахмурился и почесал висок. — Вроде бы да. Я слышал это от Миры, когда собиралась вся старая гвардия. Всё было связано с какой-то маской. Мозгомой, пытался промыть президента Финли несколько лет назад. Провалился, улетел в тюрьму — в ту самую Клетку, но кровь пролить успел. Не помню, как его звали — то ли Мастер, то ли Наставник. Бжезинский попал не в то место, не в то время — случайная пуля. — М-м, — Татьяна задумчиво прищурилась, — так и уходит эпоха. — Верно, — согласился с ней Андрей, — эпоха уходит. И нынешний Протекторат с нынешним Директоратом не пересекался практически нигде. Сидим на двух континентах, они разгребают свои проблемы, мы — свои. Но Старая Гвардия... Впрочем, ты уже поняла. — Что-то подсказывает мне, что мы сами точно так же будем реагировать на Имперский Союз, — Татьяна пожала плечами, — но я вижу твою мысль. Так что, он против? — Против, но понимает, что мы уже не в том возрасте, чтобы запереть нас по комнатам. Татьяна протянула руку и сжала запястье Андрея, недовольно качая головой. — Ты слишком резок к собственному отцу. Андрей ненадолго задумался и устало вздохнул. — Верно. Прости. Я прекрасно понимаю тот факт, что им движет беспокойство. Но... Он же не сможет опекать нас вечно. Впрочем, давай сменим тему. Что насчёт твоего? — Скажем так, излишняя строгость — не в его характере. — Ну хоть где-то не возникает проблем, — Андрей усмехнулся, — а нас сегодня ждёт ещё один раунд переговоров. Татьяна закатила глаза: — Поменьше драмы. Мария не сможет добиться своего лишь в том случае, если она внезапно онемеет. — Сомневаюсь, что их спасёт и это. Ещё чашечку? Татьяна ненадолго задумалась. — В гостиную. Кивнув, Андрей потянулся к кофейной турке, разливая остатки кофе по чашкам. Татьяна поднялась со стула, направляясь к шкафу, и достала оттуда упаковку печенья, раскладывая выпечку на блюдечко. Закончив, она повела рукой, поворачивая кисть так, словно бы держала невидимую тарелку. В воздухе над рукой возник диск, словно сотканный из золотистого света — та самая тарелка, воплощённая в реальность. Она положила на полупрозрачную поверхность блюдечко с печеньем, развернулась к Андрею, позволяя ему положить туда и чашки, и шагнула к выходу из кухни, держа золотое блюдо одной рукой, словно профессиональный официант. Кофе в чашках практически не реагировал на неровность её шага. Гостиная была просторной, хорошо освещённой комнатой, дальнюю стену которой занимал кожаный диван и стоящий перед ним кофейный столик. Противоположная дверь вела на балкон, на стене рядом с дверью было установлено несколько полок, полностью занятых всевозможными моделями техники. В отличие от тех, что стояли в гостиной, эти состояли не только из боевых машин, но и из красочной панорамы — от зимнего поля боя, где снег перемешивался с грязью, а у воронки от снаряда лежал раненный боец, до морской глади, по которой шли пенящиеся волны. Телевизор — широкая плазменная панель, занимающая половину стены, ожил при их приближении, транслируя запись с камеры беспилотника, барражирующего над пространствами Сибири: бесконечный ковёр, изредка пестрящий синей гладью озёр и сочно-зелёными проплешинами болот. Татьяна подошла к столику. Золотое блюдо в её руке сместилось так, что она касалась его кромки лишь пальцем протеза. Она опустила его на стол и диск из твёрдого света начал терять в объёме, становясь практически плоским. Он исчез, а кружки и блюдечко с тихим звяканьем опустились на реальную поверхность стола, рядом с лежащим там же планшетным компьютером. Андрей опустился на диван и бросил быстрый взгляд в сторону балкона. — Ты планируешь доделывать панораму? Татьяна задумчиво прищурилась, так же опускаясь на диван. Затем забралась на него с ногами, положив их поперёк колен Андрея. — Хм... Возможно, вечером? Андрей рассеяно кивнул, положив руку ей на колено, и сделал глоток из кружки. Татьяна заинтересованно посмотрела ему в лицо. — Знаешь, я ждала от тебя большего негатива. Всё же методы Соединённых Штатов весьма отличны от наших. Он кивнул, делая ещё один глоток, и поставил кружку на стол. — Поверь мне, ничего кроме негатива у меня эти методы не вызывают. Протекторат ещё ладно, их хоть как-то контролируют. Но все эти команды независимых героев? Люди, прячущиеся за масками, вершащие правосудие как угодно — это суд Линча, а не правосудие. Подростки, сбивающиеся в стаи и творящие всё что угодно, от, снова же, линчевания, до грабежей и убийств... Абсолютный. Бардак. Поёрзав и устроившись на подушках поудобнее, Татьяна вопросительно подняла бровь. — Но?.. — Но, — согласился с ней Андрей, — я, слава богу, в этом их ПэЭрТэ не работаю и не собираюсь. То, что они сотворили со своей страной — проблемы Америки, не России, ты ведь понимаешь? — Разумеется, — согласно наклонила голову Татьяна, — они вольны устанавливать свои собственные законы. Но всё же, я не могу тебя понять. Почему тебя тогда интересует идея поездки? В первые часы ты относился к этой затее лишь как к способу получить внеочередной отпуск. — У меня было время подумать, — Андрей задумчиво почесал кончик носа, — и вот, посмотри. На первый взгляд, их система — полный кошмар правоохранителя. Но несмотря на это, Штаты ещё не развалились на куски, а Протекторат гремит на весь мир и в последнее время лезет в Мексику и Канаду. Значит, что-то у них в системе работает. — И тебе интересно, что? — Договорила за него Татьяна. — И мне интересно, что, — согласился с ней Андрей, — потому, что у них много масок? Или потому, что у них много сильных масок вроде Александрии — легко проявлять милосердие к тем, кто не может тебя и поцарапать. Или причина в чём-то ином? Я хочу в этом разобраться. — Похвальное стремление, — одобрила Татьяна, откусывая печенье, — осталось лишь добиться этой поездки. — Да что тут, — Андрей фыркнул, — ты правильно сказала, Маша своего добьётся, и скорее рано, чем поздно. Свою сестрицу я знаю, уж поверь мне.***
Она проснулась резко, словно бы включили лампочку. Пошевелилась, вслепую шаря по кровати. Разочарованно заворчала, осознавая, что та пуста. Резко села, сбрасывая одеяло. Волосы упали на лицо, закрывая обзор. — М-эх! Так начался ещё один день в жизни Марии. Моргнув и помотав головой, она провела рукой по лицу и поморщилась, оглядываясь по сторонам. Спальня включала в себя двуспальную кровать, компьютерный стол, окно с широким подоконником — достаточно широким для того, чтобы на нём можно было сидеть. Большую часть стен занимали полки с кучей разных сувениров, фотографий и кукол. Куклы — миниатюрные копии настоящих людей, с правильными пропорциями, с тщательно подобранной одеждой и подробными чертами лица. Почти каждая была выполнена словно в середине незавершённого движения, будь то балерина посреди танцевального па, или кавалерист, поднимающий тяжёлый щит. Но куклы были увлечением Ани. Мария же увлекалась фото. Виды Байкала, Гурзуфа, Пальмиры. Фото людей и животных. Панорамы и мобилография. Одни фотографии были закреплены в рамках и распечатаны на бумаге. Другие — мелькали в электронных рамках, меняясь с одной на другую. На некоторых были запечатлены члены семьи — дядя Виктор, Андрей, её папа, Мира и Аня. Каждый раз, когда Аня оказывалась на фотографии, она менялась — от едва заметных имплантов на висках и протеза правой кисти в самом начале, до её нынешней платформы, где плоть полностью была заменена кибернетикой. Сувениры, от висящего на стене флага Тихоокеанской Республики — чёрного солнца на белом фоне, до индейского ловца снов, висящего над их кроватью. В деревянной пластине на полке, на которой была нарисована концентрическая мишень, торчал метательный нож. — Вам послание, леди. Мария моргнула, поворачиваясь. На тумбочке стояла кукла дворецкого, одетого в чёрный фрак, ростом сантиметров в двадцать. Кукла сжимала в руках жёлтый отрывной лист бумаги — из тех, что можно было прикрепить на холодильник. Хихикнув, она потянула его на себя. Передав послание, кукла изящно поклонилась, сложила руки за спину и замерла в неподвижности — словно слуга, готовый в любой момент выполнить пожелание хозяина. Дела зовут, Солнышко. Прости, что так рано. Увидимся в городе. =) Аня. Мария недовольно вздохнула, опуская ноги на пол. Что-то бросилось на них из-под кровати. Она взвизгнула, подпрыгивая в воздух и поджимая под себя ноги, и тут же захохотала. Из-под кровати выскочило розовое пятно — словно бы огромных размеров механический паук, покрытый розовой шерстью. Робот довольно загарцевал по полу, выгибая спину и скача по ламинату, как разбушевавшийся котёнок. Мария кинула в него подушкой. Почуяв угрозу, паук метнулся в сторону, уклоняясь от импровизированного снаряда, и ускакал в коридор, цокая по полу металлическими лапами. — Ну, попадись мне! — выкрикнула ему вслед Мария и улыбнулась, сдувая прядь волос, упавшую на глаза. — Дурдом же, — она помотала головой и фыркнула, уперев руки в бока, — натуральный дурдом! Спустя пару десятков минут, после того, как она закончила с душем и завтраком, Мария валялась на всё ещё неубранной кровати, помахивая ногой и держа перед собой ноутбук. Киберпаук — Пушистик, подарок на день рождения от дяди Виктора, лениво зарывался в одеяло, повинуясь эху предыдущего программирования. В девичестве, этот робот был одним из прототипов паучьих мин, сейчас же выполнял роль домашнего питомца. — Так значит, Броктон-Бэй. Самая крупная концентрация масок на побережье. Одновременно с этим — мекка медицинского туризма — корпорация «Медхолл», флагман медицины, и вдобавок местный чудо-целитель, к которому аж очереди выстраиваются. Плюс, город достаточно... Не с обложки, так скажем. Есть шанс увидеть настоящее положение вещей, а не красивую картинку под крылом Легенды или Эйдолона. — Верно, — Мира, сидящая на кресле, согласно наклонила голову, — картина для туристов и реальное положение вещей различны как день и ночь. Возвращаясь к городу. Один из интереснейших примеров функционирования масок в западном обществе. Слушай внимательно... Мира прервалась, опуская взгляд на планшет в руках. — Что известно из открытых источников — в городе присутствуют семь фракций. Восемь, если меня не обманывает интуиция. Защитники справедливости, — она едва заметно усмехнулась, — Протекторат, отделение восток-север-восток. До десяти активных членов, лидер — технарь, называет себя Армсмастер. Оружейник. ПэЭрТэ. До семиста активных сотрудников, две тысячи служб поддержки. В случае кризиса имеют право применять летальное оружие и вызывать подкрепления — до Национальной Гвардии и армии. Лидер — Эмили Пиггот. Независимая команда героев — Новая Волна. Восемь человек, семейный состав. Лидеры — Сара Пеллхам и Кэрол Даллон. В их рядах — Эми Даллон, она же Панацея — чудо-целительница. Я перешлю тебе фотографии и более подробную информацию. — М-м, — Мария задумчиво почесала нос, — что-то не так у тебя много, тёть Мир. Мира раздражённо скривилась, массируя висок. — Очевидно, Мария. Соединённые Штаты — не точка наших интересов. Европа? Да. Азия? Да. Африка? Да. Но Америка? После Оружейной Сделки большая часть агентов ещё со времён Союза или ушла в глубокую спячку, или засветилась перед ФБР. На сегодня у нас есть лишь горстка сочувствующих и один нормальный агент — он мониторит группировку Падших. — Падших? — заинтересованно переспросила Мария. Мира презрительно оскалилась, сверкнув алой вспышкой протеза. — Культисты. Поклоняются Губителям. Отбросы и селюки — их влияние сильно в мелких городишках по всем Штатам. Терроризм, религиозная пропаганда, похищения и убийства. Привлекли внимание ЭсБэ после атаки Бегемота на Варшаву — пропагандистская активность в социальной сети. Выяснилось, что это не спланированная акция, а всего лишь действия группы подростков одной из ветвей. — Однако туда отправился один из боевиков. Стол за спиной Миры дрогнул. Она прикрыла глаза, делая глубокий вдох. — Мне оскорбителен сам факт существования этих ничтожеств. Мария молча подняла руки перед собой. Выдохнув, Мира покачала головой. — Впрочем, я отвлеклась. Преступные группировки города процветают. Широко распространены наркоторговля, проституция, преступления против граждан. Две неонацистского толка — Империя Восемьдесят Восемь — ответвление Шафта, с примесью Ку-Клукс-Клана. Объединение азиатов — возникло как реакция на вспышку неонацизма, деградировало до уровня банды отбросов. — Он-чи! Нацисты? Раздражённо скривившись, Мира посмотрела Марии в глаза. — Твоё счастье, что я не знаю корейского языка. Девушка покраснела и отвела взгляд. — Ой. Извини! Но, нацисты? Это точно тот город, что нам нужен? Мира провела рукой по волосам и тонко улыбнулась. — Предпочтёшь смотреть на красивую картинку под покровительством Легенды? — М-мэх. Не-а. Но! Лезть к нацикам без карабина и поддержки с воздуха? Её собеседница снова опустила взгляд на планшет и задумчиво провела рукой по рукояти кресла. — Город представляет собой своего рода уникальную экосистему. По общему уговору банды не препятствуют туризму — на нём город существует. Если вы не будете лезть на рожон и бродить посреди ночи по окраинам, вас не тронут. Всерьёз стоит опасаться так называемых Торговцев с Арчерз Бридж. Или Барыг, как будет угодно. Наркоторговцы. Цивильные соглашения они презирают, равно как и предметы гигиены вместе со здравым смыслом. Их территории — заброшенные районы и территории доков. Избегайте подобных мест. Она прервалась, проводя пальцами по экрану. — Койл. Таинственный злодей, использующий в бою наёмников с подозрительно хорошим оснащением. Тёмная лошадка — но не из тех, что привлекут к себе внимание дерзкой акцией. Следом идут наёмники так называемой Трещины. Нейтралы, выполняющие работу как на преступников, так и на силы закона. Запомни адрес их штаба — в случае, если вам срочно потребуется покинуть город без твоих способностей, они — наилучший выбор. Я подготовила отложенный платёж через один из европейских банков. — Ой, да что ты! — Мария всплеснула руками. — Тёть Мир, зачем? — Мы — семья. Мира ответила ровно, даже не подняв глаз от планшета, — будто бы само собой разумеющееся. Мария тихо улыбнулась. — Возвращаясь к вопросу о наци, — Мира провела рукой по щеке, большим пальцем отслеживая едва заметный шов, соединяющий плоть и металл, — не путай американскую и европейскую разновидность. Европа цепляется за идеи Гитлера. Это жажда восстановить былое величие нации — что в Британии, что в Германии. Америка — ответ на рост преступности со стороны иммигрантов, беженцы с Ближнего Востока и Японии. Шанс того, что они смогут отличить славянскую группу от ос, крайне мал. Мария озадаченно хмыкнула и придвинулась ближе к экрану. — Ос? Ты же не говоришь про злых и лысых пчёл? — Ви-Эй-Эс-Пи. Акроним — WASP. Белый, англо-саксонский протестант, — пояснила ей Мира, — идеальный американец, по мнению групп, подобных этой Империи Восемь-Восемь. — А! Поняла, спасибо. И да, спасибо за то, что нашла время всё это найти — слышала, у тебя плотный график. — Успешность руководителя оценивается тем, как долго его подразделение сможет проработать без его постоянного контроля, — Мира лениво отмахнулась, — я считаю себя успешной. И кроме того... Она недовольно скривилась, покачивая кончиком туфли. — Я солгала бы, если сказала, что эти данные было сложно достать. Всё, что я тебе прочитала — лишь выжимка из американского аналога Киберпедии и пара примитивных выводов на основе этих данных... Хм! Меня крайне раздражает отсутствие информации с места. Мария хитро прищурилась. — Считай, скоро у тебя появится один информант. Мира тонко улыбнулась и наклонила голову. — Спасибо. События набирают обороты — нам пригодится любая информация о крупных и мелких игроках. Неосознанно Мария выпрямила спину и опустила руки по сторонам ноутбука, приближая лицо к камере. — Мне нужно беспокоиться? Или что, может, лучше отменить всё и раньше вернуться в часть? Мира покачала головой. — Мы планируем и готовимся. Тебе нет нужды опережать приказы. Что до твоих страхов... Сделав паузу, женщина отвела взгляд от монитора, смотря куда-то в сторону окна. — Мы живём на сломе веков, моя дорогая. Ты просто обязана беспокоиться.***
Кот, пробирающийся по улицам посёлка, был молод, но уже походил на ветерана множества дворовых схваток. Покрытые мягким подшёрстком уши были испещрены многочисленными шрамами, кусок правого уха был вовсе оторван, а усы с правой стороны были частично оборваны, придавая его морде лихой и потрёпанный вид. Несмотря на это, он был красив — пусть и не мягкостью черт и пушистым мехом, как большинство кошек и котов. Этот кот напоминал молодого манула или рысь — с впечатляющей шубой из огненно-рыжего меха, плотной и прилегающей к телу, мускулистыми лапами и деловой, целеустремлённой походкой хищника, обходящего свои владения. На шее у хищника можно было разглядеть почти скрытый за шерстью ошейник — прочную кожаную полосу с утолщением над грудью. Остановившись перед невысоким, по грудь взрослому человеку забором, кот без всякого труда запрыгнул на доски. Лапки мёртвой крысы, зажатой в клыкастой пасти, качнулись из стороны в сторону. Спрыгнув и пройдя мимо высокого армейского внедорожника, стоящего напротив ворот, кот двинулся по обсыпанной мелким гравием дорожке и остановился у крыльца, свалив свою добычу прямо у двери. Удовлетворённо понюхав труп крысы и потоптавшись на месте, он уселся на пушистые задние лапы и хрипло, пронзительно мяргнул. Сделал паузу, прислушиваясь к происходящему в доме, и мяргнул снова. Повторив это действие несколько раз, кот наконец услышал доносящиеся из дома звуки и удовлетворённо махнул хвостом, переводя взгляд на крысу. Спустя пару минут дверь в дом открылась. Вышедший Виктор сонно моргнул, проводя рукой по лицу, оправил футболку с коротким рукавом и опустил свой взгляд на кота и его добычу. Кот басовито заурчал. Виктор посмотрел на крысу. Наклонился ближе, аккуратно цепляя её за хвост протезом и изучая висящий в воздухе трупик. — Здоровая з-зараза, — с уважением произнёс он, опуская крысу на землю рядом с крыльцом. Услышав одобрительный тон, кот поднялся на все четыре лапы и довольно боднул хозяина в ногу. Виктор хмыкнул, наклоняясь и проводя по кошачьей шерсти острыми пальцами протеза. Кот одобрительно выгнулся. — Охотник! Зверь! У-ух, морда пиратская! Кот басовито урчал и пару раз царапнул крыльцо широкими когтистыми лапами. Хмыкнув, Виктор выпрямился и повернулся, заходя обратно в дом. — Пошли, Пиратина. Двойная порция за хозяйский счёт. Довольный кот поспешил за ним в небольшую кухоньку, где едва-едва ютились старый, натужно гудящий холодильник и обеденный стол. Виктор завтракал пшённой кашей — из тех, что продаются в пакетиках по пять порций, коту же досталась порция сваренной ещё вчера куриной грудки — достаточная, чтобы накормить и человека. Старый дом вокруг Виктора тихо поскрипывал и шуршал с каждым порывом ветра снаружи. По полу гулял сквозняк, а в небольшой комнатушке под лестницей на второй этаж гудел котёл парового отопления. Этот дом не был предназначен для того, чтобы жить в нём ежедневно — больше всего он походил на летнюю дачу, куда уезжают из города старики, чтобы посадить на небольшом участке пару грядок земляники, огурцов и картошки. В выходные в такой дом приедут их дети и раскочегарят старую, почерневшую баньку, разожгут костерок у крыльца, рядом со старой, кривой яблоней и затушат купленную в магазине Копеечка рыбу. Нормальные люди не живут в таком доме даже осенью — что уж говорить о ранней весне. Но иногда выбора попросту не оставалось. Закончив с завтраком, Виктор быстро переоделся в повседневную форму, провёл рукой по отрастающей щетине, раздражённо поморщился, но решил не бриться. Он вышел на крыльцо, раздражённо оглядывая небольшой участок перед домом, большую часть которого занимал армейский внедорожник. Вздохнул, разминая затёкшую за ночь спину, и направился к забору, отделяющему его участок от соседнего — где возвышался вполне себе жилой дом из красного кирпича. В теплице рядом с домом двигался едва различимый силуэт. — Вектор! Эй, Вектор, ты тут? Землю на соседнем участке практически не покрывал снег. Вместо этого на ней красовались разнообразные разводы плесени — словно туманности далёких планет или сюрреалистичные картины Дали. Плесень уступала место зарослям более привычных растений, представлявших собой причудливые гибриды различных овощных и фруктовых культур. Листья пары дальних кустов подозрительно подрагивали, а их отростки неотрывно сопровождали выходящую из теплицы фигуру. — Вектор! Здорово! Игорь Иванович Вектор был невысоким худым мужчиной лет тридцати. У него была короткая стрижка и растрепанные тёмные волосы. Вектор носил очки в тонкой оправе, тёплую и не по размеру куртку, покрытую землёй и разводами удобрений, и утеплённые резиновые сапоги до колен. — А, Виктор! — Игорь обрадованно махнул ему рукой и поспешил к забору. — Доброе утро. — Тебе того же, — согласно кивнул Виктор, наклоняясь ближе к забору, — я что сказать хотел-то, у тебя же твои гибриды с росянкой снова жрать хотят? Игорь обернулся к кустам, всё ещё отслеживающим его перемещения и задумчиво кивнул головой. — Ну, скорее да, чем нет. Ранней весной им совсем нечем питаться, я уж думал закупиться где-то мясными отходами... — Короче, — Виктор поднял палец, — крыса. Вектор понимающе кивнул. — Большая крыса? Виктор ненадолго задумался и показал ему свою руку, ткнув пальцем в точку, сантиметра на три ниже локтя. — Ну, если от пальцев и вот досюда. — На неделю должно хватить, — Вектор согласно кивнул, пряча голые руки в рукава куртки. Виктор отступил от забора и подцепил дохлую крысу за хвост, отдавая её соседу. Пират, сидящий у его ноги, самозабвенно вылизывал заднюю лапу — его часть работы была выполнена. Приняв мёртвую тушку, Вектор коротко размахнулся и швырнул её в сторону кустов. Трупик приземлился в некотором отдалении и пару раз кувыркнулся по земле. Отростки кустов сначала дёрнулись назад, встревоженные резким движением, но затем медленно потянулись к упавшей добыче, обволакивая серую шкурку тонкими побегами. Некоторое время мужчины смотрели на то, как крыса всё больше и больше превращается в зелёный кокон, постепенно утягиваемый вглубь зарослей. — Жуть какая, — пробормотал Виктор. — Процесс питания редко бывает эстетичен, — согласился с ним Вектор. — Угу, — Виктор согласно кивнул, отводя взгляд от кустов, а затем вдруг подобрался: — Я ж тебе не говорил, да? Прикинь, что Машка удумала — решила взять Таню и Андрея и мотнуть в Америку. У них там, типа, репортёрское расследование. — Да ты что! — Игорь всплеснул руками. — Ужас-то какой! В Америку! Да это же... Это же на другом континенте! — Вот и я о том же, — согласился с ним Виктор, — нечего приличным людям делать во всяких Америках, я так считаю. — Америка! — Игорь передёрнулся. — И что, что Ольга Симонова? — А она согласна, ты прикинь! — Согласна? — Игорь заметно передёрнулся. — Неужели? Она что, выжила из ума? Это... Америка! Другая страна! Там по-русски никто не разговаривает даже! — Именно, — Виктор согласно кивнул. — Америка! — Игорь всё продолжал нервно повторять это слово, будто бы боясь, что ещё немного и его отправят за границу следом за Марией. — Это же... Я в другой город еду и то с трудом, там же всё другое, и я постоянно путаюсь в этих навигаторах... А там даже язык другой! Что если ты скажешь на нём что-то не то, и тебя не так поймут и станут смотреть как на умственно отсталого, а ты даже не поймёшь — почему? — Именно! — Или ты заблудишься и забредёшь куда-то не туда? Я читал, представь себе, что там инженеров прямо с улиц крадут, садят на наркотики и заставляют работать на себя! О чём думает Татьяна — ведь такая обстоятельная девушка! — Именно! — А что товарищ Трифонов? Неужели он тоже согласен? — Представь себе! — Виктор раздражённо фыркнул. — Говорит, что такой возможности никто кроме них не получит. — Велика возможность, — Игорь недовольно затоптался на месте, — в такое гнездовье лезть! Как будто бы у нас нет мест, куда можно съездить? Крым есть, Корея есть, даже, прости господи, Югославия есть! — Дети, — высказал своё мнение Виктор. Игорь мелко закивал, переступая с ноги на ногу. — Ох уж эта юности пора. Жуть, что придумают. Довольный разговором, Виктор важно покивал, соглашаясь с мнением своего коллеги, и великодушно обронил: — Ровный ты мужик, Игорь. Понимающий. Тот наклонил голову и слегка покраснел. — Тебя подвезти? — Виктор, всё ещё чувствуя себя обязанным, щедро указал на свой внедорожник. Игорь ненадолго задумался и кивнул. — Если тебе не сложно, Виктор. Я быстро соберусь, мне всего ничего. Он тут же заторопился в дом, на ходу стягивая с плеч куртку. Виктор проводил его взглядом, крякнул и направился к забору, снимая деревянную задвижку и поднимая опирающиеся на землю ставни. Пират сопровождал его прямо до машины, воинственно держа хвост на ветру. Вектор показался из дома через десять минут, сжимая в руках два небольших тонких чемодана. Форма, такая же, как и у Виктора, топорщилась на нём неловко выглаженными складками, а запах дезодоранта ворвался в машину мятной волной, заставив Виктора поморщиться. Игорь посмотрел на его выражение лица и виновато вздохнул, прижимая чемоданы к груди. — Жениться тебе надо, Игорёша, — наставительно обронил Виктор. — Надо, — грустно согласился с ним Игорь, — но вот на ком? Ты же меня знаешь, Виктор. Это с тобой я ещё нормально общаюсь, а с незнакомыми людьми? Сразу начинаю нервничать, и или болтаю как дурак, или молчу как дурак — ну как с таким жить? — Ага, — Виктор согласно заворчал. Внедорожник тихо гудел электромотором, перемалывая колёсами гравий дороги. — А по интернету знакомиться не пробовал? Сейчас же все эти сайты всякие разные... — А я и по интернету плохо общаюсь, — печально поведал Игорь и взмахнул рукой, — эх, забудь ты это. Живу бобылем, бобылем и помру, не первый такой. Виктор задумчиво почесал подбородок. — Ну, тоже выход. Не то, чтобы я особо агитировал — не с моей семейной жизнью это делать, понимаешь ли. Игорь ещё раз вздохнул, крепче прижимая к себе чемоданы, и попросил: — Включи, лучше, музыку, что ли? Задумчиво почесав щетину, Виктор открыл бардачок и начал задумчиво шариться среди нескольких флешек, кося на пустующую дорогу одним глазом. — Так... Так, короче. У нас есть классика — зарубежный рок, Квин, Битлы — Лёха от этого прётся, как не знаю кто. Есть наши — Машина, Кино, Наутилус. Есть современная корейская попса, Машка слушает. Сборник советской классики от Андрюши — знаешь, всё это фронтовое. Просто классика, это Тани. Что? Игорь наклонился вперёд, всматриваясь в содержимое бардачка и близоруко щурясь, осторожно перебирая предложенные флеш-карты пальцами. Выбрав одну для себя, он вопросительно покосился на Виктора и после разрешающего кивка вогнал карту в разъём аудиосистемы. Взвыла гитара, звонко отдаваясь динамиками. Затрещали тарелки барабанов, на заднем фоне раздалось задорное перестукивание палочек. — Куда нам пpотив пpиpоды, и дело — дpянь, и лету конец! И только, споpя с погодой, поет какой-то глупый сквоpец... Виктор довольно ухмыльнулся, барабаня пальцами по рулю. Игорь прикрыл глаза, кивая в такт музыке. Армейский автомобиль хрустел гравием просёлочной дороги, направляясь к Городу Полковников. К парковке, отделённой от территории Города мощным забором с вьющейся поверху колючей проволокой, вели два КПП, над которыми, словно фонарные столбы, возвышались стационарные сканеры. Дорогу прерывали мощные подъёмные блоки — фактически, широкие стены по пояс взрослому человеку, через которые нельзя было прорваться и на тяжёлом грузовике. Как и всегда, перед КПП тянулась очередь из различных автомобилей. Там было всё — от тяжёлых внедорожников и армейских джипов, некоторые из которых были переоборудованы под гражданское пользование, до маломощных корейских, японских и югославских автомобилей, электромобилей, нескольких мотоциклов и пары велосипедов — к счастью для всех присутствующих, их хозяева проходили проверки отдельно, а в очереди были только для того, чтобы почесать языками со знакомыми. В воздухе витал гул голосов, редкий смех и раздражённая ругань. Караульные ходили от машины к машине, принимая идентификационные карточки, сканируя автомобили и пропуская их группами по три штуки, каждый раз опуская подъёмный блок под землю. Стационарные сканеры тихо гудели, анализируя проезжающие под ними машины добрым десятком способов. Обочины дороги были покрыты белёсыми нитями, ведущими к ямам в изрытой земле — паучьи мины заряжались от робкого, весеннего солнца. На подозрительно ровном участке земли, скрывающем раздвижные панели огневой точки, сидела и натужно каркала ворона. Стоящий у входа сержант распекал тянувшегося перед ним рядового — судя по их лицам, провинность рядового была незначительна, и оба это прекрасно понимали, однако армейский ритуал требовал справедливого возмездия. Двое походили на уставших актёров провинциального театра — сержант уныло сотрясал воздух потоком ругани, рядовой тянулся вверх, виновато кивая и считая секунды до своего освобождения. Виктор припарковал свой внедорожник на одном из мест и вышел из машины, недовольно ворча и разминая поясницу. Игорь хлопнул дверью автомобиля — немного громче, чем было необходимо, сдержанно попрощался и заторопился к одному из проходов на территорию. Оглянувшись по сторонам, Виктор остановил свой взгляд на одном из автомобилей. Это была красивая машина — скорее всего, самая красивая из всех тех, что были собраны на парковке. Приземистый спорткар кричаще-алого цвета, с выдвижной крышей, плавными, но в то же время стремительными обводами и аэродинамическим обвесом. Двигатель автомобиля располагался сзади, и поэтому капот выглядел непривычно коротким, придавая машине образ зверя, готовящегося к прыжку. На капоте выделялась серебристая молния — латинская буква Z, символ югославской корпорации "Завод Црвена Застава". Виктор раздражённо скривился, плюнул, повернулся к роскошному спорткару спиной и достал телефон из кармана. — Алло, Слава? Ты приехал? Лёха уже тут, твою не вижу. А, на северной запарковался, понял. Что? Подойти? Ладно, сейчас... Спрятав телефон в карман и бросив ещё один полный презрения взгляд на спорткар за спиной, Виктор поспешил к проходным, ведущим на территорию города.***
Кабинет был достаточно невелик — особенно в сравнении с просторным залом у генерала Трифонова. Частично это объяснялось тем, что этот кабинет не был предназначен ни для публичных приёмов, ни для совещаний. Частично — тем, что между полковником и генералом стояла огромная разница. Особенно, если это был генерал Трифонов — человек, стоящий за созданием обновлённой российской армии, переворотом девяносто пятого года и основанием Директората в целом. Большую часть помещения занимал тяжёлый и устойчивый стол, на котором громоздились многочисленные стопки бумаг, ютился монитор компьютера и робко нависала настольная лампа. Стены занимали шкафы с множеством полок, в каждом из которых можно было найти почти всё, что угодно — от наградного пистолета и памятного значка "За спасение пленных", до запаса печенья, упаковок с чаем и кофе. Окна выходили на высоту третьего этажа, к аллее из голубых сосен и далёкому аэропорту. Сейчас большую часть свободного пространства кабинета занимали трое. Станислав Сергеевич Кожевшиков — грузный мужчина с редеющими светлыми волосами, квадратными скулами и резкими чертами лица, ходил из стороны в сторону, держа руки сложенными за спиной. Его живот чуть выпирал из брюк — следствие возраста и сидячей работы. Отец Марии и Андрея — между ними легко можно было увидеть семейное сходство. Виктор раздражённо кривился, привалившись плечом к дверце одного из шкафов. Мария сидела прямо на столе своего отца, скрестив руки на груди и нервно болтая ногой. — Америка! — полным раздражения тоном заявил Станислав Сергеевич, не прекращая мерить пространство кабинета размеренными шагами. Ему хватало всего лишь двух для того, чтобы дойти от одного шкафа до другого, и поэтому он напоминал белого медведя в зоопарке, чья клетка слишком узка для того, чтобы жить в ней комфортно. — Нечего приличным девушкам делать в Америке! — он недовольно покосился на Марию. Та сощурилась, расправляя плечи. — Очевидно — есть, что делать. Это станет одним из прорывных журналистских расследований! Не пересказывание чужих слов, не какой-нибудь Росстат, где в каждом выпуске жить лучше и веселее. Чистая правда, прямое включение! Станислав раздраженно заворчал. — Хм! — ответила на это Мария. — Ну, допустим, — он остановился, разворачиваясь к дочери лицом, — допустим, там есть что делать. Почему нельзя послать кого-нибудь другого? Обычного человека, а не оперативников? Это же совсем другой уровень опасности! — Точняк, — включился молчащий до этого Виктор. — Мне Игорь, который Вектор, знаешь, что рассказал? Что там инженеров прямо с улиц банды похищают! И не только инженеров, если подумать — у кого сила полезная, того и тащат! Мария фыркнула и задрала нос, пяткой ударяя по ножке стола. — Всё он навыдумывал! Тащат только тех, кто там выйдет посреди ночи в одиночку и тут же решает напасть на какого-нибудь криминального босса, который уже десять лет в деле. Ты что думаешь, мы настолько тупые, чтобы одеть трусы поверх трико и бежать, геройствовать? — И я всё ещё не слышу причины того, почему должна ехать... — А что насчёт нацистов в этом твоём Бэе, а? А? — Виктор дважды ткнул в сторону Марии пальцем протеза. — Я читал грёбанную сводку от грёбанных комми! Ты слышала, что там нацики половиной города заправляют? — Меньше половины! И это кретины, а не нацики — меня от европейки и под лупой не отличат! — Куча районов-заброшенок и банда торчков! — Я что, настолько тупая, чтобы лезть в заброшенки и к бандам торчков? Это... Это, блин, как в Ленинград приехать и ночью переть на Купчино! — Банды азиатов... — Не трогают туристов, если те не нарываются. Я не собираюсь нарываться, спасибо большое! Виктор раздражённо скалился, с каждым словом тыкая в Марию пальцем. Мария наклонилась вперёд, не уступая ни пяди и упираясь ногами в поверхность стола. С каждым словом их спор набирал обороты, вплоть до того, что теперь двое просто пытались переорать друг друга, забыв даже о теме спора. Станислав утомлённо прикрыл глаза, массируя виски. Дверь приотворилась, впуская Алексея, молча пристроившегося к косяку и наблюдавшего за скандалом. Тот же стремительно разгорался, словно доски, политые бензином. — Ты меня за дуру держишь? Я, блин, в восьмидесяти высадках была, четырнадцать столкновений на границе! Звёздный пережила, блин! Я не грёбанная девочка-институтка, а младший офицер армии республики! Что ты себя ведёшь, будто бы айн шайсдрек вэрдэ ихь тун! Виктор клацнул зубами и рявкнул во всю силу лёгких: — НЕ СМЕТЬ ВЫРАЖАТЬСЯ! — А ТО ЧТО?! Меня уже заколебало! Почему мне можно убивать на войне, но ехать в страну первого мира мне слишком опасно?! Что там, в Америке такого смертельного?! — У них в Америке, — взбешённо рявкнул Виктор, — у них в Америке!.. Он прервался, судорожно подбирая подходящий аргумент. — У них в Америке!.. Его лицо осветилось, и он сразу же перешёл в наступление, делая шаг вперёд и применяя самый убойный довод: — У них в Америке, Легенда — педик! — Ой, бля... — Алексей тяжёло вздохнул и тяжело стукнулся лбом о дверной косяк. Сразу же после того, как слова слетели с губ Виктора, тот остановился, озадаченно моргнув и постепенно начиная осознавать масштаб произнесённой им ерунды. Станислав прикрыл лицо руками. Мария же, раскрасневшаяся от спора, шокировано замерла на месте, не сводя с Виктора удивлённого взгляда. Он же тревожно переступил на месте, не имея ни малейшего понятия о том, что делать в сложившейся ситуации. Мария всё так же продолжала молчать. Её губы дёргались, складываясь в неразличимые гримаски. Спустя секунду, её прорвало. — П-п-пффф! Ха-ха-ха! Легенда!!! П!.. Ха-ха-ха! Приступ хохота был настолько силён, что девушку буквально скрутило — она держалась за живот, безуспешно пытаясь сдержать позывы к смеху, но лишь тряслась на месте, брыкаясь ногами и едва не падая со стола. Из её глаз текли слёзы, а обычно бледное лицо раскраснелось, словно от пустынной жары. Алексей тяжёло вздохнул, вышел вперёд, доверительно наклонился к старому другу и положил ему руку на плечо. — Виктор. Родной мой. Ты закончил срать себе в штаны? Виктор опасно побагровел и рявкнул: — Пошёл нахер! — Значит, закончил, — удовлетворённо кивнул Алексей и развернулся ко всё ещё хохочущей Марии. Девушка качалась из стороны в сторону, плотно прижимая руки к животу и пытаясь сделать вдох. — Ты. Кыш из кабинета, взрослые дяди будут говорить. Она кивнула, набирая в грудь воздуха и с колоссальным трудом успокаиваясь. Соскочила со стола, пошатнулась и нетвёрдой походкой направилась к выходу из кабинета. У самого дверного проёма она обернулась, встречаясь с Виктором взглядом. Её тут же прорвало вновь, и она бросилась из кабинета очертя голову, прикрывая рот рукой и сдерживая рвущийся из груди хохот. Долго сдерживаться ей не удалось и вскоре, её звонкий голос разнёсся по коридору здания. — Легенда! Легенда! Ха-ха-ха-ха! — Блядь, — Алексей приложил руки к лицу и покачал головой из стороны в сторону, — Витя, ну как так-то? Станислав тяжёло вздохнул, закрывая дверь в коридор. — Иди нахер! — повторил Виктор, всё ещё красный как рак. Ещё раз покачав головой, Алексей всё же решил промолчать, не развивая темы, и вместо этого прошёл к пустующему столу, опираясь на него спиной, скрещивая руки на груди и оглядывая стоящих перед ним мужчин. — Мужики, что за херня? Они заговорили одновременно. Алексей поднял руку, останавливая обоих. — Я вас двоих уже слышал. Слишком опасно, Америка-ужас-то-какой и так далее. В связи с этим, встаёт вопрос — вы охерели совсем? Вы, двое, офицеры или парочка мамаш из этого Комитета Армейских Куриц? Шо за г-хрёбанный балаган? С каждым словом, в речи Никифорова всё сильнее проявлялся хэкающий, западенский акцент — признак того, что он был крайне раздражён. — Но... — попытался вклиниться Виктор. — Ховно! Девчонка в самую суть метит — почему ей сражаться и убивать можно, а сгонять в страну первого мира нельзя? — И ты, что ли, с ума сошёл? — Станислав раздражённо вскинулся и снова заходил из стороны в сторону. — Война-война, у нас за её спиной целые подразделения стоят! Наши, республика — Киоши в ней души не чает! Мира, которая её как родную дочь воспитывала! Я, ты, Витя, Аня и Олег, генерал! А там что? Совершенно другая страна! На её жизнь всем насрать будет — на все их жизни! И ты предлагаешь их туда отправить? Алексей ткнул пальцем ему в грудь. — Двадцать восемь! — Перевёл руку на Виктора. — Двадцать шесть! Ткнул пальцем себе в грудь. — Двадцать пять! Шестнадцать лет назад, нас тоже хрен кто прикрывал! Всё что у нас было — остатки московских гарнизонов, маски Красной Перчатки — до сих пор себе на уме, и связи генерала! А против — куча повылезавшего дерьма по всей площади Союза, и это не говоря уже про неубиваемую херню, застеклившую нам столицу! — Ей всего двадцать три! — возразил ему Станислав. — А мы таки шо, просим её вторую гражданскую нам выиграть? Чёрт дер-ри!.. Раздражённо выдохнув, Алексей оттолкнулся от стола, встречаясь взглядом сначала с одним своим старым другом, потом с другим. — Мужики. Сами понимаете, что херня. У ребёнка и так нормального детства почти не было — сначала росла как дочь полка, пока нас по всей стране мотало. Потом, когда устаканилось — потерялась в лесу, сорвалась и тут же улетела в кадетский институт. Андрюша, Таня — та же история. Ранние срывы, выросли не в полных семьях, а в каких-то пародиях, где офицер Управления им, представь себе, сказки на ночь читал. Мы тут детей хотим воспитать, или системы наведения для винтовок, с двумя ногами и двумя руками? Некоторое время трое мужчин в кабинете молча мерились взглядами. Станислав уступил первым, опуская глаза, обходя стол и со вздохом опускаясь на кресло. — Она — просто вылитая мать, Лёша. Алексей утомлённо вздохнул, массируя виски. — И что ты с этим сделаешь, Слава? Засунешь её в рамку и поставишь на стол, как какую-нибудь ёбанную фотографию? На этот аргумент не нашлось возражений ни у одного из его друзей. Станислав сидел на стуле, упирая локти в стол и поддерживая лоб руками. Виктор топтался на месте и раздражённо фыркал себе под нос. — Отпускаем детей, ничего с ними не случится. Пару неделек в этой Броктонской бухте, четыре дня слетают на самолёте и погреются в этой Майами, а то у нас что ни сезон, то срань погодная. Погреются на пляже, сделают свой репортаж и поспеют аккурат к мобилизации — говорят, что в этот раз жахнет где-то не у нас, но мало ли там... Спустя несколько секунд Станислав тяжело вздохнул, опустил плечи и едва заметно кивнул. Виктор раздражённо заворчал, продолжая перетаптываться на месте. — А если на них кто наедет?.. Слитное, едва различимое движение — и в руке Алексея возник один из его ножей. Лезвие было направлено на Виктора, словно школьная указка. — А если на них кто серьёзно наедет, Витя, — серьёзно пообещал ему Алексей, — я им займусь. — Хм, — Виктор по-птичьи наклонил голову, пристально изучая своего друга, — хм-мхм. Вместе займёмся. — Ну вот и хорошо, — стоящий посреди кабинета оперативник хмыкнул, подбрасывая нож и тут же ловя его за остриё кончиками пальцев, — ну вот и отлично... А про эти американские ужасы — плюнь да разотри. У детей должно быть детство, у юношей и девушек — юношество, я так считаю. С детством мы уже их подвели. Пусть хотя бы сейчас поживут, пока всё тихо...