back to back

      В редком подлеске Фераэль заметил рыжий олений бок, усыпанный белёсыми пятнами, выудил новую стрелу из колчана, ловко вложив её в лук. Тетива с тихим скрипом натянулась, олень поднял от земли морду, тревожно повёл ушами. Фераэль замер почти не дыша, и за его спиной так же замерли ещё несколько холёных дворян, которые увязались за ним на охоту. В кронах вскрикнула птица, и олень на этот раз перевёл большие тёмные глаза, глубокие словно весенние озёра, прямо на Фераэля, но тень ветвей, скрывающая охотника, не дала жертве его заметить. И когда олень снова наклонился, чтобы общипать траву, Фераэль подтянул тетиву сильнее, выждал ещё несколько мгновений и отпустил пальцы. Стрела прорезала воздух глухим свистом, и её тяжёлый наконечник вонзился точно в жилистую оленью шею. Лес тут же наполнился предсмертным плачем, олень упал на подломившихся ногах и подняться больше не смог, слабо дёрнулся, а потом замер. Было видно лишь, как судорожно вздымаются рёбра под шкурой. А через несколько минут наконец стих последний хрип, и Фераэль направился к своей добыче. Но на долю минуты его обогнал чей-то силуэт, появившийся с другой стороны. Человек в красном плаще склонился над тушей, поставив ногу, закованную от колена до стопы в серебристые поножи, на хребет мёртвого оленя, и выдернул стрелу. Из раны хлынула ручьём тёмно-бордовая кровь. Человек поднял голову, когда заслышал шаги, и Фераэль узнал в нём Кельтура. Его длинные русые волосы были собраны в низкий свободный хвост, а лицо, обычно аристократически бледное, покрывал лёгкий розоватый румянец, словно он предпочёл своей плавной неспешной походке порывистый полубег, чтобы... что? Фераэль моргнул, когда Кельтур с еле заметной слабой улыбкой, угнездившейся в уголках тонких бескровных губ, протянул ему стрелу. Фераэль машинально схватился за неё, соприкасаясь кончиками пальцев с пальцами Кельтура, и вздрогнул, когда тот не отдёрнул ладони, а наоборот, на секунду задержался в ответном прикосновении, похожем на щекотание пёрышком. Многие проявляли интерес к нему, знатные дамы и некоторые графы, крестьянки и слуги, но для них единственно значимым было его лицо, как говорили они, до одури красивое. Для Фераэля же это было тяжким бременем, которое он тащил с самого рождения, ибо всем этим интрижкам он предпочитал напряжённость натянутого лука, звон тетивы, вздрагивание и грохот стрелы, попавшей в цель. Он жил этим, он дышал этим: ароматами пера, дерева, соломы, искусственной кожи, порой — пронзённой плоти и удушливого дыма, когда стрелы необходимо было поджигать. Но Кельтур, бастард дома Марвенов, угрюмый и замкнутый, однако имеющий большое сердце, в котором находилось желание и старание помогать ближним, и богатым, и бедным несмотря на грязные сплетни и отвратительные лживые слухи, был Фераэлю кем-то вроде... друга? Фераэль, конечно, не стал бы утверждать этого вслух, потому что его товарищами всегда были лук, стрелы и колчан, а до окружающих ему никогда не было особого дела, и настоящей дружбы с живыми людьми он не ведал, хоть у него и были близкие отношения с семьёй, которую он покинул ради того, чтобы стать сильнее. Кельтура же он впервые встретил, когда только-только поступил на службу дому Марвенов, чей лорд пообещал ему частые стычки с Громилами, что почти постоянно совершали набеги на некоторые территории рода. В тот день лорд собирал в поход небольшой отряд, который должен был провести разведку и по ситуации вступить в бой. Фераэля, как новичка в рядах армии дома Марвенов, тоже определили на эту миссию. Когда дюжина человек собралась на тренировочном поле перед лордом, чтобы тот дал последнее напутствие, Фераэль увидел старшего сына Марвенов стоящим рядом с отцом и отчего-то напряжённым, будто струна. Он был бледен и красив той изящной дворянской красотой, сочетающей в себе особую горделивую выправку, остроту и породистость, помноженную на открытый и удивительно не высокомерный взор светло-голубых глаз, похожих на осколки витражного стекла. А потом лорд объявил, по сути, невозможное: его старший сын сегодня отправится с ними. На равных. По солдатам пробежали шёпотки и презрительные смешки, и Фераэль подумал: никакой дисциплины. Ну и что с того, раз дворянский наследник хочет воочию узреть грязные полевые работы и сразиться с каким-нибудь Громилой? Плевать, лишь бы не лез на рожон и не подох раньше времени. Но взгляд Фераэля постоянно возвращался к этому юноше, и вот в какое-то мгновение они пересеклись глазами. Юноша с пару секунд неотрывно пялился, затем склонился к отцу, что-то у того спрашивая. Лорд кивнул и отправил солдат седлать лошадей, попросив Фераэля задержаться. Их представили друг другу, и Фераэль узнал имя юноши: Кельтур, благозвучное и очень подходящее человеку его сословия. Они пожали руки под одобрительное бормотание лорда, но в глазах Кельтура не было того заинтересованного пошловатого блеска или корыстного выражения, которое обычно возникало у всех, кто когда-либо имел с Фераэлем дело. И Фераэль подумал ещё: может, с этим парнем всё будет совершенно по-другому. Так и случилось. После той разведывательной миссии, в которой они плечом к плечу отразили нападение врага, Кельтур стал искать общества Фераэля, а сам Фераэль почти не возражал, хоть и плохо понимал, зачем наследнику знати водиться с ним, простым лучником, чьё, пускай тоже аристократическое происхождение, было не больше, чем пустым звуком?.. Но текли дни, и Кельтур всё не отворачивался и не обрывал связей, не ставил рамок, и Фераэлю не оставалось ничего кроме, как дать ему исключительно редкое мысленное звание самого близкого по духу человека в родовом поместье Марвенов. Вместе они занимались спаррингом и стрельбой из лука, выезжали на охоты и сбегали в город под покровом ночей, где подолгу любовались огнями фонарей или слушали песни бродячих бардов. Кельтур делился с Фераэлем сокровенной и болезненной темой своего рождения и того, что для рабочих на полях он был избалованным бастардом лорда, живя жизнью, о которой они могли только мечтать, а для дворян дома Марвенов — неприглядным пороком в элегантной обстановке, и золотой середины для него, вот такого, не существовало. И каждый раз, когда разговор заходил в эту сторону, Фераэль видел во взгляде и лице Кельтура тревожное ожидание неприязни и смирение. Ведь что ещё, кроме презрения и плевков, мог получить мальчик, рождённый из-за простой до тошноты человеческой безответственности и распущенности?.. Но Фераэль принимал Кельтура, ровно как и Кельтур принимал его самого, не делая акцента на внешности или происхождении. Они были равными в такие тихие, спокойные вечера, наполненные уютным жёлтым светом окон домов и запахами булочек и специй. И так минуло несколько лет, Кельтур вытянулся и окреп, поравнявшись с Фераэлем макушками, но волнения внутри рода Марвенов стали набирать обороты: лорд женился на женщине из рода Рэйнов, которая преподнесла ему ребёнка, наследника законного... ...Кельтур снова тронул его за руку, привлекая внимание. Фераэль тряхнул головой и чуть более раздражённо, чем хотелось, выпалил: — Что ты здесь делаешь? Разве ты не?.. Из-за спины выступили другие юноши-дворяне, что семенили следом, окружив их, и Фераэль почувствовал себя раздетым и вывернутым наизнанку под их испытующими взглядами, как вдруг один из них, ткнув пальцем Фераэлю в лицо, наигранно возмущённо воскликнул: — Как ты смеешь, грязный солдафон, так разговаривать с господином Марвеном?! Фераэль недоумённо вскинул бровь, прекрасно знавший о тотальном неуважении Кельтура среди его одногодок, и смирно ответил, с трудом сдерживая внутри злость: — Прошу простить мне сию дерзость, милсдари. Это не более чем недоразу... Но пощёчина, хлёстко обрушившаяся на правую щёку, не дала ему закончить. Кельтур позади дёрнулся, будто ударили его самого, и побледнел пуще прежнего, а взгляд, бывший несколько секунд назад мягким и ровным, остекленел и наполнился гневной чернотой. — Ох! — ударивший юноша потряс рукой. — И плохо же вы дрессируете своих армейских псов, господин! — Закрой рот, — выдохнул Кельтур, угрожающе положив ладонь на рукоять меча, висящего на поясе, и лёд, пробившийся в его интонациях, заставил Фераэля подобраться. — Ты забыл, чью землю топчешь своими погаными ногами, смея трогать моего подданного и указывая мне?! Поди прочь, пока я не снёс тебе башку!.. Юноши дрогнули все разом и поспешили ретироваться, но во взглядах их, напоследок брошенных на Кельтура, проступила чистая, ничем не замутнённая ненависть. Фераэль развернулся и сделал несколько аккуратных шагов Кельтуру навстречу. Кельтур застыл, угнувшись и стиснув кулаки, а потом убито прошептал: — Это всё... моя мачеха. — Что?.. — Она хочет... избавиться от меня. Фераэль подлетел к нему и сжал руками подрагивающие плечи, но успокаивающих слов не нашлось, и он не стал уходить от диалога: — Ты уверен? Кельтур зажмурился, резко мотнул головой, а затем яростно заговорил, и голос его был полон бесконечной, неизбывной горечи: — Да, это и дураку понятно! Я ведь препятствие на пути её сына, который непременно должен наследовать отцовский титул! Я ведь... просто бастард, в конце концов! Кому важно моё слово, моя жизнь?! — Лорду Марвену важна, — сказал Фераэль и погладил Кельтура между лопаток, когда он, ослабевший от гнева, упёрся лбом в его грудь. — И мне важна. Так что дыши глубже и сражайся до последнего. Кельтур, на краткий миг вжавшись лицом Фераэлю в ложбинку между шеей и плечом, как по команде глубоко вдохнул и отстранился. — Я не хочу умирать, — ответил он надломленно и отчего-то несколько смущëнно. — Но если... этого не миновать, можно я тебя... поцелую? Фераэль замер, широко распахнув глаза. В груди плеснуло горячим, заворочалось что-то, незнакомое и щемящее. И шепнул, ведомый этими ощущениями, одними губами: — Можно.