давай навсегда...

      Знаете, я любил гладить его тёмные волосы. Они были такие мягкие, шелковистые, пахнущие клубникой, которую я тоже любил. Но больше я любил его.       Любил просыпаться раньше него, а потом будить своё солнце сладким поцелуем. Он улыбался и даже почти не бурчал. потом вставал и шёл готовить завтрак, но тот уже был готов. Так было изо дня в день. Он уже, кажется, привык к этому, но все равно бодро вставал, собираясь готовить.       Но теперь этого нет. Теперь нет Его.       Я два раза в месяц прихожу на его могилу. Всегда эти дни что-то значат. Они всегда значили очень многое для нас. День нашей первой встречи, День нашего первого знакомства. Всегда был какой-то повод улыбнуть его. Но теперь его нет. Теперь я приношу цветы лишь на его могилу.       Я даже почти уже не плачу. На людях я улыбаюсь, не хочу показывать другим, что умею страдать, что умею чувствовать боль. Я знаю, он бы хотел именно этого, чтобы я не закрывался. Он бы не хотел, чтобы я много плакал, поэтому я прячу все за этой чертовой улыбкой, которая даже мне уже противна.       Я и сам себе уже противен, но я знаю, что все равно любим. И греюсь лишь этой мыслью.       Сейчас я снова на его могиле. Провожу легонько по буквам, которые складываются в до боли любимые имя и фамилию. Фёдор Достоевский.       Сегодня ровно год. Год как нет моего Феди. Я не сдерживаюсь, и по моим щекам начинают течь слёзы. Я плачу громко, что вороны, сидящие на дереве, взлетают, каркая. Я дрожу и прикрываю ладонями лицо. Взгляд натыкается на такую горькую для меня фразу, которую я часто слышал из его уст.

«мы обязательно встретимся, слышишь меня… прости.»