Хочу пять

Когда Светлана оказывается в квартире студентки, лучи вечернего солнца привычно обнимают людные улочки города, прощаясь. Женщина со вздохом облокачивается на только что закрытую входную дверь и, прикрыв глаза, хмурится, услышав сквозь нависшую тишину безмятежную, почти неразборчивую речь из гостиной. Очевидно, голос принадлежит Лизе, но пазл в голове блондинки не складывался: в квартире студентка всегда наслаждается одиночеством, отдыхает от людей, даже телефон отключает. Бесшумно раздевшись, эколог аккуратно вешает пальто на плечики и, оставив его за дверцей шкафа-купе, делает несколько осторожных шагов вглубь квартиры. Замирает в дверном проёме, не поверив своим глазам. — Питер был всего лишь мальчишкой. Казалось бы, почему этот мужчина так ненавидел его? Правда, он бросил капитанскую руку Крокодилице, раззадорил её, что — ввиду её упрямства — очень усложнило жизнь капитана, но даже и это не может оправдать столь злобной и беспощадной мстительности. Сказать по правде, было в Питере что-то, что приводило Крюка в бешенство. Не мужество Питера и не его приятная внешность, и даже не… Впрочем, что толку играть в прятки! Мы-то хорошо знаем, в чём было дело. Придётся сказать об этом прямо: Питер был слишком уверен в себе! Лиза сидит на краю дивана, вытянув ноги вдоль. Золотой луч уходящего солнца нежно касается страниц раскрытой книги, что покоится в маленьких ручках её немой собеседницы. Сидящая рядом девочка, совсем ребёнок, заинтересованно разглядывает цветные иллюстрации новой книжки, будто боясь упустить суть повествования. Студентка ласково, словно дочери, заправляет за маленькое ушко иссиня-чёрный локон и, чуть скривив губы в усмешке, продолжает читать: — Этого Крюк вынести не мог, — рыжая выдержала паузу, будто интригуя малышку, — от одной мысли об этом его железная рука начинала дёргаться, что очень досаждало ему по ночам. Несчастный чувствовал себя, как лев в клетке, в которую залетел воробей. Сейчас нужно было срочно решить, рубить ли деревья или попробовать протолкнуть в них пиратов. Капитан оглядел своих верных псов жадными глазами, выбирая тех, кто был потоньше. Пираты задрожали: они-то знали, что, если понадобится, он протолкнёт их поленом. Девочка задрожала от волнения: раскрыв большие карие глаза ещё шире, маленькие лапки-ладошки накрыли чуть порозовевшие щёчки. Книга упала на её колени, и Лиза, обняв малышку, взяла сборник в свои руки. — А что же мальчишки? Мы оставили их при первых звуках битвы: они окаменели, раскрыв рты, с мольбой протягивая к Питеру руки; мы возвращаемся к ним в тот миг, когда они закрывают рты и опускают руки. Страшный шум битвы затих почти так же внезапно, как и начался, пронёсся мимо, словно яростный порыв ветра, — они знают, что судьба их решилась. Тельце, по размерам почти игрушечное, жмётся к студентке ближе. Губы ребёнка принимают причудливую форму буквы «О», а ножки почти машинально сгибаются в коленях. Лиза невольно усмехается. — Но кто победил? Пираты, которые жадно прильнули к деревьям, чтобы узнать, что происходит внизу, услыхали, как мальчишки спрашивают друг друга об этом. Увы, до них долетел и ответ Питера! — Если индейцы победили, они будут бить в тамтам — они всегда так делают, когда победят. Студентка вздрагивает, когда слышит щелчок выключателя. Вспыхивает люстра, и комната озаряется ярким светом. Две пары глаз — болотно-зелёные и цвета молочного шоколада — глядят на гостью с удивлением и нескрываемым интересом. Светлана складывает руки на груди и кивает, чуть улыбнувшись. — Привет. — Привет! Ребёнок успевает ответить раньше, чем хозяйка квартиры успевает прийти в себя. Лиза чувствует, как щёки предательски начинают пылать. Закрывает книгу и, скинув ноги с дивана, жестом предлагает гостье присесть. Сопровождает блондинку взглядом, и когда женщина усаживается, рыжая переводит воздух. Малышка вытягивает ноги и, будто демонстрируя чудеса гибкости детского тела, дотягивается маленькими ручками до пальчиков и победно улыбается. — Это Адель, — первокурсница кивает, будто оправдываясь. — Дочь хорошего друга — того самого, что так любезно решил оформить эту квартиру на меня. «Несостоявшийся любовник», — подумала Светлана, чуть наклонив голову набок. В памяти всплыл самый первый вечер, проведённый в этой квартире со студенткой. Знакомство с пространством, осторожные диалоги, первый чай, мысли о чёрном галстуке, отсутствие света. Бутылка вина, смелые вопросы, взаимные попытки извинений. Кажется, что это было совсем недавно. Тем не менее, пройден огромный путь, и уже нет возможности вернуться к старту. Женщина сглотнула. Заправив за ухо мелированную прядь, она улыбнулась — застенчиво, но абсолютно искренне. — Сладкая булочка с корицей, — эколог протянула ребёнку ладонь и, дождавшись, пока Адель ответит взаимностью, аккуратно сжимает маленькую ручку в знак знакомства. — Я Света, близкая подруга Лизы. Адель задорно смеётся и невольно хрюкает — такое обращение к себе она слышит впервые и оно ей нравится. Губы рыжей кривятся под тяжестью улыбки, когда блондинка бросает на неё понимающий взгляд. Малышка слезает с колен и удобно устраивается между девушками. Бэт прижимает закрытую книгу к груди и переводит воздух, чувствуя, как напряжение спадает. Света. В своём воображении Лиза снова и снова складывает и по одной отделяет буквы имени гостьи, пробует их сочетание на вкус, изучает звучание. Прежде она не слышала, чтобы блондинку кто-то осмелился назвать так — казалось, эту форму своего имени женщина не признаёт, не допускает называть себя так даже самым близким, а сейчас спокойно позволяет называть себя так маленькому ребёнку — без капли официальности и нотки фамильярности. Так просто, как будто они знакомы тысячу лет и совершенно без ума друг от друга — две гостьи, так горячо любимые хозяйкой квартиры. — Ма! — Адель кладёт маленькую руку на ногу рыжей, и девушка, так бесцеремонно вырванная из мыслей, вздрагивает. — Ты почитаешь нам ещё? — Нам нужно поесть, — она кивает, проведя языком по нижней губе, и переводит взгляд на женщину. — Света будет с нами есть сырники?

***

— Спасибо, Ма! Адель, спрыгнув со стула, берет со стола тарелку и, крепко зажав её в маленьких пальчиках, аккуратно протягивает Лизе. Девушка кивает и, наклонившись, целует ребёнка в лоб. Девочка хихикает и убегает в гостиную. Забирается с ногами на диван и, открыв книжку, начинает искать последнюю страницу, на которой при чтении остановилась Лиза. — Очень вкусно, — Светлана, оказавшись со спины, складывает руки на плечах студентки. — Спасибо. Её губы оставляют влажный след от поцелуя на скуле рыжей, и Бэт расплывается в довольной улыбке. Кивает и, выключив воду, вытирает руки. Облокачивается спиной о стену и опускает голову в попытке скрыть смущение. — Почему она называет тебя «Ма»? Бровь гостьи ползёт вверх, а губы кривятся от усмешки. Женщина переплетает руки на груди, ожидая. Лиза пожимает плечами и, подняв голову, заправляет за ухо медную прядь. — Её отец называет меня Малой, — она провела ладонью по шее, — вот Адель и начала называть так, только в сокращённом виде. Светлана кивает — этот ответ её полностью устраивает. Ладонь гостьи возвращается на плечо студентки и, чуть приблизившись, она замирает над ухом девушки. Проводит кончиками пальцев по отросшему виску и довольно улыбается. — Из тебя получится прекрасная мама. Она целует девушку в уголок губ и отстраняется. Лиза ёжится — то ли от смущения, то ли от холода, который снова исходит от блондинки. Бэт берёт ладонь женщины в свою руку и тянет за собой в гостиную, прощаясь со всеми колкими мыслями. — Идём, — несвойственная студентке улыбка-укус, что не даёт и шанса остаться к ней равнодушной, — я обещала Адель, что почитаю вам.

***

Нежный вечер ласково обнимает за худые плечи сонный город. Зажжённые огни даруют ощущение сказки и магии, совершается очередное таинство. Лиза улыбнулась. Облокотилась, уперев локти в подоконник, поднесла сигарету к губам и, сделав затяжку, вложила подбородок в раскрытую ладонь. — Надеюсь, мы с Адель вам не очень помешали. Голос друга насыщен обидами и презрением, завистью и ревностью. Девушка невольно закатила глаза. Выпустила дым через нос и прикусила щеку. — Не помешали, — она кивнула. — Мы чудесно провели время втроём. Парень обернулся. Посмотрел в окно комнаты, зажав сигарету между губ. Блондинка в возрасте ходит по комнате с ребёнком на руках, что-то тихо напевая малышке над ухом. Адель, на мгновение открывшая глаза, легко улыбнулась. Вздохнула, протянув руки к шее новой знакомой, и снова заснула. Светлана поправила одеяло, в которое оказалась закутана девочка, и откинула волосы назад, поправляя укладку. — У неё хорошо получается, — Павел кивнул. — У меня уходит по два часа, чтобы уложить Аду. Сколько у неё детей? — Трое. Лиза нервно сглотнула. То, что Светлана идеальная мать для любого ребёнка, девушка убедилась сегодня сама. Те три часа, которые они провели в квартире втроём, стали по-своему магическими. В какой-то момент, вся эта идиллия вернула в душу студентки желание завести семью — не только выйти замуж, но и родить детей, быть любящей, верной, преданной женой и настоящей хранительницей очага; чтобы стены их дома были новым, совершенно сказочным миром; быть такой семьей, какую описывал в «Питере Пэне» Джеймс Мэтью Барри. — Сколько ей лет? — парень нахмурился. — Вы выглядите… — Типичный взрослый, — Бэт нахмурилась. — Тебя волнуют только цифры, но ты даже не задумываешься о том, что чувствую я. — Не задумываюсь, — он согласно кивнул. — Я вижу. Вижу, что ты с ней счастлива, — Павел грустно улыбнулся. — И я сожалею… — Забудь. Она машинально бросила в раскрытое окно окурок, совершенно забыв о пепельнице, что безобидно покоится за спиной. Девушка и без пояснений знала, за что извиняется собеседник — в очередной раз. Только словами уже ничего не исправить. Впрочем, действиями тоже. Павел грустно усмехнулся. — Я же говорила тебе, — Лиза, повернувшись спиной к окну, впилась пальцами в подоконник и опустила голову, переведя воздух. — Мне нужна длительная терапия и полное отсутствие стресса, чтобы восстановить репродуктивную функцию. Прошлое… — Сыграло роль, — парень кивнул, закусив губу. — Да, — рыжая подняла голову, устремив взгляд на собеседника. — Но я давно не держусь за него. И тебе не стоит. Лиза покинула балкон первая — Павел помог придержать дверь. Девушка натянуто улыбнулась, когда гостья подарила ей взгляд, полный любви и заботы. — Спасибо, — парень кивнул. — Вам обеим.

***

Стоя в гостиной, Светлана, обвивая свои плечи руками, ожидала, когда они смогут остаться наедине. До её слуха донесся тихий смешок Лизы, после — звон двери и щелчок замка. Хозяйка молча вернулась в комнату и, усевшись на диван, откинулась на спинку, перекинув одну ногу через другую. Блондинка тяжело вздохнула и прикрыла глаза. — Он тебя любит, — произнесла гостья и прикусила кончик языка, тут же пожалев об этой фразе. — Чего? Лиза не ждала, что собеседница повторится — она услышала фразу с первого раза. Она почувствовала, как что-то больно кольнуло в груди. Светлана произнесла эту фразу сухо: без ревности, грубости или недовольства — изрекает как голую констатацию очевидного факта. Рыжая бровь изогнулась и поползла вверх. Наполнила лёгкие воздухом, подбирая слова. — Он мне дорог, — Бэт кивнула, отвернувшись, — несмотря на всё, что он сделал, а сделал он немало. Между нами шестилетняя дружба, Павел — мой близкий приятель, Адель мне как дочь — мечта, которая сбылась у других людей. Студентка машинально нахмурилась, неожиданно для себя погрузившись в воспоминания — события почти трехлетней давности, которые разрушили её, но вместе с тем помогли стать собой. Светлана открыла глаза и повернулась к девушке лицом. Скрестила руки на груди и оперлась о подоконник. Лиза заметила в её глазах целый айсберг, от которого успела давно отвыкнуть. Нервно сглотнула. — Они дарят мне ощущение семьи, понимаешь? — первокурсница запрокинула голову, устремив взор в потолок. — Неужели ты будешь меня осуждать за мою потребность в этом?.. — А что же со мной? — перебила женщина и прикусила щеку изнутри в попытке остановить себя. — Со мной ты не чувствуешь себя семьёй? Лиза перевела воздух и посмотрела на собеседницу, не скрывая улыбки. Встала с дивана и, обогнув комнату, остановилась перед блондинкой. Горячие ладони женщины-айсберга оказываются в ледяных руках обладательницы огненно-рыжих волос. Светлана опускает голову и складывает губы в тонкую линию, а студентка усмехается. — Ты похожа на ёжика, — Бэт морщит нос и усмехается, — или дикобраза. — Выпустив одну ладонь из своего холодного плена, пальцы-крючки аккуратно заправляют за ухо мелированную прядь. — Милый колючий дикобразик. Ты ведь знаешь мою манеру общения с друзьями. Знаешь, что я не позволяю лишнего, что мне никто не нужен кроме тебя, — она перевела воздух, — я так устала натыкаться на твои колючки… Руки Светланы легли на предплечья девушки, отстраняя её. Нервно сглотнула, наполнив лёгкие воздухом, которого, кажется, стало не хватать. Глядя в болотно-зелёного цвета глаза, произнесла: — Нам нужно прекратить всё это. Лиза, сделав шаг назад, положила ладонь на щеку, будто успокаивая нежную кожу после звонкой пощечины. Нахмурилась, задержав дыхание. Светлана ловко выскользнула из рук студентки и, оказавшись за ней, вздохнула. — Ты заслуживаешь большего, — она замолкает, когда взгляд рыжей замирает на гостье; нервно сглатывает и, найдя в себе силы, продолжает. — Ты заслуживаешь лучшего. Заслуживаешь быть любимой, счастливой, чтобы на тебя смотрели так, как на тебя смотрит Павел. А я не смогу дать тебе всего этого, даже при всём моём безграничном желании. Потому что у меня есть семья — муж, дети. У меня работа, карьера — я твой преподаватель, понимаешь? И Лиза понимает. Нерешительно кивает и как будто не дышит — змея, ведомая звуками флейты хозяина. И преподаватель продолжает осторожно, опасаясь, что девушка нападёт. — Так нельзя. Это зашло слишком далеко. Осеклась и умолкла. Ей оказался противен звук собственного голоса и официальность тона, течение мысли и новорожденное чувство в груди, которое принято величать обидой — больше на себя, чем на кого-либо. Повернулась к собеседнице спиной, и руки обвили тело. — Я вижу твою потребность в семье, но не хочу быть тебе матерью, заменять её. — Если в твоей семье является нормой инцест, то я не претендую стать её частью. Обменявшись репликами, они не решались взглянуть друг другу в глаза. Светлана опустила голову, всем своим видом выражая мятежное несогласие — она вовсе не имела это ввиду! Лиза, сделав несколько шагов, оказалась за спиной собеседницы. — Я ни разу не дала тебе повод почувствовать себя своей матерью, — прошипела рыжая и сглотнула, — хотя бы потому, что просто не имею ни малейшего понятия, как ведут себя настолько близкие родственники. Развернувшись, блондинка взглянула ей прямо в глаза — и женщина почувствовала беспощадную пронзительность взгляда студентки; она видела всю её — злость, ненависть — насквозь, видела целиком. — Ты необыкновенная, — прошептала эколог, закусив губу. — Я глубоко стыжусь, что не сумела понять этого раньше. Их вновь окутало молчание. Блондинка выдержала его, пока хватило сил; потом, не придумав ничего более оригинального, вытащила из кармана телефон и, разблокировав, указала на время — намёк на то, что ей пора идти. Женщина собиралась в полной тишине и одиночестве. Лиза, закрывшись на балконе, сползла на пол и нервно курила, не выпуская пачку из дрожащих рук. На слёзы не осталось сил и желания, грудь разрывало взаимное отвращение друг к другу — за то, что не смогли понять друг друга. Но обе знали одно: это было их последнее свидание.

И попавшие в плен дети пусть выкручиваются сами.

***

*** Женщина проникает в квартиру на рассвете. Открывает дверь новеньким ключом и глухо вздыхает, надеясь, что её неожиданное появление останется незамеченным хозяйкой. Блондинка замерла у зеркала в коридоре. Привычно поправила укладку и нервно сглотнула. Сжатый в ладони ключ от студии оказался на своём месте — там, откуда женщина взяла его несколько недель назад. Ватные ноги перестали слушаться, и путь до двери стал невозможно трудным. Зато в единственную комнату тянуло, словно магнитом. Светлана закусила губу и сделала несколько осторожных шагов в гостиную. Замерла, как несколько часов назад, в дверном проёме, облокотившись о дверной косяк, и губы невольно скривились под тяжестью горько-печальной улыбки. Лиза, свернувшись калачиком, спит в кресле. Бледно-синее лицо особенно выделяется благодаря медным локонам, которые девушка так непривычно для себя не собрала в пучок перед сном. Сведённые к переносице полупрозрачные брови, нос с горбинкой и надутые обидой губы делают студентку совершенным ребенком — капризным, обиженным на жизнь и совершенно вымотанным бессонной ночью.

«Красивая, — думает гостья, сглотнув, — как всегда».

Света кивает, бросив быстрый взгляд на часы в углу. Она почти уверена, что сон Лизы не такой глубокий, как девушка пытается внушить себе. Женщина тихо проходит вглубь комнаты и, остановившись у кресла, присаживается на корточки. Опускает голову и, наполнив лёгкие воздухом, собирается с мыслями. — Очень хочу верить в то, что ты сейчас крепко спишь, — Светлана глупо усмехается. — Знаешь, а я не спала всю ночь. Думала — о тебе, обо мне. О нас. И пришла к тебе, чтобы сказать… Эколог подняла голову, чтобы убедиться, рядом ли Лиза. Она не пропала — спит всё в той же позе, мирно посапывая, и как будто совершенно не слышит голоса гостьи. Выпрямившись, коснулась тонкими пальцами медного локона, что так неряшливо упал на бледное лицо, и продолжила, выдержав небольшую паузу: — Это конец. Я не буду избегать тебя, гнобить, презирать. Ты — одно из лучших событий моей жизни… Рыжая шмыгнула носом, и Светлана убрала руку, как от огня. Молча наблюдала, как немая собеседница, не открывая глаз, поправляет плед и, вздохнув, замирает в другой позе. — Не буду просить тебя понять меня, принять мои поступки и простить, — заговорила снова женщина уже шепотом, — но так будет лучше для нас обеих. Она сложила губы в тонкую линию и, уперевшись ладонью о подлокотник кресла, поднялась. Бросила последний взгляд на студентку и печально улыбнулась. Лиза открыла глаза, когда за гостьей захлопнулась входная дверь.

***

Сидя на крыльце общежития, Лиза, сделав очередную затяжку, выудила из кармана телефон. Отыскав нужный номер в телефонной книге, поднесла аппарат к уху, ожидая ответ от собеседника. — Привет, — кивнула, хмурясь, — проснулась? Собираемся у первого корпуса, если что, звони, покурим перед автобусом. Рыжая вздрогнула, когда ладонь брюнетки легла на её плечо. Стряхнула пепел и, сделав очередную затяжку, убрала мобильный в карман. — Вита придёт минут через двадцать, — объяснила Бэт Лере, поднимаясь. — Можем пока идти к корпусу. — Скоро автобус подъедет, — Фурс кивнула, глядя на время. — М-да-а, — протянула рыжая на выдохе, бросая фильтр в ближайшую лужу. — Да начнётся самый длинный и ебаный день.