Почувствуй себя отличником

— Может, объяснишь свои сверхъестественные штучки? Братья Винчестеры на моем месте уже бы с ума сошли, честное слово. Илья придирчиво осматривал свое тело в зеркале, недовольно цокая языком при виде новых синяков. На шее были отчётливо заметны неприятные красные следы, а яркий след на щеке, который успел налиться насыщенным фиолетовым цветом, неприятно пульсировал. — Это очень серьезная тайна, от которой может пострадать твоя детская психика, — заявил Фил. Его посох был небрежно приставлен к грязной стене туалета, и такое обращение с опасными магическими артефактами заставляло Илью недовольно щёлкать языком. — Было бы чему страдать, — вздохнул Муромов, зарывая ладонь в копну густых темно-рыжих волос, при свете даже из перепачканого окна отливающих медными осенними листьями. Сейчас он умудрялся вести себя настолько невозмутимо и пафосно, что Фил и в жизни не заподозрил бы и половины его эмоций. — Все попортил любимый одноклассник? — недвусмысленный вопрошающий взгляд блондина упёрся Илье в спину, и тот чувствовал это, не смотря даже в зеркало. — Ты, — мягко уточнил мальчишка. — Твоя жестокость по отношению к животным… Он мотнул головой, вновь растрепав волосы, и, лукаво улыбнувшись, с притворным укором посмотрел на друга. — Если ты про себя, котик, то прекрати напоминать мне тот несчастный день, — насупился Фил. — Если про Арта… Привожу к твоему сведению — я мог бы хорошенько подпалить его задницу пламенем, но всего лишь заморозил. Ну и кто здесь теперь более гуманный по отношению к братьям нашим меньшим? — Ты мог бы просто отпустить его, — напомнил Муромов. — Он тебя ударил, — аргумент в защиту Фила показался рыжику слишком уж незначительным. — Когда он бил и издевался надо мной до этого несколько лет подряд, тебя это особо не волновало, — фыркнул мальчишка. — Лично помню, как ты культурно стоял в сторонке и хмурился в ответ на предложения хорошенько меня пнуть. — Но не пнул же, — неуверенно ответил Фил, уже не так охотно защищаясь от беспощадного нападения. — А мог бы сделать так, чтобы меня не били вообще, — парировал тот. Илья не без опаски глянул на Фила, прежде чем стянуть с себя футболку. Этот предмет гардероба скрывал за собой все остальные травмы и увечья, поэтому рыжику было сложно избавиться от него в присутствии друга. — Ох ты ж блин… — Черных от удивления даже прикрыл рот. — Я врежу Арту по первое число, если увижу его еще раз. Блондин шагнул вперёд, будто боясь спугнуть мальчишку, и положил руку на его плечо. У Ильи перехватило дыхание, когда Фил едва коснулся его обнаженной кожи. Мягкие, невесомые прикосновения, наполненные теплой лаской, каждый раз доводили до мурашек, волнами сбегающих по коже. Черных почувствовал то, что испытывал рыжик, и чуть усмехнулся, отступая назад. Щеки Ильи вовсю пылали ярким красным цветом — в них вылилось абсолютно все смущение, скопившееся за какие-то жалкие пару секунд. — Это статья, — заявил Муромов, пряча лицо за кофтой. — Я скажу, что все было по добровольному согласию, и ты вряд ли возразишь на это, — кошачья улыбка расцвела на самодовольном лице Фила. — Тебя не смущает, что мы находимся в школе? — Илья нахмурился и наконец-то соизволил натянуть кофту. — Мы стоим в школьном туалете, и вряд ли кто-то сунется в помещение с надписью «Ремонт». — Ну я же сюда пришел? — вопросительный взгляд Ильи не остался без внимания блондина. — Ты просто всегда отличаешься от всех нормальных детей своим интеллектом, — хихикнул Черных. Муромов, исподлобья посмотрев на блондина, промолчал. Тот вел себя, как черт знает кто, и его королевский образ ну никак не вязался с поведением. Все эти меховые воротники, золотые короны и аккуратные манжеты меркли на фоне эгоистичного и вызывающего поведения Фила, ни на секунду не давая усомниться в двузначном, а то и однозначном числе его IQ. Блондин окинул Илью долгим деловитым взглядом и наконец-то вынес вердикт: — Мимо вахтерши ты с такой внешностью незамеченным не пройдешь. Можно, конечно, сказать, что ты упал с лестницы… Илья сердито топнул ногой — Фил открыто насмехался над его прошлыми оправданиями. — Но, вероятнее всего, — тот продолжил свой монолог, полностью удовлетворившись бурной реакцией друга, — она не услышала оглушительного грохота, с которым ты должен был падать с лестницы, а также, конечно, нецензурной лексики. Вывод очевиден — тебе придется научиться красиво вылетать из окна. Муромов машинально повернулся в сторону огромного окна — кто в здравом уме вообще ставит такие большие окна в туалетах? — и понял, что мысль сигать с третьего этажа была, откровенно говоря, неудачной. — Есть, конечно, другие варианты, — Фил лениво закатил глаза, — но только если ты хорошо попросишь такого великолепного чародея, как я. Черных скосил глаза на посох, очень даже прозрачно намекая на возможный вариант побега. Илья, скрестив руки на груди, скептически фыркнул. — Знаешь, уважаемый чарогей, на моем месте любой герой среднестатистического западного фильма завизжал бы от восторга, удивления и шока. Но я — настоящий патриот русских суровых реалий, поэтому не прыгну в объятия к психу, который утверждает существование цыганской магии. — То есть Мещеряков сам застыл? — ухмыльнулся Черных. — Повторишь его судьбу, дорогой? Учти, после этого ты забудешь и про меня, и про магию, и про Артема. Илья обессиленно опустил руки. Нормальных и одобряемых законами физики объяснений этой никчемной клоунаде у него просто не было. — Ты либо опоил меня наркотиками, либо я не знаю что. Фил подошёл к нему и взял за запястье. Ладонь сама легла к его руке, и Муромов сдался окончательно. — Ты мне веришь? — спросил Черных, нежно обнимая его за плечи. Рыжик поддался желанию и на секунду даже прикрыл глаза, чувствуя себя в полной безопасности, но из вредности ехидно ответил: — Нет конечно, ты чего? — Я тоже тебя люблю, — обиженно надулся блондин. Его настроение резко изменилось, и он тут же весело произнес: — Если будешь стоять так далеко от меня, перенесешься по частям и не сразу. Илья пугливо оглянулся вокруг и тихо сглотнул, однако выполнил невысказаную просьбу и послушно шагнул назад, падая в объятия. От мехового воротника приятно пахло хвоей, и этот волшебный аромат, кажется, был не только на одежде Фила. Тот с задумчивым видом листал что-то в планшете, по стилистике идеально подходящем к этому чудному маскараду, и ткнул в одно из окошечек. Одной рукой блондин приобнял Илью за талию, при этом удерживая в руке посох, а другая так и осталась на плече. — Жду комментарии про гейский фанфик, — ехидно улыбнулся Фил, в следующую секунду губами прижимаясь к шее Муромова. Рыжик застыл и боялся даже дышать то ли от внезапной близости с Черных, то ли от страха быть расчлененным беспощадной магией. Открыв глаза, он не сразу понял, где именно находится — смена белой штукатурки на синие обои была слишком резкой для адекватного восприятия. Фил все еще стоял рядом, но уже не обнимал Муромова и находился в своей обычной одежде без всяких шаманских атрибутов. Илья потрогал свое лицо, чтобы окончательно убедиться в единстве всех частей своего многострадального тела, после чего упер руки в бока и негодующе уставился на блондина. — Ты немедленно объяснишь мне происходящее! — требовательно заявил рыжик. — Иначе я расстроюсь и уйду от тебя к Сменкиной. — То есть так? — с полуулыбкой переспросил Фил. — Поматросил и бросил? — Хочешь жить, умей вертеться, — Илья уселся на подоконник, все еще не отрывая от Черных пристального взгляда. — Шантаж — мое второе имя. От тебя понабрался, между прочим. — Я заметил, — Фил, не церемонясь с учебниками, сел на свой стол. — С чего же мне начать свой рассказ? Пока блондин подробно описывал свое чудесное королевство и то, какой он прекрасный, любящий и справедливый король, между делом уделив несколько минут на рассказы о других игроках и Моргарте, Илья изничтожил три пачки овсяного печенья и пять чашек крепкого кофе. К концу рассказа он вовсе начал отчаянно зевать, и все его попытки скрыть это накрылись, как говориться, медным тазом. Черных быстро посмотрел на часы, и уголки его рта приподнялись вверх. Коварная таинственность, напущенная на парня в тот момент, не давала Илье никакого покоя и заставляла его нетерпеливо ерзать на кровати, ожидая каких-нибудь объяснений происходящего. Вместо этого блондин метнул на друга еще один загадочный взгляд и бросился к лестрице, ведущей на чердак. Успев выкрикнуть обиженное «Хэй!», Муромов изо всех ног помчался следом, забыв про тонюсенькую кофту и сильнейший холод наверху. Два прыжка вверх по лестнице, и он уже замечает знакомую белобрысую макушку. Черных остановился у двери, ведущей непосредственно на чердак, и с трудом перевел дыхание, в то время как обычно устающий Илья чувствовал себя просто чудесно. Мальчишка встал рядом с другом и недовольно пробурчал: — И после этого ты будешь утверждать, что я пытаюсь от тебя сбежать? — Ты помнишь, какой сегодня день? — Фил намеренно проигнорировал его вопрос. — Сегодня вторник, — хмыкнул Муромов. — А что, запой дает о себе знать дезориентацией? — Уж кто бы говорил про дезориентацию, — проворчал блондин и, резко ухватив Илью за запястье, закрутил его вокруг себя. Стеллажи узкого чердака слились в единую цветную полосу, за несколько секунд пробежавшую перед глазами, и у мальчишки захватило дух. — Сегодня уже полгода с твоего не самого удачного каминг-аута, милый, — Черных ехидно улыбнулся и вытолкнул рыжика в неприметную с виду дверь. Студеный воздух, наполненный тысячью колючих снежинок, моментально проник сквозь кофту, и мальчишка чуть не свалился с края крыши, однако, вовремя вспомнив неудачные курсы балета из второго класса, машинально застыл в первой позиции. Его бывшая преподавательница наверняка бы задумчиво прищурилась, увидев столь идеальное положение своего ученика, но сейчас Муромова обуял только страх падения с карниза, а не мысли о танцах. — Вау, какая грация, — Черных ступал по небольшому выступу медленно и осторожно, при этом не теряя ни капли поистине королевского величия. — Ну прямо-таки цаца, фифа… профурсетка. — Мне очень приятно, — съязвил Илья, насмешливо поклонившись. — А вы, как я смотрю, блондинистая стерва, так и не меняетесь? — Хорошо годовщину отметили, — тихо хихикнул Фил. — Полугодовщину, — с оттенком превосходства в голосе поправил рыжик. Его паническая боязнь упасть с такой огромной высоты была вытеснена из головы боязнью быть сброшенным Филом. — Ну и зачем мы сюда пришли? — поинтересовался он, чуть поджав губы. — Ведёшь себя, как профурсетка, — прокомментировал Фил. — Неправда! — тут же вспылил мальчишка. — Пра-а-авда, — лениво протянул Черных, намеренно поддразнивая эгоистичного друга. — При этом ещё и истеришь. — Да иди ты знаешь куда? — Муромов и вправду загорался с любого слова, словно вдовль начиненный порохом домик из спичек, предварительно политый ядерной смесью бензина и керосина. — Тут крыша, — напомнил Фил, подступая ещё ближе. — Прыгай вниз, если тебе не нравится мое общество. — Вот возьму и спрыгну, — огрызнулся Илья. — И ты мне не указ, чертов Гэндальф. — Ты боишься высоты. — Я. Ничего. Не. Боюсь. — сквозь зубы процедил Муромов, и, когда смешение адреналина, безрассудства и эгоизма достигло своего пика, он в несколько прыжков достиг самого края крыши, встал на носочки и с затаенным превосходством посмотрел на нахмурившегося Фила. — Что ты пытаешься мне доказать? — прищурился он. — Я прекрасно вижу, что ты безответственный и вспыльчивый ребенок и без этой показухи, так что можешь прекратить попытки совершения самоубийства на манеру фанаток Егора Крида и вернуться на место. Черных демонстративно уселся на карниз, не испытывая при этом ни грамма страха, и жестом пригласил Илью к себе. Рыжик осторожно присел рядом и тут же очутился в крепких объятиях. — Чтобы ты не свалился, — с ехидцей в голосе пояснил Фил. — А то я тебя знаю, всё-таки уже полгода состоим в неофициальных, кхм… отношениях… Илья заметил, что щеки блондина резко покрылись алым румянцем, и это, несомненно, очень подняло его настроение — мальчишка неотрывно следил за смущенным другом и злорадно улыбался. — Будешь строить такие коварные лица, и следующая попытка самовыпила будет моей, — буркнул Черных. — Я как раз знаю, как сыграть на скрипке похоронный марш, — откликнулся Илья, сверкая белозубой улыбкой из рекламы «Колгейт». Фил тоже подумал об этом поразительном сходстве, и из чувства вредности убрал из слова «Колгейт» букву «т», посчитав, что и без нее слово отлично гармонирует с рыжиком. — Можешь повременить с красивым церемониалом еще лет так пятьдесят, — устало ответил Черных. — Не переживай, твои похороны точно станут событием куда большего масштаба, чем цыганская свадьба, — заверил Муромов. — На него, клянусь, целиком соберется Питер, учитывая, что ты успел испортить жизнь абсолютно всем. Мальчишка получил тычок под ребра и чуть не полетел вниз, однако сердобольный Фил удержал его за руку и тут же притянул в крепкие объятия. — Я же говорил, что свалишься, — удовлетворённо изрёк блондин и бесстыдно принялся рассматривать лицо смутившегося Ильи. — Знаешь, давно хотел сказать, что иногда твоя челка меня бесит. Парень коснулся рыжих волос, словно сомневаясь в правильности своих действий, убрал их в сторону и быстро поцеловал Илью, но рыжик своевременно среагировал на это действие — его чуть пухлые от поцелуя губы впились в губы Фила, который не успел «сбежать». Если бы Муромова попросили описать то, что он сделал через несколько дней после этого, он без промедления бы сказал: «Безумно захватывающе, но не менее пошло и неприемлемо для нашего возраста». Снежинки падали на ресницы полуприкрытых от пьянящего удовольствия глаз, и зимняя магия вовсю окутывала этих двоих, отгораживая от всего мира. Всевозможные внутренние преграды рухнули в один момент, обнажив чистые чувства, и парни всецело были поглощены обществом друг друга. — Профурсетка, — ошеломлённо выдохнул Фил, радуясь, что красные щеки частично скрывают сумерки. — Я знаю, — румянец Ильи в тот момент достигал почти что крепкого бордового цвета, а температура тела скакнула за нормальные тридцать шесть и шесть. Блондин ободряюще сжал его ладонь, чувствуя волны мурашек на коже друга, и отметил: — Ты продрог до самых костей, кажется. — Потому что я почти Мещеряков, и у меня капец какое ледяное сердце, — фыркнул Илья. — Почему это? — удивился Черных. — Им владеет такая очаровательная Снежная Королева, как ты, дурачок. Фил стушевался окончательно, потому что смущаться он не привык от слова совсем — разнообразные и противоречивые чувства плескались в буре темно-синего океана его глаз. — Счет два-ноль в пользу великого меня, — Муромов состроил настолько самодовольную мину, что Черных пообещал что-нибудь ему откусить. — Ты — зло в чистом его воплощении, — прокомментировал блондин, ласково щелкнув по кончику чуть вздернутого веснушчатого носа. — Еще несколько минут, и ты по уровню сосульчатости будешь ничуть не хуже Арта. — Сосульчатости? — переспросил Муромов, расплываясь в улыбке. — Ой, не привязывайся к словам, филолог-неудачник, — Фил поднялся с места и первым направился к входу в дом, перешагнув при этом через Илью. — Хэ-э-эй! — воскликнул тот, моментально поднимаясь с места. — Я же теперь не вырасту! — Ты не моя самооценка, чтобы расти, — произнес Фил. — Тебе, конечно, нечего морозить во всех значениях этой фразы, но я на твоем месте вместо диалогов пошел бы домой. До Муромова, до сих пор очарованного магией снега, не сразу дошел полный смысл этой фразы. Он стоял и попросту любовался темным небом с отблесками таких далеких, но таких ярких звёзд, наслаждался кристалликами снежинок и не менее сильно наслаждался Филом. Рыжик быстро рванулся к другу и обхватил его за шею, растворяясь в хвойном запахе иголок и шишек. — Я тебя люблю, — горячо прошептал он, пробуя фразу на вкус. Сладкие, как мед, тягучие, как смола и очень значимые для него три слова были сказаны еще как минимум три раза, пока Фил нелепо не приобнял друга в ответ и тихо проговорил, уткнувшись носом в волосы цвета осени: — Я тоже тебя люблю, чудо. Два мальчика, один из которых стоял в смешной детской пижаме, а другой носил тапки с забавными плюшевыми зайцами, еще долго обнимались на крыше среди самой настоящей зимней вьюги, которую, кажется, не замечали они оба, с головой погрузившись в собственные чувства, и ничто не могло разрушить их ценнейшую невидимую связь.