— Джентльмены, добро пожаловать в Aperture Science. Астронавты, герои войны, олимпийцы… вы здесь потому, что нам нужны лучшие, и вы из их числа. Кто готов заняться наукой?
— Кейв Джонсон
Глубокий вдох. Четыре счёта. Выдох. Необходима постановка цели. Конкретной, чтоб было ясно, к чему стремиться. Джон Эпплгейт поменял опорную ногу, прислонился к стене. Уже 30 минут прошли в томительном ожидании. Цель? Добиться расположения Вороны. Причина? Без него не выбраться из лаборатории. Джон недовольно хмыкнул своим мыслям. Воспоминания из прошлой — до консервации и анабиоза — жизни вновь захватили его. Что-то вроде воинского инструктажа. Злой офицер, брызжа слюной на подчинённых, вещает о важности командной работы. Ещё Джон помнил, что всегда действовал в одиночку. Так выходило лучше. Но условия изменились. И вокруг были не джунгли, опасные, но знакомые, а серый бетон и белые панели. И она. Некая GLaDOS, суть и природу которой Джон не понимал до конца. Зато понимали другие испытуемые. Особенно те из них, что после камер стазиса и анабиоза не потеряли память. В основном, это были важные в прошлом шишки, не желавшие мириться с текущей ситуацией, но слишком мягкотелые, чтобы бороться. Но был и плюс. Они с радостью делились информацией о лаборатории и мире вокруг — за услугу. Например, за замену их в испытании. И вот Джон, кряхтя во время штопки после очередного ранения, внимательно их слушал. Он узнал многое, но многое просто не мог понять. Мир сильно изменился по сравнению с тем, что он знал. Люди стали доверять электронике. Старые замки, которые Джон когда-то наловчился взламывать смотанной проволокой, сменились коробочками с цифирными кнопками. У кранов исчезли ручки — теперь вода сама собой шла, стоило поднести руки. А верхом этого доверия электронике стала GLaDOS. Джон, в силу способностей, понял так, что это была программа, управляющая всем в лаборатории. Все замки и лифты были подконтрольны ей. И не было и речи о том, чтобы высвободиться без её разрешения. Да, были некоторые испытуемые, которые искали лазейки и плутали где-то в лаборатории, пока она не возвращала их обратно. Джон следил за их попытками с должной долей скепсиса и разочарования. Дилетанты. Казалось, их целью было не более чем прогулка по достопримечательностям. Они не проводили нормальную разведку. Не создавали систему меток, дабы ориентироваться в лаборатории. Не рисовали примерные карты. Одна Одуванчик и вызывала у Джона уважение, хоть и не без пренебрежения. Девчонка и метки ставила, и пути запоминала. А когда узнала, что Джон в этом кое-что смыслит — несколько часов кряду слушала его. А тот, пробираясь сквозь дебри амнезии, вспоминал инструктажи и опыт. Но теперь… Девчонка исчезла в 13-м тесте. Джона не было на тот момент в Жилой Зоне. Узнал позже, в основном расспросив словоохотливого Щербатого. Да и вряд ли его присутствие что-либо изменило. Последнее, что он собрался бы делать — заменять полузнакомую девчонку в смертельном испытании. Да и заботила его не её судьба. Отправление Одуванчик в тесты означало многое. То, что GLaDOS способна нарушить любые правила, лишь бы добиться своего, раз смогла переписать какие-то там — Джон не разбирался и разбираться не собирался — протоколы. В этом они были похожи. Но теперь не оставалось сомнений, что из лаборатории необходимо выбраться. Немедленно. Итак, вдох. Четыре счёта. Выдох. Цель. Добиться поддержки Вороны. Только с ним у Джона есть шанс прорваться через камеры совместного прохождения. Что это были за тесты? Специальный трек для прохождения вдвоём. За достижение последнего испытания GLaDOS гарантировала свободу. Да, гарантия так себе. Но у Джона был туз в рукаве. Или джокер. Давненько он не играл в карты. Дверь по соседству скрипнула, открываясь. Джон беззвучно отлип от стены, перекрывая путь отхода. К его удивлению, Ворона не выглядел заставленным врасплох. Хотя Джон готов был поклясться званием ветерана, что не издал ни одного звука, а Ворона не мог расслышать его из-за принимаемого душа. Ворона бросил взгляд на Джона, но тут же отвернулся. Однако попыток уйти не предпринял. Машина-Убийца — звание, данное GLaDOS, звучало издёвкой ввиду болезненности и костлявости обладателя — выглядел совершенно безразличным. Джон выдержал паузу, ожидая логичного вопроса: «Что тебе надо?». Не дождался. — Ворона, есть разговор. Испытуемый в чёрно-белом комбинезоне, возвышающийся на добрые 8 дюймов над коренастым Джоном, не выглядел удивлённым. Просто равнодушным и уставшим. Джон осознал, что необходимо брать инициативу на себя. И, сам того не заметив, привстал на носки, пытаясь сгладить разницу в росте: — У меня есть план, как выбраться из лаборатории. Ты со мной? Ноль реакции. Разве что на миг Джону показалось, что Ворона открыл рот, собираясь что-то ответить или спросить. И закрыл. — Ты поможешь мне пройти камеры совместного прохождения, и мы вместе выберемся на волю. На этот раз ответ последовал: — С чего ты решил, что я хочу выбраться? — тон голоса Вороны был будничным. Он прислонился к двери и, казалось, начал изучать её поверхность. — Мне кажется, что торчать тут — приятного мало. Если ты только не мазохист, — Джон чувствовал, что попал в тупик. Но терять инициативу в разговоре не собирался. Ворона не отреагировал на шутку. Если он вообще понял, что это была шутка. — Я был в кооперативных тестах. На 12-м меня вернули обратно. Теперь Джон точно встрял. Этот факт ускользнул от него. «Ошибка разведки». — А что случилось с напарником? Впервые Джон был награждён эмоциональной реакцией. Ворона вздрогнул, зрячий глаз быстро пробежался по полу, стенам, и вернулся обратно к двери. Нервной рукой он пригладил ещё влажные короткие волосы. — У-умер, — чуть заикнулся Ворона. Джон скрестил руки, его задумчивый взгляд устремился к подошвам сапог. Ворона был в кооперативных тестах. Следовательно, первые 11 сумеет пройти заново. Дальше планировались затруднения, а Джон не был хорош в решении головоломок. Но его планы не будут иметь смысла, если сейчас не убедить Ворону помочь. — И что? Пройдём заново, вдвоём. Всё равно выбор невелик. Либо умрешь где-то в обычных тестах, либо — в кооперативных. Зато тут есть шанс выбраться наружу, подальше от лаборатории. Джон попробовал рассуждать логично. Ему показалось, что так Вороне понравится больше. Ведь испытуемый сам был похож не на человека, а на робо-манекен с выставки «Умелые ручки». Видимо, промахнулся. Вороне перестал изучать дверь, выпрямился, всё также не поднимая на Джона взгляд. — Помочь не могу, — и попытался проскользнуть мимо Джона. Джон загородил дорогу, импульсивно пытаясь придумать ответ. Все его тактические планы рушились при встрече с реальностью. — То же ты ответил и Одуванчику, а? — выпалил он, цепляясь за последний вариант. Хотя идея воззвать к совести человека, которому собственная судьба безразлична — гиблое дело. Сапоги Вороны скрипнули, затормозив. Его зрячий глаз встретился наконец со взглядом Джона. — Одуванчик? — голос прозвучал как-то удивлённо. — Да. Пищащая шмакодявка лет шестнадцати. Постоянно лазила по лаборатории, ища приключений на свою… — А что с ней? — Ворона выглядел совершенно серьёзно. Не придуривался. А Джон в который раз был застигнут врасплох. — Так… Её сегодня GLaDOS отправила в 13-й тест. А ты рядом сидел, и ничего не сделал. Что странно для человека «я не хочу выбраться наружу, лучше умру в лаборатории». Ворона выглядел озадаченным. Единственная бровь опустилась к переносице. — Меня там не было, — неуверенно заявил он. И вновь бросил взгляд на Джона, будто за подтверждением. Нет, конечно, Джон не доверял всем рассказам Щербатого. Но поспрашивал остальных, и имел более-менее чёткое представление о том, что происходило часом раннее. — Ты был в столовой, общался с девчонкой. Все видели. А когда GLaDOS предложила кому-то заменить её в 13-м тесте — ты, сверкая пятками, свалил. При звуке её имени Ворона вздрогнул — очень сильно, чуть не подпрыгнул. Отступил на шаг, прислонился к стене. Беспокойным взглядом обвёл потолок и решётки вентиляции. И, хотя это казалось невозможным, побледнел пуще обычного. А Джон ликовал. Он нашёл слабое место Машины-Убийцы. И хоть ещё не придумал, как именно им воспользоваться, продолжил бить в него: — И Одуванчик ушла! Пропала, умерла в 13-й камере! Ты вот весь из себя такой: «мне всё равно, умру я в лаборатории или нет»… — Ворона такого не говорил, но Джон настаивал, жаром выкрикивая новые слова: — Так чего же ты её не заменил? Маленькую невинную девочку, которая не должна была умирать! Неужели твоя жизнь, на которую тебе плевать, ценнее её?! Новые фразы придумывались на ходу, и Джон не останавливался. Даже не замечая, что ещё пять минут назад рассуждал об Одуванчик иначе. — Может, её кровь — на твоих руках? И кровь любого из испытуемых, если ты продолжишь сидеть здесь, ничего не делая? Или, может, стоит вытащить голову из задницы и выбраться наружу? И придумать, как прикончить GLaDOS и освободить всех? — старый, прямой и жёсткий, как строевая шеренга, говорок вырвался наружу. Ещё чуть-чуть — и Джон покрыл бы Ворону матом. Но не успел. Тот вдруг перестал дрожать и пулей метнулся мимо Джона. Тот даже отреагировать не успел — быстрый топот сапог испытуемого скоро скрылся в лабиринте Жилой Зоны. Джон пыхтел на весь коридор. Потом встал твёрдо, закрыл глаза. Вдох. Раз-два-три-четыре. Выдох. Возбуждение мгновенно спало. И Джон осознал произошедшее. Добиться расположения Вороны не получилось. Тот теперь с неделю будет прятаться по углам и, наверняка, тихонько плакать. А столько времени у Джона не было. — Мне позарез нужен именно Ворона. Из всех живых он лучше всех проходит тесты. И пройти вместе с ним кооперативные испытания — единственный вариант выбраться из лаборатории. Если только какое-нибудь чудо не телепортирует меня отсюда, — проговорил Джон вслух. Не под нос, а чётко и громко. Ответа не последовало. Да и Джон на это не надеялся. Потому, чувствуя приближающуюся усталость, побрёл в столовую-спальню. Натянув до лба спальный мешок, Джон попытался устроиться поудобнее. Это было нелегко — ибо снизу холодный панельный пол, а наверху — вечный яркий свет. И вокруг — группы испытуемых, обсуждающих последние события. В том числе и происшествие с Одуванчиком. — Девочку-то жалко. Ничего святого для неё нет, — фразы произносились шёпотом, чтоб не услышали камеры наблюдения. — Сама нарывалась. — Да как ты можешь такое говорить?! — Нечего было из зоны вылезать и буянить в лаборатории. Вот у неё терпение и лопнуло. — Ну да, согласен. Никто не заставлял и не убеждал Одуванчика этим заниматься. Поплатилась… — А что ей было ещё делать? Сдаться, как вы? — Эй, нашёлся судья. Сам-то чем занимаешься? Тесты не проходишь, сидишь здесь и греешь по… — Ничего себе! Я тут, значит, каждый компьютер пытаюсь взломать, данные выведать, а вы мне — «просто сидишь здесь». — Он прав, на него-то не гоните. Только и можете, что эти чёртовы тесты проходить и гордиться, какие вы молодцы. — А что ещё делать? Мы тут все под её контролем. Пикнуть лишний раз побоишься. — А Одуванчик не боялась!.. — И что получила? Джон недовольно заворочался, пытаясь поймать ускользающий сон. Поняв, что дело это проигрышное, продолжил слушать. Спор, хоть и продолжал нашёптываться, разгорался: — Она хоть что-то делала! — И что дальше? Мне из штанов выпрыгнуть от радости? — Она нас запугивает. Что, если Одуванчик что-то знала? И она решила так ей заткнуть рот? — Да ничего эта девчонка не знала! — Откуда ты знаешь? — Кто вообще додумался ребёнка консервировать? — А кто додумался ребёнка тестировать? — Она. — А если она продолжит менять правила? Сейчас мы обязаны проходить по одному тесту и получать за это кусок торта и газировку. А если она заставит нас голодать? — Или тесты усложнит? — Или перестанет выдавать медикаменты? — Да не нагнетайте, и так тошно. — А если станет ещё хуже? — Да мы все помрём здесь. — Слушайте, я не собираюсь здесь умирать. — Я тоже. — Прекрасно, рад за вас. Что дальше? Споём песню о том, какие мы бравые бунтари? — Нужен план. — Какой? — Да, какой? Мы ничего не знаем о лаборатории. — Кто-то что-то помнит об её устройстве? — Слушайте, мне кажется, я знаю, где достать карту… — Мы же в Центре Развития, так? А если добраться отсюда до Центра Вооружений? — Далеко. — Да нет, я там работал. Думаю, смогу провести. — И как вы это себе представляете? Нас же всех убьют! — А если тут остаться, что, будешь жить вечно? — Ох, храбрец выискался? Чего же ты, такой смелый, Одуванчика не заменил? — Я бы заменил… Если б был тогда в зоне. — И я. Чего девочке зазря погибать. Джон недоверчиво хмыкнул себе под нос. Да, обещать все горазды. А как до дела дойдёт… Но в людях был запал, была злость. И это Джону нравилось. Если бы только придумать, как направить их в нужную сторону… Задумавшись над решением проблемы, он и не заметил, как уснул. Влажный спёртый воздух. Настолько влажный, что, казалось, можно было бы выжать лёгкие и набрать с литр воды. Тяжёлый армейский нож чуть не выскальзывал из мокрых пальцев. Джон ничего не видел в темноте и полагался на слух. Прижавшись к земле и скрывшись в папоротнике, выжидал. Противник был рядом, но не подозревал об угрозе. И, расслабившись, растянулся на земле около костерка. Настал момент. И Джон ударил. Пробуждение было резким, как удар ножа. Джон резко сел, да так, что встретился лбом с головой его разбудившего. Ворона, бледней обычного, болезненно сморщился, потирая выступившее на лбу красное пятно. Он выглядел очень уставшим. Однако — и Джон видел его таким впервые — Ворона не выглядел равнодушным. В его зрячем глазе читались страх и взволнованность. А ещё — какая-то уверенность. — Твоё предложение в силе? Джон спросонья похлопал глазами, потянулся. Тянул с ответом, с удовольствием зевнув. Ворона беспокойно следил за его движениями. — И что же заставило тебя переменить решение? — поинтересовался Джон. И, сам того не осознавая, широко улыбнулся. Ворона вздрогнул. Бледные тонкие губы задрожали. — Наш… общий знакомый, — скривившись произнёс испытуемый. Джон улыбнулся ещё шире. Он надеялся на такой исход. И получил, что ожидал. — Отправляемся сейчас? — Да, — часто закивав и взволнованно оглядываясь, ответил Ворона. Больше он не осмеливался поднять взгляд на Джона. Тот, ещё раз потянувшись, вспрыгнул на ноги. Это тело, жилистое и сильное, повиновалось отлично. А потом, играючи, без разбега, запрыгнул на стол. Все испытуемые в столовой обернулись на звук. Это Джону и было нужно. — Эй, просыпайтесь! Хватит дрыхнуть и ничего не делать! Его громкий, мощный голос поднялся к потолку и заполнил собой всю большую комнату. Тех, кто спал, быстро растормошили. — Все вы знаете, что вчера произошло! Как GLaDOS нарушила правила и отправила в смертельный тест ни в чём не повинную девочку! Слушающие его закивали. — Да, мало кто из нас любил Одуванчика. Но всё же, это ребёнок! У которого хватало яиц сбегать из Жилой Зоны и искать пути на свободу! И GLaDOS за это её и убила! Джону нравилось кричать, нравилось быть в центре внимания. И подкреплять свои доводы крепким словцом. Стоило бы попробовать себя в профессии политика. — А мы что? Мы все — взрослые здоровые мужики!.. И бабы! Что мы? Дрожим по углам и послушно проходим её тупые тесты? Или будем что-то делать? Даже те испытуемые, что изнывали от ран и болезней, казалось, гордо приосанились. — Мы будем ждать, когда все помрём в тестах? Когда GLaDOS нарушит правила и перестанет нас кормить? Мы будем ждать, а? — Нет! — тут и там раздались крики. Никто и не задумывался, что Джон повторял их слова. — Или мы, чёрт меня раздери, начнём что-то делать? — Да! — одобрительных голосов стало больше. Возбуждение, как болезнь, поражало всех испытуемых. — Нужен план? Так он прост! Все выбираемся наружу! Громим компьютеры и камеры! — Да! У этих людей только что не было надежды на спасение. А теперь была цель. Джон им её дал. Именно он. — Делимся на группы и расползаемся по лаборатории! GLaDOS не сможет поймать всех! Ей нас не победить! — Да! Она просто машина! Как собрали её — так и разберём! Засунем под пресс и уничтожим! — они уже перекрикивали Джона. Но тому было, что ещё сказать: — И главное! Я с Вороной отправляюсь в кооперативные тесты! Возбуждения сразу поубавилось, испытуемые недоумевающе смотрели на него. Мало кто из них любил Ворону: одни принимали его молчаливость за горделивость, другие — чувствовали вину и стыд за раны, что он приобрёл в Тесте Переназначения. Но Джон знал, что надо говорить: — Оттуда мы выберемся в Центр Вооружений! И достанем каждому оружие! Нахер GLaDOS! — Нахер GLaDOS! — люди повторяли его слова. Кто-то подкреплял их неприличными жестами, кто-то использовал словцо покрепче. Но главное — они были счастливы. Тому, что цель ясна и понятна. А она — больше их не страшила. Настолько испытуемые были счастливы и возбуждены, что никто не спросил: а откуда это ему, Джону, известно, как добраться до Центра Вооружений. Джон спрыгнул со стола. И каждый посчитал должным коснуться его, выразить признательность. Их глаза смотрели воодушевлённо и раболепно. Джон мало что помнил из своей прошлой жизни. Но знал — он всегда мечтал о таком. Только двое не участвовали в действе, переговариваясь у лифта в тесты. Ворона и Щербатый. Щербатый выглядел напряжённо, что-то с жаром рассказывая или доказывая Вороне. А тот флегматично натягивал на голову шлем и ничего не отвечал. Процессия, что следовала за Джоном, остановилась возле лифтов. Оглянувшись на них, Джон бросил: — Что вы здесь стоите? Вперёд, крушить лабораторию! И испытуемые под радостные вопли бросились обратно в столовую. Оттуда они наверняка полезут наружу — через оторванные панели в стенах, шахты вентиляций и прочие лазейки. Остался только Щербатый. Он недоверчивым взглядом проводил Джона, беззвучно шевеля губами. Джон же залез в лифт вместе с Вороной. Тот вновь выглядел равнодушным и отстраненным. Возможно, дело было в шлеме, скрывавшем половину лица. Лифт наконец двинулся. Внезапно Джон осознал, что не знает, куда тот направляется. А потом услышал её: — Давненько никто не забирался в камеры совместного прохождения. С возвращением, Машина-Убийца № 03-1306-99. Ворона, к которому и обращалась GLaDOS, нервно дёрнулся, сжал кулаки. А Джон только сейчас осознал, что это была первая её реплика за последнее время. Что было на неё не похоже, ведь за словом в карман никогда не лезла. Фигурально. Либо она пропустила всё его представление, либо… готовила нечто мощное на потом. Но Джон её не боялся.