Моё спасение — это ты

      Помещение окутано мраком. Чимин упорно вглядывается в пространство, опираясь о предметы под руками, старается найти хоть что-то, что могло бы помочь в поисках Юнги. Он свободно преодолевает прихожую, двигаясь по скользкому паркету дальше, заглядывая в кухню. Его взору предстаёт всё тот же стеклянный стол, возле которого хаотично разбросаны пустые банки от пива. В воздухе витает едкий запах алкоголя, что заставляет Пака зажмурить слезящиеся глаза. Он несколько секунд наблюдает за медленно вытекающим на холодный кафель содержимым банок. Чимин морщится и идёт дальше.       Пару раз он спотыкается о неизвестные ему предметы, ведь в темноте вряд ли что-то можно рассмотреть. Чимин видит знакомую деревянную дверь. Он толкает дверь рукой, тёплой ладонью упираясь о её поверхность и слегка надавливая. Она запросто отворяется, пропуская парня внутрь.       Блеклый свет луны пробивается сквозь оконное стекло и падает на паркет. Чимин поднимает взгляд и видит тёмный силует, сидящий на подоконнике. Это определённо Юнги. Его чёрные пряди небрежно спадают на лицо, освещаемое тем же холодным лунным светом, голова запрокинута, и нежная кожа на шее обнажена. Пак проходит дальше, пытаясь не издавать звуков. Сделав пару шагов вперёд, Чимин замечает в руке парня бутылку вина, крепко сжимаемую тонкими пальцами. Юнги вновь притягивает к потрескавшимся губам горлышко бутылки, делая глоток.       Пак, подойдя еще ближе, видит покрасневшие глаза Мина и мокрые дорожки на его щеках. Взгляд Юнги устремлён в звездное небо. Его ресницы подрагивают. Моргая, он разгоняет пелену в глазах, выпускает ненужные слёзы наружу, что мерцают в холодном освещении. — Что ты здесь делаешь? — эхом проносится по помещению. Чимин вздрагивает, ощущая мурашки по всему телу от хрипловатого, надломленного голоса. — Я-я... — дрожь усиливается, не давая произнести ни слова. — Не мямли, не надо, — прерывает Юнги. Всего в паре метров тот, кого он совершенно не знает, но Юнги плевать. Он хочет некой свободы. — Хорошо, — Пак выдыхает, — я пришёл проверить, есть ли ты здесь. Мы обыскали полгорода, — быстро произносит он. — Почему сюда отправили именно тебя? — медленно еле слышно задаёт следующий вопрос Мин. Он не терпит тайны. — Не знаю, — парень продолжает приближаться к окну, — а ты как думаешь? — Понятия не имею, — и вновь запах спирта, алкоголь проникает внутрь, перед этим обжигая горло, от чего Мин морщится.       Чимин останавливается у самого окна, едва прислонившись к Юнги, который всё продолжает смотреть в пустоту. Когда Мин переводит взгляд на лицо Пака, тот застывает на мгновенье, ведь блондин в этом освещении выглядит нереально красиво. Но душевные переживания подавляют внезапную похоть. — Мы волновались за тебя. Почему ты исчез на три дня? — Чимин старается говорить спокойно, отбрасывая ненужные мысли о красоте человека напротив. — Мне нужно было отдохнуть от всего этого дерьма, — коротко отвечает Мин, вновь пытаясь сделать глоток, но Пак выхватывает бутылку из чужих рук. — Я думаю, тебе уже достаточно, — чуть громче, чем нужно говорит Чимин. Ему неловко вести себя так с незнакомцем. — Зачем? — Юнги переводит усталый взгляд на растерянного парня, что уже успел убрать вино. — Ты вредишь себе, Юнги, — он произносит это уверенней, чем прежде, ведь сам видел, как алкоголь разрушает людей. И ему совершенно не хочется, чтобы это случилось и с Мином. — Мне плевать, — голос Юнги стал громче. Будто он убеждал в этом не только Пака, но и себя. — Я понимаю, но это неправильно, — Чимин не может сдержать возмущения, — это несправедливо по отношению к твоим друзьям, родным, Хосоку. Ты не можешь остановиться! Три дня, Юнги, прошло три дня. Он места себе не находил после вашей ссоры, а ты думаешь только о себе!       После сказанных слов Чимину ненадолго полегчало, но потом его вновь накрыло смущение. Он не имел права повышать голос на Юнги, но им обоим это нужно. Пак оставался на вид невозмутимым, но покрасневшие уши выдавали парня с головой. Лицо Юнги, до этого не выражавшее ничего, исказилось. Он и до этого всё это понимал, но не хотел принимать. Ему нужен был толчок, но слова Хосока не смогли им стать. Но теперь, когда он услышал это от фактически незнакомца, Юнги не может не признать это. — Я не знаю, что сказать... — всё же отзывается Мин, ему больно. — Пообещай. — Что? — Пообещай, что бросишь, — голос дрогнул, ведь Чимин не привык к такому. Он вспомнил то, что пережил сам, и давно забытое отразилось влагой в его глазах. — Я...н-не могу, слишком сложно, — его пристрастие стало неотделимым, Юнги не волновали последствия. Нет, он не алкоголик, спиртное дарит лишь фантомное ощущение счастья. Он должен найти радость и свободу в другом: в предмете, занятии, в человеке.       Юнги обязан освободиться. Не только себе, но и близким. — Пойми, жизнь будет приносить боль и разочарования, от этого не избавиться. Но это означает, что ты выбрался из той пещеры, — Пак схватил лицо напротив дрожащими руками. — Я согласен, Пак Чимин.       Слова, сказанные с уверенностью и лёгкие слёзы остаются в памяти навечно. Он имеет право на счастье, с ним он сможет обрести свободу и любимого человека. Человека, который будет рядом до последнего удара сердца, принимая его таким, какой он есть.

***

      Прохладный ветер гуляет по улице, слегка обдувая Тэхёна, который переминается с ноги на ногу, ожидая друзей. Его губы нелепо подрагивают. Он в одиночестве стоит напротив дома Мин Юнги, ведь парни ещё не подошли. Вдруг с еле освещённой тропинки выглядывает чья-то тёмная фигура. Изначально Тэхён напрягся, но после узнал в ней Чонгука и облегчённо выдохнул. Перед ним сразу же всплыл момент падения, нелепых извинений, и он немного покраснел. — Привет, ты здесь один? — спросил Чонгук, останавливаясь напротив. — Пока да, — неловко произносит Ким. Он уводит взгляд в сторону, рассматривая асфальт под ногами. — Понятно, — выдыхает Чон.       Неловкость повисла в воздухе. Объективно говоря, ей возникнуть совершенно не из-за чего, но тем не менее Тэхён не может расслабиться рядом с ним ни на секунду. Ему стыдно, хоть ничего толком и не произошло. Он пытался отпустить тот инцидент, но ничего не выходит. Что-то заставляет сердце внутри сжиматься. Сознание тонет в чужих карих глазах. — Послушай, Тэхён...