Пропасть

      

Начинался дождь.       Она не хотела видеть его. Она правда не могла больше испытывать свою силу воли. Жалела себя. Ей было странно, что в таком нормальном окружении, абсолютно нормальной и полной семье выросла она — такая ненормальная. О да, никогда в жизни она еще не хотела быть настолько «как все».       Как можно было влюбиться в собственного брата? Как можно было плакать и обнимать свои хрупкие плечи после того ужасного разговора с родителями, когда они обо всем узнали, как можно было…       После того, как она смотрела в его виноватое лицо, лицо человека который не хотел ее защищать.       Который, как она думала, сам все разрушил. Воспоминания нахлынули на нее и рваные раны в душе снова закровоточили.        — Я тебя на клочки разорву!!!!!!! — пожилой мужчина схватился за сердце.       — Что ты натворила, — мать Евы сидела, держась руками за голову, плакала и причитала.       Ева крепко сжимала руку брата. Договаривалась с собой: не поддаваться на родительскую истерику. Не плакать, не извиняться. Не плакать. Она знала: пока он рядом ничего плохого не случится, а все что случится они смогут пережить.        — Я запру тебя дома навсегда, поняла? Ты больше никогда не выйдешь из дома!!! Пожилой мужчина кричал в сторону девушки, а та невидящим взглядом смотрела поверх него. Плевать …осудят, отрекутся, забудут…. Плевать …им придется жить без семьи, навсегда отказаться от прошлого Плевать? …лишить друг друга возможности жить нормальной жизнью, как все. Плевать!       — Мне все равно, пап. Спокойно, без надрыва.       — Что ты сказала, неблагодарная?!       Вены на лбу у мужчины приобрели багровый окрас.       — Егор не волнуйся, у тебя же сердце, — заплаканная мать, не могла держать себя в руках.       — Дочка, скажи, что он тебя заставил… скажи, что изнасиловал, скажи, — мать умоляюще смотрела на единственную дочь, — что это не ты?       И не верила собственным словам.        — Вы бы хотели это слышать, да? — Ева неожиданно взбесилась. Паша методично сжал ее руку, подавая знак замолчать. Девушка осеклась. Она доверяла ему, доверяла, как никому в своей жизни даже на половину не могла довериться.        — Егор Викторович, — начал было парень.        — Закрой свой рот, щенок! Да я тебя упрячу навсегда в тюрьму, ты сгниешь там и никогда больше не увидишь свободы. Проклятая семейка.        — Я всего лишь хотел сказать, что это — моя вина. Я во всем виноват, это только моя вина. Девушка резко посмотрела на Павла, мелкая дрожь противно пробила все тело.        — Я запугал ее.        — Что? Да что ты несешь?!  Слова Евы сорвались в истерику.        — Постой, подожди. Да подожди, не плачь, — в глазах девушки он видел преданность и непонимание. Следующие слова дались ему с трудом, если учесть фоновую какофонию из рыданий и истерического смеха Евы.        — Да, я запугал ее, обманул и воспользовался ей. В этом нет ее вины. Высокий мужчина медленно развернулся и удивленно посмотрел на парня.       Осознание прошивало каждую клеточку ее тела. Она выпустила ослабевшую руку брата из своей. Пошатываясь, поднялась на ноги и зашагала прочь из комнаты. В голове был вакуум.       Только слова отбивали упрямо: запугал, обманул, воспользовался. Парень зажмурился, не желая провожать взглядом, еще минуту назад сидевшую рядом, сестру. Нижня губа задрожала. Отец девушки подошел к нему вплотную и взял за подбородок.        — Значит так, — голос не терпел возражений, — ты собираешь все свои манатки и отваливаешь из города. Хоть в другой город, хоть в страну, хоть на луну. Парень глотал слезы и смотрел сквозь мужчину. Смысл слов доходил до него крайне отдаленно.       — Я в курсе, что у тебя условка, за избиение мальчишки в детском лагере. Так вот, — мужчина выдохнул, стараясь не смотреть на содрогающуюся в рыданиях жену, — Так вот, приблизишься к моей дочери или к кому-то еще из нашей семьи, ближе, чем на 100 метров — проведёшь остаток жизни в тюрьме. И уж поверь мне, — отец Евы брезгливо отдернул руку от лица парня — о тебе там позаботятся, извращенец.       Мужчина оттолкнул юношу и бросил последний яростный взгляд.        — Убирайся! — юноша с треском вывалился из собственных мыслей, в которых была лишь удаляющаяся фигурка девушки. Его девушки, рядом с которой ему теперь не было места. Собрав остатки собственного достоинства в кулак, парень схватил свою куртку и выбежал из квартиры, в тайне мечтая, что наткнется на девушку на лестнице.