Пропасть

       Ева очнулась от прикосновения Гоши. Предавшись воспоминаниям она и не заметила, что уже добрые 10 минут стоит под ледяным ливнем в одном платье и все не решается войти в дом.        — Ты в порядке? — Гоша положил ей руку на плечо.        — Да, девушка вздрогнула и сделала шаг по направлению к двери. В каком еще порядке? Она была растерзана изнутри, она не знала, как себя вести и что говорить. И она не знала, что кое-кто решил ей помочь побороть нерешительность.        — Да заходи, ты, черт тебя дери! Резкий толчок в спину и она падает в открытый дверной проем.       Все как в лучших романах о любви. Сильные любимый руки подхватывают ее, как будто так и задумано. Нежный сапфировый взгляд слегка покрасневших глаз. Ни эти глаза, ни пара обескураженных глаз напротив, уже не видят ничего. Ни мужа с женой в спешке собирающихся в дорогу, ни заводящейся машины, ни залитой дождевой водой веранды, дверь на которую так непредусмотрительно не закрыли.       Они видят только друг друга, только свои эгоистичные воспоминания, только родные припухшие от рыданий глаза, и нет больше ничего, ни дома, ни города, не мира. Только желание быть еще ближе, болезненная привязанность и любовь друг к другу и потребность буквально раствориться, быть внутри, всеми органами, душой и телом.       Ее тонкие пальцы пробегают по его напряженной шее. Это уже не легкие касания, а настоящая властная хватка — желание обладать. Последние остатки разума оставляют влюбленных. Сейчас в моменте не важно ничего только близость тел. Он — обезумевший впивается в ее шею губами, оставляя дорожку из красных следов на тонкой коже. Она откидывает голову назад и с ее губ срывается первый стон, который доводит его практически до исступления. Ее и без того замершее тело, покрывается мурашками, а внизу живота разгорается настоящий пожар. В нетерпении он подхватывает ее за бедра и и с силой прижимает к стене. Она не может найти в себе силы чтобы открыть глаза и вслепую ищет его губы своими губами. Это настоящая животная страсть, которая возможна только между людьми, которые любят, которые горят друг другом. Которые даже не смотря на столько лет в разлуке мечтали об этом дне, дне, когда он снова безнаказанно сможет гладить ее колени, а она легонько целовать его в шею, дразня.        — Обними меня крепче, горячий шепот куда то в область ключицы. Она крепче обхватывает его ногами, он отрывается от стены вместе с ней и поднимается наверх, к спальням. Она не может оторваться от него, целует уже куда попало, глупо, нелепо, но так нужно. Держит его голову в руках и заглядывает в глаза. Электрический ток от осознания близости любимого человека прошибает обоих. Он вваливается вместе с ней на руках в спальню, трогая ее уже не нежно, а вольно, грубо и больно хватая за ноги и сжимая талию, как будто боится, что она пропадет с минуты на минуту. От боли и неожиданности она кусает его в шею.        — Чшшшшш, тише, — шепчет он ей в гобы и кладет на кровать. Медленно, заводя руки за голову, аккуратно ложится сверху. От тепла и тяжести его тела и едва сдерживаемого желания начинают ныть ноги. Она пытается ускорить процесс, остервенело кусая его губы. Он крепко держит ее руки. Начиная показывать свою силу.        — Скажи, что любишь меня, — парень отрывается от губ сестры и вопросительно смотрят в лицо. Она на секунду открывает глаза и бросает в истоме:        — Нет. Она так боится потерять это состояние, этот жар, она не хочет сейчас все портить. Он целует ее с большим напором и с легкостью отмечает, что после его вопроса она продолжает откликаться на его ласки.       Отрываясь от губ он начинает целовать ее шею. Отпускает руки. Держит двумя руками ее содрогающееся тело, старясь занять как можно больше пространства на нем. Плавно переходит к груди. Он прекрасно помнил, что ей нравится и как довести ее до состояния безумия своими ласками. Он много раз проделывал все эти трюки и ликовал от того, как она сходит с ума от его прикосновений. Но сейчас ситуация была другая. Он сходил с ума сам.       Он полностью, погрузился в свои размышления, покрывая поцелуями ее грудь, играясь попутно языком с самой чувствительной ее частью. Из плена мыслей его вырвало собственное имя. Слетевшее с ее губ. Голова закружилась, он как будто терял сознание… в один рывок поднялся над ней и грубо сжал ее лицо.        — Еще раз так сделаешь, и я сойду с ума, — взгляд был честным, не терпящим возражений.        — Я хочу тебя, — голоса у нее уже не было, сиплый шепот — это все, на что хватало сил.       Он ласково улыбнулся и продолжил спускаться вниз по ее телу. Нужно было держать себя в руках. Сегодня, сейчас, для него не было ничего важнее, чем она. Он разместился между ее ног, и начал медленно, внимательно вглядываясь в ее лицо стягивать с нее трусики.       На секунду ей стало холодно. Она слегка протрезвела и смогла открыть глаза. Его фигура возвышалась над ней. Да он рассматривал ее, вспоминал каждый уголочек ее тело и с ума сходил от этих воспоминаний.       Она приподнялась на локтях, а потом и вовсе прильнула к нему.Его запах его сумасшедшие глаза распаляли ее еще больше, вскоре она уже лежала на нем сверху целуя каждый уголок, каждую мышцу, прислушиваясь к тихим постанываниям любимого.       Добравшись до его трусов, она, как в первый раз, не очень ловко и как бы с опаской, станула с него белье. Он даже не понял, что происходит, как ощутил ее нежную руку у себя между ног. В голове произошел взрыв. Пока он пытался осознать, что происходит, накатил еще один электрический разряд: она начала ласкать его ртом.        — Все, я больше не могу, — он резко встал, отстраняя ее от такого приятного занятия и притянул к себе, увлекая поцелуем. Она удобно разместилась на нем сверху, и вот тот самый момент. Две души, два тела, два изголодавшихся друг по другу организма объединяются — он входит в нее.       Весь привычный мир трещит по швам, она слышит только его стоны, которые уже заглушают ее собственные, изредка открывая глаза и распаляясь еще больше. Ничто так не сводит с ума, как осознание того, что ты занимаешься сексом с любимым человеком. В такие моменты, она поймала себя на мысли, что не видит в этом никакой грязи, настолько все было правильно.       И вот тот самый момент, когда кажется, что они оба уже на грани, он резко прекращает движение и с силой притягивает ее голову к своей:        — Скажи, что НЕ любишь меня, — он смотрит на нее вопрошающе, не давая продолжить движение самой.        — Прошу тебя, — она едва ли не всхлипывает.        — Скажи это, — он абсолютно серьезен, ослабляет хватку и совершает один толчок. От неожиданности она стонет и произносит в бреду:        — Я врала. Я не хотела тебя ранить, — на глазах наворачиваются слезы, она пытается совершить еще толчок, но он крепко ее держит.        — Скажи! — еще грубее два толчка, взгляд не отрывается от ее глаз.        — Люблю, люблю, больше жизни люблю, пожалуйста, прошу тебя, — голос срывается в стон, он ослабляет хватку, она сама начинает двигаться на нем, доводя себя до оргазма. От одного вида ее содрогающегося тела он тоже кончает. Она откидывается на кровать. Голова свисает с края и она безучастно смотрит в стену. По щеке катится слеза. Ей плевать, как она сейчас выглядит, она хочет пролежать так без движения несколько часов, дней или недель. Разгоряченное тело начинает остывать. Как вдруг он, как большое одеяло накрывает ее своим телом.        — Я тебя тоже, — нежно касается щекой ее щеки, — больше жизни. Ева поднимает голову, чтобы взглянуть в свои любимые сапфиры и с удивлением обнаруживает, что ей не показалось. На щеке и правда остался мокрый след.