Haunted

      Потеряв всякое желание таскаться по Денериму, Феликс решил вернуться обратно. По крайней мере, в Башне Бдения была его сестра… пожалуй, больше он никому не мог довериться. Слишком уж велика была пропасть между ним и другими Стражами — и вообще людьми. Амелл даже на друга уже не мог рассчитывать: Адвен изменился так сильно, что от него осталась одна внешняя оболочка. Будто под ней раньше был совсем другой эльф… или, может, Феликс действительно не замечал очевидного? Но погружаться в тоскливые мысли он не видел смысла. Нужно было чем-то отвлечь себя — и лучше всего с этим всегда справлялась работа.       По дороге Амелл внимательно изучил обе купленные книги. Первая, где описывалось столкновение говорящего порождения тьмы с Серыми Стражами, разочаровала его: описание давал не очевидец, а какой-то человек, который слышал от другого, который слышал от третьего, которому когда-то давно рассказывал очевидец. Деталей в таком искаженном воспоминании, само собой, было немного. Ясно было только то, что Стражи столкнулись с этим порождением тьмы вскоре после победы над первым архидемоном, Думатом, и что его останки как-то использовались для того, чтобы заманить это порождение тьмы в засаду. На этом конкретика заканчивалась. Но, прочитав вторую книгу, Феликс понял, что речь шла именно о Корифее.       Жречество Древних богов было весьма многочисленно и делилось на множество рангов и должностей, но во главе всех остальных неизменно стояли семеро жрецов. Каждый из них носил свой уникальный титул. Верховного жреца Думата звали Проводник Хора Тишины, Зазикеля — Безумец Хаоса, Тота — Мастер Кузниц Огня, Андорала — Оценщик Рабства, Уртемиэля — Архитектор Мастерских Красоты, Разикаль — Предсказательница Таинств, Лусакана — Часовой Ночи. Стало понятно, почему Архитектор звал себя именно Архитектором. Но почему Проводник Хора Тишины обрел имя «Корифей»? Амелл нашел ответ и на этот вопрос. Оказывается, верховный жрец Думата был лидером среди прочих, и он считал, что ради веры в Древних богов, пошатнувшейся тогда в Империи, стоит принести «великую жертву» и войти в Золотой город. Тогда он взял себе имя «Корифей», что на древнетевинтерском и означало «проводник хора», принес в жертву сотню рабов и вместе с остальными верховными жрецами вошел в Тень во плоти. Далее автор книги тактично намекнул на то, что служителей Древних богов обуяло безумие, они осквернили свои дворцы и храмы (судя по всему, не только в буквальном смысле) и исчезли — то ли вместе, то ли порознь. Их дальнейшая судьба была неизвестна.       По приезде Феликс сразу же обменялся с Адвеном этими сведениями. Друг мрачно покивал, после чего рассказал о последней встрече с Архитектором год назад. Тот в приступе непонятной щедрости отдал Суране записи своих экспериментов и рассказал о почти забытой им встрече со своими собратьями. Их было трое, один внезапно напал на другого, убил его и съел, заставив Архитектора в ужасе сбежать куда подальше. Впрочем, как с сожалением признал Адвен, эти сведения довольно-таки безрадостны.       — Вполне возможно, что этих магистров до сих пор никто не убил, — вздохнул он. — Кроме того, о котором говорил Архитектор — но его сожрали свои же, такие же магистры. Значит, только им под силу убить друг друга.       — И что, — спросил Амелл, — ты думаешь, что их невозможно победить? Даже архидемона побеждали — а их невозможно? Корифея ведь тоже как-то заточили в тюрьме.       — Да, но он даже во сне ухитрялся подчинять себе волю других Стражей, и не только их… — Сурана покачал головой. — И Создатель знает, сколько это продолжалось до того, как он перешел к активным действиям…       Посмотрев на друга, он мрачно заявил:       — Феликс, я вот как чувствую, что мы в жопе.       Феликс усмехнулся. Наконец-то тот Адвен, которого он знал, пробился сквозь командорскую оболочку.       — По-моему, мы всегда в ней были.       — Ну, не прям всегда. Года три все было относительно спокойно. Сейчас тоже вроде бы ничего такого не происходит… но я почти уверен, что это затишье перед бурей. Вот вылезет Корифей или кто-нибудь ему подобный, и начнется веселье.       — Мы будем готовы.       Сурана покосился на него с сомнением.       — Не уверен. Еще неизвестно, как бороться с такими тварями. Их ведь, судя по всему, просто так не убьешь. Даже если мы вдруг еще раз наткнемся на Архитектора, он точно не расскажет нам, как надо убивать таких, как он. Скорее всего, он этого просто не знает.       — Но мы как-нибудь узнаем. Мы всего — сколько, четыре года? — ищем информацию и уже немало обнаружили. Думаешь, мы не способны на большее?       Адвен неожиданно тепло улыбнулся, посмотрев на друга.       — Я рад, что ты снова с нами, Феликс. Твоей целеустремленности нам не хватало.       Амелл неловко улыбнулся в ответ. Все шло не так уж плохо… ровно до следующего вопроса Сураны:       — Вижу, ты в Денериме времени даром не терял. Еще что-нибудь произошло?       — Нет, — буркнул Феликс и прибавил после паузы: — Алистер — просто гнида. Я уже сто раз пожалел, что мы посадили его на трон.       — Н-да, — вздохнул Адвен. — Мы с ним почти не разговариваем с тех пор, я веду дела только через Анору. А что, он вызывал тебя к себе?       — Да. Чтобы долго и с удовольствием оскорблять.       — Просто так? Это на него не похоже…       — Очень похоже, поверь мне. Я обижен, но совершенно не удивлен. Он тот еще злопамятный засранец.       В ответ Сурана снова вздохнул.       — Кстати, брат Дженитиви передавал тебе привет, — скороговоркой прибавил Амелл.       — Здорово. Как он там поживает?       — Нормально. По-моему, он вообще не изменился.       Повисла тишина. Феликс не знал, что еще сказать: он не хотел обсуждать наглость Алистера, но о чем говорить еще, он не мог придумать. К счастью, Адвен подал голос:       — В общем, на этом новости заканчиваются?       — Да, — поспешно отозвался Амелл, порываясь встать. — Я отнесу эти книги в библиотеку.       — Погоди, Феликс, не уходи пока. — Сурана привлек его внимание, но, похоже, тоже не знал, что говорить дальше. Ему понадобилась пауза, чтобы сказать: — Я тут поговорил с Марой, пока тебя не было.       — И? — насторожился Феликс. Он не ожидал услышать в ответ печальное:       — У тебя отличная сестра. Очень хорошая девушка, искренняя, милая… но почему-то ненавидит себя и порой всех вокруг. Это же не ты ее научил?       — Я? Да что ты… — Амелл покачал головой. — Минутку, почему ты так говоришь? Разве Мара ненавидит себя? У нее просто была тяжелая жизнь…       — Это я и так вижу. Может быть, она из-за этого и ненавидит себя… — Адвен отвел глаза. — У вас это семейное.       — Я не… слушай, — Феликс тоже отвернулся, — это разговор ни о чем. Может, продолжим обсуждать дела? Возможности борьбы с Корифеем? Дальнейшие действия?       Сурана посмотрел на него почти сочувственно.       — Вообще-то это очень важно, Феликс. Но раз ты не хочешь об этом говорить, вряд ли мне стоит тебя заставлять.       — Не думаю, что копаться в голове у меня и у моей сестры — уместное занятие. Я ведь не заставляю тебя рассказывать, о чем и почему ты думаешь.       — Ну, тебе этого и не нужно…       «А тебе? Зачем ты пытаешься думать за меня? За Мару? То, что находится у нас в головах — наше личное дело, которое к тому же не требует никаких исправлений. Зачем тебе это надо, Адвен? То у тебя сентиментальность пробуждается, то… вообще неизвестно что».       — Просто… будь с Марой помягче, — тихо проговорил Адвен, помолчав. — Пусть она привыкнет к хорошему.       — Я бы никогда не обидел свою сестру.       — Я не об этом, Феликс… твою мать, я не знаю, как тебе это объяснить. — Он вздохнул. — Помнишь, я раньше говорил тебе все как на духу, а ты в ответ смеялся и советовал держать хотя бы половину этих мыслей при себе, потому что обо всем говорят только умалишенные?       — И что изменилось?       — Ничего. Но я уже успел привыкнуть к другому.       Амелл только пожал плечами.       — Я бы и рад все это объяснить, — Сурана заговорил нервно и порывисто, как у него порой бывало, — рассказать, что я обо всем этом думаю на самом деле, нормально поговорить с тобой впервые спустя столько лет… но я смотрю на твою непроницаемую рожу, и все слова о нее разбиваются.       — Ну вот, теперь и рожа моя тебе не нравится.       — Ты опять не то услышал… — Опершись руками о стол, Адвен тяжело вздохнул. — Слушай, забудь все, что я сказал. Все после брата Дженитиви. Я… это ни к чему не приведет.       — Я не хочу, чтобы ты цеплялся ко мне и моей сестре, — отозвался Феликс. — Только и всего.       — Я не цепляюсь, я просто хочу помочь…       — Мне не нужна такая помощь. Да и ей тоже.       Сурана закусил губу и долго молчал.       — Иди, — наконец выдохнул он. — Свободен.       Амелл с облегчением ретировался.