Haunted

      Некоторое время Феликс пережил в одиночестве: нарушил его лишь последний визит в лазарет, где его тело окончательно привели в порядок. С душой же все было сложнее. Амелл уже не чувствовал той безоглядной тоски, чтобы требовать для себя казни, но и радости у него не прибавилось. Сострадание то и дело приходил к нему во сне, говорил о том, что понимает и чувствует боль Феликса, что может просто забрать ее… но Амелл ему не доверял. Ему казалось невероятным просто взять и одним махом облегчить свою жизнь, да еще и чужими руками. Нужно было понять все самому — и, пожалуй, все же довериться живым, а не духам. Наверное, нужно было даже извиниться перед Асаарой: она ведь действительно ничем не провинилась и искренне пыталась ему помочь. Феликс скучал по ней, да и по другим тоже, но не просил никого прийти. Сперва надо было обдумать то, что произошло с ним — и что по этому поводу говорили другие.       Оказывается, не все ненавидят его, как Веланна.       Оказывается, он кому-то по-настоящему дорог.       Оказывается, он всю жизнь не замечал многих важных вещей.       Но если сейчас у него есть эти люди, значит, что-то он все же сделал правильно?       Мысли путались у Амелла в голове, хотя обычно он рассуждал спокойно. Что было делать? Расспрашивать близких, что он сделал не так? Пытаться быть лучше? Но он не представлял, как это делать…       Его размышления прервало появление Деннена — одного из Стражей, которого Феликс принял в орден. Воин с вечно насмешливым лицом отпер его камеру, снял кандалы и скомандовал:       — На выход.       — По какому праву? — насторожился Амелл.       — Давай, выходи.       К Деннену подошел Эремон, которого, видимо, уже успели выпустить.       — Прошло только двенадцать дней, — заметил он. — А мы должны были сидеть тут две недели. Самоуправствуешь?       — Еще чего, — хмыкнул Деннен. — Просто сейчас, говорят, рабочих рук не хватает, вот вас и решили пораньше выпустить.       Разминая затекшие ноги, Феликс медленно вышел из камеры. Деннен смерил его и Эремона презрительным взглядом.       — Н-да, видок у вас тот еще. Пошли-ка сначала в купальню, хоть освежитесь немного.       — Наконец-то, — с облегчением выдохнул Эремон. — Хорошо бы заодно и побриться.       — Только, чур, быстро, а то сейчас примешься красоту по полчаса наводить, как обычно.       Эремон отвел глаза.       — И вовсе не полчаса, — пробормотал он.       — Ну да, ну да, а то никто не видел никогда, как ты с зеркалом обнимаешься.       Тот почему-то поджал губы. Да, Деннен вел себя довольно нагло, но разве его слова могли серьезно задеть?..       — Эй, — Деннен потряс за плечо Феликса, — ты как, живой?       Амелл перевел на него взгляд.       — Вполне. Но я думал, что нас выпустит сенешаль.       — Сенешаль слишком занят, чтобы самолично выпускать из камер всяких хулиганов. И уж тем более он не будет в купальне следить, чтобы вы друг друга не передушили.       — Да, именно об этом я сидел и мечтал двенадцать дней, — усмехнулся Эремон. Деннен качнул головой:       — Кто тебя знает. Ладно, пошли.       «Нас посадил за решетку сенешаль, а выпускает хамоватый вояка. Символично. Отражает всю глубину моего падения».       Воздух на улице был непривычно, чудесно свеж… правда, лил сильный дождь. Феликс помрачнел еще больше: он не любил дождливую погоду и не видел никакой романтики в мокрых сапогах и заливающихся за шиворот струях. Краем глаза Амелл покосился на спутников — и увидел на лице Эремона выражение идиотского счастья. Он стоял, задрав голову к небу и словно пытаясь собрать весь дождь.       — Пошли, — Деннен пихнул его в бок, — время не ждет.       — Сейчас.       Смочив дождем ладони, Эремон провел руками по лицу и огладил голову, уже совсем зажившую после ожогов, словно омывая ее.       — Потрясающе, — с улыбкой выдохнул он. Деннен усмехнулся:       — Тебе платят за то, чтобы ты выебывался?       Феликс поморщился от этой грубой издевки и уже хотел было осадить наглеца, но Эремон успел раньше. Глянув на Деннена, он кротко улыбнулся:       — Если бы мне за это платили, я бы уже давно купил весь Амарантайн вместе с Пиком Дракона. Или Рейнсфиром. А, может, еще и занял бы место тамошнего банна. Он довольно неприятный тип, правда?       По лицу Деннена пробежала тень, но выражение его не изменилось.       — Неплохо, неплохо. А лучше можешь?       — Могу, но ты сам сказал, что время не ждет.       — Да валяй, я по пути послушаю…       — Может, хватит этих пустых препираний? — раздраженно поинтересовался Амелл. — Особенно если у нас мало времени.       Оба разочарованно посмотрели на него.       — Н-да, — хмыкнул Деннен, — ты тот еще весельчак. Прямо как Веланна. Хорошая из вас бы парочка вышла.       — Очень смешно.       — А ведь правда, пока Нат в отъезде, ты б попробовал. А то, — его губы снова скривились в усмешке, — Маркус тут кое о чем болтал…       — Знать не желаю, о чем, — отрезал Феликс. — Пошли уже.       Отвернувшись, он услышал у себя за спиной голос Эремона:       — Да, я тоже не знаю, как Асаара его терпит.       — Кунари, что с нее взять.       — Я все слышу, — обиженно заметил Амелл. Деннен флегматично отозвался:       — Да мне все равно.       Они молча проследовали в купальню. Феликс всегда предпочитал мыться в одиночестве (ну или в компании симпатичной девушки), но его предпочтения явно никого не интересовали. Поэтому он отодвинулся на самый край бассейна и приготовился отрешиться от всех — но тишину быстро нарушил голос Эремона:       — Деннен, а что там с лазаретом? Асаара говорила на днях, что привезли много раненых.       — А, ну да. Говорят, в порту высадились какие-то тевинтерские мракобесы, пошли по деревням жертв для ритуала собирать. Крестьяне-то отбились, да и из наших Хела с Маркусом в тех краях были, тоже помогли — но жертвы были, а раненых еще больше. Вот и свезли всех к нам.       Амелл настороженно развернул голову к ним.       — Какие сектанты? — спросил он. — Почему сообщество магов не приняло меры?       Деннен равнодушно глянул на него:       — Про сообщество я знать не знаю, про сектантов тоже. Это все Командору докладывалось, не мне.       — Адвен сейчас у себя, так? Я поговорю с ним…       — Ага, конечно. Я же сказал — работы полно, людей не хватает, потому вас двоих и выпустили. Не затем, чтобы вы тут опять всех на уши ставили.       — Ты что тут, самый умный? — крикнул Феликс, начиная злиться. — Тевинтерские сектанты в Амарантайне — это событие первостепенной важности! Нужно устроить допрос, нужно…       — Да без тебя разберутся, — махнул рукой Деннен. — Это уже не твое дело.       — С какой стати оно не мое? Я имел дело с такими сектантами и…       — С такой, что ты не Командор и не Констебль. Так что мойся, работай и радуйся, что тебе не надо заниматься этой хренью.       Амелл стиснул зубы, силясь не возразить. Его унижали, над ним насмехались… но вряд ли он смог бы доказать свою правоту. Мир был не на его стороне. Поэтому Феликс, мысленно пообещав себе как-нибудь отомстить Деннену, молча смыл грязь с тела и волос, решив оставить бритье на потом: лучше было делать это в спокойной обстановке. Он вышел из воды и, надев какое-то приготовленное барахло, заявил:       — Я готов приступить к работе.       — Тебе похлопать? — хмыкнул Деннен. Эремон, успевший за это время побриться, снова вмешался:       — Лучше мне похлопай. Я уложился минут в десять.       — Надо же. Хотя оно и понятно, ты ж сейчас со своими локонами не возился.       У Эремона выступили желваки на скулах. Похоже, Деннен с удовольствием топтался по его больному месту. Решив осадить наглеца, Феликс раздраженно заметил:       — Чем сыпать своими дурацкими остротами, может, уже отведешь нас куда надо?       — Естественно — но почему бы не совместить приятное с полезным?       Его невозможно было вывести из себя, и это раздражало еще больше. К счастью, пока Деннен вел их в Башню, он догадался хранить молчание. Зато Эремон после слов Амелла изумленно покосился на него, словно не ожидал поддержки. Конечно, Феликс в первую очередь стремился поставить на место Деннена, а не приходить на помощь сопернику… но что делать, так уж вышло.       Пройдя через пустынный двор и снова вымокнув под дождем, они зашли в главное здание. Торчавшие в зале Стражи тут же вытаращились на них. Амелл отвернулся, не желая искать в толпе знакомые лица; Эремон, кажется, помахал кому-то рукой. Деннен, не обращая на все это внимания, отвел их в какую-то комнату для слуг, где Феликс раньше не бывал, и заявил:       — Ну все, мое дело сделано. Ищите себе занятие сами.       И ушел как ни в чем не бывало.       Все уставились на новоприбывших, и Амеллу стало не по себе. Последний раз он поддерживал разговор со слугами, кажется, еще во время Мора: обычно он просто отдавал им приказания, и это было в порядке вещей. Сейчас это бы точно не удалось. К счастью, Феликс не успел покрыться испариной: Эремон перехватил инициативу и бодро привлек внимание остальных:       — Доброго всем утра! Говорят, здесь не хватает рабочих рук?       — Кейр, ты, что ли? — ахнула какая-то кухарка. — Еле признала. Что ж с тобой сталось…       — Да ладно, с кем не бывает, — беззаботно пожал плечами Эремон. Амелл ожидал обвинений или как минимум презрительного взгляда в свою сторону, но этого не последовало. Видимо, соперник решил вернуть ему любезность.       А вот слуги, наоборот, покосились на Феликса с явным неодобрением.       — Ты ж маг, да? — покачала головой кухарка. — Чего ж руки распускаешь? Мы привыкли уже, что тут маги хорошие, незлые…       — Я не специально, — пробормотал Амелл, одновременно сгорая от стыда и гнева. «Теперь последняя кухарка читает мне нравоучения. Что дальше? Меня продадут в рабство и заставят пресмыкаться перед каждой тварью?»       Эремон милосердно прервал этот допрос:       — Что толку об этом говорить, Делма? Сейчас у нас работа стоит. Где нужна помощь?       — Тут, значится, — почесал в затылке крепкий мужик, — собирались на днях крышу чинить, да дождь шарахнул. Теперь вот ждать, пока все просохнет, и туда. — Он прищурился. — А ты вообще с деревом работать умеешь?       — Нет, — почти радостно отозвался Эремон, — но готов научиться.       — Хе. А за лошадьми ходить?       — Могу.       — Славно. Тогда пошли, заодно с парой жеребцов поможешь управиться.       Когда они ушли, и всеобщее внимание снова сосредоточилось на Феликсе, у него на мгновение возникла мысль выстроить вокруг себя ледяную клетку, распугав остальных. Но все же ему не хотелось обратно в тюрьму, поэтому пришлось терпеть настороженные взгляды.       — Ну, маг, — хмуро поинтересовалась кухарка, — а ты что умеешь делать?       — Готовить, — нехотя признался Амелл. — Больше, кажется, ничего.       — На кухне у нас народу хватает… — Она задумчиво оглядела его. — Ты вроде парень крепкий. Тяжести таскать можешь?       — Наверное.       — Тогда пошли. С этим у нас всегда трудновато.       Перетаскивая на кухню туши мяса и мешки с мукой и зерном, Феликс уже спустя час почувствовал, что у него отнимаются руки — но терпел. Невольно пришлось воздать должное тренировкам с Алистером (когда Амелл получил знания о боевой магии, он избрал неудавшегося храмовника в качестве спарринг-партнера) и скверне — она придала телу мага большую силу и стойкость. Без этого, наверное, Амелл бы долго не протянул. Впрочем, его героические усилия над собой никого не впечатлили: все воспринимали его работу как должное. Только Эллана, которая тоже зачем-то пришла на кухню, бросила на него сочувственный взгляд — но ничего не сказала.       Потом над Феликсом все же решили сжалиться и дали ему передохнуть. Он пытался было выпросить для себя монотонную, но простую работу — скажем, чистку картошки — но ему отказали. Якобы запрет носить оружие распространялся и на кухонные ножи тоже. После обеда Амеллу нашли очередное потрясающее применение — заставили оттирать пятна и мыть полы на кухне. Этим он последний раз занимался еще в Круге, да еще ослабевшие после тяжестей руки упорно отказывались работать, поэтому над несчастным магом тихонько подхихикивали слуги. Впрочем, Феликс тоже не собирался сдаваться на полпути и, превозмогая усталость и боль в мышцах, все же довел дело до конца — причем кухня стала заметно чище, чем была утром. Это несколько приподняло его авторитет, но предложение отплатить ему хорошей порцией еды за ужином Амелл воспринял как издевку. Стражу, вечно слегка голодному даже на полный желудок, и без того требовалось достаточно еды — а он теперь, выходит, должен был ее отрабатывать…       От мысли о том, что он, Герой Ферелдена, теперь работает за еду, Феликс едва не расхохотался до истерики. Удержало его лишь то, что он тогда был в уборной, и болезненный смех по ту сторону дверцы мог вызвать вопросы у остальных.       К ужину Амелл был совершенно измотан, поэтому сразу набросился на еду, даже не пытаясь прислушиваться к разговору. Кажется, слуги косились на него неодобрительно и не принимали за своего — но Феликс при всем желании не стал бы таким же, как они, да и пытаться ему не хотелось. Вскоре ввалился Эремон, тоже сильно уставший, но из последних сил делавший энергичный вид. Его сразу обступили и забросали вопросами, на которые он кое-как отвечал. Амелл не вслушивался в беседу — до тех пор, пока вдруг не услышал слово «Командор».       — Тебя теперь Командор невзлюбил, — вздохнула кухарка, — вот в общую залу и не пускают.       Эремон тихо отозвался:       — И правильно невзлюбил.       — Да что ты! — всполошился кто-то. — Никак сам себя винить решил?       — А что такого? — Помолчав, Эремон вздохнул: — Я его подвел. Так что если кто и виноват, то я.       — А этот вон, что, не виноват? — ткнул кто-то пальцем в Феликса. Тот дернулся, не зная, что ответить — и как вообще вести себя дальше. Эремон, глянув на него, усмехнулся:       — Ну, этот-то само собой. Что надо Констебли у нас подобрались, правда?       Это вызвало всеобщий смех, и тема сама собой угасла. Но Амелл, снова опустив глаза в тарелку, задумался. Его взволновала не очередная насмешка, не то, что все держались от него подальше (это было вполне взаимно) — а слова Эремона: «Я его подвел». Как будто во всей этой ситуации его больше всего заботила не потеря звания, не потеря всеобщего уважения, не порча внешности — а то, что он подвел Командора. Даже не Командора: Эремон говорил об Адвене, как о друге. Возможно, он лгал, пытаясь казаться бескорыстным другом — но ложь выглядела мастерской. Феликс даже не задумывался о произошедшем с такого ракурса. Он подвел друга… нет, конечно, друг сделал для этого все возможное, развалил дисциплину, приблизил к себе не пойми кого, никак не мог понять Амелла… впрочем, Амелл не мог понять себя сам. Едва ли стоило винить в этом других.       И он ведь даже не задумывался, что их с Эремоном драка могла расстроить Сурану сама по себе. Но если оба — если допустить на секунду, что Эремон не лгал — были ему друзьями, неудивительно, что Адвен переживал до слез… интересно, за кого больше?       «Какая разница. Не буду же я его об этом спрашивать».       — Эй! — Кто-то пихнул его в бок, отвлекая от мыслей. — Хмурик!       Феликс перевел на него холодный взгляд.       — Я Феликс, — разборчиво проговорил он. — Я не ношу клички.       — Как скажешь, Хмурик. Помоги убраться тут и вали отдыхать. Ты сегодня неплохо поработал. Тебя это тоже касается, Кейр.       «М-да, он даже идиотской клички сумел избежать. И почему мне так не везет…»       Наконец покончив с делами, Амелл поспешил уйти в комнату, которую занимали они с Марой. Сестра отвлеклась от книги и радостно сжала его в объятиях:       — А я уж думала, они тебя…       — Мара… плечи… — простонал Феликс. Она судорожно отпрянула:       — Ой, извини. Больно?       — Да… есть немного…       Рухнув на кровать, Амелл почти сразу же провалился в усталый сон. Он только успел почувствовать сквозь полудрему, как Мара укрыла его одеялом.       Этой ночью ему повезло не видеть ни демонов, ни снов.