Haunted

      Наконец Феликсу повезло: его перестали гонять с уборкой по всей Башне Бдения и разрешили спокойно работать на кухне. Когда перед ним поставили ведро с картошкой, Амелл только усмехнулся. Уж что-что, а обрабатывать продукты и готовить еду он умел. Да и держать в руках некое подобие оружия тоже было приятно.       Правда, настроение у Феликса резко испортилось, когда он услышал в коридоре голос Эремона:       — …Делма, честное слово, я могу выполнять другую работу. Ту, которая потяжелее, где требуется физическая сила…       — Знаю, знаю, Кейр, — спокойно отвечала главная кухарка. — Все ты можешь. Отдохни уже.       — Но я…       — Без тебя есть кому работу выполнить. Нельзя же у всех труд отнимать. Ты помог, молодец — передохни, займись пока чем попроще.       — Хорошо, как ска…       Когда они вошли на кухню, и Эремон заметил Амелла, лицо его сразу же вытянулось.       — Да что ж такое, — недовольно пробормотал он. Феликс только фыркнул в ответ. — А, может, я один справлюсь?       — Это вряд ли, — покачала головой кухарка. — Сегодня на обед и ужин много готовить придется. Лорд какой-то приезжает.       — Эдделбрек, наверное…       Амелл нахмурился. Стало быть, лорд Эдделбрек — все еще союзник Стражей? И откуда бы о его приезде знать Эремону, если он уже не Констебль…       — Кто его знает, — отозвалась кухарка. — Ясно одно: тут бы и третий вам не помешал, да пока нет никого. Может, как Брина освободится, позову ее. — Она подозрительно глянула на Эремона. — Так, а ты картошку-то чистить умеешь?       — Нет, — пожал тот плечами.       — Ох… ладно, смотри сюда.       Она ловко почистила одну картофелину — быстрее, чем это делал Феликс, но не менее тщательно. Эремон с любопытством наблюдал за ее движениями.       — Кажется, я понял, — заметил он. — Спасибо, Делма.       — Рано благодаришь, еще даже не время обеда. — Вдруг кухарка смерила его и Амелла строгим взглядом. — Так, вот еще что: вздумаете друг друга ножом тыкать — расскажу все Командору, пускай всыплет вам по первое число.       — Ну вот, — нарочито громко вздохнул Эремон, — а мне так хотелось…       — Не вздумай! Нечего на моей кухне хулиганить.       Феликс сомневался, что нападение одного Стража на другого с оружием можно было назвать хулиганством, но ничего не сказал. Лучше было, как всегда, сосредоточиться на работе и не реагировать на раздражающих его людей.       Эремон сел от него на некотором расстоянии, вооружился небольшим ножом и картофелиной и принялся ее чистить. У него ничего не получалось (Амелл отметил это не без мстительной радости: хоть в чем-то этот надоедливый выскочка отставал от других): лезвие двигалось неправильно, и вместе с кожурой счищалась мякоть.       — М-да, — негромко заметил Эремон себе под нос, — это труднее, чем я думал…       — Потому что ты неправильно держишь нож, — хладнокровно заметил Феликс. Эремон поднял на него глаза. — И слишком сильно давишь.       Амелл ожидал услышать в ответ что-нибудь бессмысленное и едкое, но вместо этого Эремон принялся с интересом наблюдать за его работой. Даже придвинулся чуть ближе. Затем, взяв нож поудобнее, принялся чистить уже правильнее и быстрее.       — Хм, действительно, — пробормотал он. — Хотя, кажется, для первого раза я справляюсь неплохо.       — Первый раз, — хмыкнул Феликс. — Неужели адвеновы Стражи настолько беспомощны, что даже готовить не умеют?       — Я лично — нет, — спокойно отозвался Эремон. — А надо?       — Естественно. Стражам не всегда предоставляют ночлег и кухню со слугами. Чаще бывает полевой костер и все, что удалось найти в близлежащей деревне.       — Возможно. Но я не так часто покидаю Башню, чтобы овладеть этим бесценным навыком. А в прошлой экспедиции мы обходились заготовленным мясом: на Глубинных тропах негусто с овощами.       «Ну конечно, он еще и отсюда не вылезает. Или не только он, но и остальные? Говорил же я, что они тут ничем не заняты, просто сидят на заднице».       Всю эту мысль Амелл выразил презрительным хмыканьем.       — А что, — с неуместным интересом спросил Эремон, — Герои Ферелдена часто воровали картошку с огородов?       — Нет, — буркнул Феликс. — Обычно нам давали ее бесплатно. Хотя Бодан, возможно, и приворовывал. Я бы этому не удивился.       — Кто такой Бодан?       Разговор начал раздражать Амелла.       — Гном. Мы можем работать молча?       — Скучно же, — пожал плечами Эремон.       — Мне не скучно.       — Кто бы сомневался.       И все же он замолчал.       Ведро нечищеной картошки понемногу опустошалось — в основном стараниями Феликса, однако и Эремон постепенно втягивался в процесс. Он работал медленнее, отвлекаясь на разговоры со слугами — и Амеллу стоило большого труда не призвать его к порядку. Работать в тишине было бы проще и быстрее… правда, похоже, так думал только Феликс. Вся кухня оживленно сплетничала, обменивалась шутками, порой переругивалась — и Амелл был единственным, кто хранил молчание и все внимание уделял работе.       Ровно до того момента, как он заметил нечто из ряда вон выходящее.       Один из слуг, проходя мимо, словно невзначай уронил рядом с Эремоном смятый клочок бумаги. Тот быстро поднял его, спрятал в карман и продолжал с непринужденным видом пересказывать сплетни. Феликс, не желая давать ему расслабиться, принялся буравить его мрачным пронизывающим взглядом, но Эремон, глянув на него, только состроил удивленную физиономию, словно не понимая, что не так. Амелл еле смог дождаться конца работы — но, к его неудовольствию, сразу уйти не смог. Увидев результат их совместного труда, кухарка радостно заявила:       — Ну вот, совсем другое дело! Когда вместе что-то полезное делаете, вон как работа спорится! После обеда продолжите в том же духе.       Феликс и Эремон недовольно вздохнули.       — Ничего не знаю. Пока можете передохнуть, а потом дуйте обратно сюда.       Вновь делить что-то с Эремоном, даже работу, Амеллу не улыбалось — но сейчас его волновало другое. Выйдя из кухни вместе с «напарником», он припер его к стене и сурово поинтересовался:       — С кем ты в сговоре?       — Без понятия, — тот и бровью не повел. — А в чем меня подозревают?       — Тебе подбросили записку. Наверняка ты что-то затеял и решил подбить на это дело слуг, пользуясь их расположением.       Эремон с интересом кивнул:       — Восхитительная идея. Жаль, что она не мне в голову пришла.       — Хватит придуриваться, — Феликс скрипнул зубами. — Что в записке?       — Не знаю, я же ее не читал. Сейчас посмотрю.       Достав из кармана записку, Эремон разгладил ее, прочел… и расхохотался.       — В чем дело? — хмуро поинтересовался Амелл.       Смеясь, Эремон протянул ему записку. Неаккуратные буквы гласили:       «Хочеш мы этому казлу в чай нассым?»       — Я подозреваю, кого они имели в виду, — заметил этот мерзавец, не прекращая улыбаться.       Феликс отвернулся, стиснув зубы. Оказывается, он уже чем-то заслужил ненависть среди слуг. Интересно, чем именно… нет, наверняка тут не все так просто.       — Это лишь подтверждает мои слова, — проговорил он. — Ты настраиваешь всех против меня.       Эремон удивленно пожал плечами:       — Да все изначально были настроены против тебя. Сам бы я такого не добился.       — Ну да, конечно.       — Спасибо за комплимент моему умению интриговать, но, уверяю тебя, я здесь ни при чем.       Сглотнув, Амелл холодно продолжал:       — Ты связан со слугами. Явно не благодаря своему происхождению или званию Констебля, скорее вопреки ему. Ты знал их по именам еще до наказания. Кто-то ввел тебя в их общество. Наверняка с какой-то целью… выгода? Информация? Шантаж?       К его удивлению, Эремон слушал его с вежливой улыбкой.       — А ты неглуп, — заметил он. — Но это не значит, что я согласен на допрос.       — Поздно. Допрос уже начался.       — Нет, не думаю.       Эремон хотел было уйти, но Феликс остановил его.       — Что ты скрываешь от меня и Адвена? В каких делах ты замешан?       Мерзавец только улыбнулся.       — Адвен прекрасно знает, в чем я замешан. А вот тебе эта информация ни к чему. Так что тебе придется мучиться этой тайной до конца жизни. — Подумав, он протянул руку: — Да, и верни записку. А то еще начнешь ходить по Башне и выпытывать, чей это почерк.       Амелл бы не опустился до такого, но оправдываться перед Эремоном было бы дикостью, поэтому он молча вернул ему клочок бумаги.       — Спасибо.       Сказав это, Эремон развернулся было было уйти, но Феликс решительно шагнул к нему. Хотел схватить за грудки, но удержался — вдруг случайные свидетели опять его в чем-то обвинят.       — Имей в виду, — угрожающе произнес Амелл, — если ты посмеешь что-то замыслить против Сура… то есть Адвена, я тебя убью. И плевал я на последствия.       С лица Эремона наконец сошла улыбка. Феликс думал, что он начнет огрызаться, взывать к какому-то абстрактному чувству меры, как это любил делать Хоу… но Эремон, немного помолчав, проговорил:       — Это даже немного успокаивает, как ни странно. Надеюсь, ты будешь за милю видеть его врагов и обращаться с ними так же безжалостно.       Амелл даже рот приоткрыл от удивления. Эремон безо всякого ехидства оценил его способности… и, похоже, он действительно был на стороне Сураны. Феликс всегда отлично распознавал ложь — и сейчас он ее не ощущал. Но это же абсурд. Эремон знает Адвена всего-то несколько лет, он не может претендовать на звание лучшего друга, не может им дорожить так же сильно, как Амелл…       — Но имей в виду, — глаза Эремона на миг блеснули знакомой яростью, — если ты начнешь устраивать в Башне допросы с пристрастием и рукоприкладством, как ты это любишь делать, я с тобой разберусь. Мне терять уже нечего.       И ушел прежде, чем Феликс смог что-либо ответить.       Оставил за собой последнее слово.       Амелл вздохнул. Он уже предвидел, что пойди он сейчас к Адвену жаловаться на заговор — друг скажет, что это не его дело, и выставит вон. Такое уже было. Да и как его предупредишь, если, кажется, он всерьез доверял — или все еще доверяет — Эремону… почему-то Сурана любил держать вокруг себя аристократов со странными замашками. Хоу, Эремона… Амелла. Феликсу всегда претило сравнение с этими двумя, но сейчас он подумал, что, пожалуй, между ними и правда есть нечто общее. По крайней мере, все трое разбирались в интригах — пусть Амелл и считал ниже своего достоинства в них участвовать, но он понимал, как все это действует. Почему Адвен выбрал не его, а их… может, потому, что Феликса четыре года не было рядом, и он уже привык доверять кому-то другому?       Эта мысль расстроила Амелла — но он чувствовал, что это правда. Он ведь ушел именно в тот момент, когда друг занял пост Командора и оказался в центре всех политических игр. Кто-то должен был быть рядом с ним. Вероятно, это оказался Хоу. Потом его место занял Эремон… наверняка эти двое тоже передрались за влияние, с них станется. Но они были в курсе не только политических интриг, но и происходящего в Башне, фамильярничали со Стражами — и, как оказывается, даже со слугами. Феликс всегда считал себя выше этого. Может, потому он и оказался в стороне от дел, даже вернувшись на пост Констебля? Может, потому Сурана и Эремон не могли доверить ему какую-то очевидно важную для ордена вещь? Амелл чувствовал, что подобрался к ней близко — и его безмерно раздражало то, что он, Герой Ферелдена, не может получить доступ к важной информации. Но сейчас он подумал, что, возможно, винить в этом стоит не только упрямых заговорщиков.       Может быть, и слуги пытались ему напакостить не по чьему-то наущению.       Может, он действительно упустил нечто очень важное, и теперь ему приходится за это расплачиваться.       «И все же надо будет предупредить кухарку, что, если я вдруг обнаружу у себя в чае что-то не то, я могу случайно и неконтролируемо сжечь стол и покалечить всех сразу. Думаю, она донесет это до сведения остальных».       Улыбнувшись своим мыслям, Феликс ушел к себе.