Чуть больше, чем чужие

Лондон при свете дня по какой-то причине оказался куда более доброжелательным, нежели накануне. Было ли дело здесь в том, насколько сильно он наполнился суетливыми людьми разных возрастов, категорий и степеней задолженности перед банком. А может быть, в том, что ужасный ливень наконец-таки кончился, сменившись лёгкой облачностью, что убаюкивала город в своей туманной неге. Хотя, на самом деле, ко всей совокупности причин следовало смело прибавить невменяемый энтузиазм, с которым он собирался найти способ связаться с Небесами, а также чашку кофе, выпитую, кажется, вечность назад. Ведь именно она в итоге и начала подводить Гавриила в тот момент, когда эффект напитка окончательно испарился с течением времени. Когда усталость, человеческая, тяжёлая, даже гнетущая, навалилась на него с новой силой, при этом совершенно не собираясь подсказать нормального решения проблемы. Так что, буквально спустя около 20-ти минут после совершения коварного побега из книжной лавки экс-архангел начал с ужасом понимать, что совершил ошибку — не спросил у Азирафаэля о том, что делать, если эффект великолепного эликсира бодрости вдруг закончится. Результат состоял в том, что Гавриил своими мощными габаритами ухитрился сбить с ног двоих пешеходов, задеть плечами ещё пятерых, едва ли не споткнуться о миловидную собаку, что вопросительно взглянула на него в ответ, вписаться лбом в недостроенную стеклянную витрину, испытав совершенно новый сорт боли, а также порвать новые, выданные опальным ангелом, брюки о строительный штырь, торчащий из канализационного люка. Впрочем, справедливости ради, о последнем он не так уж и сильно жалел — стиль Азирафаэля, пусть и волшебно подогнанный под чужие габариты, ему совсем не нравился. Слишком старо и недостаёт лаконичности. Одни сплошные излишества, неспроста он даже сам себя давно нарёк барахольщиком. Закатив на мгновение безобразно тяжелеющие глаза под веки и чуть не потеряв сознание снова, он без каких-либо сил присел на ближайшую лавку, что блестела на солнце великолепным жёлтым глянцевым цветом, как его личный нимб где-то в начале мироздания и первых людей. — Идиотское тело. Как люди с этим вообще живут? И зачем вообще существует кофе, если эффект от него не держится? — заговорил он сам с собой, снова забыв, что вокруг снуют туда-сюда жители и гости Лондона, нередко обращая на подобную болтовню с ничем личное внимание. — Известно, сэр, — бросил в ответ проходящий мимо немолодой мужчина в строительной каске, — Нынче вообще нормальных продуктов не найти, всё химия одна и ГМО. — В самом деле? — спешно пересчитывая в своей голове воспоминания о том, что же такое ГМО, Гавриил слегка впал в ступор — помнится, в старых рапортах Азирафаэля это числилось как весьма полезное изобретение, что придётся людям по душе. Неужели соврал? — Ага. Нас вот всё правительство травит, чтобы мы тупее стали. Кстати об этом, вы умеете читать? — спросил строитель совершенно внезапно, чуть потерев руки в испачканных чем-то ярко-жёлтым перчатках. Гавриил вопросительно приподнял бровь. — Что? — Да ничего, ничего. Хорошего дня, сэр. И безвестный строитель вперевалочку удалился, вскоре скрывшись за ближайшим углом. Всё вокруг мерно жужжало и трещало, поблизости явно начиналась его смена, на которую следовало пусть и незаметно, но поспешить. Подумать только, неужели и впрямь весь этот маленький мирок наводнён искусственной едой, что не только бесполезна, но и опасна? Помнится, с тех пор, как Соболь вернулся на свой вечный пост, такое происходит лишь отчасти. Гавриил напрочь запутывался в мыслях, чувствуя, что ещё немного — и предательское, странное состояние, при котором тело плохо слушается, а голова так и норовит потерять сознание, его победит. Он постарался поглубже вдохнуть воздух, чтобы тот хоть немного ударил в голову и помог приободриться. Приятная, странная смесь запахов ударила в нос, наводнив сознание ароматами пыльной стройки, терпкого свежего асфальта где-то поблизости, какой-то острой специи из ресторанчика с местной дрянью рядом, чьих-то невероятно мощных духов, и, кажется, кофе. В этот момент Гавриила посетила подлая, предательская, но навязчивая мысль — если эффект кончился, быть может, ему нужно выпить столько, сколько потребуется, чтобы он длился дольше? Для смертного мысль, пусть и вне его понимания, была роковой, но, сорвавшись с места с лёгким, специфическим звуком трещащей ткани, архангел направился следом за запахом на новой волне энтузиазма, сверкая на весь лондонский квартал яркими жёлтыми полосами по всей своей спине и частично ногах. Бумажка с надписью «Окрашено» беспомощно шуршала на лавке. — Эй, осторожнее! — прикрикнул кто-то из своего автомобиля, едва ли не сбив странного незадачливого мужчину на проезжей части. Ещё бы, вряд ли Гавриил хорошо понимал, как работают пешеходные переходы, а посмотреть на то, как это делают люди, ему как-то и в голову не приходило. Автомобилисты, вставшие в невольную пробку позади, гудели один за другим, негласно веля убраться с дороги, и он послушался, побелев попутно на пару тонов от испуга. Но, тем не менее, именно пересечение широкой трассы с одним и тем же левосторонним движением наконец-то привело его к желанной цели. Небольшой фургон на колёсах, так называемая «передвижная кофейня», из тех, что передвижные исключительно на словах — она не сменяла своего местоположения последние несколько лет. На вывеске красовалось намеренно небрежно выведенное название «Матча» — одному Богу было ведомо, что это, и Гавриил решил пока не спрашивать. Окрашенный в миловидный небесно-голубой цвет, фургончик спокойно пылился в строящемся районе и порой добротно подкармливал сэндвичами усталых работяг или случайно пробегающих мимо подростков с банками газировки. Передвижной киоск ютился на небольшом круглом возвышении, прячась среди редких деревьев от пыли и шума. Видимо, дело было именно в том, что продавец, так нечасто сменяющийся здесь, неплохо понимал предпочтения каждого, кто подходит к нему с определённым выражением лица. Потому что, как следует окинув взглядом Гавриила, что готовился потерять сознание и, видимо, снова разбить затылок, он невинно улыбнулся и кротко спросил: — Кофе, сэр? Всего лишь один молчаливый кивок — и резвые, быстрые руки продавца по имени Ральф торопливо принялись смешивать нужные ингредиенты и жужжать кофемолкой. Порой он неловко поглядывал на странного, готового отключиться гостя и, пусть и желал задать вопрос «почему бы вам просто не поспать?» в лоб, но всё никак не решался. В конце концов, когда человек в таком состоянии, он наверняка делает это не просто так, быть может, спать сейчас ему просто нельзя? Предположить то, что его клиент просто не ведает, что такое сон, Ральф никак не мог, а потому просто выполнил свой долг, поставив перед посетителем чашку «эспрессо» — кто знает, быть может, это его спасёт? Но кто же знал что, не получив никаких указаний и выбрав вид кофе на свой вкус, продавец по имени Ральф неожиданно перевыполнит норму продаж? Шла десятая чашка, а голова совершенно переставала соображать. Движения вокруг словно замедлились, весь мир слегка приглушился всеми своими звуками, а сознание окружило себя дымной горькой виньеткой. Гавриил хотел добиться эффекта, при котором тяжёлое странное состояние больше не будет подступать — и он очень упорно шёл к своей цели, пусть и категорически неверным путём. Каждый новый глоток давался с большим трудом, а от вкуса откровенно воротило. Мысли понеслись безумным потоком, а живот почувствовал себя так, словно кто-то настойчиво крутит его в разные стороны, выжимая, как тряпку. Соображать было практически невозможно, но остановиться архангел по какой-то причине не спешил. Даже кроткие слова продавца о том, что стоило бы остановиться, расплатиться и идти куда-нибудь, не спасали ситуацию и пролетели куда-то прочь, в бездну. И, должно быть, так продолжалось бы и дальше, окончательно сломив хрупкое людское тело и доведя до могилы, если бы мутную чёрную пелену горького кофе и полного непонимания того, что ты творишь, не прервал знакомый до ужаса голос. Спокойный и уравновешенный, словно такую картину его владелица наблюдает каждый день своей жизни. Хотя, зная то, где она обычно привыкла восседать, она видела вещи гораздо, гораздо хуже. И сейчас именно она говорила за его спиной. Она. Вельзевул. — Прекрати, пернатый. Эта чашка кофе уж-же тебя убивает. Он торопливо обернулся, попутно угодив в занос и покачнувшись так, что тело едва ли не рухнуло на мостовую. Она, она самая, ошибки быть не могло. Взгляд мгновенно выхватил знакомый недлинный силуэт, опрятный на удивление чёрный костюм, мрачный, но удивительно спокойный взгляд с лёгкой поволокой и, разумеется, причудливую муху, что восседала на своём законном месте, в копне угольных волос. Она оценивающе окинула Гавриила взглядом, видимо, рассчитывая сперва на какую-то реакцию, но, заметив лишь по одному движению его состояние, усмехнулась и привычно перемигнулась с продавцом. — Мятный средний, Ральф. И рассчитай его, мне каж-жется, до следующей кружки он просто не доживёт. — Да, мадам, — парнишка послушно кивнул, спрятавшись в своём киоске, где-то внутри искренне радуясь тому, что хоть кто-нибудь смог остановить это странное прилюдное самоубийство. Эта женщина нередко приходила сюда, брала одну и ту же мятную газировку, пускай даже и в холода, и пила её на ходу, стремительно исчезая где-то. Пару раз она даже дала ему совет о том, как познакомиться с симпатичной ему девушкой. Правда, девушка после этого переехала в другой город, считая его маньяком, но Ральф ни о чём не жалел. Она же, тем временем, кое-как устаканив Гавриила в положении стоя, еле сдерживала ехидную улыбку, за которой пряталось столько колкостей, что их следовало записывать в отдельный блокнот. В три блокнота. — Боюсь представить, до чего нуж-жно было тебя довести, чтобы ты начал добровольно себя убивать. Сперва свалился на Землю, теперь глотаешь кофе как не в себя. — Оставь меня в покое, исчадие! — выдал он кое-как сквозь кофейную пелену, — Я никуда не сваливался, я просто не хотел потерять сознание снова. Это не так уж и сложно. Просто если выпить столько кофе, сколько получится, эффект от него будет длиться дольше, это ведь логично? Глаза Вельзевул лаконично и коротко округлились на пару мгновений и тут же вернулись в базовое выражение лености и лёгкого презрения ко всему сущему. — Тебе это кто сказал? Очевидно тот, кто ж-желал тебе смерти. А я не припомню того, чтобы давала тебе такие советы. Может, кто-то из наших решил приписать смерть архангела Гавриила в свой послуж-жной список? Я могла бы лично по головке погладить. — Ты пойми, я просто…я просто. Просто уже ничего не понимаю, — он беспомощно опустил голову, осознавая, что ещё немного, и кофе окончательно взгреет ему мозг. Вопросы у него пусть и были, но все куда-то спрятались, а язык отказывался ворочаться. Где-то внутри себя понимая, что такой разговор ей совершенно не нравится, поскольку архангел совсем не способен к парированию, она закатила глаза и, словно для неё это ничего не стоит, щёлкнула пальцами. Пустые картонные стаканчики, что стояли на столике при кофейне в околошахматном порядке, немедленно наполнились обратно, вокруг пополз не самый приятный, пусть и малозаметный, запах серы. Ральф, как на счастье, в этот момент, глядя в небольшой телевизор внутри фургона, стоически смешивал в шейкере почти готовый напиток. А Гавриил, внезапно зажмурившись на мгновение, очнулся словно от длительного, отвратительного, пугающего сна. Тело чудовищно замедлилось, но в этот раз вынудив лишь испытать облегчение. Похоже, что так он больше никогда не будет делать, хорошенько усвоив урок — у кофе эффект не накапливается. — Благодарить не стану, — прокашлялся он, поправляя полученное в книжной лавке пальто и привычно скривившись. Давно ему не доводилось видеть её так близко. Грубое лицо, лишённое любых типично девичьих очертаний, что воспевают все подряд. Ссутуленные плечи, скептический взгляд, совершенно невнятное чувство стиля. Эти чудовищные сетчатые носки и настоящий вавилонский ужас на голове, дополненный толстой сонной мухой, что только кажется декоративной. Все посвящённые в курсе, что это существо живое и даже имеет какое-то имя, что дала ей лично Вельзевул. Гавриил не знал и не хотел знать, вопросы были в другом, — Зачем ты сюда явилась, а, дорогуша? Не для того ли, чтобы напасть, пока я в столь уязвимом состоянии? Учти, что если так, тебе это вряд ли зачтётся. Я всё-таки не эфирен. — Вот ещё, — она вновь закатила глаза так далеко, как, казалось бы, невозможно, — У меня здесь навалом и своих дел, кроме как тебя искать. Так уж вышло, что ты попался мне на глаза, глотающий кофе, растерявший весь эфир и пытающийся себя убить. Да ещё и с какими-то жёлтыми полосками на спине, как идиот. Вот и захотелось посмотреть на зрелище. Спросить, быть мож-жет, как ты докатился до жизни такой. — О каких жёлтых полосках ты говоришь? Тебя, по-моему, глаза подводят, — он слегка снисходительно взглянул на собеседницу сверху вниз, пользуясь разницей в росте, и одарил её фирменной улыбкой, заставив искренне скривиться. — Я могу влить в тебя обратно весь твой кофе, а после развернуться и издали смотреть, как тебя скрючивает в три сгиба от боли, головокруж-жения и тошноты. А могу не делать этого. Выберешь вариант сам, или мне сделать это за тебя? Гавриил практически мгновенно стушевался, неловко одёрнув пальто и откашлявшись — одна лишь мысль о кофе вызывала странный, мерзкий рефлекс, что подступал к горлу и напоминал о том, насколько это было чудовищное испытание. Пожалуй, играть на нервах той, кто только что вытащила тебя из подобного ужаса, не стоит. По крайней мере, временно, пока эта история не притупилась. Вельзевул настойчиво пытала его глазами, вылавливая каждую новую деталь, попутно совершенно спокойно перехватив у Ральфа пластиковый стакан, наполненный чем-то странным, цвета морской воды, пузырящимся и явно холодным. — Кареглазый, надо же. Либо на Небесах фиолетовый вышел из моды взамен жёлтому, либо я жду от тебя объяснений. Что происходит, а? Такое не каждый день увидишь. — Ей-богу, я даже не знаю, с чего и начать. Творится безумие, которое ты вряд ли можешь себе представить. Меня, как бы сказать, очеловечили, — он приостановился на мгновение и, понимая, что Вельзевул слегка непонимающе молчит, уточнил дополнительно, — Лишили эфирной сути. Низвели до человеческого тела. Если быть честным, я был уверен, что ты здесь, чтобы напасть на меня, пока я слаб и не могу воспротивиться. Но если так, чтобы ты знала, Небеса найдут тебя и разорвут на части за нарушение баланса. Ещё с несколько секунд она помолчала, в полных интереса раздумьях потирая шершавые руки между собой, как порой делают мухи. Похоже, что осмысливала каждое слово. Но, стоило этим мучительным секундам наконец миновать, Вельзевул неожиданно даже для самой себя повторила усмешку и, понарошку стукнув его кулаком в плечо, выдала нечто странное. — Знаешь что? Историю, подобную этой, ты не долж-жен рассказывать здесь. Такое я должна слушать, только лишь предварительно выпив пару бокалов джина. Пошли отсюда, я знаю одно место, где у тебя быстро язык развяж-жется. Не нервничай, пытать тебя никто не будет. Ну, разве что чуть-чуть, — по этому лицу всегда было хорошо видно, когда она честна. По крайней мере, Гавриил всегда недурно это различал, практически с самого начала. И выглядела она так спокойно и так уравновешенно, словно пытать или убивать кого-то ей сегодня попросту лень. И, зная Вельзевул, это вполне походило на правду. — Думаю, я тебя понял, исчадие. Понятия не имею о том, что ты называешь словом «джин», но если это что-то, в корне противоположное кофе, то я только за, — в его голосе на мгновение промелькнуло бессилие, тут же сменившись прежним недовольством, — Но про какие такие жёлтые полосы ты говорила? Признавайся немедленно, не надо держать меня за дурака! Они неспешно удалялись всё дальше и дальше, забуриваясь в жилые лондонские кварталы и вскоре исчезнув там под аккомпанемент собственных же споров. Где-то в процессе снисходительный высокий мужчина всё-таки снял пальто и едва ли не обронил проклятие, осознав, как нелепо смотрелся. А странная язвительная дамочка с мухой на голове лишь посмеивалась в кулак, сочтя себя победительницей. Нет, она ни в коем случае не искала здесь никаких архангелов. Просто вышло так, что почти все демоны от природы невероятно любопытны, даже если тщательно стараются это скрыть. И она никогда не была исключением, ведь посмотреть на то, как смешно и страшно будет выглядеть очеловеченный архангел, когда познакомится с алкоголем, хочется каждому. Вельзевул неслышно потирала руки, только лишь думая о том, какая история её ждёт, и что же сегодня будет за дивный вечер идиотии. Не прошло и пятнадцати минут, когда к передвижной кофейне «Матча», мгновенно затормозив и встав в категорически неположенном месте, подлетел старинный, винтажный автомобиль цвета густого дёгтя. Ральф, только-только на тот момент закончивший убирать отчего-то наполненные стаканчики эспрессо и никак не умеющий взять в толк, зачем тот джентльмен всё-таки отдал за них деньги, да ещё и больше, чем следовало, послушно повернул голову и приковал свой зелёный ясный взгляд к двум диаметрально противоположным мужчинам. Если один, подвижный, гибкий, динамичный, напоминал ему героя его любимого сериала о путешествиях в полицейской будке, то второй скорее своими чертами походил то ли на плюшевую игрушку, то ли и вовсе на слишком милого антагониста из фильма про Рождество. Вывалившись из столь идеально скомбинированного с их странностями автомобиля, оба стремительно приблизились к кофейне и, словно негласно договорившись, кто сейчас ведёт диалог, принялись расспрашивать. — Молодой человек, — начал тот, что был чуть-чуть пониже, кротким и чуть дрожащим тоном. Было видно, что он сильно взволнован, — Скажите, не появлялся ли здесь поблизости странный мужчина? Где-то лет сорок пять на вид, в костюме примерно как у меня. — Ангел, ты опять всё запутаешь. Этот тип мог ещё и вести себя странно, понимаешь? — подключился второй, слегка ёрзая и испытывая явную неприязнь к их затее, — Не знаю, врезаться в предметы, нарушать правила движения, петь песни из рекламы во всеуслышание? — Кажется, я понимаю, о ком вы толкуете, — Ральф, потерянно почесав каштановую голову, немедленно приковал к себе внимание двух пар глаз, одна из которых подло пряталась под чёрными очками, — Он опустошил с десяток чашек эспрессо, переплатил за них, а потом его увела отсюда какая-то леди. — Какая ещё такая леди? — с недоверием вопросил тот, что был в очках. — Невысокая такая, в чёрном вся. Говорила с ним так, словно хорошо его знала. У неё ещё, знаете, такой характерный головной убор. Не пойму никак, наверное, шляпа такая. В виде мухи. Разительные перемены постигли обоих странных посетителей, стоило продавцу по имени Ральф просто произнести это слово. Если рыжий парень в тёмных очках бессловесно побледнел на пару тонов, то его спутник, слегка отступив и покачнувшись, бессильно свалился на лавку, выдав негромкое «О, нет». Похоже, что сегодня все странные клиенты очень хорошо знали друг друга. — Куда они направились, парень? Говори немедленно, быть может, ещё успеем. — В какой-то бар, наверное. Она сказала, что хочет выпить джина. Это всё, что я знаю, но они ушли не так давно, и вы, быть может, ещё догоните их. Они скрылись в машине, лишь кое-как успев попрощаться и напоследок докинув Ральфу сумму, вполне сравнимую с его зарплатой за месяц. Говорили о чём-то, паниковали, уши продавца отчётливо расслышали фразу: «Теперь-то он точно не жилец, можешь перестать так дышать» и какие-то невнятные возражения, скрывшиеся за оконным стеклом. Роскошный винтажный «Бентли», набрав скорость чуть ли не мгновенно, скрылся за поворотом, отправляясь на поиски странной колоритной парочки, что отправилась в бар. Всё вокруг снова принялось идти своим чередом, одни люди сменяли других, денег хватало на месяц вперёд, девушка из соседней кофейни написала ему нечто хорошее, а небо отчего-то было на удивление ясным для Лондона. — Сегодня чертовски странный день, — заключил продавец по имени Ральф и вернулся к своей кофемолке.