Красная нить судьбы

      — На съёмочной площадке актёр повредил ногу, но ничего критичного. Я утром со всем разберусь, — улыбнулся Хуа Чэн и вновь лёг под одеяло, одной рукой мягко обняв Се Ляня за талию.       Се Лянь некоторое время смотрел на Хуа Чэна, чувствуя, что что-то не так. Но Хуа Чэн никогда бы не стал врать ему, да и лицо мужчины по-прежнему было спокойным и умиротворённым. Возможно, и правда не было ничего такого страшного, просто он, Се Лянь, после ночного кошмара всё ещё изводил себя ненужными мыслями? Мужчина подумал, что ему нужно расслабиться и уснуть — если он продолжит так смотреть на Хуа Чэна, тот тоже не сможет сомкнуть глаза и начнёт переживать. Се Лянь не хотел в лишний раз заставлять возлюбленного волноваться, кроме того, Хуа Чэну был нужен отдых — они и так бодрствовали часть ночи, за что Се Лянь чувствовал себя виноватым.       Мужчина успокоил дыхание и, придвинувшись ближе к Хуа Чэну, закрыл глаза. Он почувствовал тепло губ на макушке, и этого небольшого жеста было достаточно, чтобы Се Лянь забыл про все свои тревоги и погрузился в сон.       Проснулся он уже тогда, когда сквозь плотные бордовые шторы пробивался дневной свет. Се Лянь тут бросил взгляд на часы, показывающие девять утра, и резко подскочил с кровати, попутно замечая, что Хуа Чэна в ней не было.       — Сань Лан! Сань Лан! — чуть хрипловатым голосом кричал Се Лянь, босиком мчась по мягким коврам их дома.       — Гэгэ, я внизу! — донёсся голос Хуа Чэна из кухни, и Се Лянь сразу поспешил туда.       — Сань Лан, мы же опаздываем! Почему ты меня не разбудил?       Когда Се Лянь прибежал на кухню, он увидел Хуа Чэна, который спокойно пил чай, стоя у подоконника. На мужчине были чёрные брюки и рубашка. На стуле неподалёку висел его пиджак любимого красного цвета. Хуа Чэн ласково улыбнулся Се Ляню.       — Ты плохо спал прошлой ночью, тебе надо было отдохнуть.       — Ты же спал не больше, — чуть нахмурился Се Лянь, но испуг от того, что они опаздывали, уже начал сходить на нет. — Ты уже куда-то сходил?       Хуа Чэн кивнул и рассказал:       — Ночью снимали сцену фильма, и один из главных актёров по неосторожности растянул лодыжку. Он некоторое время не сможет сниматься.       — Как подобное могло произойти? — Се Лянь выглядел искренне расстроенным и из-за того, что актёр повредил ногу, и из-за того, что Хуа Чэну, который вложил в этот проект кучу денег, времени и сил, придётся отложить съёмки на какой-то период — на сколько Се Лянь знал, практически все сцены с Хуа Чэном были уже сняты, оставалось лишь несколько кадров с другим главным актёром.       Однако Хуа Чэн не выглядел особо расстроенным. Он поставил свою любимую красную кружку на стол и подошёл к Се Ляню, беря его руки в собственные. У Се Ляня ладони всегда были тёплыми, чуть ли не горячими, а у Хуа Чэна ледяными. Но этот холод всегда остужал гэгэ, и он был готов вечно держать ладони Сань Лана в своих и греть их. Хуа Чэн посмотрел на левое запястье Се Ляня, поперёк которого проходил глубокий шрам, и с трудом удержался, чтобы не измениться в лице — человек, оставивший этот шрам, теперь спокойно гуляет на свободе, разве мог Хуа Чэн оставаться невозмутимым?       — Гэгэ, я подумал, что мы давно никуда не ездили отдыхать. Наверное, судьба специально даёт нам такую возможность попутешествовать и забыть обо всех хлопотах. Как ты думаешь?       Се Лянь посмотрел в глаза Хуа Чэна. Его возлюбленный страдал гетерохромией: его левый глаз был карим, а правый — синим. Хуа Чэн больше всего не любил свои собственные глаза, считая их отвратительными. Но для Се Ляня это были самые прекрасные глаза на свете, и он любил целовать веки Хуа Чэна, когда тот закрывал их.       Се Лянь был личным агентом лучшего актёра Китая, по совместительству основателя кинокомпании «Сянь Лэ», название которой он дал в честь давно разрушенной корпорации родителей Се Ляня, и тренера по саньда в элитном клубе единоборств, также открытого Хуа Чэном. Кому, как не Се Ляню, было знать, как устаёт Хуа Чэн, беря на себя столько различных обязанностей.       Сам Хуа Чэн ни за что бы не признался, что он устаёт, но для Се Ляня было не нужно слов. Он изо всех пытался помочь любимому, беря на себя всё, что только возможно. Также Се Лянь каждый день приносил Хуа Чэну обед и ужин, потому что тот мог запросто забыть про них, погрузившись в дела. По вечерам Се Лянь набирал ему ванну с солью или эфирными маслами, а перед сном делал расслабляющий массаж. Но этого определённо было недостаточно для человека, у которого выходной выдавался в лучшем случае один раз в месяц. Поэтому Се Лянь был совершенно не против отправиться отдохнуть, тем более даже Хуа Чэн считал это необходимым.       — Сань Лан, я давно ждал, когда ты решишься на это, — улыбнулся мужчина. — Куда ты хочешь отправиться?       — А куда хотел бы отправиться гэгэ?       Се Лянь на несколько секунд задумался, а потом радостно щёлкнул пальцами.       — Ты когда-то говорил, что хотел бы заняться альпинизмом. Мы могли бы добраться до Монте-Розы*.       Хуа Чэн, не задумываясь, кивнул — он бы согласился на всё, что бы ни предложил Се Лянь. Монте-Роза — это и вовсе прекрасный выбор. Когда-то давно, когда Се Лянь ещё не оказался в руках того страшного человека, они вдвоём побывали в Яншо, где впервые занялись альпинизмом. Тогда же они договорились, что будут почаще выбираться вместе в горы, но кто же знал, что их мечте не суждено осуществиться. И вот сейчас Се Лянь вспомнил о том, что Хуа Чэн сказал больше одиннадцати лет назад! Хуа Чэн не мог не чувствовать себя счастливым от этого.       — Гэгэ всегда делает отличный выбор!       Они вместе приобрели билеты на самолёт в Швейцарию на следующий же день — не хотелось упускать ни единого дня, отведённого им на отдых. Хотя Хуа Чэн сказал, что у них будет как минимум две недели свободного времени, но кто знает, как всё сложится? Вдруг планам придётся резко поменяться?       Хуа Чэн же думал о том, как было бы прекрасно увезти Се Ляня на другой конец Земли, где его никто никогда не найдёт, и навечно оставить там. Только они вдвоём. В большом доме с огромными окнами с выходом на берег океана и лоджиями. А за спиной леса с многовековыми деревьями, простор и тишина. Где нет людей, нет шума городской суеты, а только покой и куча свободного времени, принадлежащего только им двоим. Хуа Чэн так устал от бесконечного внимания поклонников, совещаний, мероприятий и других дел, не дающих ему посвящать всего себя Се Ляню, которому так необходима поддержка кого-то близкого и надёжного. Ведь если так подумать, то спустя эти одиннадцать лет у него больше никого не осталось из тех, кому он мог доверять. Практически все его друзья перестали искать Се Ляня уже через год после того, как он исчез. Его родители, увидевшие, что случилось с их любимым единственным сыном по их собственной вине, не выдержали и покончили с собой и того раньше. Остались только Му Цин с Фэн Синем, с которыми Се Лянь дружил ещё со школы.       Эти двое не носились, как сумасшедшие, по Китаю и всему миру в целом в поисках Се Ляня, как это делал Хуа Чэн. Но они тоже прикладывали определённые усилия и задействовали свои связи, чтобы найти друга. С Хуа Чэном они не ладили, тот же по этому поводу особо не страдал, поскольку сам тоже недолюбливал Му Цина и Фэн Синя.       После того, как Се Ляня спасли, он выглядел и чувствовал себя далеко не самым лучшим образом. Он боялся абсолютно всего и паниковал при приближении любого человека, не узнавая ни Хуа Чэна, ни Му Цина, ни Фэн Синя. На то, чтобы он привык к ним, ушёл практически год. Всё это время Се Лянь проводил в лучшей психиатрической больнице, Хуа Чэн тоже сидел там всё своё свободное время, зачастую даже не выходя на работу.       Се Ляня днём и ночью одолевали кошмары, зачастую от криков он даже срывал голос. Буквально всё напоминало ему о подвале, в котором его держали: звук бьющегося стекла, темнота, случайное прикосновение, люди с телосложением, как у мучителя, даже запах хлеба. Но ещё тяжелее Се Ляню было смотреть на собственное отражение в зеркале: видеть шрамы на теле было невыносимо. Мужчина всегда был стройным, но вернулся он скелетом, у которого кожа едва обтягивала кости. В первое время, как его спасли, даже было пожелтевшее осунувшееся лицо с сильной синевой под глазами. Вскоре оказалось, что у Се Ляня также выбито несколько зубов.       В редкие дни Се Лянь не посещал врачей. Было множество болезней желудка и других органов. На самом деле ничего из этого серьёзно не угрожало жизни Се Ляня, гораздо страшнее было его психическое состояние. Но Хуа Чэн сам сходил с ума от одной мысли, как сильно страдало тело Се Ляня. Хуа Чэн от ярости несколько раз разбивал костяшки пальцев об стены — в противном случае он был готов бросаться с кулаками на людей, лишь бы выплеснуть свою злость и ярость.       Через год Се Лянь согласился переехать жить домой к Хуа Чэну, поскольку от его собственного дома давно уже ничего не осталось. Более того, за ним нужен был постоянный присмотр. Так Се Лянь стал проводить с Хуа Чэном каждый день своей жизни. Они и раньше были достаточно близки — но только как друзья. В то время Хуа Чэн не считал себя достойным быть рядом с Се Лянем. А потом стало поздно.       Но он вкладывал всего себя в заботу о Се Ляне. Постепенно Се Лянь начал адаптироваться в обществе, перестал бояться всего на свете и оставлял прошлое в прошлом, позволяя новым эмоциям и впечатлениям лечить его израненную душу. Всем мечтам Се Ляня уже не суждено было осуществиться. К тому моменту, когда он более-менее оправился, ему был тридцать один год. Строить карьеру, о которой он грезил, было теперь слишком поздно. И он стал официальным агентом Хуа Чэна, чтобы заниматься по жизни хотя бы чем-то. И втянулся в это дело.       Оказалось, всюду следовать за Хуа Чэном было приятно и интересно. А главное — спокойно. Многие считали Хуа Чэна холодным и бесчувственным, неприятным для общения человеком, но с Се Лянем он был совершенно другим. Мужчина и сам не понял, в какой момент перестал смотреть на Хуа Чэна только как на друга.       А полгода назад они открыли друг другу свои сердца. Се Лянь потихоньку переставал бояться физического контакта, но по-прежнему не позволял Хуа Чэну даже целовать его в губы, не говоря уже о том, чтобы перейти к чему-то большему. Хуа Чэн не настаивал. Для него спокойствие и счастье Се Ляня было на первом месте. Даже если бы на восстановление Се Ляня пришлось положить всю жизнь, Хуа Чэн об этом ни за что бы не пожалел.       Их жизнь вошла в нормальное русло. Можно сказать, они наконец-то стали счастливы. Но, словно насмешка судьбы, тот чёртов ублюдок сбежал именно сейчас! Хуа Чэн не сомневался, что этот человек пойдёт искать Се Ляня — он никогда его не отпустит, не позволит жить спокойно.       Однако, на этот раз Хуа Чэн — не тот слабый мальчик. И он никому не позволит навредить его Се Ляню.

***

      На следующий день водитель повёз их в аэропорт. Хуа Чэн крепко сжимал руку возлюбленного и со скучающим видом смотрел в экран своего телефона, читая новости. Се Лянь же с любопытством рассматривал проносящиеся мимо здания, хотя за свою жизнь видел их бессчётное множество раз. Ему всегда хотелось много-много путешествовать с близким человеком, который разделял бы его интересы и понимал его. В юношеские годы у него не было отбоя от молоденьких красавиц — одна лучше другой. Серьёзных отношений он ни с кем не начинал, поскольку не находил ту единственную, но не сомневался, что вскоре такая обязательно появится. Разве в то время он мог подумать, что его любимым человеком станет его близкий приятель — даже не лучший друг?       Но сейчас он сжимал руку именно Хуа Чэна. Именно с Хуа Чэном хотел отправиться в путешествие. И именно с Хуа Чэном хотел провести всю свою жизнь.       Се Лянь тепло улыбнулся своим мыслям и повернул голову в сторону Хуа Чэна, собираясь ему что-то сказать. И именно в этот момент водитель резко повернул руль вправо, и пассажиров подтряхнуло. Хуа Чэн не успел выругаться, а в следующую секунду в их автомобиль врезался камаз, от которого водитель и пытался увернуться, но не успел. Машину подкинуло в воздухе, и она шумно приземлилась на землю, перевернувшись вверх колёсами.       Хуа Чэн больно ушибся головой о крышу автомобиля и на минуту потерял сознание. Когда он пришёл в себя, первым же делом посмотрел на Се Ляня и почувствовал, как его сердце пропустило удар: Се Лянь тоже был без сознания, находясь вниз головой, а по его виску текла кровь. От одного этого вида у Хуа Чэна застыла кровь в жилах.       — Се Лянь!