Красная нить судьбы

      Сань Лан понимал, что фраза «продать их» не сулит ничего хорошего, но всё же в силу возраста не знал её настоящего значения. Сань Синь тоже не знала, и дети встревоженно ждали ответа от родителей.       — А что ещё это может значить? — фыркнул Сань Бо и отвернулся.       Сань Жун тоже ничего не ответила. Близнецы просмотрели на старших братьев, ожидая пояснений хотя бы от них. Мальчишки, однако, молчали, но вдруг самый старший, Сань Дин, которому уже исполнилось двенадцать, выдвинулся вперёд и сказал:       — Мам, пап, даже если у нас есть проблемы, вы не можете… Не можете так поступать с Сань Ланом и Сянь Синь. Это… Ужасно.       — Ты хочешь оказаться на их месте? — спросила Сань Жун, поднимаясь на ноги. — Эти двое — самые маленькие, поэтому самые бесполезные. Они обычные нахлебники. Теперь, когда у нас проблемы, они должны отплатить семье за то, что она дала им.       Сань Дин не знал, что ответить на это. Он никогда не был близок с близнецами, и всё же их связывали кровные узы. Мальчик не мог понять, как можно вот так просто взять и продать кому-то своих детей. Вряд ли люди, покупающие восьмилетних ребят в такой глуши, могли быть хорошими.       Мальчику было не так много лет, но он уже наслушался различных историй, от которых кровь стыла в жилах. Его сердце болезненно сжималось, когда он представлял, что могло случиться с его братом и сестрой.       — Должны быть другие варианты, — сказал Сань Дин, и в его глазах уже стояли слёзы.       — Верно, — подтвердил его младший брат, Сань Ян.       С самого детства мальчики были очень дружны, и младший во всём слушался старшего. Если Сань Дин был против решения родителей, Сань Ян решил, что ему нужно поддержать брата.       Сань Лан и Сань Синь с благодарностью смотрели на старших, не веря в то, что они реально заступились за них. Но по взгляду матери было понятно, что она не передумает. Сань Жун всегда была такой — если чего-то решила, ни за что не изменит решения, до конца будет верить в свою правоту.       — Вы сами слышали, сколько денег они требуют принести через несколько дней. У нас нет времени думать о других способах, — отрезала Сань Жун и пошла в сторону выхода, по пути снимая куртку с вешалки и захлопывая дверь.       — Папочка, что происходит? — тихо спросила Сань Синь, до этого момента не проронившая ни звука.       Сань Бо устало посмотрел на девочку и потёр точку между бровей. Конечно, ему было жаль детей. Конечно, он не хотел так поступать, ведь растил их восемь лет.       Однако это всё же были не его дети, а его жены, поэтому он не мог распоряжаться ими. Долгов было слишком много, и это требовало скорейшего решения.       Когда-то Сань Бо до безумия любил красавицу Сань Жун, которая казалась ему настоящим ангелом. Они оба не смогли получить хорошее образование, поэтому работали то тут, то там, чтобы просто прокормиться. Потом пошли дети. Жить стало труднее.       Сань Жун не утратила своей красоты, но из ангела с каждым днём всё больше становилась похожа на дьявола. У супругов начались постоянные ссоры, несколько раз дело даже доходило до драки.       Для Сань Жун, которая думала, что Сань Бо до старости будет носить её на руках, изменения в их отношениях тоже стали сильным ударом. Она уже годы назад поняла, что связала жизнь не с тем человеком, от былой любви не осталось и следа. Был лишь страх оказаться на улице совсем ненужной. Поэтому она терпела день за днём.       Но если Сань Жун уже давно разочаровалась в своей любви, то Сань Бо только сейчас понял, какой на самом деле была его жена. Никчёмной. Готовой продать собственных детей. Сань Бо и в самом деле было тошно из-за неё. Мужчина больше не мог смотреть на Сань Жун.       Мужчина сел на корточки рядом с Сань Синь и Сань Ланом. Он осмотрел порезы на теле мальчика и сказал Сань Дину, чтобы тот принёс аптечку. Старший сын сразу же пошёл выполнять поручение.       Сань Бо также внимательно осмотрел царапину на лице девочки, но не стал спрашивать, откуда она появилась. Вместо этого мужчина лишь погладил Сань Синь по голове и сказал:       — Ваша мама отправит вас к другим людям. Возможно, с ними вам будет лучше, чем здесь, — после этих слов мужчина встал и пошёл убирать погром в помещении.       Сань Дин сел туда же, где только что сидел его отец, и начал обрабатывать раны на младшем брате.       — Простите, я сделал всё, что мог, — сдавленным голосом сказал мальчик, не решаясь поднять взгляд.       Сань Лан покачал головой.       — Мама всегда такая. Если решила — ничто её не переубедит. А тут ещё и отец её поддержал.       — Спасибо, что вы с А-Яном заступились за нас, — добавила Сань Синь, в это время сама обработавшая свою рану.       — Мы… Не могли иначе.       Сань Лан похлопал приунывшего брата по плечу.       — Может, отец прав, и для нас с Сань Синь так будет лучше.       Сань Дин посмотрел в разноцветные глаза брата и не стал с ним спорить, хотя считал, что лучше ребятам на новом месте явно не будет. Если бы там и правда было так хорошо, Сань Жун предпочла бы отправить туда старших сыновей — просто потому, что любила их больше.       — Возможно, у нас ещё будет шанс увидеться. Если сможете, почаще приходите сюда, — сказал Сань Дин, сейчас как никогда понимая, что всё-таки был привязан к близнецам.       — Ну или по возможности отправьте нам весточку, чтобы мы знали, как вы там, — добавил подошедший Сань Ян, закончивший помогать отцу. — Не забывайте про нас. А мы… Не забудем вас, — уже тише добавил мальчик.       На глазах Сань Синь выступили слёзы, и она уткнулась в грудь самого старшего брата. Она никогда прежде не плакала при нём вот так, и мальчик растерялся, но всё же мягко обнял сестру и погладил по спине, пытаясь успокоить.       Сань Лан держался смело и стойко, ничем не выдавая своего страха. Он уже решил: чем бы эта история ни обернулась для них, он будет стоять до конца.       Ночью никто не спал. Сань Синь прижалась к тёплому боку Сань Лана и тихо пела колыбельные, а братья о чём-то перешёптывались, понимая, что это их последняя совместная ночь.       Ближе к полудню к их ветхому жилищу приехал грузовик. Некоторое время Сань Жун разговаривала с мужчинами, вышедшими оттуда, а потом позвала к себе близнецов.       Сань Лан взял сестру за холодную и чуть влажную от волнения ладошку, и они вместе подошли к матери, сопровождаемые братьями и отцом.       — Это они, — женщина указала на близнецов, и мужчины оценили их равнодушными взглядами.       — Пойдут, — сказал один из них и переглянулся с двумя другими. Без лишних слов мужчины развернулись и пошли в сторону грузовика, а третий рявкнул на детей: — Шевелитесь!       Ребята в последний раз оглянулись на семью и дом, в котором выросли. Сань Синь не выдержала и вновь расплакалась. Девочка собралась подбежать к матери и обнять её, но Сань Лан удержал её.       — Пойдём, — тихо шепнул он сестре, увидев злой взгляд мужчины, возвышавшегося над ними. С таким не хотелось спорить от слова «совсем». Он — не те три паршивца, с которыми Сань Лан подрался вчера, такой может убить с одного удара.       Сань Синь вяло упиралась, не желая идти, но брат был непреклонен, насильно таща сестру к машине. Один из мужчин подхватил детей подмышки и закинул их в кузов, а уже через секунду их мир погрузился в темноту из-за закрывшихся дверей.       Было ничего не видно, но Сань Лан услышал чужое дыхание, и ещё когда его кидали сюда, увидел с десяток других ребят, сидевших у стен.       Сань Лан на ощупь сел на пол и усадил Сань Синь между ног, обнимая сестрёнку, чтобы она не боялась.       — Ты не ударилась? — тихо спросил мальчик, вспоминая, что с ними особо не церемонились, забрасывая сюда.       — Нет, — так же тихо ответила девочка.       Глаза уже начали привыкать к темноте, но всё равно света недоставало, чтобы лучше оценить обстановку.       — Вас тоже продали родители? — вдруг раздался мальчишеский голос, и Сань Лан чуть повернул голову вправо на него.       — Да, — ответил мальчик. — Вас тут много?       — Вместе с вами двенадцать, — ответил тот же парень. — Кстати, меня зовут Мо Жань.       — Я Сань Лан, а это моя сестра Сань Синь, — представился мальчик, продолжая успокаивать тихо плачущую сестрёнку. — Вы знаете, куда нас везут?       — Я только слышал, что куда-то в Юньнань. Это далеко от Пекина, — Сань Лан подумал, что этот мальчик должен быть гораздо старше него самого: по голосу и знанию Китая. Сам Сань Лан понятия не имел, где находится Юньнань.       — А ты не знаешь, что это за люди? Чего нам от них ожидать?       Вдруг раздался ещё один голос:       — Неизвестно, кто они. Но ожидать чего-то хорошего явно не стоит.       В этих словах был смысл. Раньше ещё можно было надеяться на обратное, но если бы с ними и правда хотели хорошо обращаться, то не держали бы взаперти в такой темноте. К счастью, их хотя бы не связывали и не сажали в клетки.       — Мне кажется, лучше сбежать, пока не поздно, — сказал ещё один мальчик. — Когда нас поведут в туалет, просто разбежаться в разные стороны. Их всего трое, они не смогут нас всех поймать.       — А если кого-то всё же поймают? — подала голос какая-то девочка, сидевшая за спиной Сань Лана.       — Надо сделать так, чтобы не поймали, — ответил тот же мальчик.       Как оказалось, его посадили сюда на час раньше, чем близнецов. Ему было одиннадцать, и он всем сердцем желал вырваться на свободу, лишь бы не страдать от неизвестности.       Через несколько часов им дали по куску хлеба и одну бутылку воды на всех. Этим было не наесться, но все присутствующие уже вполне привыкли к подобной пище, поэтому были благодарны уже тому, что им хотя бы что-то дали съесть.       А после обеда ребята вновь продолжили трястись по дорогам, сидя в полном молчании и думая о своём будущем. Возможно, у них и правда будет шанс сбежать. Но так ли это просто? Куда бежать? К кому обратиться за помощью? Что будет, если их поймают?       Сань Лан подумал, что те мужчины не дураки и должны перестраховаться, чтобы не допустить побега своих пленников. Но вдруг это будет их единственный шанс сбежать?       Но что будет, если они смогут вырваться? Дома их на самом деле никто ждать не будет, а больше идти некуда. Жить на улицах, делить еду с собаками? Это ли лучше, чем-то, что им предстояло? Но вдруг их будут пытать, ставить эксперименты? Вдруг жизнь на улице была бы даже лучше? Сань Лан посмотрел на сестру, пригревшуюся в его объятиях, и не мог принять решение. Он даже не хотел этого делать.       Мальчик желал, чтобы кто-нибудь пришёл и сказал, как лучше поступить, чтобы не пожалеть об этом.       — Синь Синь, ты хочешь бежать? — спросил мальчик, шепнув эти слова на ухо сестре.       — Нет. У меня плохое предчувствие, — так же шепнула сестра на ухо склонившему к ней голову брату.       У Сань Синь была неплохая интуиция, просыпавшаяся время от времени. Сань Лан решил прислушаться к мнению сестры и на этот раз переждать. Возможно, у них ещё будет шанс вырваться потом.       Когда машина вновь остановилась, была уже глубокая ночь. Дети успели задремать, но сразу же проснулись, когда услышали звук открывающихся дверей.       На улице было темно так же, как в грузовике. Свет фонарика в руке мужчины ослепил ребят, заставив зажмуриться.       — На выход, если хотите ссать, — сказал мужчина.       И дети один за одним стали выпрыгивать из машины. Они тревожно оглядывались по сторонам, пытаясь понять, где находятся, но всё было безрезультатно. Дальше света фонарика не было ничего видно, как и рядом не раздавалось никакого движения других автомобилей.       — Ссыте прямо здесь, — велел мужчина, внимательно наблюдая за каждым ребёнком.       Всего среди ребят было лишь две девочки, и они смущённо переглянулись. Сань Лан встал перед сестрой, своим щуплым тельцем пытаясь хоть немного скрыть Сань Синь от лишних глаз.       Ребята уже надевали штаны. В воздухе чувствовалось напряжение. И в тот момент, когда все были готовы, мальчик, предложивший бежать, громко крикнул:       — Три!       И на этот звук несколько человек дёрнулось с места, метнувшись в разные стороны.       Мужчины, стоявшие неподалёку, лениво достали пистолеты, находившиеся у них за поясами, и ночную тишину пронзили шесть выстрелов.