Красная нить судьбы

      Се Лянь проснулся, чувствуя, как всё его тело утопает в мягком матрасе и подушках. Это было приятно, словно у себя дома, но не хватало ощущения тяжести руки Хуа Чэна на талии. Се Лянь бы и дальше продолжил нежиться в уютной постели, если бы не сухость во рту, гудящая голова и непонятная боль в теле.       Единственное, что мужчина помнил с прошедшего вечера, — ему стало слишком плохо, а потом в туалете его хотели ограбить и избить. Что случилось дальше — Се Лянь не знал, а от попыток вспомнить голова начинала болеть ещё сильнее.       Потянувшись и поморщившись от боли, Се Лянь открыл глаза и настороженно огляделся по сторонам. Солнечный свет неприятно бил в глаза, и ушло какое-то время, прежде чем Се Лянь смог привыкнуть. Судя по обстановке, он находился в явно дорогом номере отеля. Кроме него, тут больше никого не было. На прикроватной тумбочке стоял стакан с водой, рядом лежали таблетки от похмелья и те, что выписал психиатр. Неужели это Хуа Чэн привёл его сюда?       Се Лянь слегка похлопал себя по щекам, пытаясь вспомнить хоть что-то, но всё было покрыто плотной пеленой тумана. Похоже, искать ответы в себе бессмысленно.       Собравшись с силами, Се Лянь заставил себя встать с постели и ощутил прохладу на совершенно обнажённом теле. В глаза бросились огромные сине-красные синяки, расползающиеся по груди и ключицам. Се Лянь с трудом сглотнул вставший в горле ком, прекрасно понимая, что это за синяки и откуда они берутся.       «Неужели я…» — мужчина не успел додумать эту мысль, подрываясь с места и подлетая к зеркалу, встроенному в шкаф. Сердце болезненно сжалось, когда он посмотрел в своё отражение.       На шее, ключицах, груди, животе, ногах — нигде не было места, где бы ни остались эти ужасающие тёмные отметины. Они слишком ярко выделялись на нежной фарфоровой коже, противно расползались по телу, словно болезнь. Это определённо не были синяки от побоев.       Засосы.       Огромное множество засосов, и боль, расползающаяся по телу от малейшего прикосновения к ним, доказывала, что это всё не сон.       Се Лянь шмыгнул носом и заткнул рот рукой, чтобы подавить рвущийся наружу крик.       Этого просто не могло быть. Он не мог изменить Сань Лану. Всё тело пробрала дрожь, стоило только представить, что почувствует Хуа Чэн, увидев всё это.       Не простит. Никогда не простит.       Се Лянь сам не мог себе этого простить.       Мужчина глубоко вздохнул, пытаясь привести в порядок хаос из мыслей. Сань Лан ни за что бы не оставил на нём такие отметины, особенно, пока он находился в бессознательном состоянии, но в том баре, в котором Се Лянь вчера остановился, явно больше не было богатых людей, способных привести его сюда. Могло ли быть такое, что… им воспользовались, пока он не мог дать отпор, и Сань Лан стал свидетелем этого? Сань Лан возненавидел его настолько, что даже не хочет больше иметь с ним ничего общего?.. Поэтому он отвёл его сюда — дал понять, что домой можно не возвращаться?       Се Лянь почувствовал, как слёзы щиплют глаза. От самого себя стало невообразимо противно. Он ощущал себя грязным. Слишком грязным и недостойным Хуа Чэна. Сань Лан ведь предупреждал, что уходить может быть опасно, но он не послушал, сделал всё по-своему. И вот, к чему это всё привело.       Сил сдерживаться больше не было, и Се Лянь упал на пол, заплакав навзрыд. Мужчина сжался в клубок, обняв колени руками, и кусал запястья, чтобы хоть немного заглушить рвущиеся из горла крики.       А потом в голове стали всплывать образы того, что с ним делали во время, проведённое в рабстве. Как его нещадно брали изо дня в день, как он кричал от боли, когда в его тело грубо, безжалостно врывались, как потом не мог встать от не менее болезненных ощущений в пояснице и зачастую повреждённом анусе.       Боль.       Даже если случались дни, когда им овладевали необычайно мягко, на следующий день как минимум было неприятно сидеть.       Сейчас Се Лянь ничего не чувствовал. Совсем ничего. Не было ощущения, что он занимался сексом или что его трахали.       В сердце затеплилась слабая надежда, что ночью и правда ничего не произошло. Даже если шансы были минимальными, стоило точно во всём убедиться.       Се Лянь с трудом поднялся на дрожащие от волнения и страха ноги и, шатаясь, прошёл к тумбочке, одним махом выпивая несколько таблеток и запивая их водой. Жидкость смочила сухое горло и принесла небольшое облегчение, хотя не дала такого необходимого успокоения. Се Лянь понимал, что он никогда больше не сможет расслабиться и забыть сегодняшнее утро, даже если с ним ничего не сделали.       На нём были засосы — неоспоримое доказательство того, что его тело осквернили вновь, что он не был чист. Сань Лан… Его сердце будет разбито, когда он узнает, — если только он ещё не знает. Этому не было объяснения. Никакими словами нельзя выразить случившееся.       Се Лянь дошёл до душевой и долго стоял под холодной водой, желая смыть с себя всю грязь. Он безжалостно тёр кожу, не обращая внимания на боль, пронзающую каждую клеточку тела. Если бы Се Лянь мог — он бы снял с себя кожу совсем, и то он не был уверен, что даже в таком случае почувствовал бы облегчение.       Только когда терпеть холод и боль стало совсем невозможно, Се Лянь выключил воду и вернулся в номер, надевая вчерашнюю одежду. В кармане джинс обнаружился телефон, хотя Се Лянь был уверен, что его вчера забрали — это было его последнее воспоминание. Мужчина достал смартфон, и вместе с ним из кармана вылетел сложенный лист бумаги.       Се Лянь нахмурился и наклонился, чтобы подобрать его. Почерк мужчина не узнал, но все иероглифы были написаны аккуратно и красиво. Однако сам текст заставил Се Ляня ощутить, как липкий страх поднимается вдоль его позвоночника, как волосы на затылке встают дыбом.       «Мой Сянь Лэ, ты соскучился по мне? Не бойся, я ничего с тобой не сделал. Я буду ждать момента, когда ты сам придёшь ко мне».       Тут же в памяти возник запах духов, который Се Лянь почувствовал перед тем, как лишиться сознания.       «Что за игру ты ведёшь?» — хотел крикнуть Се Лянь, но подавил желание, понимая, что не получит ответ. Се Лянь бы предпочёл, чтобы им и правда воспользовались, пока он был без сознания, нежели знать, что все засосы оставил враг. Враг, которого он сам подпустил так близко.       Дрожащими руками Се Лянь набрал номер Хуа Чэна, даже не зная, с чего начать разговор. В один миг все слова просто вылетели из головы.       Се Ляню казалось, что звонок проходит непозволительно медленно, что гудки слишком долгие, и от этого сердце в груди колотилось сильнее, чем от забега на двадцать километров. Секунды складывались в минуты, минуты — в часы, как думал Се Лянь, но на самом деле Хуа Чэн ответил уже со второго гудка:       — Да, гэгэ? — в трубке раздался мягкий голос Хуа Чэна, определённо счастливого, что Се Лянь ему позвонил.       У мужчины от этого голоса защипало глаза, и он понял, что готов вот-вот расплакаться. Но Се Лянь, мысленно дав пощёчину, напомнил самому себе, что он не изнасилованная девушка, а взрослый мужчина, и если уж ему так хотелось поплакать, это можно было сделать позже, когда он разберётся с делами, а не сейчас позорно реветь перед Сань Ланом.       Видимо, молчание слишком затянулось, потому что Хуа Чэн теперь уже чуть более взволнованно спросил:       — Гэгэ, что-то случилось?       — Сань Лан… — чуть дрожащим голосом произнёс Се Лянь. — Ты можешь приехать?       — Куда приехать? — тут же спросил Хуа Чэн, не задавая лишних вопросов. Он всегда был готов сорваться с места в любой момент, даже если был на чрезвычайно важном совещании, стоило Се Ляню только попросить.       Се Лянь замялся с ответом, потому что сам он понятия не имел, где находится. До этого момента его даже не особо волновало, что это за отель, поскольку проблемы имелись поважнее.       — Ты в том же отеле, где остановился на ночь? — снова не получив ответа, уточнил Хуа Чэн. Се Лянь вспомнил, что Сань Лан дал ему часы перед тем, как отпустить его, поэтому не было ничего удивительного в том, что Хуа Чэн лучше самого Се Ляня знал, где тот находится.       — Да, — неуверенно ответил Се Лянь, надеясь, что человек, доставивший его сюда, не стал давать Хуа Чэну ложную наводку.       Се Лянь босиком прошёл по полу, чувствуя под ногами мягкий ворс ковра, и остановился у двери, с опаской кладя руку на ручку. В мыслях промелькнуло, что он может быть тут заперт, и Хуа Чэну придётся кучу времени провести, прежде чем он найдёт его, и ещё одна тревога завладела его и без того напуганным сердцем. Но всё же дверь легко поддалась под напором Се Ляня, и мужчина спокойно вышел в пустынный коридор. Он был узким и в тёмно-зелёных тонах, приглушённое освещение скорее дополняло обстановку, нежели портило её, но Се Ляню всё равно стало неуютно — он бы предпочёл больше яркости.       — В 503 номере, — добавил мужчина, чтобы Хуа Чэн сразу знал, куда идти. Судя по шуршанию, раздававшемуся на той линии, Хуа Чэн уже спешно одевался.       — Я буду через двадцать минут. Гэгэ, обязательно дождись меня, — серьёзным тоном сказал Хуа Чэн.       Се Лянь был бы рад сбежать, лишь бы сейчас не пересекаться с любимым, потому что не знал, как смотреть ему в глаза, но просто сбежать без объяснений он не мог. Их отношения всегда основывались на полном доверии, между ними не было никаких секретов, и даже если Се Лянь не хотел и не мог ничего рассказать Сань Лану, он понимал, что сделать это надо.       Даже если Сань Лан его возненавидит, он всё равно заслуживал узнать правду. Се Лянь не представлял, как сможет уйти, если Сань Лан об этом попросит. То, что чувствовал Се Лянь, не было слепой привязанностью или исключительно благодарностью за спасение и заботу — всё было намного глубже. В глазах Се Ляня Хуа Чэн был единственным мужчиной, не без недостатков, но все они меркли на фоне его достоинств. Се Лянь восхищался им. Верил в него. Жил им.       Полное единение их душ. Они оба нашли счастье друг в друге, их израненные сердца исцелила взаимная любовь. Расстаться теперь… это будет подобно тому, чтобы собственноручно вновь разорвать склеенную душу на кусочки. Это будет страшнее смерти.       — Доброе утро, — раздался за спиной весёлый голос, и Се Лянь подскочил от неожиданности, потому что не слышал, чтобы к нему кто-то подходил.       Он обернулся и увидел у соседней двери молодого юношу — даже младше Хуа Чэна, — беспечно улыбающегося и обмахивающегося веером. Юноша не был похож на кого-то опасного, наоборот, он буквально притягивал к себе.       Но как ни пытался Се Лянь, так и не смог припомнить, чтобы они раньше где-либо встречались. Поэтому было странно то, что юноша решил поздороваться. Се Лянь подумал, что теперь уже вновь начал всего бояться, и посмеялся над самим собой. Сань Лан всегда напоминал ему быть осторожным, но не мнительным.       Се Лянь улыбнулся и кивнул:       — Доброе.       Юноша чуть приблизился, но не настолько, чтобы нарушить личное пространство.       — Вам уже стало лучше после вчерашнего? Вы ночью неважно выглядели.       Се Лянь растерялся от такой заботы и смущённо потёр затылок. Неужели кто-то видел, как его притащили сюда? Из-за этого было ужасно стыдно, и на щеках Се Ляня выступил слабый румянец. Неизвестно, заметил ли это юноша, но он ни слова не сказал по этому поводу.       — Мне уже лучше, спасибо, — как можно беззаботнее отозвался Се Лянь. — На самом деле я ничего не помню с ночи, поэтому, если я случайно вас обидел, я искренне прошу прощения.       Юноша махнул веером, словно давая этим жестом понять, что ничего страшного не случилось и никакие извинения не нужны.       — Господин Се, вам не стоит ни о чём волноваться. Вы ничего не совершили, — юноша беззаботно засмеялся, но Се Лянь ещё больше напрягся: откуда этот человек знает его имя? А юноша тем временем продолжил: — Честно говоря, когда ваш друг принёс вас сюда, вы были без сознания. Ещё и разбитая губа… Я спросил, не нужна ли помощь, но ваш друг сказал, что позаботится о вас сам. Хорошо, что вам и правда стало лучше.       Юноша продолжал болтать, ставя Се Ляня в тупик и смущая ещё больше.       — А как выглядел мой друг? — задал самый волнующий вопрос Се Лянь, хотя и так знал, каким будет ответ.       — О, я не сумел его разглядеть — он был в очках и маске. Господин Се, вы уже не помните, с кем отдыхаете? — пошутил юноша, лукаво посмотрев на Се Ляня, но тот, полностью погруженный в свои мысли, даже не заметил этого.       В этот раз маска и очки. Видимо, система безопасности в этом отеле лучше, чем в предыдущем, раз ублюдок не осмелился заявляться без грима и светить своим лицом.       — Но если вы хотите, мы можем посмотреть видео с камер наблюдения, — предложил юноша, будто осуществить это было не так уж сложно. Это перед Хуа Чэном все стелились, чтобы угодить или избежать его гнева, но имя Се Ляня столько ужаса не внушало.       Только если этот юноша не…       — Извините, а вы… — Се Лянь мягко намекнул, что до сих пор не знает имени своего собеседника.       — Простите, я не представился. Меня зовут Ши Цинсюань. Ничего удивительного, что вы не помните меня, — улыбнулся юноша, хотя по его лицу читалось, что он как раз-таки удивлён, что его не узнали. — Мой лучший друг работает тренером в клубе единоборств господина Хуа. Я часто туда заглядываю и периодически вижу вас.       Се Лянь смутился. На самом деле он и правда никого не замечал в клубе, кроме своего Сань Лана, на которого смотрел часами напролёт, любуясь его перекатыванием мышц, отточенными ловкими движениями… Се Лянь удивлялся, как он ещё не вознёсся от восторга.       Се Лянь неловко хмыкнул:       — Господин Ши, мир и правда тесен.       Теперь уже юноша ещё увереннее уменьшил расстояние между ними, но Се Лянь не ощутил из-за этого никакого давления. Ши Цинсюань ему и правда нравился — такой лёгкий и безработный, прямо как он сам в свои двадцать лет.       — Может, оставим все эти формальности? Я за простоту в общении.       Се Лянь согласно кивнул — ему тоже больше нравилась простота, но в его окружении было совсем мало людей, к которым он мог позволить себе обращаться по имени.       — Ты ещё не вспомнил, с кем был прошлой ночью? — вновь вернулся к прежнему разговору юноша.       Се Лянь помотал головой.       — Я… сидел один. Поэтому не знаю, кто мог привести меня сюда, — Се Лянь опять неловко почесал голову.       — Тогда я попрошу прислать видео, но это займёт какое-то время. Ты ведь пока остаёшься тут?       Се Лянь не знал, сколько времени он тут ещё проведёт. Если Хуа Чэн его выгонит, то скорей всего задержится на несколько дней.       — Разве так легко запросить видео у службы безопасности? — поинтересовался Се Лянь.       Ши Цинсюань на это лишь пожал плечами и вновь грациозно обмахнулся веером.       — Мой брат — владелец этого отеля. Для меня здесь нет ничего запрещённого.       Юноша не хвастался, а просто констатировал факт. Но «брат» прозвучало как-то по особенному, как показалось Се Ляню. Если бы он был чуть внимательнее к самому себе, то понял бы, что точно с таким же восхищением в голосе произносит имя Хуа Чэна в разговорах с другими людьми.       — Тогда, если тебя это не затруднит…       Цинсюань отмахнулся от него веером.       — Конечно, не затруднит. Это такая мелочь.       Ши Цинсюань предложил Се Ляню обменяться телефонными номерами на всякий случай, и мужчина согласился. После этого юноша поспешил сделать звонок службе безопасности, а Се Лянь вернулся обратно в номер, чтобы ждать Хуа Чэна, до прибытия которого оставалось совсем немного.       Разговор с Цинсюанем немного отвлёк Се Ляня, но теперь, оставшись в одиночестве, он ощутил, как все страхи поднимаются из глубин подсознания. Но страшнее всего было причинить боль Сань Лану.       От волнения у Се Ляня вновь заболела голова, но мужчина продолжил сидеть на кровати, зарывшись пальцами в волосы, и готовить речь, представляя перед собой образ Сань Лана.       Буквально через пять минут в дверь постучались, и Се Лянь резко встал. В его глазах потемнело, и он пошатнулся. Сделав глубокий вдох и выдох, Се Лянь сглотнул и пошёл открывать, мысленно настраиваясь на самое худшее.       На пороге, как он и ожидал, стоял Хуа Чэн.