***
Четырнадцатое сентября, 2018 год Полицейский участок Синдзюку 11:25. Шираюки вышла из кабинета капитана Абэ и почувствовала, как ее накрыла слабость. Ноги подкашивались из-за пережитого накануне потрясения — она, в конце концов, упала с крыши пятого этажа, и только каким-то чудом отделалась всего-лишь испугом и ушибами. Хвала небесам, что очевидцы все же вызвали пожарных, которые успели растянуть спасательное полотно и поймать девушку, и скорую, чтобы фельдшер оказал пострадавшим первую помощь. Потом прибыли офицеры первого подразделения, которые забрали Хотару и Рису, поэтому Аканэ вынуждена была вернуться в участок, где ее ждал разъяренный капитан, которому уже доложили о происшествии, чтобы составить рапорт об инциденте. — Первый рабочий день, а ты уже нашла приключения, — его хмурое лицо и строгий голос пугали не меньше, чем полет с крыши, хотя внешне Абэ казался очень добродушным мужчиной. — На первый раз напишешь мне рапорт на десять тысяч слов, но если подобное повторится снова… Подобных жестов доброй воли больше от меня не жди. — Шираюки вздрогнула, когда вновь прокрутила диалог с капитаном в своей голове и его последние слова. Она поспешила отбросить мысли об этом и поплелась в западное крыло, попутно раздумывая над тем, что стоит написать в рапорте. Как вообще можно было оправдать свое безрассудство? «Лейтенант наверняка назовет меня выскочкой, которая просто решила выслужиться», — вздохнув, подумала Шираюки. Не то чтобы это было не так — ей и вправду хотелось, чтобы ее признали и стали уважать, как уважали офицеров в других подразделениях, но истинной причиной, которая заставила ее бежать на выручку другому человеку, даже не раздумывая о других возможных вариантах, крылась в том, что она просто хотела помочь. Защитить человека, который нуждался в защите… Это было ее целью долгие годы, и юное сердце, исполненное справедливости, сподвигло Аканэ на безумный и глупый поступок. Теперь же он не казался Шираюки героическим, как на первых парах. Что было бы, если бы ей не удалось оттолкнуть Хотару и убедить его освободить Рису? Что было бы, если бы внизу пожарные не растянули спасательное полотно? Она слишком резко осознала собственную беспомощность и никчемность. Почему-то пять лет, проведенные в полицейской академии, показались совершенно бесполезными, ведь будь Хотару немного более упрям в своем желании покончить с собой, или если бы спасатели приехали чуть позже… Тогда не помог бы ни один из тех предметов, которые она изучала, ее в любом случае ждал бы не лучший конец. Как минимум — тяготящее чувство вины, которое преследовало Аканэ всю жизнь, если бы она не смогла спасти его и Рису, как максимум — смерть… — А вот и Мисс Справедливость, — Шираюки вздрогнула всем телом, отвлекаясь от своих невеселых мыслей. Она резко обернулась и встретилась взглядом с лейтенантом Вистериа, который, нахмурив брови, смотрел на нее с такой злостью, что стало не по себе. — Мисс… Справедливость? — повторила девушка, чувствуя, как от негодования ускорился ритм сердца. Эта кличка из уст Зена прозвучала так высокомерно и насмешливо, что захотелось влепить ему пощечину, и это заставило Аканэ крепко сжать кулаки, чтобы не сделать еще большую глупость. — Да, теперь я буду называть тебя так за твои выдающиеся достижения. Заходи, — Зен подошел к двери офиса четвертого подразделения и открыл ее перед Шираюки. Она смерила его странным взглядом, но предпочла не спорить со старшим по званию и вошла. Снова великолепная картина беспорядка предстала перед ее взором, и снова окутало облако самых разных запахов, вызывая тошноту в ослабевшем организме. Аканэ прижала руку ко рту и сделала несколько шагов вперед. — Не потрудишься ли объяснить, что это было? — без всякой эмоции спросил Вистериа, твердым шагом направляясь к своему столу. Он сел в кресло и уставился на подчиненную в ожидании, но Шираюки молчала, не зная, что сказать. — Ты оглохла, что ли? — Нет, я… — О, ты все же умеешь слышать и даже говорить, — в притворном удивлении Зен развел руками, качая головой. — Тогда объясняй. Ты первый день в этом подразделении, а уже стала для меня головной болью. Настолько сильно хотела заслужить похвалу? — Вовсе нет, я… — снова начала была Шираюки, и снова она вынуждена была замолчать, когда заговорил Зен. — Ах, тебя не волнуют почести. Все, что тебе нужно — справедливость? — Вистериа буквально выплюнул это слово, и на мгновение девушке показалось, будто сейчас он станет вытирать губы рукавом куртки. Но лейтенант сидел неподвижно, не сводя взгляда с побледневшего лица Шираюки. — Мне жаль, если я доставила Вам проблем, но поступить иначе я тоже не могла, — сказала девушка, собравшись с мыслями. — Мужчина угрожал своей беременной жене и сам намеревался спрыгнуть. Что мне оставалось делать?! — выкрикнула Шираюки, встретившись взглядом с ярко-голубыми глазами лейтенанта. Он немного помолчал и цокнул языком. — Например, передать дело любому другому офицеру, у которого хотя бы есть оружие при себе, — заметил Зен и встал. Он подошел к кофемашине и принялся готовить себе кофе. — Настоятельно советую больше не выкидывать подобной ерунды, если хочешь прожить немного больше, чем двадцать лет. — Мне двадцать один, — едва слышно буркнула Шираюки, отворачиваясь. — Немного больше, чем двадцать один год, — безэмоционально поправил себя Зен, заваривая крепкий кофе. Аканэ в ужасе замерла, гадая над тем, как за шумом кофемашины он услышал ее совсем неразборчивый шепот. — Знакомство у нас с тобой не задалось, но ты можешь исправиться, если перестанешь страдать своей «справедливостью» и будешь делать то, что я говорю. — Я поняла… — сказала Шираюки, подходя ближе. — Можно? — она кивком головы указала на кофемашину, и Зен в очередной раз закатил глаза. Впрочем, он ничего не сказал и просто отошел в сторону, позволяя девушке приготовить себе кофе. Она осмотрелась в поисках чистой чашки, но таковой здесь не оказалось, поэтому Аканэ мысленно сделала пометку притащить из дома свою, пользуясь пластиковым стаканчиком. — Раз уж у меня теперь есть лишняя пара рук, я тебе дам задание, — лейтенант вернулся к столу и поставил свою чашку с кофе рядом с клавиатурой. Он снял куртку и повесил ее на спинку кресла, а затем сел, расслабленно откинувшись назад. — Какое? — поинтересовалась Шираюки, обрадовавшись, что Зен проявляет такое странное для него великодушие и сам идет на контакт. Правда, радость ее была недолгой. — Приберешься тут. У меня все никак не было времени разгрести этот бардак, но как же хорошо, что старик прислал тебя, — хмыкнув, сказал Вистериа. Надежда Шираюки на то, чтобы найти общий язык с лейтенантом, враз разбилась. — Л-ладно… — несчастно сказала девушка, обведя взглядом офис. Выбирать не приходилось — работа есть работа, какой бы она ни была. Горы мусора и бумаг казались непреодолимым препятствием, но отступать Шираюки было некуда. Если это часть пути для того, чтобы получить право защищать других людей… Значит, это препятствие нужно преодолеть. Внезапно ее взгляд остановился на окровавленной рубахе лейтенанта. Аканэ удивленно вздернула бровь. — У Вас было довольно тяжелое утро, да? — Ага, — ответил он, моментально сведя тему на нет. Шираюки маялась от любопытства, но спросить откуда этот кровавый след так и не решилась, поэтому предпочла молча готовить себе кофе. Шум кофемашины, хвала небесам, заглушал напряженную тишину, которая возникла между ней и Зеном. — Йо, — в офис буквально влетел Митсухиде, громко хлопнув дверью. — Зашел к Шинохаре, взял тебе любимые бургеры со свиной котлетой, — он подошел к лейтенанту и с показушной небрежностью опустил на его стол бумажный пакет, пропитанный жиром. — От души, — Зен довольно кивнул и потянулся к еде, но боковым зрением он поймал ошарашенный взгляд Шираюки и застыл. Луэн посмотрел в том же направлении и неловко почесал затылок. — А, новенькая. Извини, не знал, что ты предпочитаешь, поэтому ничего не купил тебе, но если хочешь, у меня есть еще… — Митсухиде замолчал и принялся шарить по карманам, что-то выискивая, — да где же он? О, вот! У меня есть шоколадный батончик! — довольно сказал Луэн и достал из внутреннего кармана нечто, отдаленно напоминавшее батончик. Шоколад явно растаял, этикетка уже потерлась, и Шираюки с уверенностью не сказала бы, как долго сладость находилась в плену куртки Митсухиде. — Боже… Лучше бы ты просто промолчал, — Зен, кажется, испытал испанский стыд — он спрятал лицо в ладонях и стал посмеиваться, отчего затряслись его плечи. — Э-э… Я не голодна, спасибо, — Шираюки подняла руку и улыбнулась, качая головой. Митсухиде, кажется, так и не понял, в чем дело, поэтому просто кивнул и пошел к своему столу, кинув на него другой бумажный пакет. — А Вам, лейтенант, следовало бы задуматься о своем рационе и есть более здоровую пищу, — нахмурившись, сказала Аканэ, когда Зен потянулся к бумажному пакету и достал оттуда пропитанный жиром бургер. — Твою ж, — он чуть не упустил свое сокровище и смерил Шираюки взглядом, полным негодования. — Ты говоришь ну прям как старик, я уж перекреститься готов был, а то мне показалось, что это он зашел сюда. Шираюки фыркнула и пошла к своему рабочему месту. Ей удалось выкроить немного места, чтобы поставить чашку с кофе. — Ну конечно, я же прям одно лицо с ним, — кривляясь, тихо заметила девушка, разгребая завалы бумаги. — Ты бы лучше не язвила, Мисс Справедливость, а делом занялась, — заметил Вистериа, включая компьютер. — Можешь считать это своим боевым крещением, а потом я решу, что с тобой делать. Шираюки смутилась и прокашлялась. — Да, сэр…***
Шестнадцатое июня, 2003 год ??? 9:17. Мальчик болтал ногами, сидя на высоком стуле. Он смотрел в окно, рассматривая прогуливающихся в саду людей, и любовался красивыми цветами. В его руках был маленький медвежонок по имени Микки, который, кажется, смотрел на вид за окном с таким же интересом, как и сам Оби. — Ты сама видела, что с ним происходит. Он ненормальный! Оби повернул голову в сторону двери, за которой десятью минутами ранее скрылась мама. Табличка с номером палаты была пожелтевшая, местами облезшая, а сама деревянная дверь, кажется, немного прогнила. Но мальчика это и не интересовало: он прислушался к громкому голосу папы. — Это твой сын! Не смей говорить так! — раздался крик матери. На несколько мгновений все затихло, и Оби, крепче сжав Микки в руках, встал, подкравшись к двери. Мимо проходили взрослые. Никто не обращал внимание на маленького испуганного мальчика в поношенных джинсовых шортах и майке. Рядом стояли две медсестры, которые, весело хохоча, что-то обсуждали. Они поймали на себе взгляд Оби и на несколько секунд застыли, заметив на его тонких руках фиолетовые синяки, которые не успели сойти после последних нравоучений папы, а потом, смущенно потупившись, поспешили уйти. Оби почувствовал себя виноватым, хотя понимал, что ничего не сделал. Он какое-то время смотрел девушкам вслед, а потом снова прислушался к голосам за дверью, и теперь до него донеслись всхлипы мамы. — Я не желаю слышать твою ложь, тварь. Я сдам этого ублюдка в психушку, а тебя за твою неверность ждет кое-что похуже, — голос папы был тихим, очень тихим, и Оби вынужден был прижаться к двери всем телом, чтобы услышать хотя бы слово. — А надумаешь податься в полицию, я тебя… Обрывок фразы мальчик не услышал. На его плечо легла тяжелая рука, заставляя отпрянуть от двери. Микки выпал из рук Оби и упал под ноги высокому темноволосому мужчине, виски которого уже посеребрились. Он нагнулся, поднял игрушку и подал мальчику, сев перед ним на корточки. — Мама говорила тебе, что подслушивать — плохо? — мужчина был в белом халате, и теперь Оби прочел на его бейджике имя — доктор Хаясава Субару. — Где твои родители? — В палате, — Оби почувствовал себя очень неуютно от той доброты, которая была в медовых глазах Субару. Мужчина вздохнул и поднялся, рассматривая виднеющиеся на теле мальчика синяки. — Мама… Мама навещает папу, а меня она попросила побыть тут, — пояснил он, не понимая, почему Хаясава молчит. — Кимура Ичиро твой отец? — Субару нахмурился так сильно, что его кустистые брови сошлись на переносице, а лицо больше не казалось таким добрым. Оби кивнул, крепче сжимая Микки в своих руках. — Это он сделал с тобой? — поджав губы, спросил Хаясава, когда заметил побои на его теле. Мальчик снова кивнул, съежившись. Сколько бы времени не прошло, как сильно не болело бы тело, раньше никто не спрашивал, откуда у него этот шрам под глазом, или почему его тонкие руки всегда фиолетового оттенка… Люди отворачивались, когда видели Оби, он привык к этому, и теперь, когда доктор Субару проявлял к нему такое внимание, это даже пугало. Хаясава только вздохнул и взъерошил темно-русые, как у него самого, волосы мальчика, словно стараясь отвлечь. — Я непременно разберусь с этим… — Что ты делаешь? — из палаты в то же мгновение вышла мама, не позволив Субару закончить предложение. Мужчина убрал свою руку и сделал шаг назад, глядя на Шизуко, которая тут же прижала к себе сына, будто намереваясь защитить его от доктора. В ответ на это доктор сдержанно улыбнулся и сунул руки в карманы халата. — Не прикасайся к нему. — О, ты предпочла бы, чтобы к нему прикасался Ичиро? — Хаясава не изменился в лице, даже голос его оставался ровным, но Оби ощущал злость, исходящую от этого человека. Шизуко ничего не ответила, и все же Оби почувствовал, как на секунду рука на его плече сжалась сильнее. — Пойдем, милый, — мама повела его за собой прочь от палаты, так и не позволив увидеть отца. Она поправила ремешок сумки на своем плече и ускорила шаг, будто ей казалось, что Хаясава непременно пойдет за ними, но он стоял на месте, все так же держа руки в своих карманах и глядя им вслед. Оби обернулся и помахал ему рукой, в которой держал Микки, и Субару улыбнулся ему. Тогда он еще не знал, что значит эта улыбка.***
Двадцать первое сентября, 2018 год Полицейский участок Синдзюку 8:10. Рабочий день Шираюки уже целую неделю начинался одинаково: долгие сборы после бессонной ночи, проведенной в играх или за чтением книг, поездка на автобусе длиною в двадцать минут и утренний кофе в офисе четвертого подразделения. Не то чтобы ей это не нравилось, но Аканэ осточертела эта уборка, слишком затянувшаяся из-за количества бумаг, которые лейтенант Вистериа очень добродушно поручил рассортировать по годам именно ей, и из-за постоянно появляющейся горы мусора с легкой подачи Митсухиде, который сорил фантиками от конфет и крошками своих булочек. Вот и сегодня, заваривая кофе в своей чашке с изображением кошачьего носика, Шираюки с ужасом смотрела на стол Луэна, который из-за того, что последний свободный стол теперь был занят Аканэ, превратился в скатерть-самобранку со всевозможными булочками, пончиками, бургерами и баночками из-под колы. Вчера у нее был первый выходной, но если бы девушка знала, что после этого ей снова придется убирать этот бардак, она предпочла бы лишний раз приехать в офис, чем вновь полдня подметать крошки. В четвертом подразделении с утра не было никого. Лейтенант считал ниже своего достоинства появляться вовремя, а у Митсухиде был выходной. Третьего офицера девушка еще не видела, и когда спросила об этом Зен сказал, что он задействован в другой миссии. Шираюки чувствовала себя свободнее, когда здесь было пусто, поэтому она включила стоящий в углу телевизор, который ей удалось откопать за завалами коробок с бумагами, чтобы на фоне кто-то говорил, и, поставив чашку с кофе на свой стол, приведенный в человеческий вид, принялась за уборку. Аканэ никогда не считала себя идеальной хозяйкой, и все же она почувствовала себя лучше, когда убрала горы мусора со стола Митсухиде. Она никогда не подходила сюда достаточно близко, и теперь заметила блокнот парня, на обложке которого был нарисован пистолет, и маленький брелок на ящике стола в форме гранаты. Шираюки не удержалась от улыбки, сделав вывод, что Луэн ну очень увлечен оружием. Она уже намеревалась вернуться к работе, когда в голове поселилась навязчивая мысль исследовать стол лейтенанта. Воровато оглядевшись по сторонам, девушка, убедившись в том, что за дверью не раздаются шаги, на цыпочках подкралась к месту Зена и с интересом глянула на монитор его компьютера, который, конечно, был выключен. Шираюки удивилась тому, как чисто и опрятно выглядел его стол. Невзирая на то, что лейтенант часто любил поесть на рабочем месте, здесь не было ни одной крошки или капли соуса. Кроме монитора и клавиатуры на столе стояла его любимая черная чашка с надписью «The whole world — a bunch of idiots», что вырвало из уст Аканэ неконтролируемый смешок. «Весь мир — куча идиотов… Да, это слишком в его духе», — подумала девушка, переведя взгляд на несколько лежащих рядом папок самых разных цветов. Несмотря на то, что Вистериа был не самым приятным собеседником, он, как-никак, был еще и лейтенантом, поэтому работы у него было много, и, что самое странное, относился он к ней ответственно, даже невзирая на то, что напрочь игнорировал распорядок дня участка и появлялся в офисе не раньше десяти утра. Размышляя об этом, красноволосая заметила рядом с монитором опущенную фоторамку. Она уже готова была поднять ее, как дверь в офис открылась, вынуждая Аканэ отпрянуть и спрятать руки за спиной. — Доброе утро, сэр, — Шираюки натянуто улыбнулась, мысленно готовясь к гневной тираде, но Зен ничего не сказал, подойдя к своему столу. Тишина прерывалась голосом ведущего прогноза погоды, и все же долгий, тяжелый взгляд Вистериа заставил девушку содрогнуться. В его голубых глазах она слишком отчетливо видела гнев. — Ты трогала здесь что-нибудь? — наконец, спросил он, отворачиваясь. На секунду Шираюки заметила, как плотнее сжались его губы, когда лейтенант посмотрел на фоторамку, и интерес вспыхнул в ней еще сильнее. — Нет, я просто… — Хорошо, — перебил ее Зен, облегченно выдыхая. Он подошел к телевизору и выключил его. — Э-э… Что-то произошло? Вы сегодня рано, — откашлявшись, спросила девушка, возвращаясь на свое рабочее место. — Новое дело подвернулось. Митсухиде будет занят другой миссией, так что сегодня ты идешь со мной, — сказал Вистериа и отложил пульт на тумбу. Он сложил руки на груди. — Правда? — Шираюки на радостях едва не задела свою чашку с кофе. Немного напитка пролилось на рукав ее формы, и Зен обернулся к ней, презрительно скривившись. — Уже не уверен, что мне нужна такая неуклюжая напарница. — Я вовсе не неуклюжая!.. — Заткнись и послушай меня, — осадил ее Зен. — Цель нашего задания — поехавший мудак по кличке Люцифер. Ну, так его окрестили в сети, когда тот выложил на свою личную страничку фотографии своей «товарной марки», — нахмурившись, объяснил лейтенант. — Сегодня в восемь утра по анонимной наводке в своих квартирах были найдены шесть человек. Все они были расчленены в ванной, а над ними на стене была только одна надпись — «liar», что переводится как «лжец». — Это… Ужасно, — скривившись, сказала девушка. — Ну, да. Давай, собирайся. С легкой руки старика это дело поручили нашему подразделению, так что нужно осмотреть место преступления до того, как там натопчут, чтобы найти зацепки, — Зен пожал плечами, когда поймал встревоженный взгляд Шираюки. Девушка сглотнула вставший в горле ком и заставила себя отвернуться, пройти к своему креслу и взять в руки длинный черный плащ. Она накинула его на плечи и вместе с Вистериа покинула участок. — Садись, — лейтенант достал из кармана джинсов ключи от машины и подошел к черной Mazda 6. Он сел за руль, и Аканэ не оставалось ничего иного, кроме как занять пассажирское сидение рядом с ним.***
Двадцать первое сентября, 2018 год Улица Синдзюку-дори 9:09. В квартире судьи Кисараги Мамото было людно. Офицеры полиции оцепили весь шестнадцатый этаж, поэтому впервые Шираюки довелось пролезать за желтую ленту, прямо как в фильмах. — Криминалисты уже прибыли? — поинтересовался Зен, осматривая квартиру. Все здесь пестрило разнообразием цветов — было видно, что владелец любит восточный лоск и яркость. В длинном коридоре с высокими потолками было много антикварных ваз, а в конце висел большой гобелен с изображением какой-то китайской императрицы, который на вид казался очень старинным и дорогим. — Да, Тогрул-сан уже провела первичную экспертизу, — ответил ему подошедший офицер. Он подал лейтенанту папку с фотографиями улик, досье жертвы и показал рукой влево. — Первая дверь за поворотом. — Ясно, — Зен закрыл папку и пошел вперед. Он обернулся, когда понял, что Шираюки за ним не идет, и нахмурился. — Эй, Мисс Справедливость. Идем, покажу тебе кое-что, — голос мужчины заставил Аканэ встрепенуться, и она, расстегнув свой плащ, последовала за ним. В нос сразу ударил запах затхлости и застоявшейся крови. Шираюки подавилась воздухом и прижала рукав ко рту, стараясь лишний раз не дышать. Зен ухмыльнулся и вошел в санузел, где у ванной стояла молодая темноволосая девушка в черном свитере и светлых джинсах. Ее руки были облаченные в белые перчатки. Она измеряла что-то штангенциркулем, и когда Аканэ подошла ближе, ее желудок тут же скрутило. Пришлось прикусить язык и отвернуться, но вид расчлененного тела все еще стоял у нее перед глазами так отчетливо, что стало только хуже. — А, Зен, — криминалистка убрала штангенциркуль в чемоданчик у своего колена и достала лупу с подсветкой. — Новенькая? — она усмехнулась, переведя взгляд на Шираюки. — Как видишь, — Зен пожал плечами и подошел ближе, загораживая от Аканэ весьма неприятное зрелище. — Что скажешь, Кихал? — Что я в восторге, — Тогрул осмотрела тело с помощью лупы и шумно выдохнула. — Человек, который это сделал, или ювелир, или профессиональный повар. Он даже кости не сломал, а распилил, представь! Лейтенант закатил глаза, предпочитая промолчать. Черный юмор он любил, но только в том случае, если шутить приходилось вне работы. — Какой ты скучный, — Кихал цыкнула и села на край ванны. — Двенадцать частей тела. Срезы чистые, будто резал преступник уже мертвеца, хотя выражение лица бедолаги свидетельствует о сильных болях и агонии, — криминалистка сжала лупу в руке и глянула на судью. — Тут довольно чисто, как для места преступления. Он точно умер уже здесь? — с сомнением спросил Вистериа, осматривая санузел. Ничего, кроме надписи кровью на стене не свидетельствовало о том, что труп расчленяли именно в этой квартире. — Без сомнений, — подтвердила Кихал. — Ванну, пол и даже потолок тщательно вымыли моющими средствами, я уже взяла мазок, — она привстала и ткнула рукой в сторону трупа, — натекло только с бедолаги немного, но, судя по количеству и консистенции крови, было это довольно давно. Ему около двух дней, больше скажу после экспертизы. — Лжец, значит, — Зен нахмурился и устремил свой взор на стену. Большие красные буквы в готическом шрифте казались арт-объектом, но это была кровь, без всяких сомнений. — Эй, Мисс Справедливость, иди сюда. Шираюки успела поблагодарить Бога за то, что он оградил ее от этого зрелища, и, как оказалось, зря. Она подошла по велению лейтенанта и уставилась на труп. Желудок скрутило снова. Голова мужчины была отделена от тела, его безжизненный, застывший в ужасе взгляд был направлен в никуда. Раскрытый в немом крике жесткий рот наводил на мысль о том, что этот бедолага молил о спасении или прощении, но судьба обошлась с ним крайне жестоко. Его руки, отделенные от тела, были раскрыты ладонями вверх, а ровный срез проходил прямо под низом живота, отсекая туловище так, чтобы не было видно внутренних органов. Больше всего пострадали ноги — каждая была разрезана на шесть частей, а лодыжки и вовсе на ровные половины. Это выглядело настолько мерзко, что Шираюки отшатнулась. — Ой-ой, выведи ее отсюда, — Кихал встала и положила лупу в свой черный чемоданчик, который, исходя из количества инструментов, что в нем были, весил явно немало. — Нет. Она должна увидеть, с чем нам придется столкнуться в будущем и понять, подходит ли ей эта работа, — Зен отрицательно качнул головой и схватил Шираюки за локоть, когда увидел, что она оседает. — Ты сказала мне о справедливости, когда хотела пойти со мной. Но справедливость — это не то, о чем можно болтать тогда, когда тебе хочется удовлетворить свое эго. Справедливость, на стражу которой нельзя встать — и не справедливость вовсе, — холодно сказал Вистериа, отпуская ее. За это время девушке удалось придти в себя и даже привыкнуть к этому ужасному, пугающему запаху смерти. — Ну что ты так издеваешься над девушкой, бездушная скотина, — Кихал посмотрела на Шираюки сочувствующим взглядом и весело улыбнулась, будто рядом и не было никакого расчлененного трупа. — Не обращай внимание на этого высокомерного засранца, а еще лучше — вообще его не слушай, — она сняла перчатки и, взяв чемоданчик, подхватила Аканэ под локоть. Тогрул вывела ее из ванной и провела в гостиную, где было много людей. Все они осматривали личные вещи Кисараги, изучали документы на его столе и искали тайники. В гостиной было открыто окно, так что Шираюки сразу почувствовала себя лучше, как только вдохнула проникающий с улицы свежий воздух. — Спасибо, — она, наконец, сглотнула вставший в горле ком, и тошнота немного отступила. — О, всегда пожалуйста, — Кихал отпустила ее и отошла в сторону. К ней подошел помощник, который сказал, что прибыли «чистильщики». — Труп в ванной, руками сильно не лапать, перекладывать осторожно! — прикрикнула Тогрул, оставив чемодан своему помощнику. Они вышли, и Шираюки точно не хотела знать, что будет дальше. Ей стало противно, страшно и неуютно в этом доме… А горький осадок от увиденного подкрепляли слова Зена. «Справедливость, на стражу которой нельзя встать — и не справедливость вовсе», — сказал он так, будто знал, о чем говорит. Возможно, его ненависть к этому слову и стремлениям Шираюки скрывалась за чем-то большим, чем просто за апатией к новой сотруднице… Подумать об этом Аканэ не успела — виновник ее мыслей возник прямо перед ней. Он щелкнул пальцами, привлекая внимание девушки, и она вздрогнула, отчего на ее лице четко проступил испуг. — Я закончил с осмотром и взял отчет той выскочки, так что поехали. Нам надо побывать еще в пяти квартирах, может быть, так я смогу понять, как связаны эти люди, — хмуро сказал Зен, разворачиваясь. Он вышел из дома Кисараги Мамото, и Шираюки, не желая оставаться в этом помещении наедине со своим страхом, кинулась за ним.