***
Двадцать второе сентября, 2018 год Улица Сото-Канда, приют Бритт 15:02. Приют был относительно небольшим, высотою всего в три этажа. Зен незаметно проскользнул мимо Шираюки и Кейты в сторону коридора, который привел его в столовую. Он миновал ее и вышел к кладовым помещениям, где работники как раз проводили инвентаризацию, а оттуда мог бы попасть на улицу через черный ход, но это точно не было тем местом, где можно было почувствовать запах духов. Развернувшись, Вистериа вернулся к лестнице и пошел в другом направлении — там располагались комнаты воспитателей, кухарок и сторожа. Чертыхнувшись, Зен быстрым шагом поднялся на второй этаж. Там он нашел конференц-зал, который находился рядом с кабинетом секретарши Кейты, детские спальни, отведенные для девочек, и большую душевую. Не найдя успеха и здесь, лейтенант поднялся на третий этаж. Его шаги заглушал мягкий ковер, который позволял передвигаться практически незаметно. Проходящие мимо воспитательницы были слишком увлечены работой, чтобы расспрашивать Зена о чем-то, а ему это было на руку. Лейтенант осмотрел актовый зал, спальню мальчиков и игровую комнату, где стоял большой телевизор. Вистериа в очередной раз принюхался к своему запястью и, убрав от лица руку, сделал глубокий вдох. В коридорах и комнатах пахло освежителем воздуха с ароматом горной свежести, уж никак не грейпфрутом или древесиной.Markus Main Theme | Detroit: Become Human OST https://www.youtube.com/watch?v=hArS6IhmRWI
«Он не стал бы прятать зацепку в очевидном месте. Это должно быть помещение, куда заглядывают не часто, где нет сквозняка и… Возможно, темно», — нахмурившись, размышлял Вистериа. Неуверенным шагом он приблизился к лестнице, которая вела вниз, и остановился. Десять минут, которые он требовал у Шираюки, уже истекли, и все же ему казалось, что уйти вот так, не сумев найти зацепку, было бы глупо. Если запросить официальное разрешение на осмотр приюта у капитана, придется ждать сутки, пока начальство все согласует, а этого допустить нельзя — время слишком ценно. Запах имеет свойство исчезать, каким бы интенсивным он не был… «Только если это не небольшое закрытое пространство, где запах оставался бы достаточно долго даже в таком случае», — мелькнула в мыслях Зена догадка. Он заметил одну из уборщиц, которая мыла окна, и подошел к ней. — Прошу прощения, мисс, меня зовут Вистериа Зен, я лейтенант полиции и веду дело о убийце по имени Люцифер, — представился он, доставая из кармана удостоверение. — Вы не могли бы мне помочь? — Конечно, чем могу быть полезна? — женщина слезла с небольшой лесенки и положила на нее мокрую тряпку, которой протирала стекло. — Вы не подскажете, где здесь хранят всякий ненужный хлам? — лейтенант вернул удостоверение в карман и внимательно посмотрел на горничную. Женщина призадумалась. — Не совсем понимаю, зачем Вам это, но мы стараемся не хранить лишних вещей. У нас всегда чисто и… — Простите, я неправильно выразился, — Зен перебил ее, — возможно, это помещение, где дети бывают редко… — О, тогда Вам нужна библиотека, — лицо женщины тут же просветлело. — Там сейчас идет подготовка к ремонту, мыши испортили проводку, так что дверь заперта на ключ и никто туда не заходил последние несколько недель. — И как мне туда попасть? — поинтересовался Вистериа, вздернув бровь. — У меня есть ключи, я могу Вас провести, — горничная достала из кармана своей формы связку ключей и пошла прямо по коридору. Зен последовал за ней и вскоре они оказались у большой массивной двери, мимо которой лейтенанту довелось проходить дважды. Теперь он понимал, почему на ней висит замок. Женщина воспользовалась длинным продолговатым ключом и открыла перед Вистериа дверь. В нос сразу ударил запах пыли и старых книг. — Я могу осмотреться? — спросил Зен, доставая небольшой фонарик. — Конечно, — сказала женщина и отошла в сторону. — Я вернусь к работе, если Вы не против, — Вистериа благодарно кивнул ей и, включив фонарь, пошел вперед. Стеллажи выглядели обшарпанными, время нещадно обошлось с древесиной. Пол под ногами Зена скрипел, этот звук раздражал, но Вистериа сейчас был озабочен другим. В нос бил только запах пыли — не было ни освежителя воздуха, ни парфюма из коллекции Ив Сен Лоран. Мужчина остановился в центре библиотеки, где в два ряда стояли лакированные парты. Должно быть, раньше здесь занимались дети. Он осмотрел книги, стоящие на ближайших стеллажах, но не заметил чего-нибудь действительно стоящего. Круто развернувшись на пятках, Зен подошел к ряду окон, которые почему-то были заколочены. Он зажал фонарик между зубов, надел белые перчатки, комплект которых всегда носил в кармане джинсов, и провел руками по подгнившей древесине. — Ничего, — пробормотал Вистериа, взяв фонарик в руку. Он злился на собственную невнимательность, потому что понимал — что-то в этом месте не так. Но этот чертов запах пыли сбивал с толку, а скрипящие под ногами половицы раздражали. В очередной раз принюхавшись к своему запястью, Зен пошел в самый дальний угол помещения, где был стол библиотекаря. Он склонился над ним и просмотрел формуляры детей, последний отчет, который там оставили, канцелярские принадлежности, но ничего из этого не могло привести лейтенанта к новой зацепке. — Черт, — хрипло сказал Вистериа, закашлявшись. Складывалось такое впечатление, будто эту библиотеку закрыли на ремонт пару столетий назад, а не недель. Прикрыв нос рукавом куртки, он подошел к стене и прошелся вдоль нее. Обои местами отклеились, но никаких тайников или нарисованных символов Зен не увидел. Злость от бессилия накатила с такой силой, что не удержавшись, лейтенант пнул деревянный ящик, прислоненный к стене. Он упал, и тогда мужчина заметил несколько досок, которые закрывали дыру в стене. Они слишком сильно выбивались из общей картины. Вистериа сел на корточки и положил фонарик на пол. Здесь запах пыли не был таким сильным, потому что его перебивал аромат грейпфрута и древесины. Зен провел рукой по верхней доске и обнаружил небольшую выемку, чтобы зацепиться за нее. Эти доски были прибиты скорее для виду, ведь стоило лейтенанту приложить немного усилий — и они с треском оторвались. Откинув их в сторону, мужчина протянул руку в образовавшуюся дыру и обнаружил там… Открытый флакон духов из коллекции Ив Сен Лоран. Он был перевязан бордовой лентой, а под ним стояла небольшая деревянная шкатулка. — Нечто, найденное по запаху… — Зен аккуратно взял в руки шкатулку и осмотрел ее со всех сторон. Она была простой, массового производства и, скорее всего, далеко не новой, о чем свидетельствовали царапины на уголках. Лейтенант приоткрыл ее, и от удивления его брови тут же взметнулись вверх. На бархатной подкладке лежали отрубленные человеческие пальцы, которые украшал пышный черный бант. Запах разложения и металлические нотки крови ударили в нос с такой силой, что желудок Зена тут же свело, и он вынужден был захлопнуть эту шкатулку и отодвинуть ее подальше, но вид слегка почерневших от времени пальцев, сморщенных под действием температуры, все еще слишком отчетливо стоял перед внутренним взором.***
Двадцать второе сентября, 2018 год Улица Сото-Канда, приют Бритт 15:02. Шираюки обернулась назад и увидела, как лейтенант принюхивается к своему запястью. Она сделала глубокий вдох и, собравшись с мыслями, уверенным шагом подошла к Кейте. Мужчина все еще говорил по телефону, наблюдая за детьми, которые играли на площадке, но вскоре закончил диалог и положил телефон в карман. — Прошу прощения, что мне пришлось покинуть вас. Сейчас многие инвесторы взволнованы, мой телефон просто не утихает, — Сакурама неловко рассмеялся и перевел взгляд на Шираюки. — Вы уже закончили допрос? — Это не был допрос, мы просто… Поговорили, — Аканэ смущенно улыбнулась. — А где лейтенант? Он все еще с Джуном? — спросил Кейта, оборачиваясь назад. Шираюки посмотрела в том же направлении, но Зена на лестнице уже не было. — Он… Э-э… Почувствовал недомогание, так что отлучился ненадолго в уборную. Наш ритм жизни не позволяет питаться нормально, понимаете, — Аканэ изо всех сил старалась нацепить на лицо маску сочувствия, но вот ложь, которая сходила с ее губ, вызывала неконтролируемое желание расхохотаться. — О-о… — неловко протянул Кейта и почесал бровь. — Что же, надеюсь, с ним все будет хорошо. — Конечно, не стоит беспокоиться. Знаете, Сакурама-сан, я хотела бы поговорить с Вами о другом, — Шираюки ненадолго замялась, подбирая тему для разговора. — Я к Вашим услугам, мисс. Вернемся в мой кабинет? — предложил Кейта. — Я бы предпочла немного размять ноги, если Вы не против. У вас здесь замечательный сад, — вежливо сказала девушка, и Сакурама кивнул. — Не так давно к нам привезли европейские георгины, они просто прекрасны в это время года. Позволите? — Кейта с улыбкой предложил Шираюки локоть, и она взяла мужчину под руку. Директор повел ее к саду по вымощенной камнем тропинке. — О чем Вы хотели поговорить? — Это касается Джуна, Сакурама-сан, — девушка перевела взгляд на бледно-фиолетовые георгины, за которыми виднелись насыщенно-оранжевые астры. — Я могу быть несколько некомпетентна в этом вопросе, но мне кажется, ему нужна помощь специалиста. — Что он рассказал Вам? — тепла в голосе Кейты заметно поубавилось. — Мы говорили о его сестре, — Шираюки перевела взгляд на лицо директора приюта и слегка нахмурилась. — Джун ребенок, ему тяжело справиться с этой потерей в одиночку, когда никто из взрослых не оказывает должной поддержки. — Полагаете, ему нужна консультация психолога? — поинтересовался Кейта, и вновь его лицо украсила грустная улыбка. — Да, — Шираюки кивнула и глубже вдохнула сладковатый цветочный аромат. Сад, по которому вел ее Сакурама, был действительно красив. — И, если это возможно, я бы хотела увидеть Джуна снова. — Знаете, люди не часто понимают, насколько они эгоистичны. Я был так занят своими проблемами, подбором персонала и даже этими цветами… Что совсем позабыл о детях, — расстроенно сказал Кейта. — Вы, конечно, правы. Помощь психолога может понадобиться не только Джуну, но и другим сиротам. Я был слишком ослеплен собственными заботами, чтобы увидеть такое простое решение проблемы. — Вы не виноваты в этом. На Ваших плечах сейчас лежит большая ответственность, — Шираюки мягко улыбнулась и остановилась у аккуратной клумбы с желтыми гладиолусами. — Спасибо за такие добрые слова. И за Ваше мнение, конечно, тоже, — Кейта отстранился и сорвал один из цветков. Он протянул его Аканэ. — Я позвоню знакомому специалисту, думаю, мне он не откажет в небольшой услуге. А касательно Вашей просьбы… Полагаю, Джун будет рад видеть Вас. — Сакурама-сан… — Шираюки взяла цветок в руки и принюхалась. Сладковатый аромат щекотал ноздри. — Спасибо. Подул прохладный сентябрьский ветер, взметнув красные волосы Аканэ вверх. Она заправила несколько прядей за ухо и улыбнулась, но улыбка померкла так же быстро, как и появилась, когда девушка услышала шаги. — Вот ты где. Я всюду вас искал, — к ним подошел Зен, который успел застегнуть куртку и, кажется, был готов покинуть приют. — Нам пора. Шираюки прищурилась, и ей показалось, будто она видит под кожанкой лейтенанта странную выпуклость, поэтому красноволосая предпочла не топтаться на одном месте долго и кивнула. — Вы чувствуете себя лучше, сэр? — вежливо поинтересовался Кейта, и на лице Зена проступило искреннее удивление, которое он умело скрыл за кашлем. — Да, все в порядке. — Спасибо, что уделили нам время, Сакурама-сан. Я постараюсь приехать на следующей неделе, — сказала Шираюки, отвлекая внимание директора на себя. — Двери нашего приюта всегда открыты для вас, мисс, — Кейта улыбнулся и поклонился. — Лейтенант. Сакурама оставил их одних, и Зен в спешке зашагал к своему автомобилю. Шираюки пришлось бежать, чтобы нагнать его. — Вы будто от смерти бежите. Что случилось? — спросила Аканэ, глядя на взволнованное лицо мужчины. — Может, и бегу. То, что ты увидишь, тебе точно не понравится, — Зен скривился и расстегнул куртку. Он все это время придерживал деревянную шкатулку. — Надо упаковать это в пакет. — О, сейчас, — Шираюки положила цветок на капот машины и принялась рыскать по карманам своего плаща. Она достала большой полиэтиленовый пакет на застежке. Аканэ была рада, что всегда носит с собой материал для сбора улик — ампулы, небольшой скальпель, набор упаковок и белые перчатки. — Ну ты прям кладезь всего, — Зен поднял левую руку, которая все еще была облачена в перчатку, и осторожно опустил шкатулку в пакет. Шираюки усмехнулась, закрывая застежку. — Что внутри шкатулки? — спросила она, рассматривая новую улику. — Действительно нечто, — Вистериа скривился и сел за руль. Девушка прихватила свой цветок и забралась в автомобиль. Она положила улику на свои колени, придерживая ее. — Отрубленные человеческие пальцы с бантиком. — Вы шутите? — ошарашенно спросила Аканэ. Зен шумно выдохнул. — А похоже? — Нет, но… Господи, какой ужас, — Шираюки скривилась, отмахиваясь от настырного желания выбросить эту шкатулку куда-нибудь подальше. Зен завел автомобиль и покинул парковку при приюте, взяв курс на участок. — Наведаемся к Кихал, пробьем отпечатки по базе, — пояснил Вистериа, быстрым взглядом окинув свою подчиненную. — Мне не нравится, когда со мной играют в кошки-мышки. Очень не нравится…***
Второе марта, 2004 год Психиатрическая лечебница «Каптигай» 08:00. В комнате было чисто, светло и пахло формалином. Здесь не было ничего, кроме кровати, унитаза и умывальника, до которого ему едва удавалось дотянуться. Белые стены сомкнулись над ним высоким рядом. Они были мягкими, намного мягче, чем матрац, на котором ему приходилось спать. На единственном большом окне была железная решетка, прутья которой выкрасили в такой же слепяще-белый цвет. Оби уже давно пришел в себя, и все же ему не хотелось открывать глаза и снова смотреть этот однообразный вид. Белые стены, потолок, пол… Даже его одежда была белой. — Тук-тук, — железная дверь в палату открылась, но Оби не хотелось оборачиваться чтобы понять, кто к нему пришел. Он все еще надеялся на то, что за ним вернется мама, а голос, который в нему обращался, принадлежал мужчине. — Доброе утро, Оби. Мальчик не повернулся и не открыл глаза. Зачем? Ему хотелось просто провалиться в беспамятство, где он мог бы спокойно мечтать о том, как снова обнимет маму, или о том, как папа поцелует его в лоб. Плыть по течению своих несбыточных мечт и захлебываться отчаянием — вот и все, что он мог. — Тц-тц-тц, это очень невежливо, Оби, — мужчина подошел к нему и погладил по волосам — ласково, почти как Субару. Призрачная надежда заставила мальчика открыть глаза, но перед ним было совершенно чужое лицо. У мужчины были чуть раскосые серо-голубые глаза, густые черные брови и нос с небольшой горбинкой. Его тонкие губы сложились в успокаивающую улыбку, отчего появились ямочки на щеках. Несколько иссиня-черных прядей волос, зачесанных назад, упали на его покатый лоб, когда он склонился над постелью своего нового пациента. — Ну же, пожелай мне доброго утра, — доктор (а это точно был доктор, потому что на его белом халате Оби увидел бейдж) ласково потрепал мальчика по щеке и сел на край его кровати. — Не хочу, — все сознание ребенка кричало о надвигающей опасности, и Оби, прислушавшись к своим чувствам, отстранился, забиваясь в угол кровати. Сквозь тонкую рубашку он почувствовал мягкую стену. — Где мама? Я хочу домой! — Мама пока не придет, малыш. Теперь у тебя остался только я — доктор Кагуя Сейджи, — мужчина поднял руку и осторожно, почти невесомо провел ладонью по шее мальчика, опускаясь к животу, а затем — к бедрам. — Она очень переживала за тебя и твое здоровье. — Я… Болен? — в ужасе переспросил мальчик. Он чувствовал непреодолимое желание взять Микки и крепко обнять его, но любимого медвежонка рядом не было. — Да, мой дорогой, и поэтому мама привезла тебя сюда. Она сказала, что у тебя галлюцинации и помутнение рассудка, — Кагуя говорил тихим, восторженным голосом, от которого по телу Оби бежали неприятные мурашки. — Но не волнуйся, я буду с тобой. — мужчина склонился и сделал глубокий вдох, почти в эйфории закатив глаза. — Я всегда буду с тобой… — Но я не хочу быть здесь. Я хочу домой, к папе! — дрожащим голосом потребовал Оби. — Я отпущу тебя домой сразу, как только ты пройдешь курс терапии. Ты выздоровеешь, мама заберет тебя и вы вернетесь домой, к папе, — Кагуя отодвинулся и улыбнулся. — Папа… Папа не умер? — с надеждой спросил мальчик, и Кагуя тут же покачал головой. — Нет, конечно же нет. Он и твоя мама приходили ко мне сегодня утром, даже оставили для тебя небольшой подарок, — мужчина достал из кармана блокнот и ручку, протягивая их Оби. Мальчик улыбнулся. — Сегодня ночью будет первый сеанс терапии, а пока тебе следует поспать. Давай, я сделаю тебе укольчик, — Кагуя подозвал жестом своего помощника и взял у него шприц. Он сделал укол в плечо мальчика и погладил его по голове. — Отдыхай. — Л-ладно… — Оби несколько раз кивнул и, положив подарок рядом с собой, свернулся калачиком. Кагуя вышел. Стало тихо. Может, если он болен, то весь этот ночной кошмар — правда галлюцинация? Мама ведь не могла добровольно привезти его в такое место?.. «Боженька, пожалуйста, я хочу выздороветь. Я хочу вернуться домой, к маме и папе. Чтобы мы снова ужинали за одним столом, смеялись и веселились. Пожалуйста…» Оби не заметил, как уснул. Когда он проснулся, за окном уже было темно. В палате не было света, и мальчик не видел ничего дальше собственной руки. Сглотнув вставший в горле ком, он крепко прижал к груди подарок мамы и папы — блокнотик и ручку. Какое-то время он сидел так, прислонившись к стене, и убеждал себя в том, что видение в доме — просто галлюцинация. Он ведь болен. Он болен. Болен. Болен. Болен… Болен? Разве он болен?.. — Тук-тук, — тяжелая железная дверь открылась с характерным скрипом. С коридора в палату проник слабый свет. — Оби, ты готов к терапии? — Кагуя протянул руку, и мальчик, отложив в сторону подарок, встал с кровати. Он подошел к доктору и взял его за руку. — Пожалуйста, вылечите меня, — попросил Оби, и Кагуя кивнул, широко улыбаясь. — Конечно. Пойдем… — мужчина велел своему помощнику по имени Тадао закрыть дверь и пошел прямо по коридору. Они поднялась на следующий этаж, миновали еще несколько поворотов и очутились перед большой дверью в кабинет доктора. — Проследи, чтобы никто не шастал рядом. Тадао молча кивнул и закрыл за ними дверь. Оби сделал шаг вперед и осмотрелся: здесь было очень просторно, стоял большой массивный стол, удобный диван и пара кресел. Стены были не белыми, а с узором; на полу лежал большой ковер с росписью кленовых листьев. Когда мальчик шел, складывалось такое впечатление, будто он шагает по настоящей листве, и это вызвало на его лице улыбку. Кагуя включил настольную лампу и снял свой халат. — Сними с себя рубашку, — потребовал мужчина властным тоном, и Оби застыл. Этот тембр голоса напоминал ему Ичиро. А правда ли то был ночной кошмар, простая галлюцинация?.. — Сними. С себя. Рубашку, — Кагуя подошел к мальчику вплотную и сжал его лицо одной ладонью. — Тц. Улыбка исчезла с лица Сейджи и он сам стянул с Оби одежду, раздев догола. Тело мальчика покрылось гусиной кожей, когда он почувствовал, как здесь холодно. — Что Вы делаете? — дрожащим голосом спросил Оби. Кагуя рассмеялся и одним сильным рывком поднял мальчика, уложив на стол. — Что… Зачем Вы… — Молчи, — мужчина прижал большой палец к губам Оби. Он отстранился и сжал обе руки мальчика одной ладонью, ухмыляясь. — Я ведь говорил тебе, что мы проведем терапию. — Но… Н-но… — от холода стали стучать зубы, Оби не мог закончить предложение. А потом он почувствовал такую боль, что все слова резко стали ненужными. Свободная рука Кагуи сместилась к анусу мальчика и он без предупреждения вставил в него два пальца. Оби под ним метался и кричал во все горло, но Сейджи это только забавляло. — Чш-ш-ш, — Кагуя отпустил руки мальчика и немного придушил его, параллельно избавляясь от своих штанов и боксеров. — Если ты не будешь кричать, будет не больно. — Нет! Нет, пустите меня! — закричал Оби, вцепившись обеими руками в ладонь доктора. Он пытался оттолкнуть Сейджи ногами, брыкался, словно непокорный теленок, но ему нечего было противопоставить взрослому мужчине. Боль, которую он почувствовал, была просто невыносимой. Его ноги, его анус, его шея — все будто горело в адском огне, и Оби закричал с такой силой, что голос сорвался на хрип. Кагуя убрал руки и дал мальчику сильную пощечину. — Я говорил тебе не кричать, но ты же такой непокорный. Я научу тебя послушанию, — Сейджи принялся двигаться внутри прямой кишки мальчика, игнорируя его слезы и почти затихший крик. — Выньте из меня эту штуку! Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! — слезы обжигали щеки, боль раздирала все внутренности на части, и не было ни шанса спастись от этого. Кагуя расхохотался, вколачивая тело мальчика в свой стол с еще большим остервенением. — Чш-ш-ш… — почти в экстазе прохрипел мужчина. Он чувствовал, что уже на пике, но удовольствие было слишком велико, чтобы прекратить двигаться. Кагуя замедлил темп и, склонившись к уху Оби, тихо сказал: — ты же хочешь выздороветь? Тогда терпи. Терпеть? Он должен терпеть эту боль?.. Конечно, должен. Он ведь болен.