127 вырванных страниц

Рейх был порядком помят, но улыбка сияла наравне с вечерним солнцем, если не ярче. Одной рукой он прижимал немного сползающий венок к голове, а другой держал большой — огромный просто! — букет, который они вместе собрали. Это мгновение как каритнка отпечаталась в сознании. Вот — Рейх, и его улыбка, вот — цветы, поле, и лес за ними. И счастье в перемешку с любовью в каждом вгляде и жесте. Как давно это было? Сколько лет одиночеству, и этому потершемуся образу в памяти? Союз не знает, и считать за одного и Рейха, и того монстра, в которого он превратился, СССР просто не готов. Не мог мальчик со счастливой улыбкой стать монстром, не мог убивать без разбора и сжигать миллионы, не мог! Союз мотает головой из стороны, и образ отходит к краю сознания, маячит легко и ненавязчиво, но не исчезает совсем. Союз прижимает руку к груди, туда, где должно быть сердца, и слышит сильный равномерный стук. А казалось, умрет без него. Ложь. Союз до сих пор жив.