Сомнамбула

      Чонгуку всего 15, а его мир просто разрушился. Такими огромными кусками откололся и разбился. Его мир рухнул, как только он узнал новость о том, что Тэхена усыновляют. В таком возрасте это большая редкость, когда забирают, и для кого-то это единственное счастье и мечта, но только не для него. Кажется, что та ненависть ко всему этому проклятому миру вспыхнула по новой, и теперь она отбирает у него последнее, чем он так дорожит. Но Тэхен не слушает эти триады возмущений, он только отчаянно и жадно целует, почти перебираясь на чужие колени. Чонгук и не против, сам крепче прижимает хрупкое тело ближе, также отчаянно отвечая, вкладывая всю боль в их второй в жизни поцелуй. В секретном месте можно пробыть до ужина, а там начнут искать, но у Чонгука уже план побега в голове и стойкое «не отдам». — Давай убежим отсюда? — Чонгук отрывисто глотает воздух и снова припадает к губам. — Мы не можем. — Что? — парень возмущённо хмурит брови, не давая себя целовать. — Нам некуда идти, — но Тэхен все равно жмется, проводя губами по волосам и целуя висок. — Значит, ты предлагаешь просто принять все, как есть? — Чонгук злится, и хочет оттолкнуть парня, но сил отчего-то нет. — Прости.       Тэхен утыкается в шею, лишь бы не показывать свою слабость, застилающую солёной пеленой глаза, сжимая до болезненного хруста, но Чонгук упрямо стоит на своем, получая отрицательные ответы. — Да чего ты боишься?! — он не на шутку разозлился, с силой отстраняясь, от чего тело прошибло холодом. — Разве тебе не хочется быть свободным? Сколько можно тут находится! — Там совершенно другой мир, о котором мы ничего не знаем, — Тэхен снова потянулся к нему, но получил отказ и лишь сердитый взгляд карих глаз. Чонгук обижен на него. — Ты не понимаешь, что мы больше не увидимся. — Не говори так, как только мы станем взрослее я обязательно…. — Врешь! — Чонгук перебил парня, не давай даже закончить мысль. — Так и скажи, что я надоел тебе. Ведь кто захочет общаться с ненормальным. — Нет же!       Тэхен попытался взять чужие руки в ладони, но Чонгук отталкивал, распыляясь еще больше. Их спор перерос в конфликт и разносился криками на сотни метров, но никто не обращал внимания. Чонгук, переполненный яростью, выбрал гордость вместо понимания, разворачиваясь и стремительно уходя, стараясь не оборачиваться и не видеть заплаканного лица Тэхена.       Сжимая сильнее кулаки, он шел на поводу у своей злости, проклиная этот мир еще больше, заворачивая за здание к детской площадке. Сейчас было время обеда и все турники и качели так вовремя пустовали. Чонгук с силой ударил по турникету, обдирая кожу на костяшках, совершенно не чувствуя физической боли и не замечая, как краски вокруг темнеют.       Вдох. — Что… — Чонгук моргнул и оказался среди кромешной тьмы. — Этого не может быть. Я же не сплю.       Паника стала разрастаться до гигантских размеров, давя собой парня, которому жизненно необходим был сейчас кислород. — Тише, — и снова чужие холодные руки, появившиеся из тьмы, окутали его, гладя по волосам. — Тебе не стоит так бояться. Мне не нужен твой спящий разум, чтобы встретиться с тобой.       Чонгук оцепенел, боясь даже шелохнуться, позволяя рукам вольность. Истошный крик пытался вырваться наружу, но так и застрял в горле, да и тьма бы его поглотила без остатка. За столько времени, он немного привык к подобному, но страх все равно держал верх над ним, заставляя каждую клеточку трепетать и сворачивать тошнотворные узлы в животе. — Кто я? — опередил его незнакомец, срывая этот вопрос с губ Чонгука. — Ты можешь звать меня Хосок, но я это ты, не забывай об этом.       Чонгук сглотнул, пытаясь собраться с силами, уверяя себя, что все хорошо. В памяти сразу всплыл образ русоволосого мальчишки и его светлой улыбки, отчего сразу же стало теплее и холодные руки моментально исчезли. Хосок вырос прямо перед лицом, приближаясь почти вплотную, и легонько улыбнулся, будто раздраженно, но пытался скрыть это. Его пальцы очертили скулу Чонгука и прошлись по губам, задерживаясь на подбородке и, наконец находя нужное, сжались на шее. — Не смей думать о нем, когда мы вместе, — прошипел он, сжимая сильнее, отчего на шее парня выступили венки, и лицо налилось краской из-за отсутствия кислорода. — Отпусти, — Чонгук пытался подхватить пальцами захват, но только карябал короткими ногтями по мягкой холодной поверхности. Хосок точно был ощутимый, не плод его фантазии, и это пугало до дикого ужаса. — Так лучше, — хватка на шее ослабла, как только он почувствовал, что разум Чонгука снова в его власти. Хосок приблизился ближе, переключаясь на волосы, где пальцами отделяя прядки, проводя по всей длине. — Не надо меня злить, — ему нравилось наблюдать, как Чонгук постепенно расслабляется в его руках и больше не пытается убежать. — Этот мальчишка все равно предал тебя, так зачем же так цепляться за него. Он тебе не нужен, Чонгуки. У тебя есть я. — Прекрати, — Чонгук чувствовал, как тело постепенно предает его и расслабляется, как затуманивается разум и стираются воспоминания. — Прекрати!       Он дергается назад, ударяя по рукам, и резко осекается, когда на лице Хосока скользит тень гнева. Это пугало, но страшнее было то, что его тело уже во власти этого незнакомца и он совершенно не знал, что все это и как с этим бороться. Сделав шага назад и еще один, Чонгук ринулся бежать, неважно куда, лишь бы не видеть его, но тьма вокруг сгущалась, а его голос был повсюду. — Тебе не сбежать от меня, Чонгук, — насмешливые нотки отдавалась эхом в ушах, вгрызаясь в память навсегда. — Сегодня я отпущу тебя, но ты все равно мой.       Выдох.       Чонгук падает на колени, жадно глотая воздух, и только от привычных красок вокруг становится немного легче. Все тот же двор с игровой площадкой, все тот же детский дом, откуда слышны голоса других ребят. Но слова Хосока никак не выходили из головы, будто их выжгли раскалённым металлом в сознании, и это приносило боль. Верить в подобное полное безумство, и, похоже, Чонгук безумен, раз верит.       Небо над головой сгустило серые краски и закрапало, оставляя мелкие капельки на земле и лице Чонгука. Двигаться не хотелось, и он остался под дождем, который с каждой минутой увеличивался сильнее, заставляя парня промокнуть до нитки. Внутри как будто вырвали очень важный кусок и заменили его другим, более холодным и острым. А может Хосок прав? Его предали, не поддержали, обманули. Его не приняли таким, какой он есть, оттолкнули и бросили. Чонгук встал с колен, вытирая влагу с лица грязным рукавом, решив, что дальше он сам по себе. Он ступил на одинокий путь ненависти, чувствуя, как холодные руки обнимают его, отпуская Тэхена навсегда.