Гордость и предупреждение

После первого "перевязника" Уолтер, воспользовавшись отсутствием других пациентов, сел за очередное письмо в очередное административное ведомство. Он стабильно куда-нибудь писал, ему стабильно присылали отписки, но он не сдавался и из принципа слал новые обращения. Давно пользовался шаблонами, меняя лишь мелкие детали; понимал, что на данном этапе надо брать упрямством и количеством запросов, а не литературным разнообразием.   Сейчас он опять пытался доказать безликому для него чиновнику острую необходимость ввести ставку (а лучше две, ну, хоть полторы!) медсестры, которая бы существенно облегчила и сделала гораздо продуктивнее труд врача. В городе есть женщины, готовые взяться за эту работу, некоторые уже сейчас вызвались добровольно помогать, но из-за отсутствия какого-либо материального стимула им часто приходится предпочитать волонтёрской деятельности другие насущные хлопоты. Уолтер как раз приступил к детальному описанию проблем, которые могла бы решить постоянная медсестра, когда в кабинет зашла Китти.   Она уже выглядела лучше, чем вчера. Возможность нормально выспаться и прилично поесть (и всё это при отсутствии морской качки) - великое дело.   - Ты занят? - спросила она, будто не определившись с тоном, то ли виновато, то ли осторожно.   - Смотря сколько времени тебе нужно.   - Это зависит от тебя. Я только хотела спросить... - Она облизнула губы и положила обе ладони на дверной косяк, встав вполоборота, словно готовясь в любой момент уйти; однако продолжала пристально смотреть на Уолтера. Уолтер еле удержался, чтоб не приосаниться и не поправить ворот рубашки. - Что мы будем делать?   Он понимал, о чём она, но не знал, что ответить. Потому сказал всё как есть:   - Я понимаю, о чём ты, но не знаю, что ответить. Пока главное, что ты и ребёнок в безопасности, в более или менее достойных условиях. - Он ухмыльнулся. - Хотя, сразу предупреждаю: не стоит обольщаться насчёт моего положения здесь. Многие чернокожие мне не очень доверяют, но гораздо больше белых, которые считают меня человеком второго сорта. В Шанхае я был неимоверно популярен, если сравнивать тамошнее отношение ко мне со здешним. - Он говорил без эмоций, лишь обрисовывал ситуацию. - Это информационное отступление, для полноты картины. Возвращаясь к твоему вопросу. - Уолтер покачал головой и вздохнул. В этом не было ничего наигранного. - Я не знаю, честно. Пусть ребёнок родится, а дальше будет видно. - Он усмехнулся. - В буквальном смысле - посмотрим, на кого он будет похож. Но в любом случае тебе не стоит бояться или беспокоиться. Если я пойму, что ребёнок мой, всё равно не стану снова лезть с предложением руки и сердца, не буду пытаться восстанавливать нашу семью. Если пойму, что ребёнок от Чарли - не выгоню вас на улицу без предварительного предупреждения.   "Ключевые слова - "без предварительного предупреждения", - кисло подумала Китти. Она поколебалась, прежде чем задать следующий вопрос, голос сам собой понизился:   - Ты совершенно меня презираешь?   Уолтер, вернувшийся было к сочинительству, оторвался от письма, остро глянул на неё и очень быстро ответил:   - Нет. Я презираю себя.   - Почему? - ещё быстрее спросила она.   - Потому что позволил себе в тебя влюбиться. Потому что любил тебя настолько, что радовался роли пускай нежеланного, но всё-таки мужа, хотя знал, что я для тебя – просто аксессуар в придачу к обручальному кольцу. – Он не дал ей возможности машинально возразить, то есть соврать. – Настолько, что готов был рискнуть своей жизнью из-за ревности и боли, - теперь признаться в этом было удивительно нетрудно, – и, возможно, чуть не стал убийцей. Настолько, что бросил работу, которая мне, между прочим, нравилась, чтобы уехать и не сойти с ума. – Уолтер не обвинял, а методично перечислял факты, которые оставил в прошлом, откуда ни за какие сокровища не перетащит их в настоящее или будущее. Китти оставалось только кое-как кивнуть и уйти.