Гордость и предупреждение

Поначалу Китти предполагала, что Уолтер, возможно, ненавидит её, просто не подаёт вида. Но быстро стало ясно: самое сильное чувство, которое она ему сейчас внушает, это жалость. Лучше б ненавидел. Он вел себя с нею вежливо, будто с дальней знакомой. Правда, регулярно осведомлялся, как она себя чувствует и хорошо ли ест; это была забота не о ней, а о ребёнке. Умом, заметно похолодевшим и обострившимся за месяцы нищенского существования, Китти понимала, что идеальным выходом для неё стало бы полноценное возвращение к Уолтеру. Ей не хотелось, но оставаться в подвешенном бесправном положении с неопределённым будущим не хотелось её сильнее. Она стала понемногу приучать себя к мысли, что через какое-то время надо очаровать Уолтера снова. Получилось один раз, получится и второй, особенно если ребёнок будет на него похож — тогда Уолтер рано или поздно растает. Сходство малыша с Чарли значительно осложнит дело, однако и тогда шанс останется. Китти раздумывала об этом и уговаривала себя смириться с фактом, что ей нужен Уолтер. Прямо как перед их свадьбой и первое время после. Но её планы обрушились прежде, чем она успела их толком составить. Китти подолгу сидела у себя в комнате, но не могла находиться нам круглосуточно. Пешие прогулки по городку её не привлекали, в то время беременность считалась чем-то, что не следует лишний раз демонстрировать посторонним. Да и что интересного она могла бы увидеть в Эмералд-Филд? Потому гулять Китти предпочитала подле дома, по саду и двору. Дворовый сарай был ей абсолютно неинтересен до одного вечера, достаточно позднего. Китти заметила слабый свет, сочащийся через щели. Ей стало любопытно, в отсутствие хоть каких-нибудь других развлечений. Не ожидая обнаружить ничего занятного, она всё-таки подошла и прислушалась. Сперва ей подумалось, что кто-то двигает мебель. Но ни грохота, ни скрипа не было, было только... пыхтение, что ли. Тут у Китти возникли другие ассоциации, которые она, конечно же, сочла ерундовыми, однако обогнула угол сарая, приблизилась к окну и осторожно заглянула внутрь. Внутри горела керосиновая лампа, порождая множество теней, поскольку сарай изобиловал всяческим хламом. Освещение получалось причудливо осколочным, словно свет и тень разбили на кусочки и перемешали. Но этого с лихвой хватило, чтобы рассмотреть мужчину и женщину подле единственной ничем не заставленной стены. А вот одежды на них рассмотреть не удалось, ибо её не было, совсем. Китти моментально узнала женщину. Шерли. Прижатая спиной к стене, она обвивала партнёра ногами, обхватывала руками, впивалась ногтями ему в плечи и запрокидывала голову с закрытыми глазами и самым бесстыдно-блаженным выражением лица. Кусала губы и улыбалась. Мужчина, понятно, не стоял без дела, он очень активно двигался, придерживая Шерли, поглаживая её по бедру, целуя шею, прикусывая подбородок... Шерли уже начала постанывать и царапать ему спину. Скоро пыхтение окончательно сменилось стонами, причём обоюдными. Когда мужчина отвёл голову назад, Китти увидела, что это Уолтер. Она отшатнулась от окна, споткнувшись и едва не упав. Сначала её охватило удивление, да что там — полнейшее изумление, потом досада и разочарование, в глубине коих притаилось облегчение. Чего не было точно, так это ревности.