Гордость и предупреждение

Уолтер быстро ощутил пользу, которую приносит наличие секретаря. Ему больше не приходилось волноваться о картотеке, и Китти взяла на себя переписку. Она читала ему письма, он диктовал ответы. Слушать и диктовать значительно проще, чем читать и писать самому, можно параллельно заниматься другим, не требующим особой концентрации делом. Понемногу Китти подключилась к составлению текстов, она предлагала более удачные эпитеты, обороты, некоторые части советовала поменять местами и так далее. Уолтер не возражал, он знал, что художественно-творческий вкус у неё намного лучше, чем у него, и спокойно этому вкусу доверился. Китти полушутя возмутилась, когда он попросил её сходить к Гранту, отдать одни журналы, принести другие и передать кое-что на словах. - Я что, девочка на побегушках? – Она выгнула брови и упёрла руки в бока. Уолтер посмотрел на неё молча, но очень красноречиво. - А-а, - протянулся Китти с ухмылкой, - я сотрудник, отвечающий за передачу информации при отсутствии транспортных расходов? - Умница. - Ненавижу тебя. - Я знаю. Только когда Китти подошла к калитке дома, её осенила мысль-вопрос: «Он вообще понял, что я пошутила?!» Китти уяснила, почему врачи становятся циниками. При такой работе сойдёшь с ума, если не научишься выискивать в жизни что-нибудь смешное, но к доброму и светлому юмору особенности профессии ну никак не располагают. Обычно в книжках и спектаклях врач – проходной персонаж, который с умным видом задаёт пару вопросов, щупает лоб, сразу же назначает лечение, попутно нагнетая драматизм. И болезни у вымышленных героев, может, и тяжёлые, но хотя бы понятные. В реальной жизни работа врача это не только и не столько пулевые/ножевые ранения, чахотка или горячка на фоне нервного потрясения. Это неоднозначные симптомы, переломы, вывихи, жуткого вида запущенные отёки, проблемы с дыханием по непонятным или трудноустранимым причинам, разнообразные отравления и фурункулы в самых неожиданных местах. И много чего ещё. Много-много-много чего ещё. Почти всё свободное от других дел время Уолтер проводил, зарывшись в медицинские справочники и пособия. Он читал, даже когда ел. В Шанхае он тоже читал за столом, но иногда, а не постоянно. Два или три раза в неделю приходили потенциальные медсёстры (среди этих женщин была только одна светлокожая), и Уолтер учил их тому, что знал сам. Порой в этом помогал Грант. Грант и Уолтера учил, когда выдавалась возможность. Однажды Китти поинтересовалась, как Уолтер наткнулся на эту работу. Оказалось, о вакансии рассказал его знакомый, узнавший о ней от своих знакомых. Ясно как божий день: если на должность врача приняли человека почти что без практического опыта, вдобавок, согласились ждать, пока он приедет из другой части света, значит, прочие кандидаты были гораздо хуже или вовсе отсутствовали. Иными словами, альтернатива лучше, чем доктор Уолтер Фэйн, местным жителям всё равно не светила. Либо он, либо никто. Уолтер сам прекрасно всё понимал. Он делал гораздо больше, чем ничего. Но не сомневался, что этого мало, и переживал из-за недостаточного профессионализма. Когда он приезжал сюда, хотел лишь поскорее забыть о прошлом и не свихнуться от горя, обиды и боли. А потом посмотрел в глаза своему первому пациенту – скрюченному старику, который оказался вовсе не стариком, а человеком, угробленным непосильной работой, и почувствовал себя мерзко мелким и эгоистичным. Это ощущение периодически настигало до сих пор. Бороться с ним он мог лишь одним способом – работать, не только с пациентами, но и со своими знаниями и навыками. И он работал, изо всех сил. - Он далеко не такой плохой врач, как сам о себе думает, - сказал Грант Китти. – На самом деле, он лучше многих изначально практикующих врачей, которых я знаю. - А ему ты об этом говорил? - Конечно, но он считает, что я его перехваливаю, чтоб подбодрить. Сложно объяснить такое человеку не из этой профессии, но поначалу зачастую так и бывает – ты принимаешь всё близко к сердцу, особенно свои ошибки, а ещё, конечно, истории и чувства пациентов. Ты очень хочешь всем помочь и до смерти боишься кому-то навредить, ты уверен, что недостаточно хорош, что должен быть гораздо лучше. – Вздохнув, Грант помолчал, затем задумчиво добавил: - Потом начинаешь понемногу сходить с ума от количества работы и чужих проблем, тебе хочется кричать: «Прекратите, из-за вас я не успеваю пожить своей жизнью!» Ты на них злишься, ты их почти или даже не почти ненавидишь. А заканчивается тем, что ты их либо презираешь, либо просто принимаешь такими, какие они есть. Китти не сомневалась, что с Уолтером будет второй вариант. Она не могла себе представить, чтоб Уолтер презирал больных, нуждающихся в помощи. Как-то раз они столкнулись, когда Уолтер только-только вышел из ванной пристройки. От влаги его волосы были темнее, как в те времена, когда он их зачёсывал, и среди них отчётливо выделялись ниточки седины на макушке да ближе к вискам. - В Шанхае я и не замечала, что у тебя столько седых волос, - обронила Китти. Уолтер со смехом ответил: - В Шанхае их и не было. Тут ей стало по-настоящему за него страшно.