Саундтрек: Tinie Tempah - It's OK (feat. Labrinth) (Kids Of The Apocalypse Remix)
Рим, Италия.
Среди пустынной местности особняком стоит обветшалый монументальный греческий храм. А совсем недалеко — в древнеримской античной постройке напротив, ставшей руинами, в пустом оконном проеме Блейз Забини устанавливает снайперскую винтовку. В пустующем помещении с ним, где несмотря на заброшенное состояние, все еще витает дух архитектурного произведения искусства, Дафна устроилась на каменном пъедестале, расправив вьющиеся полы юбки и опустив толстый каблук высоких плетеных босоножек на массивную ступеньку полуразрушенной лестницы.
По словам Блейза, эти развалины — тайная локация враждебного мафиозного клана. Как уже знала Дафна, мать Блейза, Корделия Диллинджер-Забини посвятила многие годы своей жизни на месть виновникам гибели своего мужа и его брата. Черная Вдова околдовывала их, женила на себе, а потом убивала. Причём так, что госпоже Диллинджер-Забини удавалось оставаться чистой перед законом. Но с последним из шести предателей, по вине которых погиб отец Блейза и его второй дядя, оказалось сложнее, чем с пятью предыдущими. У шестого предателя была фора подготовиться. Уже зная последовательность, с которой Черная Вдова расправлялась с бывшими союзниками, Джакопо Морелли поставил перед своим кланом задачей первоначальной важности свою безопасность. Он знал об угрозе и был параноидально готов. Только вот и это не спасло его. Черная Вдова добралась и до него. Джакопо Морелли настигла та же участь, что и прошлых предателей. Она законно ограбила его и в последствии убила — уже как несколько тому лет назад. Загвоздка состояла в том, что клан Морелли жаждал ответной крови. Его люди развязали с кланом Диллинджеров-Забини войну за смерть своего предводителя. Спустя пару лет нестабильных перемирий и накалов отношений враги были почти повержены. Оставался всего один штаб.
Сегодня разведчики по праву единственной крупнейшей англо-итальянской мафии добыли информацию о местонахождении этого штаба. И день икс настал.
Корделия не раз предлагала им мир. Ее вендетта распространялась исключительно на шестерку предателей, с которой она покончила. Но клан Морелли не оставил Черной Вдове выбора, когда в этом году жестоко вырезал семьи нескольких мафиози, состоящих в ее клане. Не пожалев ни детей, ни стариков, ни в особенности женщин, которых перед тем как убить зверски изнасиловали. Даже совсем юных.
Дафна все это знала и не хотела мешать Блейзу, пока он занимался калибровкой оптического прицела, поэтому сидела тихо и просто смотрела. Блейз повязал на голову роскошный кожаный дюраг и закатал рукава пиджака. Он что-то жевал и между делом поглядывал на нее.
— Будешь? — зачерпнув из кармана пиджака горстку кедровых орешков и протянув ей, предлагает он.
Дафна кивает и тянется, чтобы достать до его руки. Отсыпав ей лакомство в ладошку, Блейз наводит последние штрихи в подготовке огнестрельного оружия и между тем еще раз предупреждает:
— Скоро здесь поляжет много людей, Даф. И от моих рук тоже. Я пойму, если ты захочешь уйти.
— Ты сказал, что твоя мама хотела отойти от дел, но эти люди исподтишка напали на людей твоего дяди, вырезав на теле жертв послание: принести им голову Черной Вдовы. Иначе они продолжат охотиться на ваших людей. Они убили ни в чем неповинных, лишь бы только навеять страх и ополчить против миссис Забини ее же людей. Так?
Блейз отстраняется от винтовки и, посмотрев Дафне в глаза, кивает.
— Ополчить против madre кого-то просто невозможно. Только самоубийца пойдет на это. И за свои деяния ошметки клана Морелли сегодня будут стерты с лица земли.
— Тогда я даже хочу увидеть, как таких нелюдей сотрут с лица земли, — вскинув подбородок, заверяет Дафна. Она сама того не ожидала, но рассказ Блейза о том, что вытворяют эти... люди, задел ее за живое и заставил желать для них расправы. — Более того, — уверенно добавляет она, — я бы сама не прочь приложить к этому руку, будь у меня такая возможность.
В теплом свете итальянского заката уголок губ Блейза изгибается в улыбке. Он кладет руки в карманы штанов и, зашагав к ней навстречу, склоняется над Дафной, так, что его лицо оказывается напротив ее.
— М-м, я обожаю твой пыл, ты знаешь? — хвалит он и, достав руку из кармана, кокетливо касается ее носа указательным пальцем. — Тебе стоит чаще его выпускать, Даф.
Дафна закусывает губу, в попытке скрыть улыбку.
— Обычно от меня ждут как раз другого... — Она смотрит на свои пальцы, погрузившись в мысли. — Мама всегда говорила мне, чтобы я держала свой пыл в узде. Ну, знаешь... Быть примерной, чтобы оправдывать чужие ожидания. Как дочери. Как леди. — Дафна хмыкает, возвращая глаза к его внимательному лицу, изучающему каждую ее эмоцию. — Вся моя жизнь будто и крутится, что для угождения чьих-либо ожиданий и представлений о том, какой я должна быть... Только ты принимаешь меня любую.
— Единственный человек, которому ты обязана угодить, Дафна, — говорит Блейз, поставив руки по обе стороны от нее, — это ты сама. Твоя мать научила тебя прятаться не только от самой себя, но и от своих чувств... Так ты спряталась от меня.
— Нет, я хотела спрятаться от самой себя, Блейз. Потому что... я разрываюсь на части. Я грустная, нерешительная, уязвимая и закрытая. Я не могу отдаться своим чувствам, потому что не могу разделить их все по полочкам, избавившись от гнетущих и проблемных, и открывшись сокровенным, желанным, и таким светлым, что те могут просто ослепить меня...
Ее откровение не отпугивает его. Лишь подтверждают травму внутри нее. И Блейза гнетет мысль, что он не в состоянии этого предотвратить. У него не укладывается в голове, как ее родители могли допустить, чтобы их дочь была несчастной и боялась быть счастливой.
Снаружи приглушенно слышатся голоса. И Блейз вынужден отстраниться, но перед этим, погладив ее щеку, делится с ней мудрыми словами своего дяди:
— Ты очень сложная, Дафна... и от того настоящая.
В ее глазах появляются проблески света. Напоследок Блейз посылает Дафне свою очаровательную улыбку и возвращается к оконному проему, взявшись за винтовку, чтобы оценить ситуацию через прицел.
Проследовав за Блейзом, Дафна берет в руки бинокль и наводит его на лестницу подле храма напротив. Пятеро мафиози там что-то бурно между собой обсуждают, активно жестикулируя руками. Но отнюдь никакой опасности они не подозревают, иначе бы их уже здесь не было. Вскоре обстановка разряжается и полноватые мужланы в черных костюмах уже над чем-то дружно гогочут.
Блейз наклоняет голову, чтобы взглянуть на свои наручные золотые часы.
— С минуты на минуту... — предвещает он, вернув взор к прицелу.
Заерзав на месте, Дафна облокачивается на оконный проем и продолжает напряженно смотреть в бинокль. Пока в голове отрадой крутятся слова Блейза, а на сердце становится легче, потому что он не держит на нее обиду.
Блейз Забини был для нее не просто другом, к которому она питала тайные любовные чувства, он был еще и примером подражания. Дафна восхищалась им. Весь его внутренний мир — это отдельная независимая вселенная. Блейз был в гармонии с самим собой. Он принимал все свои светлые и темные качества и пользовался ими, с умом распределяя каждое в нужное русло. И, когда Дафна была с ним или же думала о нем, ей передавалась его гармония. Он ее вдохновлял. Она могла отречься от навязанного образа правильной, желанной во всех смыслах, идеальной дочери и леди. И просто плыть по течению своих собственных взглядов и мечтаний, потому что чувствовала, что не одинока в них. Из-за связи с Блейзом. Словно их внутренние миры — родственны и дополняют друг друга.
Как восхитительно.
И трагично.
Саундтрек: Iggy Azalea - Mo Bounce (Deadly Zoo Remix)
Фокус Дафны сосредотачивается на почти бесшумном появлении на горизонте Роллс-Ройса. Черный сияющий в свете заката автомобиль едет с размеренной скоростью по пустынной дороге. И ничего не предвещает беды. Мафиози у храма закуривают сигары и не угомонятся травить какие-то злые шутки, если судить по их гадким, масляным выражениям лиц, которые Дафна может разглядеть через бинокль. Они вскользь замечают приближающийся Роллс-Ройс, но не удосуживают «проезжих» особым вниманием.
В то время как тонированное окно со стороны переднего пассажирского сиденья плавно опускается вниз. И мафиози даже не успевают сообразить, как из окна на ходу высовывается красивейшая темнокожая женщина с длинными тонкими афро-косами в элегантоном черном берете, сидящем набок, винтажных очках «кошачий глаз» и пулеметом в руках. Черная Вдова без колебаний открывает огонь по вражеским мафиози. На всю округу, как гром, гремят выстрелы. Пулеметными очередями в считанные секунды Корделия положила сразу пятерых. У нее уходит на то ни больше, ни меньше ровно пять пуль. И стрельба сразу же прекращается.
На каменной лестнице проливается кровь.
Будто ничего и не было, Корделия залезает обратно в Роллс-Ройс, который резко, стирая резину шин, тормозит у обочины скрытых от глаз маглов античных развалин. Дверцы автомобиля открываются почти синхронно с пассажирского и с водительского сидений.
В полной готовности Блейз следит за общей картиной, которая в ближайшие секунды наберет обороты. Дафна также, не отрывая глаз, наблюдает за развитием событий.
На гравий сперва ступает красная подошва лабутенов Корделии, а затем появляется и она сама, облаченная в сидящие по точеной фигуре женщины сюртук с высоким воротником и строгую юбку-карандаш. За Черной Вдовой следом из машины выходит ее брат, Джонни Диллинджер. Держа в одной руке пулемет, второй он надевает на голову гангстерскую шляпу и застегивает пуговицу на пиджаке. Оглядываясь по сторонам, он зацепляет на секунду свой ястребиный взгляд на соседнем более ветхом храме и, кажется, послав им короткую полуулыбку, следует за старшей сестрой.
С грацией черной пантеры вальяжной и неторопливой походкой прошагав на вражескую территорию, невысокая, но величественная женщина, красоте которой позавидовала бы Клеопатра, с вызовом встает в позу у подъездной дорожки. Отставив одну ногу немного в сторону, она небрежно сгибает руку в локте, так, что дуло ее пулемета устремляется в небо.
— Если кому-то здесь все еще нужна моя голова, — приставив указательной палец свободной руки к своей шее, Корделия беспалочковой магией усиливает громкость своего властного голоса, — то вы прямо сейчас можете выйти и... — надменно вещает она и, бросив уничижительный взгляд на истекающие кровью свежие трупы, заканчивает: — ...испытать неудачу лишиться своей!
Пообок от сестры, скрестив руки на поясе, в одной из которых также находится пулемет, встает Диллинджер.
Через минуту створчатые двери храма отворяются и на лестницу выходят порядком двадцати человек, одетые в классические преобладающе черные одежды. Кто-то предпочитал вооружиться только палочкой, а кто-то держал в руках по автомату с оптическим прицелом; некоторые сразу же начали осматривать с помощью них территорию.
Остатки клана Морелли казались одновременно озадаченными и озлобленными появлением брата и сестры Диллинджер собственной персоной да еще и в одиночку. Один из мафиози спускается к хранившей невозмутимость крестной матери англо-итальянской мафии и прославившемуся, как криминальному боссу клана Диллинджер-Забини, Джонатану Диллинджеру.
— Долго они собираются водить их за нос? — интересуется Дафна у Блейза, взбудораженная и полностью увлеченная тем, как Корделия завязывает мнимый диалог со смельчаком, видимо, ныне заступающим за босса и посему вышедшим с ней на переговоры.
— Madre любит для начала поиграть с мышатами, прежде чем захлопнуть мышеловку, — хрипло отвечает Блейз и наводит прицел немного выше, держа палец на курке.
В подтверждение его слов, Корделия сначала насмехается над какой-то репликой собеседника, а потом, закинув пулемет себе на плечо, начинает словесную атаку и при том жестикулирует свободной рукой так эффектно, что Дафна замечает драгоценные камни и золото на ее тонкой кисти.
Ее оппонент пытается отразить атаку, на что получает буквально словесный расстрел.
Черная Вдова принимается свирепо кричать на белого старого мужика, угрожающе и изящно размахивая и тыкая в его сторону рукой, на которой поблескивают кольца и браслеты. Слова вылетают из нее, словно пули, и заставляют всех присутствующих там содрогнуться под ее красноречивым натиском. Даже несмотря на то, что полагают, будто находятся в большинстве.
Диллинджер, стоя немного позади, внимает острым словам сестры и поддерживает их мрачными кивками.
Дафна немного отводит внимание от крутой мамы Блейза на общий план. Через бинокль она улавливает в окне четвертого этажа храма какое-то движение. Направив туда бинокль, она видит там снайпера, прицеливающегося в Черную Вдову.
Открыв было рот, чтобы сообщить об этом Блейзу, Дафна уже слышит, как он слева от нее спускает курок. И горе-снайпер, получив пулю в голову, ничком падает из окна на землю.
Все отвлекаются на выпавшего из окна отныне трупа. Корделия и Джонни не моргают и глазом, а вот все остальные опасливо оглядываются по сторонам, крепче взявшись за оружие и нацеливая в пустоту палочки. Старик с адской яростью направляет на Корделию палочку, но не успевает произнести проклятие даже мысленно, потому что Черная Вдова одним презрительным, в какой-то степени даже светским жестом кисти попросту сносит ему голову.
Казнит по-королевски. Не оставляя никому сомнений, что слов на ветер Королева Вуду не бросает.
Невербальное мощнейшее режущее проклятие заставляет седую меркантильную голову мафиози, который всю жизнь провел хуже грязного животного, покатиться с его плеч по подножью лестницы. Его соратники незамедлительно направляют весь арсенал на Черную Вдову и ее брата. В итальянских кругах каждой шавке было известно, что Черную Вдову, также известную как Королеву Вуду, не берут смертельные проклятья, а пули могут только ранить. Корделия играючи вскидывает перед собой руки и даже беззаботно бросает перед собой на землю пулемёт, чтобы снова пудрить им мозги. Но недолго, потому что стоит ей щёлкнуть пальцами в воздухе, как по меньшей мере дюжина людей ее клана разоблачает себя, снимая с себя чары невидимости. Гангстеры клана Диллинджер-Забини выступают единой мафией, оцепляя храм кольцом и все время держа врагов под прицелом волшебных палочек и — кому по вкусу — автоматов. Паре дюжин еще оставшихся людей клана Морелли все еще кажется, что у них есть шанс выстоять. Но уж точно не когда Корделия, сделав вид, что забыла, насмешливо щелкает пальцами снова, и за первой дюжиной их с Джонни людей — появляются еще две.
Штаб клана Морелли оказывается полностью в ловушке, окольцованным кланом Диллинджеров-Забини.
Масштабность этой операции по захвату потрясает. Дафна никогда не видела, как враждуют между собой мафиозные кланы. Но могла сказать одно: пойти против клана Диллинджеров-Забини действительно самое настоящее самоубийство.
Завязывается битва. Многие пытаются отступать, но им мешает антиаппарационное поле, воздвигнутое Черной Вдовой. Один за другим клан Морелли терпит поражение. Платя за свои намеренные бесчестные кровожадные деяния, послужившие трагичной жестокой гибелью невинных, собственной жизнью.
А Корделия и Джонни не оставляют все это без своего внимания, лицезрея крах врагов. До них самих с яростью пытаются добраться живодеры. Но тут же попадают под пулеметную очередь Джонни. И снайперский обстрел Блейза, расчетливо наводившего прицел и спускающего курок на каждого, кто вздумает напасть на его мать и дядю.
Земля подле древней постройки укрывается мертвецами. Выходя из дверей храма, Никола Сопрано, приближенный человек Диллинджеров-Забини, дает знак Корделии и Джонни, что внутри чисто. За ним выходят еще несколько их гангстеров, и Черная Вдова, в последний раз оглядев павших врагов, желавших отомстить за ее кару одному из виновников в гибели ее любимого, хладнокровно разворачивается в сторону Роллс-Ройса. Устремив стоический взгляд на соседние монументальные руины, Корделия дает Блейзу знак, чтобы он тоже больше здесь не задерживался, кивком выражая свое довольство им. На дороге Джонни открывает для Корделии дверцу автомобиля, и она, смахнув с плеча копну длинных кос, с триумфом на своем красивом лице садится в салон. За руль следом садится сам Джонни, заводит Роллс-Ройс, и брат и сестра покидают место последнего повержения вражеского клана. А с хлопками трансгрессии за боссами исчезает и весь клан Диллинджеров-Забини.
Саундтрек: Sad Dad feat. Judy Alice Lee - A Different World
Отложив бинокль, Дафна отстраняется от оконного проема. Блейз отходит от винтовки и пронзительно заглядывает Дафне в глаза, как бы спрашивая, все ли в порядке, не пожалела ли, что осталась. Она ему утвердительно кивает, все ещё находясь под впечатлением от примеров правосудия, которые в обычной жизни случаются редко.
— Я не сторонник подобных вылазок, но когда Земля носит на себе таких ублюдков, которые выступают угрозой и для моих близких, и для всего человечества... — объясняет Блейз. — Наше кредо в таком случае гласит: «нет церквей в пустыне». Легче всего надеяться на молитвы, гораздо труднее взять ответственность на себя.
— Я это полностью поддерживаю, Блейз. И даже больше. Это дает мне надежду, что у кого-то ещё есть достаточно влияния, чтобы заставить настоящих злодеев понести достойное наказание... — Дафна переводит дыхание, понимая, что против мафии может выступить только мафия. — Чтобы никто другой больше не стал их жертвой.
Скрестив руки на груди, Блейз потирает подбородок. Он с восторгом смотрит на Дафну и видит в ней все те качества, делающие ее совершенной в его глазах. Навязчивая мысль вновь посещает Блейза, вызывая на его лице нехорошую мальчишескую улыбку.
— А я ведь могу тебя здесь похитить, Даф... Все еще одобряешь нашу философию, м?
— Это не будет считаться похищением, — нежно проговаривает Дафна с улыбкой. — Я пришла сюда с тобой добровольно.
— А если ты не уйдешь? Не думала об этом? Что, если я тебя не пущу? Ты на моей земле, детка. — Блейз сокращает между ними расстояние с плутоватой улыбкой на губах. — Если в Англии у меня еще есть ограничения, то в Италии мне никакие правила не писаны...
Он приобнимает Дафну за талию и упивается загоревшимся блеском в ее грозовых глазах.
— Будешь просить выкуп? — Она кладет руки ему на грудь и закусывает губу.
— Ни в коем случае, — сексуальным тембором хрипит Блейз, зачарованно опуская взгляд на ее губы. — Ты бесценна.
Он уже наклоняется к ней за поцелуем и тут как гром среди ясного неба с нижних этажей раздаются гневные итальянские голоса:
— Найти его! Обыскать каждую щель! Если повезёт... мы отыграемся Черной Вдове за всех!
Пара у оконного проема, через который виднеется поздний закат, спохватывается и берется за палочки. Трансгрессировать, как и предполагалось, уже не выходит. Выжившие из клана Морелли успели наложить антиаппарационное поле.
Блейз по-итальянски ругается и, сжав руку Дафны, бегает глазами по пустой полуразрушенной комнате. У дальней стены ему попадается дверь, и он, схватив Дафну за руку, немедля тянет ее туда за собой. С тяжелым скрипом распахнув дверь, Блейз видит перед собой небольшую кладовую.
Дафне сперва кажется, что он хочет спрятаться там с ней, но, когда Блейз заводит ее внутрь и в попыхах оглядывается по сторонам, не закрывая за ними дверь, она все понимает.
— Нет, Блейз! — восклицает она, взявшись за отвороты его пиджака. — Ты не сдашься им один!
Паника усиливается, когда он, не теряя времени, поднимает с пола какую-то цепь и трансфигурирует ее в веревку.
— Что ты делаешь??
Руки Блейза давят ей на плечи, заставляя осесть на грязный пол.
— Если свяжу тебя Инкарцеро, ты потом не сможешь развязаться... — быстро объясняет он, присев на корточки напротив Дафны и, схватив ее запястья, начинает наматывать на них веревку.
Дафна отчаянно мотает головой, пытаясь вырвать руки.
— Даф, послушай, — твердо проговаривает Блейз, взглянув в ее испуганные глаза и крепче удержав запястья, которые не глядя связывает с ее лодыжками. — Эти люди — монстры. Им лишь бы трахнуться, поиздеваться да замочить кого-то без всякого разбору. У них нет ни принципов, ни жалости, ни милосердия. Я не позволю, чтобы эти животные тебя увидели и... — Блейз сжимает в руке ее лодыжку, — лучше не думать, о том, что они могут с тобой сделать. Поэтому ты будешь сидеть здесь тихо, как хорошая девочка, пока я со всем разберусь.
Пока Дафна с затаившимся страхом слушала его, Блейз уже успел связать узлами ее ноги и руки вместе. Недостаточно крепкими, но надежными, чтобы удержать ее на какое-то время.
— Я могу помочь тебе, Блейз! — возникает Дафна, пытаясь унять бешеное сердцебиение. — Пожалуйста, не надо...
Но хладнокровная последовательность его действий остаётся неумолимой.
— Нет, я не стану рисковать тобой, — отрезает Блейз и, нервно прислушавшись к надвигающимся к их этажу голосам, делает финальный штрих. Рвет от подола юбки Дафны кусок ткани и под ее ошарашенным взглядом закрывает им ей рот.
— Мфм! — Клочок желтой ткани врезается ей между губ, и Блейз завязывает концы у девушки на затылке. Дафна не понимает, как он успевает делать все быстрее, чем она сможет среагировать.
— Ты бы предпочла, чтобы я наложил на тебя Силенцио? — Он ловит на себе ее возмущенный взгляд и убирает волосы с лица Дафны, чтобы напоследок посмотреть на нее и, быстро накрыв ее лоб губами, дать указания: — Как только они заберут меня, убирайся отсюда и трансгрессируй. Сообщи все моим людям, они меня быстро вытащат... Поняла? Кивни, если поняла.
Дафна видит, что он сам на взводе и боится больше за нее, чем за себя. Она сама напросилась пойти с ним и вот чем все обернулось. Они в серьезной опасности, а все о чем он беспокоится — это она. Поэтому Дафна кивает ему, только чтобы успокоить.
Это срабатывает, и сосредоточенное напряженное лицо Блейза немного разглаживается.
Саундтрек: Kanye West feat. Travis Scott - Wash Us In The Blood
Голоса и шаги доносятся уже совсем близко. И он в впопыхах поднимается, убирая палочку Дафны повыше на деревянную полку. Связанная, она поднимает голову, проследив за его действиями. Ее глаза наполняются слезами, когда Блейз выходит из кладовой и, в последний раз посмотрев на нее, — неопределенный в исходе, но уверенный в своих действиях — закрывает за собой дверь. Блейз собирается сдаться, чтобы увести их отсюда. От нее.
Тут же принявшись пытаться выбраться из веревок, Дафна слышит снаружи, как Блейз наносит на дверь заклятие необнаружения. И в следующий же момент в комнату врываются захватчики.
— Смотрите-ка, кто тут у нас! — скрипит противный голос. — Это же сыночек Черной Вдовы!
— Похоже, не совсем мы еще проиграли, а? — доносится второй не менее приятный голос. — До чего же было наше удивление, когда мы с ребятами чуть ли не за минуту до нападения вашего клана решили метнуться туда и обратно за девочками на ночь грядущую... А нам тут отправляют сообщение, что у порога у нас, видите ли, Черная Вдова и ее братец, и чтобы мы возвращались проверить это место...
Прислушиваясь, Дафна не слышит в голосах мафиози и капли скорби по их павшему клану.
— Я сдаюсь, — хладно говорит Блейз и бросает палочку, поднимая руки. — Но вы все еще можете смириться с проигрышем, не наживать себе проблем и благополучно покинуть Италию навсегда. Или... вы можете подписать себе смертный приговор, взяв меня в заложники, хотя вам выпала такая редкая удача избежать участи, настигшей ваш клан. Выбор за вами.
Секунду царит молчание. Потом один из головорезов берет на себя слишком много, полоумно заголосив:
— О нет, мы не станем брать тебя в заложники! Мы будем пытать тебя и в конце концов отправим ненаглядного сыночка мамочке по частям! Как тебе такое, наследничек Забини? Себастьяна Забини, за душу которого поплатился от рук его вдовы наш босс. Но ничего, теперь за всех нас поплатится их сын!
Затем Блейзу связывают заклятьем руки и уводят.
Если сначала Дафне показалось, что страх и паника овладели ей максимально, то сейчас они возросли до такого предела, что она готова была рвать и метать. Что-то внутри нее загорелось, когда она услышала об их живодерских планах на счет Блейза. Она уже не собирается следовать его указаниям и тратить время на то, чтобы идти к его людям за помощью. Она спасет его сама. Или умрет, попытавшись.
Избавившись от веревок на руках, Дафна куда быстрее выпутывается из тех, что на ногах. Затем рьяно срывает подрагивающими руками со рта кляп и тут же тянется за палочкой. Дафна выбегает из кладовки, едва не зацепившись каблуком о рваный подол юбки, и точно устремляет взгляд на снайперскую винтовку, что еще стоит закрепленной на оконном проеме. Ноги сами ведут Дафну к ней. В голове предстает ясная картина того, как нужно обращаться с огнестрельным оружием. Как учил Блейз.
Взявшись за рукоятку и приставив один глаз к прицелу, Дафна набирает в лёгкие побольше воздуха и старается взять себя в руки.
Через прицел видно, как трое головорезов выводят Блейза под конвоем из обшарпанных дверей. Дафна не раздумывая прицеливается к тому, что ближе всех к Блейзу, накрывает курок пальцем, выдыхает и с яростью спускает его. Пуля попадает точно в спину повалившемуся на землю жирному мужику. И Дафна уже целится в следующего, не глядя на то, как головорез замертво падает, а Блейз оборачивается и в шоке поднимает глаза на оконный проем. Где уже во второй раз стреляет Дафна. Промахнувшись мимо засуетившегося мафиози, она точнее прицеливается и стреляет снова. На этот раз попав точно в цель.
Кровь вскипает в ее жилах.
Не переводя дыхание, она наводит прицел на третьего, решившего прикрыться за Блейзом. Собрав всю волю в кулак, она крепче обхватывает винтовку и концентрирует зрение, чтобы попасть по движущейся цели. Ладони потеют, пульс набирает экстремальные обороты, как если бы она бежала кросс. Дафна боится попасть в Блейза и немного отводит прицел вниз, спуская курок. Замерев, она наблюдает, как пуля поражает бедро последнего головореза. Он с воплем падает на землю. И Дафна добивает его метким выстрелом в голову.
Отпустив винтовку, она судорожно отшатывается и выдыхает, когда тень Блейза уже скрывается в дверях храма. Ее немного потряхивает, но в целом Дафна испытывает облегчение и триумф. У нее вышло. Она спасла его.
Она словно выпустила всю накопившуюся и подавляемую боль за то, что сделали с ней когда-то подобные сволочи. И теперь Дафна могла вдохнуть полной грудью.
Саундтрек: UNSECRET - Fallout
В дверной проем вбегает Блейз.
Он тяжело дышит и находит ее маниакально-блаженными глазами. Потерянная в пространстве и времении, Дафна осматривает его с ног до головы — целого и невредимого — и тревога ее окончательно отпускает. Вместо нее приходит полное осознание того, что его бы сейчас могло здесь не быть. Что она любит его, а он мог этого так никогда и не почувствовать на себе.
Как в отражении с ней, Блейз также все переосмысливает. Он и не думал раньше, что она способна покорить его сердце ещё больше. Что его любовь к ней возрастёт до таких высот, что он без всяких преуменьшений начнет боготворить ее.
Их тщательно проработанная система порабощения чувств к друг другу дает сбой. Что-то переклинивает, потому что теряется весь смысл скрывать любовь, когда жизнь оказывается на волоске. Рассекречиваются все коды, под которыми они таились. Когда он пожертвовал собой ради нее. А она — убила за него.
— Что я там говорил про хорошую девочку? — со смесью восторга и изумления усмехается Блейз. — Забудь! Плохая мне нравится куда больше...
Возбужденные, Дафна и Блейз срываются с места и торопливо бросаются в объятия друг друга. Им становится безразлично, что будет потом. Есть только здесь и сейчас.
Очутившись в кольце его рук, Дафна задыхается от переполняющих эмоций. Пальцами ощупывая его красивое лицо, она сплетается с Блейзом в страстном поцелуе. Его хватка вокруг нее такая надежная и крепкая, особенно когда он поднимает ее над полом, и Дафне не остаётся никаких сил, чтобы справиться с порывом обхватить его за пояс ногами. Сильные руки Блейза подхватывают ее под бедра, задрав юбку и проведя по гладкой коже ее ног. Дафна постанывает в такт движению его языка у себя во рту. И Блейз отвечает ей грубым рыком.
— Если ты не остановишься... — на секунду разомкнув их губы, горячо выдыхает Блейз. — Я трахну тебя.
— Да-а.
— Детка... — стенает он, укусив ее за губу и тут же зализав место укуса, — сними с меня пиджак...
Обнимая Блейза за затылок, Дафна оглаживает его кожаный дюраг и принимается за пиджак. Блейз поднимает руки с ее бедер, давая ей возможность снять рукава, и принимается ненасытно покрывать шею Дафны божественными поцелуями.
Стараясь быстрее снять с его мускулистых рук рукава, Дафна издает одурманенные звуки. Как только Блейз освобождается от пиджака, он перехватывает его и накидывает Дафне на плечи. И все для того, чтобы заботливо опустить ее на каменный пол и нависнуть над девушкой сверху.
Ее ноги расходятся по обе стороны от Блейза, и он застывает в сантиметрах от лица Дафны.
— Скажи это... — взмаливается он так уязвимо, что, откажи она ему, это бы его надломило. — Умоляю, скажи, что хочешь меня.
Ее кожа как оголенный провод под ним, а разум танцует в эйфории. От счастья близости с Блейзом Дафне приходится сделать пару вдохов и выдохов, чтобы вновь обрести дар речи.
— Я люблю тебя. И хочу тебя. Пожалуйста, Блейз...
Хриплый стон удовольствия срывается с восхитительных губ Блейза. Его рот жаждующе накрывает ее. Пальцами Дафна подцепляет его черный пуловер и тянет вверх по мужской спине. Блейз отрывается от ее губ, чтобы помочь стянуть с себя одежду. Оголив его рельефный торс, Дафна притягивает Блейза к себе за плечи. Он накрывает ее своим мощным телом и, задирая подол ее ярко-желтой юбки, целует Дафну где только можно. Ее шею, ключицы и декольте. В то время как его руки находят ее трусики и сдвигают их в сторону.
От того, что все это делает с ней Блейз, Дафна намокает почти без предварительных ласк. Ей кружит голову его мускусный аромат с нотками кедра. Ее сознание полностью растворяется, когда она слышит звон пряжки его ремня, а серебряная цепь на его поясе холодит кожу на внутренней стороне бедра. Дафна шире раздвигает перед ним свои шикарные ноги, и Блейз, приглушенно застонав от этого зрелища, окончательно теряет самообладание. Она немедленно чувствует теплую твердую головку его члена у своего раскрывшегося влажного лона. Гортанный стон вырывается из груди Дафны, когда Блейз проникает в нее, раздвинув лепестки ее половых губ своим толстым членом. Утробное рычание исходит от Блейза, и он полностью заполняет ее собой. Спонтанно и безудержно.
— Блейз... бо-о-же, — простанывает Дафна, вцепившись ногтями ему в спину. Вес его горячего мускулистого тела и ощущение его плоти так глубоко внутри себя даёт ощущение полного единения.
— Ты такая красивая.... такая красивая, — томно лепечет он, целуя ее лицо и давая ей привыкнуть к себе. Блейз зарывается пальцами Дафне в волосы и, заглядывая в ее небесные глаза, смотрящие на него с пьянящим благоговением, добавляет: — Любимая.
Любовное наваждение накрывает их с первым толчком его бедер. И ещё одним, и ещё, и ещё. Сильнее и увереннее. Как по нарастающей. Блейз заставляет Дафну сладко постанывать, занимаясь с ней любовью на полу заброшенного храма. Ее киска принимает его так естественно и доверительно, что ощущается раем. Он бы поставил этот момент на повтор, потому что никогда не чувствовал себя с кем-либо таким целым.
Губы Блейза находят ее набухшие ареолы, когда его руки приспускают топ и лиф с груди Дафны. Блейз с наслаждением обводит языком ее розовые соски, не переставая трахать Дафну так синхронно с ее желаниями, что она хотела бы, чтобы он не выходил из нее никогда. Стенки влагалища с силой обволакивают его и сокращаются в спазмах, когда она чувствует, как головка его члена соприкасается с шейкой матки. Дафна никогда ещё не чувствовала себя такой эрогенной. Ей кажется, что она уже в состоянии оргазма, хотя это еще не оно.
Его пальцы щекочат кожу на ее затылке, Блейз снова накрывает губы Дафны своими, быстрее задвигавшись между обнимающих его девичьих бедер. Когда скулы начинает сводить от жарких поцелуев, Дафна смещает губы и целует угол его челюсти, ласково прижимаясь щекой к его щеке. Ее руки то поглаживают напряженные мышцы на спине Блейза, то обвиваются вокруг его затылка, забираясь под кожаные завязки байкерского дюрага. Из нее начинает выделяться больше смазки, от чего Блейз хрипло постанывает, поглаживая налившимся концом ее особо чувствительную точку на верхней стенке и размазывая внутри подрагивающей тесной киски Дафны свой преэкулят.
Блейз хочет зацеловать Дафну, заласкать ее грудь и затрахать до потери сознания. Чтобы она никогда не забыла. Чтобы она любила только его... Погрузившись языком в раскрытый ротик Дафны, Блейз жаждет испить ее до дна. Его руки накрывают полушария ее груди и сжимают их, длинными пальцами искусно обводя, потирая и оттягивая чувствительные соски. Уткнувшись Дафне лицом в шею, Блейз всасывает тот участок кожи, где находит у нее эрогенную зону. Хотя, где бы он ее не коснулся, где бы не поцеловал, Дафна везде реагирует остро и чувственно. И, когда он начинает вбиваться в нее все более хаотичными и жесткими движениями, так что ее клитор разбухает от частых соприкосновений с мужским пахом, Дафна выгибается под Блейзом, сильнее обхватив бедрами его за пояс, тонко стонет и откидывает голову, приближаясь к наивысшему экстазу.
Она чувствует себя такой открытой, уязвимой эмоционально и физически, и при этом счастливой, какой уже не чувствовала себя очень давно.
Блейз отрывается от ее шеи и, накрыв горло Дафны ладонью, со стонущим рыком изливается в нее. Прислонившись к ее лбу своим, он ловит с раскрывшихся в экстазе губ Дафны протяжный гортанный стон. Его семя теплыми струями заполняет ее и ударяет по пульсирующим мокрым стенкам и шейке матки. Оргазм не отпускает Дафну с минуту. Ее глаза начинают слезиться. И Блейз сцеловывает с ее висков капельки слез, ласково поглаживая рукой по макушке.
Пытаясь отдышаться, они так и продолжают лежать на полу. Он размякает внутри нее, но не выходит. Дафна эйфорически разглядывает Блейза над собой, стараясь запомнить каждую его прекрасную черту в этот момент. Его глубокий взгляд обволакивает ее, как мед. Он гладит ее по белокурым волосам, удерживая свой вес над ней на одном локте.
Она чувствует себя дикой, неистовой... свободной.
Дафна самозабвенно касается гладкой кожи на лице Блейза. Ее мир смещается с привычной оси. Она ощущает себя совершенно на другой орбите. Словно пришелец, внезапно оказавшийся в своей среде. Там, где ей и нужно быть. С тем, с кем она и должна быть. Как на земле обетованной.
Но она знает, что это чувство ненадолго. Ей придется вернуться домой — к Теодору. Фатальным падением обрушившись с самых небес, на которые Дафну вознёс Блейз. Ей приходится напоминать себе, что она не в силах распоряжаться своей жизнью. Зловещей тенью над ней всегда будет стоять другой. Дафна знала, что должна простить себя, ведь это не ее вина. Женщина, которую принято называть матерью, в силу своего примитивного невежества перечеркнула ее жизнь и даже не понимает этого. Более того, она невольно заставляет Дафну испытывать вину. Вину, скребущую ее грудную клетку изнутри. Ей нужно, чтобы кто-то понял ее. Чтобы кто-нибудь узнал, что она не виновата.
Но никто не знает.
И она должна нести на себе этот крест. Она должна отвергнуть любимого. И он не узнает, в чем на самом деле кроется причина.
Блейз читает смешанные эмоции Дафны и с горечью утешительно предлагает:
— Мы можем... можем оставить все это здесь, — он нежно соприкасается с ней губами, вновь зарывшись пальцами в волосы на ее затылке. — Я люблю тебя, Дафна, — чувственно выдыхает он ей в губы. — Но мы можем оставить
нас здесь. Все, что сегодня случилось. Ты всегда можешь вернуться к нам, когда будешь готова... — Блейз с мольбой заглядывает в ее штормовые глаза. — Но только не прячься от меня снова, детка, пожалуйста.
— Я бы не смогла, Блейз, — хрипло произносит Дафна, чувствуя, как сама мысль об этом сдавливает ей грудь. — Я бы лучше умерла, чем снова тебя потеряла. Но... ты прав.
— Безумие, да? Убийства, секс и мы.
Накрыв его голову по обе стороны ладонями, Дафна желает растянуть этот момент как можно дольше и всматривается в его красивые темные глаза. Она со всей нежностью поглаживает его лицо кончиками пальцев, затаивает дыхание и спрашивает:
— И мы можем оставить все это здесь?
Италия будет нашим секретом?
— Пока ты не будешь готова, детка. — Блейз прокладывает дорожку поцелуев к шее Дафны, глубоко вдыхая ее аромат, не в силах надышаться ею, и обещает: —
Италия никогда не забудет тебя и всегда будет ждать.
***
Саундтрек: The Neighbourhood - Lurk
Два дня спустя.
Поместье Ноттов.
Пару часов назад Тео позвал Дафну к себе, сказав, что у него для нее есть сюрприз. Она не пришла. И тогда он пришел за ней сам.
— Мне не интересно, что бы ты там ни задумал, — стоит на своем Дафна, когда он открывает перед ней дверь в главные покои, отныне всецело будучи хозяином мэнора.
— Родная, ты только зайди, — настаивает Тео с каким-то совсем на себя не похожим предвкушением. Метнув поблескивающим взглядом внутрь, он делает шуточный приглашающий жест.
Зная, что он не отстанет, Дафна опускает скрещенные на груди руки и со вздохом проходит внутрь. И его энтузиазм становится ей мигом понятен. Внутри спальня полностью преобразилась. И не просто преобразилась, а приобрела именно такой вид, какой они рисовали себе в детских грёзах о семье. С пышным королевским балдахином цвета топлёного молока. Фиалковым пледом, покрывающим кровать. Большим французским светлым окном, ведущим на милый балкончик. Пурпурными стенами и шифоновыми кремовыми шторами. Камином, в котором потрескивают дрова. И комодом, на котором стоят новые рамки для будущих колдографий...
Дафна застывает, потеряв дар речи. Он все время помнил это? Спальня мечты в когда-то любимом им обоими фиолетовом цвете. Только вот он не учел, что теперь ее любимый цвет уже совсем не тот.
Припомнив ещё одну деталь в их прошлой воображаемой картине совместного счастливого будущего, Дафна оглядывается по сторонам и зацепляет взгляд на прикрытую шторкой арку. Ее пробирает дрожь, потому что она знает, что за ней.
Детская.
Он что, спятил? Эта воплощённая старая мечта — все равно что насмешка в лицо... Или доказательство, что он никогда не забывал?
Дафна не знает.
Она разворачивается и хочет поскорей убраться отсюда. Но натыкается на Теодора за своей спиной. Оперевшись плечом об косяк, он выжидает ее реакцию.
— Ты сумасшедший, — даёт ему свой вердикт Дафна неровным голосом, — если думаешь, что это до сих пор то, чего я хочу.
— Тебе не нравится? — огорченно спрашивает он, двинувшись к ней. — Можно изменить.
— Ты уже все изменил.
Тео вздыхает, встав посреди комнаты. Его глаза опущены в пол, а голос звучит надломленно:
— И хочу вернуть обратно.
— Поздно, — непоколебимо проговоривает Дафна и, набрав в грудь побольше воздуха, добавляет: — Ты мне не нужен, Тео...
Он поднимает на нее потухшие бледно-зеленые глаза. Его демоны привычно шепшут внутри:
«Соври. Скажи, что тебе всё равно, что она думает. Что она не нужна тебе. Что тебе не больно...» И Тео приходится приложить усилия, чтобы заглушить их.
— Я нужен тебе, — убеждает он то ли себя, то ли ее. — Как и ты мне.
— Не так. Я не знаю, как теперь нам вообще быть, — на грани слез признается она. — Но точно не так, как это было раньше. — Махнув рукой на интерьер спальни, Дафна скрепя сердце идёт в сторону выхода.
А он вдруг опускается на колени. В его голосе страшным образом четко звучит одиночество:
— Не говори так... Я не нужен никому, кроме тебя. Моя мама умерла, мой отец меня никогда не поддерживал, он только видел во мне одно разочарование. Но даже его никчемного присутствия в моей жалкой жизни больше нет... — Тео не смотрит на нее, невидящим взглядом сверля пустоту, и едко задаётся вопросом: — Это жизнь плохая, или я плохой? Или жизнь сделала меня плохим? Никого не осталось в любом случае. И я не могу быть хорошим. Но ты... — Тео обречённо поднимает на нее свои намокшие изумрудные глаза. — Только ты не уходи. Не оставляй меня... Ты ненавидишь меня? Все потому, что я этого хотел. Так было бы легче нам обоим. Но я не могу ненавидеть тебя, как бы не старался.
— Легче?! — Дафна пораженно всплескивает руками, дрожаще уставившись на него — павшего перед ней на колени. — От чего нам было легче?
— Я люблю тебя...
— Скажи мне, от чего?!
— Пожалуйста, не проси. Я не могу быть честен. Но я хочу быть лучше с тобой, Даф. Я злюсь по пустякам и всегда выбираю нападение, — с надрывом говорит он и, сжав рубашку в области груди, с горькими слезами на глазах выдавливает из себя: — Но почему мне так больно?
Она не думала, что все может стать ещё сложней, чем было. Но, кажется, так оно и есть. Когда он ранит самого себя, а Дафне кажется, что ее. Когда он говорит такие вещи, выворачивая наизнанку перед ней свою черную израненную душу. Она видит перед собой уже не того, кто предал ее. Она видит мальчика, которого любила и что с ним теперь стало. Как он разваливается на части. И будто видит в нем свое отражение.
Оба беспомощные, потерянные, травмированные дети. Без родительской поддержки.
Дафна не может оставить его так, садится рядом на пол и обнимает Тео за вздрагивающие плечи. Он опять заставляет сопереживать ему. И хуже всего — чувствовать себя виноватой, сам даже того не подозревая.
Тео хотел попытаться быть честным с собой... с ней. Потому что погряз во лжи настолько, что уже было просто невозможно дышать.
Во всех красках представляя, как могло бы быть хорошо у них все с ней. Эта идея манила и пугала его. Все время он был заперт внутри себя. И только с ней, как оказалось, была возможность быть свободным. Он мог быть верен только ей, но не мог быть честным. Потому что нет ничего ужаснее, чем тайна, которую он в себе похоронил. Тайна, которая разлагалась внутри него и отравляла душу. Его душа погибала. А на замену ей приходила иная личность — жестокая, обороняющаяся, независимая. В борьбе с которой он проигрывал сам себе. И не было сил, не было надежды на лучшее, не было никого, кто бы понял. Кому бы он мог объяснить. Все сводилось к тому, что мертвым он нравился себе больше, чем живым.
Злой, одинокий — непонятый.
Но недавно Тео дали понять, что он не одинок в своих страданиях. У него есть единомышленники. Странные, дикие, одинокие. Как он.
Поэтому он хотел попытаться. Перестать притворяться кем-то другим. Вновь стать собой. Может, он ещё проиграл себе не до конца. Чтобы быть с ней.
Я хочу быть честным,
Я хочу быть плохим,
Я хочу уничтожить тебя,
Я хочу двигаться быстро.
Я хочу внимания,
Я хочу все эти деньги,
Я хочу все эти задницы,
Я слишком много прошу?
Я хочу быть верным,
Я хочу быть чистым,
Я хочу быть в неведении,
И я хочу знать все.
Я хочу умереть когда-нибудь,
Я хочу жить долго,
Я хочу то, что я прошу,
И получать то, что хочу.
Я думаю, что я человек.
Я думаю о Боге
И я думаю о шансах,
Я думаю, что я не прав.
Я хочу быть заботливым,
Но я знаю, что не могу.
Ты думаешь, что я — фальшивка,
И я знаю, что ты обманщица.
Я трахаюсь, потому что мне это нужно.
Я ебусь, когда я хочу.
Я буду трахать тебя с любовью,
Даже если ее нет.
Я переварю тебя к чертям,
Поцелуй за поцелуем.
Ты хочешь, чтобы я был твоим,
И я надеюсь, что ты моя.
Я думаю, мы должны уехать
К месту, которого не знаем.
Туда, где никто не видел нас прежде.
Я думаю, что тебе и мне
Лучше просто плыть по течению.
Последнее, что мы должны сделать — не торопиться.
— The Neighbourhood «Lurk»
