За стенами замка

9 сентября 2003 года. Больница Святого Мунго. День 5421 — Ты пролежала под водой больше двенадцати часов, — голос Гарри вернул её к реальности. — Что? Который час? — Гермиона в замешательстве смотрит на улицу и видит солнечный свет. — Утро, пару минут восьмого. — Поразительно. — Я хотел навестить тебя перед работой и застал Забини, сидящего здесь с изумленным видом, говорящим, что прошло много дней с тех пор, как ты в последний раз проводила столько времени без сна. — Я не заснула сегодня, — радостно говорит Гермиона. — Рон приходил ко мне в гости, прежде чем пойти к тебе… потом я ждала возвращения Блейза и… я не спала! — Да, — отвечает Гарри с легкой улыбкой. — Я думаю, ты действительно хотела проснуться. — Так и есть. — Забини сказал, что принёс Омут Памяти, сказал мне почему и чуть не сказал Драко. — И мне чуть-чуть хотелось, чтобы он это сделал, — Гермиона говорит шепотом. — Я только что видела нас на четвертом году, когда мы начали общаться. Мы были такими маленькими… — Что же, мы… презираем то, чем все закончилось; это был мой самый любимый год… — Конечно, почти четыре убийства вместо обычных двух в год были приятной переменой! — Гермиона шутит, и она рада, когда Гарри смеётся, стресс мгновенно испаряется. — Знаешь, я никогда не спрашивал, как это случилось, ну, ваши отношения с Малфоем, но потом я вспоминаю моменты из наших школьных лет и удивляюсь, как я мог их не замечать. — Например? — с любопытством спрашивает Гермиона. — На протяжении всего нашего пятого года обучения он не обозвал тебя ни разу. Или когда нас всех держали в офисе Амбридж, я заметил, что Малфой не украл твою палочку, а потом не понимал почему; а на шестом году ты защищала его каждый раз, когда я называл его Пожирателем Смерти, и тогда Рон сказал мне, что ты сообщила всем укрыться в безопасном месте, потому что знала, что Пожиратели Смерти придут… — Гермиона улыбается ему и кивает. — Это было мелочью, но имело место быть. Когда ты сказала мне, я полностью поверил, что он использовал тебя, но потом мы были в поместье Малфоев. На лице Малфоя была паника, когда он увидел нас, его широко раскрытые глаза, когда он увидел твой живот и то, как он продолжал смотреть на тебя и Беллатрису. То, как он отказался подтвердить, что это я, когда ты меня заколдовала, а когда Люциус узнал тебя, он подошёл к нему и начал говорить, что он не уверен, что вряд ли это ты. Когда мы с Роном ждали подходящего момента для атаки, я увидел его лицо. Он выглядел испуганным, его родители держали его за руку, а он попытался убрать ее от них. Когда мы сражались с ним и Нарциссой, он ни разу не выстрелил в меня и первым уронил палочку. Когда Беллатриса снова схватила тебя, я помню, что в мыслях назвал его глупым, потому что предупреждать это не их прерогатива. В тот момент, когда упала люстра, приглушённый звук, который он издал, был хуже, чем у Рона. Это он хотел вытащить тебя из под обломков, но Рон толкнул его на пол и вытащил тебя. Тогда я не очень много думал об этом, но в тот день увидел его таким же испуганным и охваченным страхом, как Рон. Нет, он был хуже, не только потому, что тебя пытали перед ним. Он был ребёнком, который слышал, как его тётя говорит о тебе и о нём.… — Гарри! — воскликнула она. — Прости, я… — Всё нормально. Я просто хочу, чтобы этого дня не было. — Мы все знаем. Они провели вместе больше часа, просто разговаривая, вспоминая школьные годы и войну. После войны те, кто знал о беременности Гермионы, были в курсе, что это секрет, никто не спрашивал о ребенке, и 1 сентября Гермиона села на экспресс до Хогвартса, чтобы закончить образование. В тот первый год она не знала о местонахождении Келума, но раз в месяц получала письмо, в котором говорилось всё, что ей нужно было знать. В течение трех лет после войны все ещё оставались Пожиратели смерти, поэтому Гермиона решила позволить своим родителям забыться, пока их будут ловить, не желая рисковать своей безопасностью. Когда снова стало безопасно, было просто уже поздно. Заклинание было слишком глубоким, у них было много новых воспоминаний, слишком велика была опасность свести их с ума. Она не спускала глаз с процесса суда, который шёл раздражающе медленно. Однажды она уловила обрывки разговоров профессора Слизнорта и директрисы Макгонагалл, откуда узнала, что они намеренно медлительны, потому что у министерства были ключи от хранилищ арестованных семей, что представляло наибольший интерес для Министерства, поскольку многие его сторонники были чрезвычайно богаты. Ещё Гермиона узнала, что они больше всего сосредоточились на поиске Малфоев, чьё хранилище они хотели заполучить, и оно было единственным, от которого не было ключей. После окончания школы она устроилась на работу в Департамент магических правоохранительных органов вместе с Гарри и Роном и обеспечила себя работой по поиску пропавших Пожирателей смерти. Ей не потребовалось много времени, чтобы стать главой своего отдела и единственной ответственной за поиск Малфоев. Каждый раз, когда министерство оказывалось рядом с ними, она вмешивалась и придумывала фальшивые зацепки и тайком отправляла сов, чтобы предупредить их. В то же время Тео Нотт, тоже работавший в Лос-Анджелесе, но на «Визенгамот», пытался подать прошение о помиловании, чтобы они могли вернуться. Министерство отклонило все ходатайства Тео, не дав второго шанса, и на Рождество двухтысячного года бегство Малфоев подошло к концу. Аврор, который был в отпуске в Будапеште, наткнулся на семью и мгновенно предупредил Бруствера. Гермиона успела только попросить у Панси портключ и послать Дафну, чтобы та привела Келума, как прибыла команда Авроров и привезла их. 2 июля 2001 года. Визенгамот. — Гарри, они проиграют! — Гермиона наполовину плакала, наполовину шипела, когда трио смотрело на их суд. Коррупция в отношении их судебных процессов была огромной. Люциуса Малфоя обвиняли в преступлениях, которые он совершил во время Первой войны, за хранение артефактов тёмных сил в его доме, за принуждение его сына и жены присоединиться к Пожирателям Смерти, за угрозы другим управляющим Хогвартса, которые хотели изгнать Дамблдора в 1993 году и многое другое. Нарцисса Малфой, которая так и не получила метку, была обвинена в финансировании кампании Тёмного Лорда из состояния Блэков, так как Беллатриса, урожденная Блэк, была мертва и не могла быть обвинена. И Драко, обвинённый в том, что привёл Пожирателей Смерти в Хогвартс, причинив много травм студентам, и был повинен в смерти Дамблдора. Это первый раз, когда она видит его после той ночи в Большом зале три года назад. Драко выглядит ужасно; его волосы отросли до плеч и абсолютно грязны, его лицо выглядит угрюмым и побитым, Драко сильно исхудал, и продолжает смотреть вокруг широкими, пустыми глазами. После последней битвы Драко пошёл за их сыном, а затем вся семья исчезла в огромном мире. Драко иногда посылал ей письма и фотографии, чтобы держать её в курсе, но она слишком скучала по ним. Гермиона только что вернула своего ребенка, она больше не сможет потерять Драко. — Это именно то, чего хочет Бруствер, — отвечает Рон, явно не задумываясь и не осознавая истинных причин. — Мы не можем позволить им гнить в Азкабане! Она спасла тебе жизнь! И Драко тоже, Гарри! Пожалуйста, — она снова плачет, крепко вцепившись в рукав Гарри. — Ты можешь быть серьезной, Гермиона? — Рон шипит. — Они Пожиратели Смерти, они злые, они получат то, что заслуживают! Малфой и его семья провели последние три года в бегах! И ты, вероятно, забыла, что мою сестру чуть не убили из-за дневника, который Люциус положил в котел Джинни? — Бьюсь об заклад, ты умираешь от желания увидеть, как его обвинят в этом! — Гермиона огрызается и снова поворачивается к Гарри. — Каждого другого Пожирателя Смерти судили по его действиям на войне. Они несут ответственность за всю свою жизнь! Они дезертировали, Гарри! За один час до перемирия они дезертировали, — сейчас Гермиона умоляет его, её глаза полны слёз. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Гермиона? — раздраженно спрашивает Гарри. — Я знаю, что этот суд только для прикрытия, и они никогда не дадут им шанса защитить себя. — Мы можем их защитить, — две пары глаз смотрят на неё широко раскрытыми глазами, явно не ожидая этого. — Гарри, пожалуйста, — Гермиона умоляет его, она не может жить в мире, где Драко будет приговорен к жизни в Азкабане. И после того, что случилось с Сириусом, она знает, что лучше не надеяться на справедливость. — Ты сошла с ума! — сказал Рон. — Ты сошла с ума! — Гарри, — говорит Гермиона, глядя Гарри прямо в глаза, игнорируя Рона. — Пожалуйста, не заставляй меня сожалеть об этом, — Гарри вздыхает и встает со своего места, Гермиона быстро следует за ним. Все замолчали, серые глаза Драко расширились, он слегка покачал головой. Драко выглядел немного сумасшедшим, и ей пришлось бороться с желанием заплакать. — Да, Мистер Поттер, Мисс Грейнджер? — Гермиона и я ручаемся в их защиту, — громкий ропот расходится по комнате, Уизли совсем не довольны, Макгонагалл выглядит так, будто они просто превзошли себя с точки зрения неправильных вещей, Бруствер выглядит особенно преданным. — Такие люди не заслуживают того, чтобы за них ручались, — говорит Бруствер, поджав губы. — И братья Лестрейндж, и Нотт-старший поручились за них, — Гермиона начинает срывающимся голосом. — Мы боролись за справедливый мир, и за это всех надо судить честно. — На что вы намекаете, Мисс Грейнджер? — Ни на что. Мы можем начать? Бруствер неохотно кивает на пустой стул рядом с семьей в клетке. Гарри садится первым, Гермиона стоит рядом с ним и возле маленькой камеры Драко. — Прежде всего, Малфои дезертировали в середине войны, во время того часового перемирия, когда мы явно проигрывали, так как многие из нас погибли, но они также помогли нам пару раз, прежде чем дезертировать… — Некоторые люди могли бы поспорить, действительно ли они дезертировали, когда они исчезли через несколько мгновений после того, как Волдеморт был уничтожен и просто появился после того, как каждый Пожиратель Смерти был уже пойман, — Бруствер возражает, и Гермиона открывает рот, чтобы возразить, чтобы объяснить, но глаза Драко умоляют её молчать. — Во-вторых, — продолжает Гарри, игнорируя вмешательство, — во время стычки в поместье Малфоев, когда Рон, Гермиона и я были захвачены похитителями и доставлены в поместье, Беллатриса Лестрейндж хотела убедиться, что это я, прежде чем связаться с Волдемортом, и попросила Драко Малфоя проверить и подтвердить это. Он отказался подтвердить это, сказав, что не уверен и что он не знает кто я, когда было совершенно ясно, что он в курсе кто я такой… — Но Мисс Грейнджер швырнула Вам в лицо жалящее заклятие, он мог растеряться, но это не значит, что он сделал это, чтобы помочь. — Он знал, что это я. Он посмотрел мне в глаза и прошептал: «Что случилось с твоим лицом?» и его мать коснулась его плеча и пробормотала: «Драко, не надо», он кивнул ей. Он лгал и о Гермионе. Беллатриса хотела знать, действительно ли это она, «грязнокровка, которая всегда следует за Поттером», как она выразилась, и Гермиона выглядела так же, как сейчас, и он отрицал, сказал, что это не она. Это спасло ей жизнь, поскольку Беллатриса хотела убить её только потому, что она была магглорожденной. Он знал, что стоит на кону, если его поймают на лжи, но все равно сделал это. Когда Беллатриса увидела, что у нас есть меч, который должен был быть в её хранилище, она сошла с ума и начала пытать Гермиону. Я слышал из подземелий, как Нарцисса умоляла сестру остановиться. Во время битвы в Хогвартсе, после того, как Волдеморт не смог убить меня смертельным проклятием, Нарцисса проверила, мёртв ли я, и когда заметила, что я всё ещё жив, солгала ему в лицо. Из-за её лжи я выжил. Если бы она не солгала, Волдеморт снова применил бы проклятие, и я бы не сбежал. И в битве в большом зале они уже дезертировали, и Люциус Малфой отразил смертельное проклятие, летевшее в мою сторону, и сражался рядом с Луной Лавгуд, которая здесь, можете убедиться самостоятельно, помог ей убить Долохова. — Спасение тебя не делает их невиновными. Они всё ещё самые главные сторонники Волдеморта и сделали больше, чем просто «немного помогли». Драко Малфой всё ещё позволил этим Пожирателям Смерти находиться внутри замка, что привело к смерти Дамблдора, и Люциус Малфой был приближенным Волдеморта в течение многих лет и… — Он не был его приближенным со времен битвы при Департаменте тайн, — перебила Гермиона. — Когда Люциус не смог украсть пророчество у Гарри в Департаменте тайн, и был отправлен в Азкабан, Волдеморт отказался освободить его и вместо этого сделал Драко Малфоя Пожирателем Смерти в качестве мести. Когда он был освобождён, после того, как тёмная сторона получила контроль над дементорами и Министерством, семья была самой низкой в их рядах. Только потому, что Волдеморту нужно было их состояние. — Откуда ты знаешь? — спрашивает Бруствер и приходит в ярость. — Я рада, что вы спросили, министр, — с улыбкой отвечает Гермиона и слышит, как Драко фыркнул, а затем закашлялся. Её сердце согревается, когда она понимает, что с ним не всё так плохо, как она думала, поскольку у него всё ещё осталось чувство юмора. — В ночь битвы в астрономической башне я нашла Драко Малфоя в коридорах, и он выглядел встревоженным и испуганным, он остановился и умолял меня убедиться, что каждый студент находится в их общих комнатах. Я отказалась что-либо делать, пока он не объяснил мне, что происходит, и он, раздражённый и плачущий, рассказал мне о том, кто он такой и о его миссии — запереть Пожирателей Смерти внутри и убить Дамблдора, вот что должно было произойти той ночью. Я собиралась заколдовать его, тогда он выбросил мою палочку и признался, что не убьёт Дамблдора, но если он не приведёт Пожирателей Смерти внутрь, Волдеморт убьет его и всю его семью. Он объяснил мне их положение, сказал, что они в опасности. Он попросил меня уведомить профессоров, дал мне понять, чтобы я ничего не говорила профессору Снейпу, так как в тот раз он считал себя Пожирателем Смерти, и как можно скорее вызвать Орден. — Но Дамблдора всё равно убили. — Потому что этого хотел Дамблдор! И вы это знаете! — Гермиона кричит, а Гарри хватает её за руку, и она пытается успокоиться. — Это был его план со Снейпом, потому что он уже умирал из-за проклятия, которое ударило по нему, когда он пытался уничтожить крестраж. Драко Малфой не мог этого знать, и из-за него не убили ни одного студента, кроме двух Пожирателей Смерти. Она чувствует себя нелепо, рассказывая это Брустверу, так как мужчина уже знает всё это: знает план Дамблдора, знает, что Драко предупредил её, потому что откуда ещё она могла знать об этом? — И Драко также дважды спас мне жизнь. Сначала во время Чемпионата мира по квиддичу, когда он предупредил меня, что Пожиратели Смерти идут и охотятся за магглорожденными, и просил меня спрятаться. Второй раз — во время битвы при Хогвартсе на меня напал Фенрир Сивый, и именно Драко Малфой нашел меня, успокоил, очистил одежду и исцелил раны, как мог, и собирался доставить меня в безопасное место, когда появились Гарри и Рон, — Гермиона смотрит на него со слёзами на глазах, глаза Драко тоже сияют. — Мы не говорим, что они герои, — говорит Гермиона, оглядываясь на Бруствера, — но они не враги. Много лет назад Люциус Малфой решил присоединиться к Волдеморту, у Нарцисы и Драко никогда не было выбора, и как только Люциус увидел, что его семья в опасности, он сделал всё, что мог, чтобы защитить их, хоть это и был единственный способ. Они знали, что могут потерять всё, потерять друг друга, перейдя на другую сторону, но всё равно сделали это. Они сражались вместе с нами, сражались за Гарри. Они решили остаться и помочь нам, даже когда многие другие с нашей стороны сбежали. Они поступили неправильно, и за это они заслуживают расплаты, но не пожизненным заключением в Азкабане, и я хочу, чтобы вы, как Министр магии, поняли это. — Я предлагаю заплатить им, чтобы помочь восстановить волшебный мир и поддержать семьи, которые понесли большие потери, находясь в руках Волдеморта, — говорит Гарри, и ропот вокруг них возобновляется, на этот раз громче. Глава департамента магического правопорядка поднимает руку, прося тишины, и Гермиона нервно хватает Гарри за плечо. — Кто, сидя здесь сегодня, считает, что семья Малфоев должна быть приговорена к пожизненному заключению в Азкабане, пожалуйста, поднимите руки, — говорит женщина, и десятки рук стреляют вверх. Это самое многолюдный суд на сегодняшний день, помимо пятидесяти членов Визенгамота, сорок других состоят из профессоров Хогвартса, Авроров, Армии Дамблдора и бывших студентах. Бруствер, Рон, Артур, Молли, Джинни, Перси, Невилл, Симус, профессор Спраут, Хагрид, близняшки Патил, Кэти Белл, Энтони Гольдштейн, Алисия Спинетт, Майкл Корнер, двадцать четыре члена «Визенгамона» и четыре Аврора, два из которых Гермиона знала как Доулиш и Праудфут, поднимают руки. Гермиона быстро считает сорок четыре руки и тут же с облегчением плачет. — Кто, сидя здесь сегодня, считает, что семья Малфоев не заслуживает наказания пожизненного срока в тюрьме, но должна заплатить денежную сумму, чтобы помочь восстановить волшебный мир и поддержать семьи, которые пострадали, пожалуйста, поднимите руки. Гермиона, Гарри, Тео Нотт, Пэнси, Блейз, Дафна, Гойл, профессор Макгонагалл, Луна, Джордж, Чарли, Билл, Дин, профессор Флитвик, профессор Слизнорт, Джастин Флинч-Флетчи, Ханна Эббот, Эрни Макмиллан, Захария Смит, двадцать шесть членов Визенгамота, Аврор Савадж, поднимают руки. Сорок шесть человек. Она пытается не радоваться раньше времени, но вскоре слышит крики Блейза и Тео, что громче протестов, которые в основном исходят от семьи Уизли, и быстро смотрит на Драко, который сияет. Он грязный, его обычно безупречные белокурые волосы засалены и почти седые от грязи, его одежда порвана, у него огромные фиолетовые круги под глазами и синяки по всей его обнаженной коже, а его метка исчезла. И она любит его несмотря ни на что. Она фокусируется на его серых глазах и улыбке. Его глаза, которые были пусты от волнения, когда Драко прибыл, теперь наполнены счастьем, любовью и благодарностью. — Сорок четыре — сорок шесть. Семья Малфоев будет освобождена после того, как они подпишут свои соглашения с Департаментом магического правопорядка, Визенгамонтом и Министерством. Нарцисса Малфой будет находиться под домашним арестом в течение шести месяцев, её палочка будет проверяться ежемесячно до конца домашнего ареста, Драко Люциус Малфой будет находиться под домашним арестом в течение года, а его палочка будет проверяться ежемесячно до конца периода, и, наконец, Люциус Абраксас Малфой будет служить два года в Азкабане за его помощь Волдеморту во время Первой и второй магической войны, а после этого будет подвергнут второму суду, и, если ему будет одобрено, будет отбывать три года домашнего ареста, и ежемесячно его палочка будет проверяться до конца этого периода. Те, кому не нужно быть здесь, могут уйти. — Я люблю тебя, — Гермиона говорит в сторону Драко, и Гарри выводит её оттуда. — Они собираются убить нас, — Гарри что-то бормочет ей, а Гермиона кивает. — Мне всё равно, это было правильно, и, кроме того, мы сделали это не одни, — Гермиона улыбается, когда говорит, и Гарри согласно кивает. — Что это было, черт возьми? — Джинни в ярости набросилась на них, как только они оказались снаружи. Все кричат, Гермиона и Гарри пытаются показать, насколько несправедливы были действия министра и настоящую причину их действий. Крики и драка, казалось, длились несколько часов, прежде чем полностью прекратились, и четыре пары глаз уставились на неё с закрытым выражением лица и руками в кулаках. Гермиона почувствовала, как волосы у нее на шеё встали дыбом, когда почувствовала знакомый запах духов. Она повернулась, их хозяин стоял рядом с матерью. — Я хочу поблагодарить вас обоих, — Нарцисса говорит серьёзно. — Мы сделали только то, что было правильно, — отвечает Гарри, когда Гермиона, казалось, потеряла дар речи, увидев Драко чистым. — Это много значило. Это было трудное положение. Моя семья и я будем вечно благодарны. — Не стоит, вы оба спасли нам жизнь, — наконец начал Гарри. — И в ту же секунду, как я понял, каковы были истинные намерения министра, мне не пришлось думать дважды, прежде чем начать действовать. Это был не суд, это было шоу, чтобы попасть в хранилище вашей семьи. — Бруствер получит галлеоны, которые ему нужны. Тут гораздо меньше, чем он надеялся, но это его удовлетворит, — отвечает Нарцисса. — Мы с тобой можем об этом поговорить? — спрашивает Драко, а Гермиона кивает ещё до того, как Драко закончит. — Гермиона, я не думаю, что это хорошая идея, — предупреждает Гарри, но она поворачивается к нему с умоляющим взглядом. — Это не займет много времени, Гарри, не волнуйся. Встретимся позже, — отвечает Гермиона, и Гарри кивает, с радостью забирая Уизли с собой. Гермиона ведет их в пустой кабинет. В тот момент, когда они остались одни, Драко подходит ближе и обнимает её, крепко прижимая к себе. — Мисс Грейнджер, — голос Нарциссы звучит спокойно, без тени эмоций; они отстраняются, и Гермиона видит, как сильно миссис Малфой пытается не съежиться. — Я должна извиниться перед вами и выразить свою вечную благодарность, — начала Нарцисса, теперь с большей благодарностью, чем когда Гарри и Уизли были рядом. — То, что вы сказали сегодня в защиту Драко, является причиной, по которой мы можем пойти домой сегодня вечером. За всю свою жизнь я никогда не видела, чтобы кто-то защищал другого так, как вы сегодня. Я хочу извиниться за то, чему позволила случиться в моём доме. Я не должна была позволять своей извращённой сестре так мучить беременную девушку. Мне также нужно поблагодарить тебя за моего внука, не только потому, что он благословение, даже если он полукровка… — Мам. — А ещё потому, что именно из-за него у нас есть деньги, чтобы вернуться домой. Я понимаю, как трудно было находиться вдали от него все эти годы и хранить в тайне его отцовство, пока мы были в Азкабане. — Я сделала то, что должна была сделать, чтобы он был в безопасности, — Нарцисса понимающе кивает. — Мисс Грейнджер, я не хочу сказать, что согласна с выбором, который сделал мой сын, и не хочу знать, что побудило его пойти против всего, что мы вырастили в нём в середине войны. Я не обещаю изменить свои убеждения за ночь или не буду делать комментарии, которые звучат как оскорбления. Но я хочу, чтобы вы знали, что я признаю вас умной, сильной, храброй, честной, любящей и преданной женщиной. Я понимаю действия Драко, потому что вырастила его, чтобы он никогда не соглашался на меньшее, чем он может себе позволить, и он выбрал вас. — Гермиона краснеет, Драко берёт её за руку, и Гермиона замечает, что Драко больше не улыбается. Гермиона уже знает почему. — Есть причина, почему вы с моим сыном не можете быть вместе, и это больше, чем верования моей семьи, — Гермиона кивает, а её глаза горят слезами. — Мы провели последние три года в бегах, последние шесть месяцев в Азкабане, и вы знаете, так же как и я, почему наш суд длился так долго. — Когда все члены семьи находятся в Азкабане, они имеют право на ключ от семейного хранилища, — говорит Гермиона тем же голосом, который она использовала для чтения предложений из школьных учебников. Нарцисса снова кивает. — И учитывая, что они не знают о Келуме, а наше хранилище магически запечатано древней магией и как большинство вещей Малфоев, ключ связан с семейной кровью. Для тех, кто не Малфой, чтобы открыть его, необходимо вылить одну каплю крови каждого живого члена семьи на маленькое «м», вырезанное на ключе. — Они пропали без вести, — Гермиона наконец поняла, почему они так долго судили о них. — Именно так, они попытались отложить суд как можно дольше, чтобы не показаться подозрительными, — закончила Нарцисса. — Как вы уже сказали, этот мир изменился, но не так, как хотелось во время войны. Исходя из того, что делает министр, я вижу, куда мы движемся, я знаю, что когда-нибудь это снова поставит мою семью под угрозу. Опять же, то, что моя сестра сделала с вами в моём доме, было непростительно, и я пойму, если вы не захотите когда-нибудь снова вернуться туда, — Гермиона немедленно кивает; ей всё ещё снятся кошмары о той ночи. Если Гермиона никогда больше не вернётся в это место, этого будет недостаточно. Нарцисса вздыхает. — Но вы умная девушка, и я уверена, что у вас были более веские причины скрывать его отцовство, чем страх перед мнением друзей. Гермиона молчит, позволяя Нарциссе продолжать. — Я хочу продолжать растить его для вас. Он точная копия Драко, как уверена, вы заметили, — Гермиона слегка улыбается, потому что это правда, мальчик, даже такой юный, очень похож на Драко, только его глаза напоминают Гермиону. — Уизли — шумная семья, и после того, что вы вытворили сегодня, они, вероятно, уже соединяют все точки. Поскольку чистокровность — самое худшее, что возможно сейчас, и мы некоторое время находимся под домашним арестом, я могу держать его подальше от любопытных глаз и вопросов, чтобы мы обе могли убедиться, что наши близкие в безопасности. — Я больше никогда не уйду от него! — Я знаю, и не ожидала от вас меньшего. Мы можем договориться и встретиться в доме Мисс Паркинсон? — Гермиона кивает. — Я буду видеть его, когда захочу, и так долго, как захочу. — Конечно. Я знаю, как тяжело быть вдали от своего ребенка, — Нарцисса подходит на два шага ближе и шепчет следующее: — Вы были той, кто следил за нами, и целенаправленно саботировали поиск в министерстве сотни раз, и если они узнают, что вы скрывали это от них, Бруствер не будет так снисходителен к вам. На самом деле, я уверена, что они не будут терять ни секунды, прежде чем направить свои палочки на тебя. — Я знаю. Гарри и Рон сказали то же самое, — говорит Гермиона со слезами на глазах. — Сейчас столько ненависти. Люди не забыли, они далеки от прощения. Так много предрассудков по отношению к чистокровным. — Вот именно. Это лишь вопрос времени, когда новые экстремисты начнут охоту на таких, как я. Гермиона смотрит на Драко, который не выглядит таким удивленным, как Гермиона, услышав слова матери. — Мама, можно поговорить с ней наедине? — Конечно, — Нарцисса снова смотрит на Гермиону и видит уважение в глазах женщины. Драко обнимает ее, как только мать уходит. — Мерлин, я думал, что больше никогда тебя не увижу, — он задыхается, уткнувшись носом в её волосы. — Я не хочу отпускать тебя, — кричит Гермиона, — я знаю, мы всегда говорили, что можем иметь только стены замка, но я не хочу быть снаружи. — Я знаю, — Драко вздыхает. — Но это намного больше, чем школьное соперничество, это жизнь Келума, наша жизнь. — Он так похож на тебя, — Гермиона говорит, её лицо все еще скрыто под рубашкой. — Он такой умный, Драко, он понял, кто я, как только увидел меня. — Гермиона говорит, а Драко слегка оттягивает её назад, чтобы он мог видеть её, глаза Драко полны слёз, но на его губах самая красивая улыбка. — Конечно, он знал, я рассказывал ему о тебе каждый день, — Гермиона улыбается, Драко обнимает её лицо и целует. Это их первый поцелуй за столь долгое время, с ночи смерти Дамблдора, и Гермиона чувствует, что с тех пор она не дышала должным образом. Его губы всё ещё мягкие, как она помнила, его язык облизывает её нижнюю губу, заставляя её открыть рот. Она стонет, и руки Драко отрываются от её щек, притягивая её ближе за бедра, прижимая к себе. Гермиона прикусывает губу, и он улыбается в ответ на поцелуй, прежде чем отстраниться. — Грейнджер, что я буду делать без тебя? — Драко спрашивает, прижавшись лбом к её лбу, его глаза всё ещё закрыты, и она чувствует, как его ресницы касаются её кожи. Она не отвечает, она тоже хотела бы знать ответ на этот вопрос. — Обещай мне, что будешь счастлива. Ты найдешь любовь и создашь семью? — спросил Драко, поняв, что она ему не ответит. При этих словах Гермиона заливается слезами. — Драко, я не могу. — Пожалуйста, обещай мне! Мне нужно, чтобы ты была счастлива, — Драко умоляет её, положив руки ей на плечи, и Гермиона понимает, что он очень старается не трясти её. — Я обещаю быть счастливой и любить тебя всегда. Драко принимает это, а Гермиона снова плачет. Она знает, что это ложь, она знает, что Драко — это всё, это самое большое, что она когда-либо чувствовала, и единственное. Гермиона чувствует Драко кончиками пальцев, бедрами, грудью, волосами и сердцем, всеми частями тела. Она никогда не чувствовала ничего другого, никого другого. И прямо сейчас, Гермионе нужно, чтобы он солгал ей, она должна поверить, что Драко может быть счастлив без неё. — Но я не буду, Грейнджер, я никогда не смогу. — Пожалуйста, Драко, я не могу отпустить тебя. — Обещаю, — говорит Драко, хоть Гермиона и понимает, что это ложь. От того, как Драко держит её, так близко и так полон любви, до того, как его глаза сканируют каждую веснушку, каждое несовершенство её лица, и его серые глаза полны эмоций, обожания, любви. Драко держит её, будто она его навсегда, и Гермиона знает, что она живёт. Её мать говорила, что расставания всегда болезненны потому, что даже когда ты и этот человек расстались, ты все равно понимаешь, что любил его однажды, и это было больно - быть одному, но её мать никогда не говорила ей, как ужасно было прощаться с человеком, которого ты любил всем сердцем, и быть любимым, когда всё вернулось, и прощаться, когда никто из них не хочет, когда они держали друг друга так крепко, так близко, не желая отпускать. — Тебе нужно идти. Нам здесь небезопасно, — Драко бормочет, но ещё не оттащил её от себя. — Он у Панси, я скажу ей, чтобы она отвезла его к тебе домой, — Гермиона говорит твёрдо, стараясь не казаться слишком подавленной, даже если её слёзы заливают его новую рубашку. Драко кивает. — Я люблю тебя, — шепчет Гермиона, как тайну. Драко целует её в висок, закрывает глаза и вздыхает: — Я знаю, — сохраняя её тайну. Он этого не говорит, но Гермиона всё равно знает. Ему это не нужно, никогда не было нужно. Гермиона уже понимает. Когда она встретила Уизли и Гарри, растрепанных с опухшими глазами, она поняла, что они все поняли. Молли и Джинни месяцами отказывались даже смотреть на неё. 11 сентября 2003 года. Больница Святого Мунго. День 5423 — Знаешь, я давно не видел, чтобы ты так улыбалась, — она вздрогнула и посмотрела на дверь, где с улыбкой стоял Блейз. — Я счастлива, Блейз. — Она ответила и улыбнулась ему, он закатил глаза и пошёл в её сторону, присел на край её кровати. — Я рад, Гермиона, но как насчёт того, чтобы ты и твое счастье уснули? Ты не спала весь день, — он сказал с тревогой. Она надулась и он снова закатил глаза. — Это хорошо, Блейз. — Да, это так. Но как насчет того, чтобы лечь спать, а завтра проснуться и провести весь день без сна? — Ты же знаешь, шансы, что я проснусь завтра, очень малы… — ответила она и он протянул ей зелья. Она выпила, стараясь не морщиться из-за ужасного вкуса. — Я знаю, но думаю, что лучше поспать два-три дня, а потом наслаждаться целым днём, чем спать день-два и не бодрствовать даже полчаса, — он настоял на своем и положил её на кровать после того, как взял стакан из её рук, натянул одеяло и поцеловал в висок. — Вы так внимательны ко всем своим пациентам? — спросила она, ухмыляясь. — Нет. Только к тем, в которых тайно влюбляюсь, — он ответил, смеясь, и она вскоре присоединилась к нему: — Я люблю тебя, Гермиона, ты знаешь это, верно? — она кивает. — И, кроме того, ты очень важна для двух людей, о которых я забочусь больше всего в своей жизни. — Блейз? — Да? — Я не хочу умирать, — она плачет, а Блейз выглядит ошеломлённым, его глаза начинают наполняться слезами, и он делает глубокий вдох. — Я знаю, что ты пытаешься сделать всё, и я люблю тебя за это, но, пожалуйста, не дай мне умереть, Блейз, — она всхлипывает, и он обнимает её, плача вместе с ней. — Ты не умрёшь, Грейнджер. Я не позволю этому случиться, — он что-то бормочет ей в плечо, и они остаются так некоторое время, пока она не засыпает под звуки его шёпота. 16 сентября 2003 года. Больница Святого Мунго. День 5428. — Доброе утро, Гермиона, — поприветствовал её голос Рона, ей не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что он выглядит обеспокоенным. В его руках были зелья, она взяла их у него и проглотила, заметив, что они сильнее, чем обычно. — Сколько? — Спросила она хриплым голосом. — Пять, — сказал он печально, и она распахнула глаза, ненавидя себя за то, что свет ослепил её. — Вот дерьмо. — Ты всех так напугала, Миона… — воскликнул он, и она взяла его руку, которая лежала у неё на руке. — Мне очень жаль. — Это не твоя вина, — он что-то пробормотал и вытер слёзы. Дверь снова открылась, и вошёл Блейз. — Проснись и пой, Грейнджер, как тебе спалось? — он пошутил, но юмор в его голосе не достиг лица и не скрыл тёмных кругов под глазами. — Она - Уизли, — Рон усмехнулся, и Блейз закатил глаза. Даже Гермионе пришлось сдерживаться. Уизли стали называть её «Уизли» после того, как она не смогла вернуть память родителей. — Я знаю твоё имя, Уизли, мы уже много лет дружим, верно? — голос Блейза вывел её из задумчивости. Гермиона закатила глаза, его голос был слишком кислым, чтобы пошутить, и красное лицо Рона показало, что он тоже это знал. — Гермиона — Уизли уже пять лет, Забини! — Мерлиновы штаны, Грейнджер! Как вам это удалось? Министерство скоро отправит приказ о Мерлине первым классом? Потому что это акт выдающейся храбрости, — пошутил он, и она фыркнула, отчего Рон побледнел, что только ещё больше позабавило Блейза. — Пожалуйста, Блейз, веди себя хорошо, — сказала она между смешками. — Ты позволишь ему смеяться надо мной? — оскорблённо спросил Рон. — Рон, это слизеринский юмор, не принимай его близко к сердцу. — Давай, Забини, делай то, что тебе нужно здесь, и уходи, я хочу поговорить с Гермионой наедине, — сказал Рон, и Блейз усмехнулся. Блейз быстро проверил её жизненные показатели и прошептал ей на ухо: — Если ты притворишься, что засыпаешь при нём, я снова принесу Омут Памяти. — Что ты сказал? — Врачебная тайна пациента, Уизли, боюсь, я не могу раскрыть её вам, — сказав это, он вышел из комнаты, оставив Гермиону с раздражённым Роном. — Не принимай Блейза всерьёз, он просто хочет тебя разозлить. — Он прекрасно помнит, что это от моего Протего он избежал проклятия, — она закатила глаза. — Это просто подшучивание, он действительно благодарен за это, ты же знаешь. — Я просто хочу, чтобы он работал быстрее. — Я тоже. Они немного поговорили, Рон рассказал новости о семье, передал новое письмо Келума, рассказал о предстоящем матче Джинни за Холихедских гарпий, от которого Гермиона пришла в эйфорию. Он поставил её в один ряд с тем, что происходило в Лос-Анджелесе и в департаменте Авроров: несколько человек пропали без вести, а на их дома напали две семьи. — Власти предупредили население? — Пока нет, мы пытаемся найти закономерность, но до сих пор только две семьи подверглись нападению. Миллисент Булстроуд и семья Крэбба, не говоря уже об исчезновениях. — Они оба были чистокровными Слизеринцами, ты думаешь, они охотятся за Слизеринцами? — Я не думаю, что это закономерность, поскольку большинство из двадцати восьми семей родом из Слизерина. Двадцать семей, связанных со Слизерином, против восьми, связанных с тремя другими домами. — Твоя семья — одна из них, ты не волнуешься? — Я? НЕТ. Уизли уже много лет считаются предателями крови, я не думаю, что мы в опасности. — Предупредите Тео Нотта, Панси Паркинсон и Дафну Гринграсс, они работают в министерстве и учились в тех же годах, что и мы. — Мы пока не хотим их пугать, это могут быть только слухи и совпадения. Семьи, подвергшиеся нападению, только разрушили свои дома, — Гермиона волновалась, но знала, что не стоит полностью выражать свою тревогу. Она должна предупредить Блейза и попросить его предупредить Драко и Келума. — Мне пора идти, в департаменте полный хаос, я вернусь завтра, — сказал он, нежно целуя её волосы. Позже, когда Блейз появился с Омутом, она рассказала ему эту информацию, а также сказала, что она конфиденциальна, предупредив, чтобы он не распространял её никому, кроме Драко, Тео, Панси и Дафны.